Страницы истории

Наступило время вспомнить историю создания гениального 2-го концерта Рахманинова.

Эта мелодия не имеет аналогий — мы говорим о медленной части концерта Рахманинова. Невероятная мощь первой части концерта сменяется темой, которая, как пар над вечерней рекой, заполняет звуковое пространство.

Страницы Чехова, картины Левитана близки настроениям этой мелодии.

Можно вспомнить поразительную картину Левитана «Над веч­ным покоем». Смотрящий оказывается в высоте, пролетая, как Маргарита у Булгакова, над водной гладью и островком на реке, по очертаниям, жутковато похожим на облако, несущееся над ним.

Музыка концерта написана после спасения Рахманинова из тисков депрессии, вызванной смертью Чайковского — его друга и наставника, который восхищался «Алеко», хотел исполнить фанта­зию «Утес». Внезапная смерть Чайковского, провал исполнения Первой симфонии оказались страшным ударом для Рахманинова.

«Что-то внутри меня надломилось. Вся моя вера в себя рухнула.

Мучительные часы сомнений привели меня к заключению, что я

должен бросить сочинение. Меня парализовала апатия»-, — писал

композитор.

Он редко вставал с дивана и любому человеческому общению предпочитал общество верного пса Левко.

Такое положение длилось в общей сложности два года.

Его друзья обратились даже к Льву Толстому с просьбой помочь юному Рахманинову словами ободрения. Немалых трудностей стоило уговорить Рахманинова, для которого имя Толстого давно стало священным, навестить «великого отшельника». Композитор, конечно, и не подозревал о договоре, целью которого было снова сделать его счастливым. Но визит оказался безуспешным. Наставления Толстого, 172

его обращения к артистическому и человеческому самосознанию не повлияли на несокрушимое безразличие Рахманинова ко всему на свете.

В то время оживленные дискуссии вызывал метод лечения доктора Даля. Он достигал блестящих результатов с помощью внушения и самовнушения. Друзья уговорили Рахманинова про­консультироваться по поводу его состояния у Даля.

Наступил 1900 год. С января по апрель Рахманинов ежедневно оплачивал визиты врача. Вот что он рассказывает:

«Мои родственники сказали доктору Далю, что он любым путем должен избавить меня от апатии и добиться, чтобы я снова начал сочинять. Даль спросил, что именно они хотели, чтобы я сочинил, и получил ответ: концерт для фортепьяно. Тот, который я обещал лондонской публике и в отчаянии отложил. В результате, лежа в полудреме в кресле доктора Даля, я изо дня в день слышал повторявшуюся гипнотическую формулу: «Вы нач­нете писать концерт. Вы будете работать с полной легкостью. Концерт получится прекрасный». Всегда одно и то же без пауз. И хотя это может показаться невероятным, лечение действитель­но помогло мне. Уже в начале лета я снова начал сочинять. Я обрел веру в свои силы и мог теперь позволить себе думать об осуществлении заветной мечты: полностью посвятить два года сочинению.

Я ощущал, что лечение доктора Даля поразительно укрепило мою нервную систему. Из чувства благодарности я посвятил ему свой Второй концерт. Так как сочинение пользовалось в Москве большим успехом, все думали и гадали, какое отношение может иметь к нему доктор Даль. Истина, однако, была изве­стна только Далю, Сатиным и мне».

Мы предложили прослушать медленную часть концерта Рах­манинова группе психологов и попросили нарисовать возникшие у них образы. Большинство рисунков включало образ близкой воды, реки, водной панорамы, озера, луны над водой.

Эту мелодию слушали дети, потом мы предложили им поставить цвета, связанные, по их восприятию, с этой музыкой. Мудрые дети взяли трехцветье — серый, коричневый и фиолетовый; их эмоции,

173

отрешенность, светлая печаль воспоминания и фантастическая греза в неповторимом их сочетании, — соткали эту поразительную музыку, сокровище русской культуры.

Создав музыку, которая принесла ему душевное освобождение, Рахманинов помог себе и многим людям.

Встань и иди!

(истерический паралич)

Вот привозят пациентку. Ее несут — это 16-летняя девушка-армянка. Красивое лицо искажено страхом. У нее истерический паралич — уже полгода она не ходит, мышцы стали изменяться, стопа подвернута.

Сочувствие и уныние на лицах близких. Музыхотерапевт едет с ней в лифте, согревает ледяные ладошки и шепчет: — Если ты сегодня пой­дешь, ты сделаешь мне большое одолжение — я всем буду хвастать.

Вот ее доставили в зал. Она выбирает темные цвета Люшера, фотографию уныло-бестолкового пса, у которого подвернута пра­вая лапка (как и у нее).

