Штурм Риттерсвердера

Когда Куно фон Хаттенштейн покинул почивальню, весь замок был уже в движении. Наверху, вдоль зубчатых стен, а также по узким винтовым лестницам и коридорам, ведущим к бойницам, раздавались тяжелые, торопливые шаги вооруженных кнехтов. Слышны были голоса рыцарей, воодушевлявших своих подчиненных и распоряжавшихся обороной. Их приказы заглушались звоном оружия и громкими криками тех, к кому они обращались, а также шумом за крепостными стенами.

Обороной руководил Энгельгардт фон Ротенштейн, обозревавший окрестности с верхней площадки донжона. "Крепко держит на меня обиду родственник магистра", – отметил про себя маршал. Затем Хаттенштейн перевел свой взор с надменного Энгельгардта в сторону наступавших. Что же он увидел?

Литовцы двигались с двух сторон – западной и южной. Как ни всматривался великий маршал, он не приметил ни Витовта, ни Ягайлы: западный отряд вел Товтивил, во главе южного шел Жигимонт. Каждый из них имел по одной осадной башне, которую лениво тащили быки. Остальные осадные орудия покоились в литовском лагере, и не было видно попыток привести их в движение. Так же, как и днем ранее, группа воинов продолжала штурмовать деревянную «крепость», не обращая особого внимания на Риттерсвердер.

Ознакомившись с обстановкой за крепостной стеной, Хаттенштейн направился на верхнюю площадку донжона.

– Замок готов к обороне. – Сдержанно встретил своего начальника Ротенштейн.

– Ты славно поработал, – похвалил его маршал. – Только зачем надо было уводить воинов с северной и восточной стен?

– Чтобы усилить две остальных.

– В этом нет надобности. Лучше прикажи человекам пятидесяти заседлать коней, и мы отучим литовцев и этих предателей жемайтийцев дразнить доблестных воинов Креста.

Между тем, литовские отряды с обеих сторон подошли к замку на расстояние полета стрелы и принялись методично обстреливать защитников из самострелов. В ответ заговорили немецкие арбалеты, гулко рявкнули две пушки. Перестрелка продолжалась минут десять: за это время немцы потеряли двух человек убитыми, еще двое, получив по стреле в плечо и руку, покинули бойницы. Среди осаждающих потери были гораздо большими: десятка полтора уже лежало на земле, но остальные мужественно продолжали стрельбу.

Вдруг западные врата Риттерсвердера распахнулись, и из них, словно из пасти дракона, начали выезжать рыцари. Ни на миг не задерживаясь и не дожидаясь товарищей, первые во весь опор понеслись в направлении отряда Товтивила. Литовцы попытались отразить нападение с помощью самострелов, но броня рыцарей, особенно возглавлявших колонну и принявших на себя основной удар, оказалась непробиваемой. Потеряв всего лишь двух легковооруженных кнехтов, крестоносцы врубились в толпу литовцев, сея смерть на своем пути. Вдобавок ко всему быки, тащившие подвижную башню, испугались топота тяжелой конницы, летящей прямо на них, и бросились в разные стороны. Штурмовое орудие не замедлило опрокинуться наземь, подмяв собой и несчастных животных и людей.

Истекая кровью, отряд Товтивила постепенно откатывался назад. Однако торжество немцев не могло длиться долго. На помощь избиваемым поспешил отряд Жигимонта, бросив на произвол судьбы ставшую ненужной осадную башню. В литовском лагере бояре, облаченные в русские, литовские, немецкие доспехи, уже взбирались на коней, грозя явить собой достойного противника рыцарям, если не уменьем, то количеством.

Оценив ситуацию на поле брани, великий маршал приказал трубить в рог. Сколь быстро крестоносцы вступили в битву, столь же стремительно они повернули коней и помчались в направлении распахнутых ворот. Литовцев, пытавшихся начать преследование, остановили дружные пушечные и арбалетные залпы со стен. Большинство же осаждавших были приведены в смятение неожиданным нападением и даже не пытались преследовать уходивших крестоносцев. Зато они принялись щедро осыпать немцев тяжелыми стрелами.

