Субъективный звуковой символизм

Существование субъективного звукового символизма, т.е. определённых соответствий между звуковыми и семантическими единицами в психике носителей того или иного языка, не вызывает сомнений уже с тех пор, как были опубликованы экспериментальные исследования Э. Сэпира и С. Ньюмэна. Однако, как показано выше (см. часть 1, 2.2.), до сих пор остаётся неясным, носят ли звукосимволические правила национально-специфический, межнациональный или универсальный характер. Чтобы продемонстрировать межнациональный характер звукового символизма, необходимо, как минимум, убедительно доказать, что звуко-семантические соответствия не зависят от генетической близости языков или, по крайней мере, зависят не только от этой близости, и что однотипные звуковые единицы в различных языках обладают сходным набором символических значений. К сожалению, сравнение оценок символических свойств звуков различных языков сопряжено с серьёзными трудностями. Во-первых, такое сравнение предполагает проведение большого числа трудоёмких экспериментов по различным шкалам на материале многих языков. Во-вторых, необходимо, чтобы обследование проводилось по сходной методике, по сопоставимым шкалам и т.д. Между тем, психолингвистика располагает в этой области лишь скудными, выполненными с помощью различных процедур и поэтому трудно сопоставимыми фактами. В табл. 4-13 собраны и представлены данные о символических значениях гласных и согласных в английском, немецком, русском, украинском, молдавском, венгерском языках по нескольким шкалам. В крайнем правом столбце каждой таблицы указан источник, из которого почерпнуты соответствующие сведения (сведения о тамильском, японском и корейском языках взяты из упомянутой выше статьи И. и М. Тэйлоров). Понятно, что число гласных и согласных в различных языках не совпадает; кроме того, не одинаково число звуков, подвергнутых экспериментальному изучению (например, И. и М. Тэйлоры обсле­довали только по 6 гласных и 12 согласных, в то время как для украинского языка собраны данные по 40 согласным). В таблицах представлены не оценки символических значений, а ранги звуков между полюсами шкал. Это облегчает дальнейший сопоставительный анализ данных. Из согласных русского и украинского языков к сопоставлению привлечены только твёрдые звуки (данные о палатальных согласных представлены в работах [Журавлёв 1974], [Левицкий 1973]). Французские гласные по шкале размера представлены двумя рядами – передними и задними – в соответствии с тем, как был организован и проведён эксперимент Ж.-М. Петерфальви.

Каким же образом можно сравнить имеющиеся в современной психолингвистике данные о субъективном звуковом символизме? Прежде всего преобразуем таблицы 4 и 5, где представлено максимальное число языков, таким образом, чтобы в этих таблицах остались только общие для всех языков фонемы (как в экспериментах Эртеля и Тэйлоров, отвлечёмся при этом от некоторых специфических особенностей звуков в тех или иных языках).

В табл. 14 и 15 представлено после выполненных операций соответственно по 10 согласных и 5 гласных звуков. Для того, чтобы делать какие-либо выводы о сходстве или несходстве символических свойств звуков в различных языках, необходимо выяснить, не зависит ли распределение звуков в таблицах 14 и 15 от генетического родства языков. Выборочное попарное сравнение распре­деления звуков в обеих таблицах с помощью ранговой корреля­ции обнаружило следующее: корреляция между англий­ским и немецким языками, выраженная коэффициентом ранговой корреля­ции, равна +0,15, между русским и украинским +0,38, между английским и молдавским +0,24, между молдавским и тамильским +0,25, между русским и венгерским +0,28, между украин­ским и тамильским +0,33, между молдавским и украин­ским +0,67. Таким образом, если сравнить величины коэффициентов для близкородственных языков (английский + немецкий, русский + украинский) с величинами коэффициентов между неродствен­ными языками (украинский + тамильский, русский и венгерский) или между языками неблизкородственными (украин­ский и молдав­ский), то со всей определённостью можно сделать вывод о том, что звукосимволическое сходство между язы­ками не зависит от их генетического родства. Этот вывод пол­ностью подтверждается данными, полученными на ином мате­риале [см. Левицкий 1973: 27-28; Левицкий / Стернин 1989: 170].

Таблица 4