Основные памятники пастушеских культур

Средней Азии (карта 3)......................................................... 370

Дата андроновских памятников по С^{14......................................................} 372

Даты типов памятников........................................................... 377

Summary.............................................................................. 378

List of Illustrations........................................................... 381

Карты, иллюстрации................................................................ 384

Посвящаю светлой памяти М.П.Грязнова и AM Мандельштама — первых читателей рукописи этой книги, поддержавших меня в самые черные дни моей жизни

ВВЕДЕНИЕ

Середина II тыс. до н.э. В долине Нила цивилизация Египта достигает своего высшего расцвета при фараонах XVIII династии; на Ближнем Востоке возвы­шается Хеттское царство; в Элладе ахейцы создают микенскую цивилизацию, в Подунавье процветает культура Монтеору, часть Европы занята племенами унетицкой культуры, на юге Средней Азии культура древних земледельцев Анау находится на стадии Намазга VI, в Китае утверждается власть царей династии Шан-Инь, з Индии приходит в упадок цивилизация Хараппы и Мо-хенджо-Даро. Что же происходит в эту эпоху на бескрайнем просторе евразий­ских степей, протянувшихся непрерывной полосой от Дуная до Великой Ки­тайской Стены? Здесь накануне середины II тыс. до н.э. формируются две гигантские культурные общности, аналоги которым неизвестны в других реги­онах Старого Света, — срубная на западе от Днепра до Урала и андроновская на востоке от Урала до Енисея (карта 11, первый форзац). А в Передней Азии в это время впервые появляются упоминания об индоиранцах, составляющих ветвь индоевропейской языковой семьи.

Terminus ante quern выделения индоиранцев из числа других индоевропей­ских народов и разделения самих индоиранцев - XIV в. до н.э., когда царь Митанни Куртиваза скрепил договор с хеттским царем Супиллулиумой I клят­вой индоиранскими богами Индрой, Варуной и Насатья, когда митаннийские цари стали носить индоиранские имена, в документах из Нузи и Алалаха поя­вились индоиранские имена, а индоиранская коневодческая терминология — в трактатах митаннийца Киккули и хеттском трактате о тренинге лошадей для колесничной запряжки [Иванов, 1958; Kammenhuber 1961; Mayrhofer, 1966; 1974; Saloneft, 1955-1956; Thierae, 1960]. По мнению А.-А.Камменхубер и М.Майрхофера, приход ариев в Митанни произошел, видимо, несколько раньше середины II тыс. до н.э. (скорее всего - в середине XVI в. до н.э.). Вопрос о

Заставка - золотое височное кольцо из могильника Мыншункур в Семиречье.

том, к какой ветви индоиранцев относились переднеазиатские арии, долгое время был дискуссионен. Сейчас господствует точка зрения П.Тиме, М.Майр-хофера, Вя-ч. Вс. Иванова, согласно которой пришельцы были уже отделивши­мися индоариями или носителями особого арийского диалекта, хотя их движе­ние, вероятно, захватило и родственных протоиранцев. Из этих фактов следует, во-первых, что в середине II тыс. до н.э. индоиранцы не только уже обособились от других индоевропейцев, но и составляли общность носителей отдельных диалектов; во-вторых, что в культуре индоиранцев особую роль играли коне­водство и колесничная тактика боя, т.е. время сохраняющихся контактов индо­иранцев на прародине фиксируется между XVII-XV в. до н.э. - эпохой рас­пространения колесниц в Старом Свете, а область, где осуществлялись контак­ты носителей индоиранских диалектов, — это зона высокоразвитого коневодст­ва и раннего появления колесниц.

