Внезапный удар

Пока я размышлял о чересчур полном торжестве человека, на северо-востоке, пронизанном серебристым светом, выплыла желтая полная луна. Светлые маленькие фигурки внизу перестали двигаться. Вздрогнув от ночного холода, я решил спуститься вниз, чтобы найти себе ночлег.

Я принялся искать знакомое мне здание, пробежал глазами по Белому Сфинксу на бронзовом пьедестале: чем ярче становился лунный свет, тем все отчетливее выделялась в ночи его фигура. Я очень хорошо видел и серебристый тополь возле статуи, и густые заросли рододендронов, и маленькую лужайку.

Когда я опять окинул взглядом лужайку, меня вдруг охватило странное сомнение, нарушившее мой покой.

– Нет, – решительно сказал я самому себе, – это не та лужайка!

Но это была та лужайка!

Белое, будто изрытое проказой лицо Сфинкса уставилось на лужайку. Вы можете себе представить, что я почувствовал, когда окончательно убедился… Нет, не можете!..

Машина времени исчезла!

В то же мгновение возникло ощущение, будто меня стегнули по лицу кнутом: ведь я могу потерять свой прежний век и остаться беспомощным среди этого страшного нового мира. Одна эта мысль причиняла мне чисто физические страдания. Я чувствовал, как сжималось мое горло, останавливалось дыхание…

В следующую секунду я уже весь был во власти панического ужаса и бросился бежать огромными прыжками вниз по откосу холма. Споткнувшись, я упал и порезал себе лицо. Я не стал тратить время на то, чтобы остановить кровотечение, и, вскочив на ноги, снова побежал, чувствуя, как теплая струйка крови стекает по моей щеке и подбородку.

На бегу я не переставал твердить себе: «Они только отодвинули ее немного, спрятали в кусты, чтобы она не стояла на дороге…»

И все-таки я не останавливался ни на миг. Конечно, я старался успокоиться, но в то же время интуиция подсказывала мне, что утешать себя смешно и что моя Машина действительно исчезла. Я задыхался. Мне показалось, что я преодолел расстояние от вершины холма до маленькой лужайки – мили две – в какие-нибудь десять минут. А я ведь не молод.

Я бежал и вслух проклинал себя за такую глупость: надо же было оставить Машину! Затем снова проклинал и задыхался еще сильнее. Я громко кричал – ответа не было. Ни одного живого существа на этой залитой лунным сияниям земле я не увидел.

Когда я добежал до лужайки, мои худшие опасения подтвердились: от Машины времени не осталось никаких следов. Я прямо похолодел, увидев пустое место посреди темной чащи кустарников. Быстро сделал круг в надежде, что Машину, возможно, спрятали где-нибудь поблизости. А затем остановился как вкопанный, запустив руки в волосы…

Надо мной на своем бронзовом пьедестале возвышался Белый Сфинкс, сияющий в лунном свете и словно изрытый проказой. Казалось, он смеется над моим отчаянием!..

Я мог бы утешаться мыслью, что эти человечки просто задвинули Машину под какой-нибудь навес. Но, увы, я был слишком уверен в их физической и умственной несостоятельности. Но теперь меня пугало уже другое: очевидное. Меня ужасало вмешательство какой-то неожиданной, неведомой мне силы, похитившей мое изобретение. Я не сомневался только в одном: если какой-нибудь другой век не изобрел подобного аппарата, то без меня Машина не могла отправиться путешествовать во времени. Способ прикрепления рычагов – потом я покажу вам, в чем он заключается, – не допускает возможности воспользоваться ею, когда рычаги сняты. Следовательно, Машина могла двигаться только в пространстве, а значит, она была унесена и спрятана. Но где же она могла быть?

И уж тут, кажется, я совсем спятил. Помнится, я неистово бегал взад и вперед по кустарнику, освещенному луной, вокруг Сфинкса и спугнул какое-то белое животное, которое в полутьме принял за маленькую лань. Позже, когда наступила ночь, я продолжал поиски, раздвигая заросли, пока не расцарапал руки в кровь. Наконец, рыдая от ярости и отчаяния, я побрел к большому каменному зданию. Огромный зал, погрузившийся во тьму, был безмолвен и пустынен. Я поскользнулся на неровном полу, упал на один из малахитовых столов и чуть не сломал себе ногу. Тогда я зажег спичку и пошел дальше, мимо пыльных занавесей, о которых я уже говорил вам.

Там я нашел второй зал, устланный подушками: на подушках спали около десятка человечков. Наверное, мое повторное появление показалось им очень странным: с каким-то нечленораздельным криком и зажженной спичкой в руках, я слишком неожиданно для них выскочил из темноты. А ведь спичек у них давно уж не было и в помине.

– Где моя Машина времени? – закричал я, словно разобидевшийся ребенок, у которого отняли любимую игрушку, и ну стаскивать их с подушек и трясти.

