Глава 27

Вот это уже Габриелю не нравилось. Он не отрывал глаз от чародейки, которая тщетно пыталась справиться со слезами. Он понимал ее: иногда даже самые крепкие нервы достигают своего предела, поэтому неудивительно, что и у Дафны, на плечи которой, если подумать, всегда сваливается слишком много тяжелого груза, случился такой срыв.

- В чем дело, Даф? – его пробирала мелкая дрожь от мысли, что она сейчас плачет именно из-за него.

- У меня нет настроения откровенничать, - слабо отрезала она, продолжая смотреть на звезды. Но вряд ли она что-то видела из-за заполняющих глаза слез.

- Дафна…

Чародейка все-таки не могла с собой справиться. Видимо, ей до такой степени надоело все, что сил терпеть уже не осталось. Габриель не мог спокойно смотреть на это. Конечно, он не был мастером в утешении рыдающих вампиров-чародеев, но больше ему ничего не оставалось. Он поднялся на ноги и тихо приказал:

- Иди сюда.

К его удивлению, Дафна не стала упрямиться и покорно, словно маленькая девочка, отдалась в его объятья. Раньше Габриель даже и представить себе не мог, что когда-то будет обнимать плачущую Дафну. Что-то и впрямь случилось с этой вселенной. Он неловко прижал ее к себе, совершенно не понимая, что произошло и что стало причиной этих слез. Чародейка тихо вздрагивала в его руках, все еще пытаясь заставить себя не плакать. Получалось у нее плохо.

- Даф… Хватит. Прекрати плакать.

- Ты и мне не веришь, да? – она не стала смотреть ему в глаза, как всегда делала. Напротив, ее взгляд встретился с ковром на полу.

- Верю. Я верю тебе, Даф. Ну, хватит. Ты чего?

- Знаешь, как это сложно? Знаешь, как сложно быть против всех?

- Сядь, - он почти сам усадил ее на кровать, налил воды из стоящего на столике кувшина в высокий стакан и подал его ей. – Что случилось?

- Что случилось? Я устала, Габриель. Я чертовски устала от всего этого.

Она сделала несколько глотков, замолчав. Габриель не стал ни о чем спрашивать, опустившись перед ней на корточки и ожидая продолжения ее речи. Наверное, даже Дафне нужно иногда кому-то высказаться.

- Матье никто не верит. Твой отец тоже никогда ему не верил. И ты не веришь. Ситис, Габриель, если бы ты только знал, как иногда напоминаешь его! – она посмотрела на Рэла, будто ища и внешние сходства. – А я верю Матье. И люблю его за то, что он один против всех, но продолжает верить в себя, за то, что не сдается. Я хочу ему помочь. И стараюсь, правда, стараюсь!

- Прости, Даф…

- Знаешь, что самое обидное? Он постоянно что-то скрывает от меня. Он ото всех что-то скрывает, не делится своими мыслями, именно поэтому никто, даже ты, не доверяет ему. Но что поделать, если он таков? Если он привык осмысливать все в одиночку и о многом умалчивать? Неужели за это его нужно ненавидеть и обвинять во всех грехах этого мира?

- Я не видел его почти четыре года. Пойми, что я не могу больше видеть в нем того человека, которого видел в нем раньше. Теперь я знаю, что он Темный Брат. Более того, что он Уведомитель.

- Уж меня-то ты не обманывай, – ее алый взгляд вцепился в него мертвой хваткой.

- Послушай, Дафна, я…

- Я все знаю, - перебила она. – Может быть, ты и неплохо врешь, но только не нескольким людям сразу. Я хорошо тебя знаю. А теперь ответь, чего же тебе наговорил Люсьен, раз ты так к нам относишься?

- Хорошо, я буду с тобой откровенен. Я не верю никому. Тебя устроит такой ответ? Если предатель действительно все еще среди нас, а это подтверждают недавние события, то каждый Брат может попасть в этот список. Знаешь, в чем я уверен точно? В том, что мой отец и впрямь нашел настоящего предателя, и этот самый предатель, узнав об этом от своего подельника, убил его. Хороший выдался момент, на поле боя, не так ли?

Ее взгляд, казалось, налился кровью от подступившей злобы и обиды:

- Уйди, Габриель.

- Прогоняешь?