Выбранные картины прекрасны, изысканны, первый цвет по Люшеру фиолетовый — перед нами Человек воображения, че­ловек мира искусства.

Начинается длительный сеанс. Он продолжается около 3 часов. Она слушает прекрасные мелодии, у нее утонченный вкус и требова­тельность. Высоко оценивает она только самые совершенные мело­дии. У девушки есть способности. Ее глаза разгорелись, пациентка забыла о своей беде.

Музыка показывает красоту мира, успокаивает, дает энергию и как бы говорит: «Иди в этот мир, он твой. Скажи ему: — да.»

Врач роняет фразу:

— Я тебе рассказал о твоем характере. Дело не в том, что ты пойдешь, — в этом нет сомнения. Дело в том, каким человеком ты бу­дешь. Он играет не только прекрасные мелодии. Та музыка, которую он теперь играет, как бы говорит: «Иди, двигайся, преодолевай».

Стала звучать музыка великих маршей, мелодии преодоления, побуждали двигаться мелодии самых обаятельных вальсов — Шубер­та и Чайковского, Шопена и Штрауса.

Проходит некоторое время — и она пытается подняться, вце­пившись в стол. Ноги с атрофированными мышцами не слушаются, предают ее, но она упрямо тащит свое тело, держась за стол.

Девушка мужественно старается пойти.

Музыкотерапевт как бы не слышит взволнованного говора род­ственников и не волнуется - на лице его выражение:

174

— А как же иначе, она должна была пойти.

— Надо продолжать слушать музыку, — говорит он. — Пусть она доберется до рояля и тоже попытается играть — импровизи­ровать вместе со мной.

Проходит несколько встреч — сеансов музыкотерапии.

Однажды они встречаются — и ее не несут и не помогают идти. Она идет сама — правда, мучительно медленно, опираясь на тросточку, хватаясь руками за двери, но ее глаза горят, а у всех окружающих взгляды светятся сочувствием.

Ж-елтое лицо

Я веду три палаты с больными; закончив лечебную работу, провожу сеансы музыкотерапии. Мои занятия часто сопровождаются ироничес­кими комментариями врачей. Однажды я спросил двух опытных коллег, как лучше лечить холестаз — это затяжная упорная желтуха.

— А ты им поиграй, — с едкой волчьей ухмылкой говорят мне коллеги.

По-моему, они весьма мало верят в эффективность музыкотерапии.

Ко мне приходит врач — она преподает, интересуется новыми ме­тодами. Ее пациентка с гепатитом (вирусным поражением печени) очень долго остается желтушной — хотя прошло уже почти два месяца.

Врач безуспешно перепробовала все новые препараты, отчаялась и хочет испытать хотя бы этот, внешне легковесный, метод воздействия.

В кабинет арттерапии приходит милая интеллигентная моло­дая женщина с необычайно яркой желтухой, которая окрашивает ее глаза фантастическим марсианским оттенком. Она выбирает цвета, и первым оказывается фиолетовый.

— Это фиолетовый человек, человек, чувствительный к искус­ству, — думает музыкотерапевт. К сожалению, в цветовыборе вы­ражена напряженность.

Отрадно, что одно из выбранных им животных желанно и му-зыкотерапевту. Это хорошее предвестие для сеанса.

Но что это — пациентка выбрала картину достаточно тре­вожную — работу сюрреалиста Магритта. Ее часто берут люди, принимающие бесовское зелье (так я называю наркотики). Я спросил об этом тихонько врача.

Она ответила:

— Это наша тайна, у нее был кратковременный эпизод приема наркотиков из-за стресса.

С помощью выбора картин эта тайна открылась, возможно, это было одной из причиной такого течения заболевания.

175

Начинаем сеанс музыкотерапии. Пациентка попала из мира болезни и страха перед будущим в совершенно иной мир искусст­ва — возможность услышать живую игру музыканта, как лечебное средство, произвела на нее ошеломляющее впечатление. У нее возни­кали удивительные образы, когда она слушала замечательные мело­дии. Сеанс арттерапии продолжался 3 часа, но пролетел незаметно. Цветовая гамма в методе Люшера стала нее гармоничной.

Но самое главное произошло на следующее утро — она посвет­лела и через несколько дней выписалась.

Лечащий врач, которая обратшасъ к помощи музыкотерапии, да и она сама, считали, что ее улучшение связано с сеансом музыкотерпии.

Зачастую неправильный вывод делают по модели: после это­го - значит, из-за этого.

Возможно, пришла пора ей поправиться, а сеанс музыкотерапии дал эмоциональный толчок и ускорил процесс. Однако, несмотря на все сомнения, очевидно — все средства не помогали больной, а после сеанса музыкотерапии наступило выздоровление. Это прият­ное совпадение и будет итогом нашей истории.