Вероятно, мое поведение вызвало у них недоумение. Некоторые смеялись, но большинство имело испуганный вид. Когда они собрались вокруг меня, мне вдруг пришло в голову: вот я запугиваю их, а ведь нелепее этого ничего нельзя придумать. Судя по тому, как они вели себя днем, чувство страха, скорее всего, было ими совершенно позабыто.

Я моментально швырнул спичку, кого-то по дороге сшиб с ног и бросился вон. Пробравшись ощупью по большому обеденному залу, я вышел наружу, где все было залито лунным светом. Позади я слышал крики ужаса и топот маленьких ножек, спотыкающихся в темноте. Но всего, что я тогда проделывал, уж и не упомню.

Думаю, что именно неожиданность моей потери довела меня до такого безумного состояния. Я чувствовал себя безнадежно отрезанным от своего мира – каким-то странным животным, попавшим в другой, совершенно неведомый, мир!

В исступлении бросаясь туда и сюда, я кричал, проклиная Бога и судьбу. Помню ощущение страшной усталости, овладевшее мной во время этой долгой ночи отчаяния. Помню, как я заглядывал в разные неподходящие места, как пробирался через освещенные луной развалины, как в темных закоулках натыкался на каких-то странных существ; как в конце концов лег на земле возле Сфинкса и заплакал в безнадежном отчаянии. В это время я уже совершенно обессилел, а злость на себя за то, что я так глупо бросил Машину, исчезла: я чувствовал только свое несчастье, ничего больше!

Незаметно для себя я заснул, а когда проснулся, то был уже день и вокруг меня по траве прыгали воробьи, так близко, что я мог достать их рукой.

Утро освежило меня. Я сел и стал вспоминать, как попал сюда и отчего у меня такое чувство одиночества и отчаяния. Понемногу я восстановил всю картину происшедшего.

При дневном свете, таком ясном и спокойном, я нашел в себе силы заглянуть своему несчастью прямо в лицо. Теперь я понимал, как бессмысленна была моя ярость ночью, и попытался дать оценку ситуации, в которой оказался. «Предположим самое худшее, – говорил я себе. – Предположим даже, что моя Машина погибла, что она разрушена. Из этого следует только одно: я должен быть еще спокойнее и терпеливее. Мне нужно изучить этих людей получше и попытаться выяснить, каким образом исчезла Машина. Мне необходимо разузнать, нет ли возможности раздобыть материал и инструменты, которые могут понадобиться. В конце концов, неужели я не смогу сделать новую Машину?» Теперь это было моей единственной надеждой, правда, очень слабой, но согласитесь, надежда всегда лучше отчаяния. К тому же я находился в таком прекрасном и любопытном мире!

По всей вероятности, мою Машину просто унесли. Значит, мне потребуется как можно больше выдержки и терпения. Я пришел к заключению, что мне надо постараться отыскать место, где она спрятана, и снова завладеть ею силой или хитростью.

С этими мыслями я вскочил и стал осматриваться кругом: нельзя ли где-нибудь выкупаться. Я чувствовал утомление, какую-то одеревенелость в теле, и весь был покрыт пылью. Утренняя свежесть вызвала у меня сильное желание и самому освежиться. Возбуждение спало; мне теперь казалось странным, отчего я так неистовствовал ночью.

Я тщательно осмотрел поверхность земли вокруг маленькой лужайки и долго без всякой пользы расспрашивал маленьких людей, проходивших мимо, стараясь всячески дать им понять, что мне надо. Но они не понимали моих жестов: одни просто казались совсем тупыми, другие же думали, что я шучу, и смеялись.

Мне стоило невероятных усилий, чтобы удержаться и не ударить их по прелестным смеющимся лицам. Это было, конечно, безумное побуждение, но дьявол страха и слепого гнева, еще не обузданный мной окончательно, готов был снова взять верх над моей рассудительностью.

Осмотр дерна, покрывавшего землю, помог мне больше: я нашел свежую колею на полпути между пьедесталом Сфинкса и собственными следами, оставленными там, где я возился со своей перевернутой Машиной. Тут были и другие признаки какой-то возни: странные, довольно узкие следы ступней, вроде следов ленивцев[5]. Это заставило меня обратить внимание на пьедестал. Как я уже сказал, он был сделан из бронзы, но представлял собой не цельный кусок, а плиту, с обеих сторон отделанную панелями, великолепно украшающими его. Я подошел и постучал. Пьедестал оказался полым. Хорошенько исследовав панели, я убедился, что они были вставлены в рамы не наглухо. Правда, я не заметил ни дверных ручек, ни замочных скважин, но если предположительно это были двери, то они могли открываться и изнутри.

В одном я теперь не сомневался: Машина времени находилась внутри пьедестала. Но как она туда попала – вот в чем загадка!