- Я знаю, о чем ты только что рассказал мне.

- Очень сомневаюсь в этом.

- Тебе Люсьен вдолбил такие мысли?

- Да что ты заладила: Люсьен, Люсьен… Последнее время меня не покидают мысли, что я словно должен был во всем этом участвовать. Но если участвовать, так одному. Мне не хочется вставать на чью-то сторону, а потом получить нож в спину. Наверное, так же как и ты с Матье, я никому не могу верить. Поэтому буду врать всем, чтобы найти истину. Прости.

Она помолчала несколько секунд, потом так же тихо повторила:

- Уходи, Габриель.

Он не стал спорить. Пытаться убедить в чем-то Дафну – дело бесполезное. Оправдываться перед ней – раскрыть все свои карты. Поэтому, не тратя своего времени, Габриель быстро забрал свои вещи и покинул комнату. Выйти из этого огромного замка не составило большого труда, потому что он знал, где именно сейчас находится, а в голове еще оставался план этого здания.

Попавшийся Рэлу отряд стражников молча прошел мимо, только с подозрением покосившись в его сторону. Хорошо, что в прошлый раз Габриель был в маске, и вряд ли кто-то сейчас его узнает. Анвил вызывал самые неприятные ассоциации и воспоминания. Даже сейчас все обернулось далеко не так, как было задумано. Ссориться с Дафной Габриель не хотел. Но он не понимал ее слепой любви к Матье и такой преданной веры. Рэл и самому себе-то не доверял (особенно теперь, когда в нем поселился какой-то неизвестный покойник), что уж тут говорить о других?

Город он покинул уже ночью. Оставаться тут не хотелось, да и весь день в кровати позволил выспаться как никогда раньше. Гарпия быстрой рысью пустилась по Золотой дороге, проносясь мимо пшеничный полей, высоких холмов и редких построек, виднеющихся где-то вдали среди густых трав. После Кватча пейзаж плавно сменился на стройные деревья Западного вельда, утопающего в пестрых цветах и ярких ароматах. Небо искрилось самыми разными по размерам и величине звездами, скользя лунным светом по тракту. Птицы пели свои ночные песни под аккомпанемент звонких цикад. И только топот копыт нарушал эту безмятежность, царящую кругом.

Еще до того, как впереди взошло солнце, Рэл добрался до каменных стен Скинграда. Сонные стражники даже не стали спорить и просто пропустили раннего путника за ворота, где уже начинали просыпаться горожане. Многие из них работали на виноградниках и с самого утра стояли на ногах. Габриель провожал прохожих хмурым взглядом, ловя на себе то робкие улыбки, то взгляды еще более хмурые. Он открыл дверь в таверну, в которой было в столь ранний час совсем пусто, и поздоровался с хозяйкой, заказав что-нибудь на завтрак. Вести с ней разговоры не было никакого желания, поэтому Габриель сел за самый дальний столик, к окну, в которое начали пробираться первые лучи восходящего солнца.

Потом Рэл почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. От этого ощущения по спине крались неприятные мурашки, потому что от человека сзади веяло смертельной опасностью и каким-то могильным холодом. Рука отчего-то непроизвольно сжалась на столовом ноже.

- Разрешишь? – человек в темной мантии отодвинул стул напротив. Разумеется, Габриель знал, кто это был.

- Не стой в следующий раз за моей спиной столько времени. Это не самое приятное ощущение.

Люсьен, никак не отреагировав на эти слова, сел за стол и кивнул трактирщице, попросив бутылку Тамики. Уведомитель, похоже, любил только самое лучшее вино.

- Ты из Анвила?

- Да.

- Есть новости?

- Ничего, что стоило бы знать. Дафна ставила надо мной какие-то магические эксперименты, и все. Что у тебя? Почему в Скинграде?

Люсьен, похоже, все-таки заинтересовавшись «магическими экспериментами», откупорил принесенную им бутылку и разлил вино по кубкам, однако перевел разговор в другое русло:

- Если ты про Сару, то я как раз надеялся, что смогу встретить его в этом городе. Однако маг не слишком-то любит ходить пешком. Думаю, его уже давно здесь нету.

- А что насчет Аркуэн? Вы работали не вместе?