Спасительная колыбельная (снятие боли)

В работе музыкотерапевта значим момент импровизации. Мно­гое происходит интуитивно.

Однажды у меня появился новый пациент, и пришлось решать необычную музыкально-психологическую проблему. Больной был мра­чен, он переносил начало заболевания гепатитом, и, судя по тесту Люшера, у него и помимо заболевания было много проблем.

Интуитивный выбор изображения животного дал нам образ черного кота на темном фоне, темнота окружала это существо, и оно оцепенело в безнадежности. Конечно, черный цвет был поставлен одним из первых, ожидаем был и выбор сумрачной картины Иванова, изображающей темную воду на сизых камнях.

Он выбрал тональность «до минор» и низкую ноту.

Я собрался играть этому омраченному болезнью и заботами человеку, и вдруг сеанс был поставлен под угрозу срыва.

— У меня появились боли в области печени, — глухо пожаловал­ся слушатель.

— Сейчас мы снимем эту боль, — самонадеянно сказал я и об­ратился к своей интуиции: как помочь больному?

176

Что помогает ребенку, когда ему плохо? (А наше подсознание — это ребенок, сколько бы лет ни было человеку.) Его спасает Мать— она его убаюкивает. Надо сыграть колыбельную и укачать его. Вспомнились колыбельные и близкие им мелодии Моцарта, финского композитора Ярнфельда, «Колыбельная Волховы» Римско­го-Корсакова. Музыка Спендиарова, Шопена, Чайковского и многих других несет в себе качающий ласковый ритм колыбельных.

Вспомнилась «Баркаролла» Чайковского. Для влияния такой музыки наиболее желателен ритм — 50 ударов сердца в минуту — та­кой ритм действует усыпляюще, гипнотизирует независимо от ме­лодии. Замедленная речь — могучее оружие внушения у любого, кто говорит с людьми.

Человек принимает усыпляющий ритм музыки.

Зная связь тональности и цвета, я начал воздействие с «Барка-роллы» Чайковского — она написана в тональности «соль минор», то есть в темной тональности, близкой состоянию пациента, а ее ритм близок колыбельной.

Музыка стала колыхаться по цветам Люшера, по принятой программе воздействия — от черного, серого, коричневого (это были печальные колыбельные) к фиолетовому, синему, зеленому уровням.

Пока мать в крестьянской избе качает колыбель, небо за окном начинает светлеть; когда лучи солнца проникнут в эту комнату, колыбельная будет более светлой. Это уже желтый и красный уровни по Люшеру. Отдохнувшему и выздоровевшему ребенку можно проснуться.

Для этой колыбельной, уже несущей близкий свет пробужде­ния, использовалась прекрасная мелодия вальса Брамса (в «ля бемоль мажоре», то есть соответствуя энергетизму красного цвета по Люшеру.) Я сохранял темп и ритм колыбельной музыки, но менял тональности, делая их более светлыми — проснувшийся включается в жизнь с ее требованиями.

А что же наш слушатель?

Он заснул. Проснувшись, сказал, что ничего не помнит, рассла­бился, отдохнул, а главное — боли исчезли.

В дальнейшем эту музыку я назвал «Великая колыбельная», потому что к призрачной колыбели, баюкая уставшего ребенка — душу

Тя атр цвета и мелодии Ваших страстей

пациента, приходят мелодии Моцарта и Брамса, Чайковского и Шопена, Верди и Дворжака.

В другом случае эта музыка была исполнена пациентке, кото­рая пришла на сеанс, но пожаловалась на тошноту. Смело взявшись за музыкальное внушение, благо музыка была уже найдена, удалось усыпить пациентку. Она свернулась калачиком и заснула. Сильно клевали носом два врача, которые пришли посмотреть сеанс, одна из них уронила тетрадку, где хотела что-то записать, и только стеснение, вызванное обстановкой, помешало им предаться сну.

Когда мы вышли после сеанса, то услышали претензии врачей соседних кабинетов: им надо было много и активно работать, а доно­сящаяся из кабинета музыкотерапии музыка едва их не усыпила.

Болезненные проявления у пациентки исчезли и больше не появ­лялись, как и у первого пациента. Такое воздействие более безобидно, чем прием любого лекарства. Возможности музыки огромны.

Депрессия

Женщина, страдающая депрессиями, отобрала наиболее же­ланные для нее мелодии гениев музыки, музыкотерапевт сыграл эти мелодии и записал на кассету. Теперь в тяжелые дни музыка помогает ей — вот уже второй год она слушает СВОЮ музыку и спасается, — она не попадает в больницу.