Последним в колонне немцев ехал тучный рагнетский комтур. Казалось, своей широченной спиной он закрывал весь отряд. Стрелы тучами летели в комтура: одни отскакивали от доспехов, другие застревали в латах, но немец не обращал на это никакого внимания. Перед ним пали замертво два кнехта, комтур пришпорил своего английского тяжеловоза и занял место убитых в колонне. Ворота захлопнулись мгновенно, ударив при этом по крупу коня последнего всадника.

– Идиоты! – Прогремел комтур. – От страха совсем ослепли!

Оруженосцы с трудом сняли хозяина с лошади и принялись его раздевать. Белый плащ рыцаря был настолько изрешечен, что не годился даже в качестве половой тряпки. Вытащив со спины комтура с десяток стрел разного размера, оруженосцы начали снимать доспехи. Под вконец измятыми, во многих местах продырявленными латами у рыцаря оказалась превосходная миланская броня. Она то и явилась причиной удивительной неуязвимости хозяина.

– Здорово мы литовцев потрепали. – Удовлетворенно произнес мокрый от пота рагнетский комтур. – Теперь не скоро вылезут из своих берлог.

– Нам тоже немало досталось. – Проронил подошедший Энгельгардт фон Ротенштейн. – Не у всех была двойная броня, как у тебя. Еще пару таких вылазок, и некому будет защищать стены.

Пророчеству рагнетского комтура не суждено было сбыться. Обстрел Риттерсвердера возобновился уже к вечеру. Ежедневно находились смельчаки, готовые с риском для жизни пустить пару стрел в сторону защитников замка. Иногда они достигали цели. Временами немцы предпринимали вылазки, нанося немалый урон литовцам. Однако кровавые стычки ослабляли и силы защитников, число которых было несравненно меньше, чем осаждающих. Положение еще больше ухудшилось, когда противник объявился и с четвертой стороны замка. На Немане, вблизи крепостной стены появилось огромное количество рыбачьих лодок. Последний путь к отступлению был отрезан, и крестоносцам осталось либо надеяться на помощь из Пруссии, либо погибнуть в битве с литовцами, либо умереть с голода.

– Господь нас не покинул! – Воскликнул Куно фон Хаттенштейн, когда на исходе третьей недели осады на фоне заходящего солнца появился большой флот крестоносцев.

Суда побоялись в ночной тьме приблизиться к замку и бросили якорь в нескольких милях от него.

Среди ночи до крестоносцев со стороны реки донесся какой-то непонятный шум. Немцы с тревогой вглядывались в черную водную гладь, но ничего толком разглядеть не могли. Торопливые удары весел по воде, команды на литовском языке – все это вселяло тревогу в сердца кнехтов; но то, что они увидели спустя некоторое время, повергло их в пучину ужаса и отчаянья.

Поперек реки вспыхнула огненная лента, неумолимо приближающаяся к судам крестоносцев. Это литовцы наполнили свои лодочки каким-то горючим материалом, связали цепью и, приблизившись к кораблям, подожгли. В ночном зареве было видно, как смельчаки покидали охваченные пламенем лодки и плыли к берегу.

Все обитатели Риттерсвердера высыпали на стену, выходящую к реке, и с напряжением следили за развитием событий. Вот огненная лента столкнулась с головным кораблем, и его хорошо просмоленная древесина вспыхнула как свечка. При свете пожара было видно, как рыцари наспех избавлялись от тяжелых доспехов и бросались за борт.

Огненная лента, натолкнувшись на препятствие, начала выгибаться в дугу, грозя захватить в плен корабли, стоявшие вслед за головным.

В это время наблюдения крестоносцев за событиями на реке прервались криками:

– Литовцы! Литовцы идут!..