- Вместе. Но выследить Сараэндила – задача просто невыполнимая. Я узнал только то, что он должен был встретиться с Белизариусом, но, кажется, с этим я просчитался. Аркуэн потом решила поговорить со Слушателем. Это безумная идея, мне кажется, но, может быть, ей повезет больше, чем мне. В любом случае я попросил ее сообщать все, что ей удастся узнать.

- Ты упоминал, что у тебя есть дальнейший план действий, - напомнил Габриель, преподнеся к губам сладковатое вино.

- Зная твой характер, Габриель, я даже сомневаюсь, стоит ли тебя посвящать в это дело.

- Говори.

- Что насчет могилы твоего отца?

- Зачем ты постоянно об этом спрашиваешь?

- Я хочу ее вскрыть.

Габриель не нашел, что ответить. Конечно, он был против. Во-первых, зачем это нужно? А во-вторых, как Люсьен собирается вскрыть могилу на городском кладбище?

Лашанс, будто читая, мыли, ответил на оба этих вопроса:

- Кажется, я говорил тебе, что рана, нанесенная твоему отцу, была несколько… странной. Этот клинок не мог принадлежать дреморе. Это было оружие человека, потому что лезвие было без замысловатых зазубрин. Но это оружие не было простым обоюдоострым мечом. Сложно сказать, что вообще это было. Еще сложнее вспомнить.

- Тебя не смущает то, что прошло уже восемь лет и что от моего отца остался только скелет?

- Отнюдь. Ты, я так понимаю, с Дафной об этом все-таки не говорил?

- Я похож на идиота?

- Нет. Поэтому я тебя и ценю, - честно признался Лашанс спокойным голосом. – Но тогда то, что ты сейчас узнаешь, наверное, немного тебя огорчит. Твой отец похоронен не в Лейавине.

Сохранить спокойствие Габриелю удалось с большим трудом:

- И где же?

- Твоя любимая Дафна не позволила запереть брата в гробу и опустить под землю. У нее есть что-то вроде склепа, в котором похоронен не только твой отец.

- Даже если так, плоть за столько времени все равно сгниет окончательно.

- Скажу еще кое-что. Дафна немножко увлекается некромантией. Поэтому трупы в ее чудесной усыпальнице не гниют.

Верить ему? Это было очень сложно. Но с другой стороны, от Дафны можно ожидать чего угодно. Да и разобралась она с той черной магией, с помощью которой Габриель выжил, очень быстро. Вряд ли она смогла изучить все по книгам. Да и Люсьену невыгодно врать. У него наверняка есть доказательства.

- Ты был в ней?

- Однажды.

- Откуда ты все это знаешь?

- Ты думаешь, я и впрямь восемь лет сидел, сложа руки?

- И ты намерен туда вернуться, посмотреть на труп моего отца, а потом?..

- Потом найти то оружие, которым его убили.

- Ты знаешь, каков твой шанс?

- Достаточно велик, - на лице Люсьена мелькнула ироническая улыбка. – Повторяю, это необычный клинок. Его владелец никогда бы с ним не расстался.

- Допустим. В чем проблема?

- В том, что без магии в ту усыпальницу мы не попадем. Дафна очень талантлива в этом искусстве. Поэтому я рассчитываю на твою помощь.

- Мне нужно время, чтобы все осмыслить.

Кажется, такое решение Уведомитель одобрил.

- Так куда ты теперь?

- Вообще направлялся к тебе, в Фаррагут.

- Отлично, - Люсьен одним глотком допил вино, поднялся со своего места и расплатился с хозяйкой, а затем кивнул Рэлу, предлагая отправиться в путь.

Они покинули город, выйдя в конюшни, и, когда Габриель вывел из стойла Гарпию, Люсьен тихо свистнул. По какой-то причине Уведомитель не захотел оставлять здесь свою лошадь, и животное по его зову через несколько секунд оказалось рядом.

- Это что за обливионское создание? – с интересом спросил Габриель, оценивающим взглядом скользнув по черной, словно ночь, кобылке с кровавыми глазами.

Люсьен самодовольно усмехнулся:

- Теневая Грива. Даже не спрашивай, откуда у меня эта лошадь.

Понимающе кивнув, Рэл поднялся в седло и, ударив пятками в бока лошади, нагнал Уведомителя.

