Определение «формальных» и «неформальных» правил

Исходя из определения «института» (6), институты могут выражаться в формальных, «писаных» правилах, принимая форму различных документов (конституций, законов и т.д.), сознатель­но созданных человеком. Вместе с тем, они могут представлять собой продукт человеческого сознания, проявляющийся в об­щепринятых условностях, кодексах поведения, то есть в нефор­мальных, «неписаных» нормах, которые пронизывают все сферы общества, соблюдаются в виде традиций, обычаев, привычек или иной форме.

Если система формальных правил представляет собой ре­зультат законотворческой деятельности людей (государства), то появляется вопрос: каким образом формируется система неформальных норм?

В соответствии с концепцией Т. Веблена изменение институ­тов происходит по закону естественного отбора. Жизнь человека в обществе, точно так же, как жизнь других видов, — это борьба за существование и, следовательно, — отбор и приспособление. По его мнению, эволюция общественного устройства явилась процессом естественного отбора социальных институтов. Про­должающееся развитие институтов — человеческого общества и природы человека, как и достигнутый в этом плане прогресс можно в общих чертах свести к естественному отбору наиболее приспособленного образа мысли и процессу вынужденной адап­тации индивидов к новым условиям, постепенно изменяющимся с развитием общества. Таким образом, в трактовке Т. Веблена, общественно-экономическое развитие («эволюция социального устройства») предстает как реализация процесса «естественного отбора» разнообразных институтов.

Позиция Т. Веблена близка и Ф. Хайеку, по мнению которого, отбор правил и норм морали, установившихся в обществе, можно также сравнить с биологическим отбором. Согласно Хайеку, существование наряду с формальными правилами неформаль­ных норм (в виде традиций и обычаев) обусловлено тем, что «в процессе отбора, формировавшем обычаи и мораль, могло учитываться количество фактических обстоятельств — большее, чем то, которое могли воспринять индивиды; как следствие, традиция в определенных отношениях выше или «мудрее» человеческого разума». Чем больше разнообразия допускает общество, тем интенсивнее и плодотворнее протекает отбор социально-целесообразных институтов.

Из вышеприведенных рассуждений следует, что если фор­мальные правила могут быть искусственно придуманы и насиль­ственно насаждены, то неформальные нормы «определяются какими-то прошлыми событиями, формируются как составная часть процесса бессознательной самоорганизации некой структу­ры или модели (институциональной матрицы — прим. автора)». Иными словами, неформальные институты — это условности, самоподдерживающиеся, самовыполняющиеся (self-enforced) правила, без вмешательства третьей стороны (государства).

Следует сделать оговорку, что теория естественного отбора не совсем применима к постепенным институциональным из­менениям, хотя термин «эволюция» используется, поскольку не всегда выживает самый «лучший» институт. С другой стороны, постоянный переход институтов из одного состояния в другое — одни институты, закрепляясь нормативно, из неформальных становятся формальными, другие, потеряв прежнее значение в качестве формальных институтов и будучи исключенными из правовой системы, могут становиться неформальными — не всегда происходит под влиянием эндогенных факторов, которые будут рассмотрены далее.

Теория институциональных изменений

Для того чтобы понять, как работают институты, почему они существуют и развиваются на протяжении веков, в чем состоит их «живучесть», или устойчивость, необходимо разобраться в причинах, приводящих к институциональным изменениям.

В процессе развития общества происходит трансформация институтов. Если формальные правила можно изменить с по­мощью одного «росчерка пера», приняв тот или иной закон, указ, то неформальные ограничения, выражающиеся в обычаях и традициях, невозможно изменить или ликвидировать за один день: они продолжают жить и оказывать свое воздействие на развитие общества еще долгое время.

Однако институциональная система подвержена постоянным изменениям. Основной причиной институциональных измене­ний, по утверждению Т. Веблена, является несоответствие между уже сложившимися институтами и изменившимися условиями, внешней средой.

Д. Норт выделяет в качестве субъекта институциональных изменений индивидуального предпринимателя, а в качестве ис­точника — фундаментальные сдвиги в соотношении цен, которые влияют на стимулы, формирующие человеческие взаимоотно­шения, посредством изменения вкусов или предпочтений¹.

Механизм изменений следующий: сдвиги в структуре отно­сительных цен предполагают влияние на ценовые пропорции между ценами факторов производства, на стоимость информа­ции и изменения в технологии. Некоторые из этих изменений имеют экзогенный характер (войны, эпидемии и т.д.), однако большинство изменений носит эндогенный характер и отражает результаты текущей максимизирующей деятельности людей. Фундаментальные изменения в соотношении цен с течением времени приводят к изменению стереотипов поведения и ра­ционализации людьми того, что образует стандарты поведения. Однако вопрос о степени влияния изменения цен на идеи пока остается малоизученным.