Дружины Ягайлы и Витовта, воспользовавшись темнотой, и тем, что внимание защитников было приковано к реке, почти вплотную приблизились к крепостным стенам. Ночь выдалась на редкость темной, и литовцы стреляли в основном наугад, но и такой обстрел принес довольно ощутимые результаты. Не имея возможности даже высунуться в бойницу или амбразуру, кнехты спрятались за каменными укрытиями и положились на судьбу.

Тем временем литовцы принялись подтаскивать осадные башни и стенобитные машины. За этим занятием они встретили рассвет. Хмурое небо к утру разразилось дождем, но на него никто не обращал внимания.

Наконец, у союзников все было готово к штурму, и войско, повинуясь приказу Витовта, пошло в решительную атаку. Небольшие потери штурмующих явились результатом слаженных действий ратников и воевод. Одна часть воинов тащила перед собой огромные деревянные щиты, из-за которых вторая часть вела прицельную стрельбу. Едва в бойнице показывался кто-нибудь из защитников, в него летели десятки железных жал. Меткое попадание отмечалось громкими ликующими возгласами осаждающих, и по мере приближения к стенам такие крики раздавались все чаще.

Немецкие пушки гремели на многие десятки верст, но толку от них было мало. Ядра пролетали над головами литовцев и втыкались в землю далеко за их спинами. Хаттенштейн приказал поднять казенную часть орудий, чтобы перенести линию огня к подножью замка, но при первой же попытке пушка не выдержала угла наклона и соскользнула вниз. Литовцы у стены расступились и дали ей возможность беспрепятственно достичь земли.

После этой неудачи крестоносцы впали в совершенную апатию, из состояния которой их вывели удары стенобитной машины по воротам. Немцы принялись лить со стен кипяток, горячую смолу, сбрасывать камни, мало заботясь о том, достигают ли они цели. У защитников еще оставался приличный запас камней и горячей воды, как ворота, не выдержав мощных ударов, рухнули. Хлынувший поток воинов Витовта и Ягайлы встретили конные рыцари и пешие кнехты.

Впереди сражался громадный рагнетский комтур, поражавший одним взмахом меча до трех противников сразу, слева и справа остервенело рубились Куно фон Хаттенштейн и Энгельгардт фон Ротенштейн. За ними вступили в бой на ходу взбиравшиеся на коней прочие рыцари и кнехты. Приложив неимоверные усилия, крестоносцы отбросили литовцев за ворота, но это не могло спасти положения. Воины Витовта и Ягайлы уже взобрались на стены по лестницам и с подвижной башни, и теперь сыпали на головы всадников камни, заготовленные теми же крестоносцами.

– Вперед! Не останавливаться! У нас нет другого пути спасения! – Крикнул Хаттенштейн и первый покинул пределы замкового двора.

Приказ великого маршала возымел свое действие, и рыцари с двойным ожесточением заработали мечами. Литовцы сочли за лучшее расступиться и пропустить противника, более походившего теперь на бешеного зверя. Но едва рыцари преодолели живой коридор, как жемайтийцы отважно набросились на следовавших в хвосте колонны легковооруженных кнехтов. Без особого труда их перебили или захватили в плен. Лишь двадцати шести крестоносцам удалось достичь кораблей, число которых также значительно уменьшилось.

А в это время сотни ратников союзного войска устремились в ненавистный замок и растеклись по всем его постройкам в поисках добычи. Оставшиеся в крепости немцы после бегства военачальников сопротивления почти не оказывали, видя его полную бесполезность.

Витовт со своими жемайтийцами добрался до кабинета великого маршала и в короткой стычке уничтожил двух немцев, продолжавших его охранять несмотря ни на что. Дверь комнаты оказалась незапертой, и Витовта встретил рычанием огромный, пятнистый, походивший на леопарда пес. Вид собаки вызвал восхищение князя, но животное отнюдь не ответило взаимностью. Еще мгновение, и у самой груди потомка Кейстута мелькнули белые клыки. Стоявший рядом воин успел на лету пронзить мечем пса, и тот бездыханный свалился у ног победителя.

– Вот и пал последний защитник Риттерсвердера. – Подвел итог Витовт.