- Можно тебя кое о чем спросить? – наконец начал Габриель, когда стены города уже остались позади.

- Разумеется.

- Насчет той комнаты форте…

- Знал, что ты не сдержишь своего любопытства.

- Так что это за место?

- Это банальная и скучная история. Не думаю, что тебе будет интересно.

- А ты попробуй, - предложил Рэл.

Лашанс посмотрел на него, думая, стоит ли рассказывать об этом. Потом все-таки сказал:

- Еще до твоего отца у меня был другой Душитель. Девушка.

Рэл усмехнулся. Слова Люсьена были неожиданными, но вполне простыми. У него тоже должен быть человек, тот самый, единственный.

- Если учесть, что я был где-то твоего возраста, то, думаю, мне можно простить тот факт, что я в нее влюбился. Собственно, та комната предназначалась ей. Вот и все.

- Да брось, - отмахнулся Габриель. – Рассказывай. У нас еще много времени, поэтому я хочу услышать историю во всех красках.

- Прям во всех? – засмеялся Люсьен, но, не дождавшись ответа, решил продолжить: - Ее звали Лорэйн. Я познакомился с ней, еще когда был Палачом. Наша Уведомитель привела ее в Убежище, сразу сказав, что эта девушка далеко пойдет. Лорэйн была целеустремленной, жесткой, но добродушной и жизнерадостной. В ней было что-то благородное и волевое. И работала она с любовью. Такой преданной любви к Ситису, Матери Ночи и Братству я еще никогда не встречал. Она убивала так, будто делала что-то хорошее и правильное.

- А ты разве не так убиваешь? – удивился Габриель.

- Я отношусь ко всему этому несколько иначе. Наверное, раньше я был похож на тебя. Я очень много думал о том, что я вообще делаю, о том, правильный ли путь я выбрал? Наверное, до появления Лорэйн я не переставал мучить себя такими мыслями. Думаешь, я всегда был таким? Всегда так хладнокровно убивал и ничуть не жалел об этом? Нет. Просто… Винсент постоянно повторял мне, что с каждой отнятой тобой жизнью ты теряешь частичку своей. А я был мертв уже тогда, когда впервые подумал об убийстве человека. Меня все не покидала мысль, зачем я сделал это? Ради себя или ради кого-то другого? И приходил к выводу, что все-таки ради себя. Но то чувство, когда твой кинжал входит в чужую плоть, вызывало во мне какую-то неведомую радость и счастье. Мне нравилось причинять боль другим. От этого я не чувствовал того, что творится во мне. Ценой чужих жизней я приглушал собственную боль. И я понимал это, но остановиться уже не мог. Потому что был счастлив. Я цеплялся за какие-то спасительные нити, обманывал сам себя, но все равно медленно превращался в существо, которое вряд ли можно назвать человеком. И я хотел найти спасение, потому что осознавал свое положение, но было уже слишком поздно. А потом я смирился. Потом все эти мысли исчезли вместе с болью. Может быть, я повзрослел. А может, просто привык.

Габриель молча слушал Люсьена, смотря только вперед и не поворачиваясь к нему. Уведомитель словно продиктовал ему все то, что думал сам Габриель. Тот Винсент, должно быть, и впрямь чем-то похож на Рэла, чего нельзя было не отметить. В голову снова ворвался целый ураган самых разных мыслей, но все свелось к одному. Неужели и Габриель станет таким же, как Люсьен? Неужели, он привыкнет? Ведь в груди уже разгорался безумный пожар, требующий чужой крови, потому что Рэл знал: причиняя боль другим, свою собственную и впрямь ощущаешь не так остро. А ему сейчас было просто необходимо спустить на ком-то пар.

- А потом я встретил Лорэйн, которая убивала просто в свое удовольствие. Не ради денег, не из-за какой-то ненависти к этому миру. Ей просто нравилось. Она говорила, что у нас святая миссия, что мы отправляем людей в лучший мир, где нет проблем и боли, где все наконец-то хорошо. И в то же время мы очищаем Нирн. Очищаем от тех, кто когда-то кому-то причинил много страданий. Лорэйн всегда говорила с такой страстью, что я не мог ей не поверить. И сам начал так думать. Я нашел ту, которая меня не осуждала, которая видела во мне не ассасина, а человека. Она, конечно, не служительница Джулианоса, но тоже была кем-то вроде моего духовного наставника. Правда, учения у нее были несколько иного рода.