Идеология, по мнению Д. Норта, является еще одним ис­точником институциональных изменений. Под идеологией он понимает субъективные модели, через призму которых люди воспринимают и оценивают окружающий мир. Идеологические пристрастия также не свободны от влияния экономических расчетов: чем больше выгодных возможностей блокирует чья-либо субъективная картина мира, тем сильнее стимулы к ее пересмотру.

Таким образом, институциональные изменения могут про­исходить вследствие технического прогресса, открытия новых рынков, роста населения и т.д., то есть процессов, в результате которых становятся «невыгодными» отдельные формы органи­зационного и институционального взаимодействия, которые успешно функционировали ранее. На смену новым формальным нормам принимаются другие, а неформальные отмирают по­степенно, когда их начинает соблюдать все меньшее и меньшее число людей.

Специфика появления институтов заключается в том, что они зависят от тех норм и условий, которые предшествуют их появлению. Таким образом, всякий новый институт является предопределенным существующими экономическими или социальными условиями (институциональной матрицей). Ин­ституциональные изменения могут происходить незаметно, а могут привести к революции, смене существующего в обществе политического строя.

Большое значение имеет характер зависимости между стары­ми и новыми институтами. Д. Норт отмечает следующие виды зависимости:

Первая — «path dependence* (зависимость от предшествующего пути развития) — глубокая связь, сильная зависимость новых ин­ститутов от старых, обеспечивающая появление новых институтов лишь в недрах старых. Причиной отмирания старых институтов является их устаревание в результате развития общества.

Пример

Комплекс взаимоотношений торговцев XV—XVI веков, содержащий условия заключения сделок, полностью отличается от сегодняшних требований. Данный институт претерпел за несколько веков коренные изменения, однако первоначальная цель его создания — осуществление процесса обмена с наименьшими трансакционными издержками — ос­талась прежней. Данный институт характеризуется наибольшей устой­чивостью, поскольку его формирование происходит естественным об-эазом — изменение формальных правил является следствием изменения неформальных норм.

Вторая — «path determinacy» — менее сильная зависимость, оставляющая место для возникновения совершенно новых истатутов.

Пример

Кредитная функция, первоначально выполняемая ростовщиками, * дальнейшем перешла к новым институтам — банкам и в то же время способствовала формированию таких институтов, как инвестиционные компании.

Эти два типа зависимости имеют эволюционный характер, поскольку соблюдается преемственность от старых институтов к новым. Эволюционные изменения свойственны институцио­нальным системам стран с развитой рыночной экономикой, не подверженным серьезным экономическим потрясениям, доля которых в мировом производстве является преобладающей. Несмотря на преемственность, эволюционные изменения не исключают качественных подвижек — диалектика количест­венно-качественных изменений остается в силе.

Третий вид зависимости, выделенный Д. Нортом, — «path indeterminacy» или «path independence* — отсутствие явной связи между старыми и новыми институтами, имеет революционный характере. Революционные изменения не подразумевают сле­дования предыдущей траектории развития общества и сопро­вождаются коренной ломкой привычек, традиций образа мыш­ления — того, что в неоинституционализме принято называть неформальными институтами.

Революционные изменения, даже способствующие повыше­нию эффективности экономической системы, приводят к серь­езным социальным последствиям для многих групп населения. В качестве одного из наглядных примеров можно рассмотреть институциональные изменения, связанные с аграрным перево­ротом в Англии в XV—XVIII вв.

Пример

Процесс огораживания (когда пахотные угодья огораживались с целью разведения овец) привел к «вытеснению» с земли значительной части крестьян, которые были вынуждены бросать обжитые земли и менять род занятий. Многие шли в города, становясь ремесленниками, а многие не могли быстро сориентироваться в меняющихся условиях и приспособиться к окружающей среде. К этому периоду относится появление многочис­ленных толп бродяг, нищих, попрошаек. Однако формирование рынка труда способствовало в дальнейшем развитию рыночных отношений и промышленному перевороту, позволившему Англии стать сильнейшей мировой державой и удерживать статус «мастерской мира» вплоть до последних десятилетий XIX века.

Отсутствие институциональных изменений свидетельствует о том, что подавляющее большинство субъектов не заинтересовано в пересмотре действующих «правил игры», поскольку любые измене­ния связаны для них с дополнительными издержками. (Проблема трансформационных и трансакционных издержек и их роль в институциональных изменениях рассматриваются в главе 4.)

Если первые два типа зависимости (эволюционные) доста­точно хорошо изучены в работах неоинституционалистов (за­рубежных — Д. Норт, Й. Шумпетер, Р. Нельсон, Дж. Уоллис и др., российских — С. Кирдина, Р. Нуреев, А. Нестеренко и др.), то возросший интерес к третьему (революционному) в послед­нее десятилетие связан с трансформационными процессами в постсоциалистических странах, что нашло отражение в рабо­тах А. Олейника, В. Полтеровича, С. Сухарева, В. Тамбовцева, А. Шаститко и др.