Внезапно я увидел в зарослях головы двух человек, одетых в оранжевые платья. Пробираясь сквозь кусты, растущие под какими-то деревьями вроде цветущих яблонь, они явно направлялись ко мне. Я повернулся и, улыбаясь, поманил их к себе.

Они подошли. Я указал им на пьедестал и постарался дать понять, что желаю открыть его. Но как только я сделал этот жест, с ними произошла странная перемена. Я не знаю, как передать вам выражение их лиц. Представьте, что вы позволили себе совершенно непристойный жест в присутствии деликатно воспитанной дамы. Наверное, она точно так же посмотрела бы на вас, как эти маленькие люди взглянули на меня. Они ушли с таким видом, будто я нанес им сильнейшее оскорбление.

Я попробовал обратиться к другому человечку, прелестному маленькому существу в белой одежде, – и результат получился тот же самый. Признаться, мне стало как-то неловко.

Но, как вы знаете, мне во что бы то ни стало нужна была Машина времени, а потому я повторил попытку, заговорив с человечком в белой одежде. Когда же он, как и другие, отвернулся от меня, я окончательно утратил выдержку. В три прыжка нагнав человечка, я обмотал его шею полой его же платья и поволок к Сфинксу. Но, увидев искаженное от ужаса и отвращения лицо, я тотчас же отпустил его.

Тем не менее я не собирался сдаваться и начал бить кулаками в бронзовые панели. Мне почудилось, что там внутри что-то зашевелилось, вернее, я услышал звук – что-то вроде хихиканья, но, должно быть, я ошибся. Тогда я притащил с берега реки огромный булыжник и стал колотить им по пьедесталу до тех пор, пока не расплющил кусок украшений и пока медная зелень пылью не посыпалась на землю.

Человечки, наверное, слышали мои удары, раздававшиеся на целую милю вокруг. Но все это не производило на них большого впечатления… Я видел, как они столпились на склоне холма и украдкой посматривали на меня. Наконец, усталый и весь в поту, я бросил камень и сел на землю, стараясь при этом не спускать глаз с Белого Сфинкса.

Однако же я был очень возбужден, да и потом я слишком европеец, чтобы просто так сидеть и ждать сложа руки. Я привык годами работать над какой-нибудь проблемой, но ничего не делать в течение двадцати четырех часов – этого я не мог!

Спустя некоторое время я встал и принялся бесцельно бродить между кустарниками.

«Терпение, – говорил я себе. – Если ты хочешь вернуть свою Машину, оставь Сфинкса в покое. Скорее всего, они намерены завладеть Машиной, поэтому разрушение бронзовых панелей не принесет тебе никакой пользы. Если же у них нет такого намерения, то ты получишь ее обратно, как только сможешь попросить об этом. А сидеть посреди незнакомых предметов, пытаясь узнать тайну исчезновения Машины, совершенно бесполезно. Это верный путь к сумасшествию. Приглядись хорошенько к миру будущего, изучи его и постарайся не делать чересчур поспешных заключений. В конце концов ты найдешь ключ ко всем его загадкам!»

Внезапно передо мной открылась и юмористическая сторона моего приключения. Я столько лет убил на то, чтобы найти способ попасть в будущее, а теперь только и думал, как бы поскорее выбраться отсюда. Я собственными руками создал самую сложную и самую безнадежную ловушку, какая только могла быть придумана человеком. И хотя мне приходилось смеяться только над самим собой, я все же не смог удержаться и громко расхохотался.

Когда я пришел в большой дворец, мне показалось, что маленькие люди стараются избегать меня. Возможно, это было всего лишь результатом моего воображения, а может, причина заключалась в моей попытке разбить бронзовые двери. Тем не менее я со всей ясностью чувствовал, что они меня сторонятся. Я решил сделать вид, будто мне до этого нет никакого дела, и вообще оставил их в покое.

Через день или два все снова вошло в обычную колею. Исходя из своих возможностей, я продолжал изучать их язык и, разумеется, не оставил наблюдений за неведомым мне миром. Не знаю, был ли их язык действительно так прост или же я упускал из виду какие-нибудь тонкие оттенки, но только мне казалось, что он состоит из одних только имен существительных и глаголов. Отвлеченных терминов было мало, если, конечно, они вообще имелись в их языке. Не было также и образных выражений; фразы обыкновенно состояли из двух слов, поэтому я мог объясняться с ними с помощью самых простых предложений.

Мысли о Машине времени и бронзовых дверях Сфинкса я решил отложить до тех пор, пока у меня не наберется как можно больше сведений об окружающем мире и пока эти сведения сами собой опять не натолкнут меня на мысль о Машине. Тогда я естественным путем вернусь к ним. Но вы понимаете, конечно, чувство, которое все время мешало мне уйти дальше чем на несколько миль от места остановки моей Машины.