Габриель невольно напрягся. Если бы они сейчас не ехали на лошадях, он был от всей души дал Люсьену по морде, потому что имперец намеренно сказал это, и сейчас его лицо исказила почти незаметная мерзкая улыбочка. Он знает о том, что случилось после того, как Элис видела его, разговаривающим с Рэлом? Наверняка знает. И сейчас специально использует любую возможность, чтобы насыпать на свежую рану очередную щепотку соли.

- Потом я стал Душителем, а Лорэйн продолжала свою блестящую карьеру ассасина. А после того, как моя Уведомитель погибла, я занял ее место. И, конечно, сделал Лорэйн своим Душителем. В общем, та комната предназначалась именно ей.

- Лорэйн тоже погибла?

- К сожалению, - Лашанс ответил с таким безразличием, словно от самой сильной любви в его жизни ни осталось и тени воспоминаний. – Я отправил ее на слишком сложное задание. Что же, она верила, что попадет в лучший мир.

- Надеюсь, так и случилось. Но как все это связано с Мэри?

- Может быть, она мне нравится? – по хитрому взгляду Люсьена Габриель мог с уверенностью сказать, что никаких чувств Уведомитель к Ваарис не испытывает.

- Да ну? – поддельно удивился Рэл, но провести Лашанса ему тоже не удалось.

- Да нет, Габриель. Ты просто не представляешь, как она похожа на Лорэйн. Не столько внешне, сколько внутренне. Такая же дерзкая, решительная, целеустремленная и упрямая. Она даже говорит иногда похоже.

- Только в отличие от Лорэйн наша Мэри глубоко несчастна и уж точно не жизнерадостна и добродушна.

- Возможно. Но, согласись, в Мэри есть что-то честное и благородное.

- Это наследственное, - мысленно усмехнулся Габриель, придерживая вырвавшуюся вперед Гарпию.

- А может, ты и прав. Может, я просто скучаю.

Услышать что-то подобное от Люсьена было неожиданно. Габриель даже представить себе не мог, что когда-нибудь между ними состоится похожий разговор. Чтобы Люсьен раскрыл кому-то свою душу… это было очень странно. Может, ему просто надоело играть важного Уведомителя и захотелось побыть… другом. Как когда-то давно с отцом Габриеля.

- Можно задать тебе еще один вопрос? – все-таки сдался бретонец, поняв, что Люсьен больше не будет продолжать свой рассказ.

- Разумеется, - ответил Люсьен своим любимым словом, посмотрев на Терребиуса.

Габриелю потребовалось достаточно много времени, чтобы решиться спросить об этом и сформулировать свой вопрос более или менее понятно:

- Откуда Элис знает тебя?

- Элис, Элис… это то наивное эльфийское дитя из часовни? – Люсьен снова улыбнулся, но на этот раз немного мягче. – Да она меня и не знает. Просто сталкивались пару раз.

- И все-таки?

- Она что, сказала, что знакома со мной?

- Нечто в этом роде.

- И что было потом?

- Она немного… расстроилась. Так ты расскажешь?

Это была красивая поздняя осень, когда листья ложились бархатным ковром под ноги и шуршали, перешептываясь и хихикая, словно живые. Элис, сидела на берегу Нижнего Нибена, болтая обутыми в кожаные сандалии ногами над прохладной водой. Они с отцом приехали в Лейавин, чтобы помолиться Зенитару в местной часовне. Она с самого детства путешествовала с семьей по всему Сиродилу, совершая паломничества к каким-либо святыням. Даже после смерти матери отец не бросил это, напротив, казалось, он стал посвящать Богам еще больше своего времени и себя самого. Элисаель понимала его. Но сейчас она вышла за стены города, чтобы просто отдохнуть от всего. Ей не хотелось проводить весь день в церкви, когда можно часами смотреть на плывущие по воде красно-желтые листья-корабли и наслаждаться тишиной. Отец не был против, все-таки Элис давно уже не маленькая девочка.

Эльфийка поднялась с деревянной пристани и вернулась к конюшням, потому что солнце уже садилось, и тихие сумерки расползались по земле, обнимая прохладой и темнотой. Она видела, как ухаживал за лошадьми конюх, закрывая стойла, а потом в закатных лучах блеснул нож, который сжимал человек в черных доспехах. Элис даже вскрикнуть не успела. Страх сковал ее своими цепями и ни убежать, ни позвать на помощь она не могла, потому что совладать с пропавшим голосом не удавалось. Убийца насадил конюха на лезвие, а потом вынул из обмякшего тела оружие, по которому стекала ярко-красная кровь. Человек в капюшоне повернулся к ней, зная, что она все видела. А потом на его лице появилась улыбка. Наглая, дерзкая и смеющаяся. Но лицо этого мужчины и выражение его глаз Элис запомнила на всю жизнь. Такого мертвого взгляда у живых людей ей еще не доводилось встречать. Убийца, продолжая улыбаться, приложил указательный палец к губам и, вытерев платком кинжал, просто исчез, растворившись в ярком свете заходящего солнца.

Элис никогда и никому не говорила о том, что видела в этот вечер.

Через несколько месяцев, когда она осталась на ночную службу в часовне Джулианоса, в родном Чейдинхоле, она снова его увидела. В ту ночь церковь была совершенно пустой и эльфийка вышла на кладбище, к могиле матери. Справа мелькнула черная тень, заставив служительницу обернуться. Тот человек был здесь. Он направлялся к заброшенному дому, который уже много десятков лет стоял напротив часовни. Заметив то, что она на него смотрит, ассасин повернулся к ней и весело подмигнул, снова улыбнувшись той самой своей завораживающей улыбочкой. Элис на минуту засмотрелась на него, не находя в себе сил оторвать взгляд, но мужчина быстро скрылся за старой дверью, открыв поржавевший замок собственным ключом. Даже в ночной темноте Элис видела на его одежде засохшую кровь.

Испугавшись, альтмерка вернулась под крышу часовни. Она села на скамью, с трудом пытаясь отойти от овладевшего ей оцепенения, и быстро прочла молитву Девяти, надеясь больше никогда не видеть этого человека. А потом она услышала, как кто-то сел сзади. Обернуться ей не позволил панический ужас.

- Миледи, - холодный голос с нотками издевки окликнул ее, а когда она медленно обернулась, ассасин протянул ей белую розу. Альтмерка невольно приняла этот подарок, словно мужчина приказал ей сделать это. – Вам уже говорили, что вы невероятно очаровательна?

Элис молчала. Голос снова предательски покинул ее.

- Наверняка, да. Впрочем, я пришел вас поблагодарить. Думаю, не стоит объяснять, за что. Но не буду смущать вас своим присутствием. Доброй ночи, - мужчина снова ей подмигнул и, встав со скамьи, вновь исчез.

Элисаель только сейчас поняла, с какой силой сжимала стебелек подаренной ей розы. Шипы въелись в кожу острыми иглами, и кровь срывалась вниз алыми каплями.

Габриель недолго помолчал, осмысливая, а потом все же спросил:

- И она так и не сообщила страже о том, что ты убил человека?

- Я ведь говорю: наивное дитя.

Впереди показался Имперский город. Когда путники обогнули его и пересекли реку с красивым названием того цветка, который Люсьен подарил Элис, Габриель придержал свою лошадь.

- Люсьен, что ты там говорил про усыпальницу? Зачем тебе нужен маг?

Уведомитель очень натурально изобразил удивление и тоже замедлил шаг:

- Это место защищает какая-то магия, наверняка, темная. И я понятия не имею, как можно попасть внутрь. Поэтому надеялся на твою помощь. Я как-то говорил об этом с Тавэлом. Он ответил, что это не в его силах.

- Ты смеешься? Если Тавэл не мог с этим справиться, то чем могу помочь я?

- Ты все-таки ее племянник, - Люсьен слишком просто пожал плечами. – Может быть, тебе и удастся что-то сделать.

- Хорошо. Я знаю, кто может нам помочь, но это буду не я. Жди меня послезавтра. А сейчас я должен навестить старого друга.

Сказав это, Рэл повернул Гарпию на Зеленую дорогу и перешел в галоп, не став дожидаться лишних вопросов и долгих разговоров. Кажется, Люсьен крикнул ему что-то вслед, но Габриель этого уже не слышал.