За последние два столетия, прошедшие со времени установления Вильямом Джонсом родства древних индийцев, греков и римлян и выделения Ф.Шлегелем индоевропейской языковой общности, прародину индоиранцев локализовали то в Индии, то в Средней Азии, то на Памире, то в арктической зоне, то на Дунае, то в Северном Причерноморье, то в Иране и Передней Азии. Критический анализ выдвигавшихся гипотез, данный в работах Э.А.Грантовского [1970, с. 7-32], Б.Г.Гафурова [1972, с. 33] и Д.Меллори [Mallory, 1973], избавляет от необходимости подробно характеризовать различные точки зрения. В настоящее время как в лингвистике, так и в археологии существуют два альтернативных определение центра расселения индоиранцев.

Т.В.Гамкрелидзе и В.В.Ивановым [1972, с. 19-235; 1979, с. 33-37; 1980а, с. 64-71; 1 9806; 1981а, с. 11-33; 19816, с. 80-92; 1984] предложена новая реконструкция индоевропейского праязыка, в котором, по их мнению, выявле­ны схождения с южнокавказскими и семитскими языками, установлена лексика, свидетельствующая о более высоком, чем предполагалось ранее, уровне хозяй­ственного и культурного развития, найдены названия южной флоры и фауны и горного ландшафта. Это, вместе с другими лингвистическими фактами, по­служило основанием переместить прародину индоевропейцев из Европы в Пе­реднюю Азию и локализовать ее в IV тыс. до н.э. - в период существования общеиндоевропейского языка перед его распадом на севере Малой Азии¹, от­куда хетто-лувийцы и греки незначительно сместились на запад, протоиндои-ранцы - незначительно на восток, в северную часть Иранского плоскогорья, а оттуда позже индоарии проследовали одни - на запад в Митанни, другие - на восток в Ин.дию; тохары же и носители древнеевропейских диалектов (италики, кельты, германцы, балты, славяне, а позже также ранние иранцы) несколькими последовательными волнами в III—II тыс. до н.э. мигрировали через Среднюю Азию в Северный Прикаспий и далее в Поволжье и Северное Причерноморье и в конце II тыс. до н.э. из области ямной культуры расселились по всей Европе и вновь попали на Древний Восток (миграция «народов моря»). Последними тем же путем с территории Ирана через Среднюю Азию прошли восточные иранцы (скифы, сарматы).

Точка зрения В.В.Иванова—Т.В.Гамкрелидзе сейчас находится в центре

дискуссий [Дьяконов, 1982, с. 3-30; Мерперт, 1985, с. 39-42; Кузьмина, 19806 с. 34-36; 1986в; Лелеков, 1982, с. 31-37 и др.].

В соответствии же с утвердившейся в начале XX в. среди лингвистов в европейской науке гипотезой о локализации индоевропейской прародины в Европе предполагается отделение индоиранцев в конце III - начале II тыс. до н.э. и последующий уход части их с прародины через евразийские степи в Среднюю Азию и отсюда - далее на юг в Индию и Иран. При этом некоторыми авторами допускается, что часть иранцев - предки скифов и, вероятно, ким­мерийцев - осталась на месте, в Европе. Другие исследователи предполагают возврат скифов в Европу из Казахстана в I тыс. до н.э. Расходятся мнения и о путях переселения индоиранцев с южнорусской прародины или (хотя бы частично) через Кавказ (П.Кречмер, Э.А. Грантовский, К.Йетмар, В.Бранденш-тейн, Р.Гиршман, М.Н.Погребова, Л.Бош-Гимпера) или через Среднюю Азию. Этой точки зрения придерживаются В.Гейгер [Geiger. 1882], О.Шадер [Schader, 1901], Эд.Мейер, В.В.Бартольд, Э.Бенвенист [Benveniste, 1966], В.Пизани, Г.Камерон, А.Мейе [1938], А.Кристенсен [Christensen, 1943], Э.Герцфельд [Herzfeld, 1947], а в настоящее время - такие специалисты по индоевропей­ским и индоиранским языкам как В.Георгиев [1958, с. 245], Г.Моргенстьерне [Morgenstierne, 1973], В.Порциг [1964, с. 97, 228, 238], Т.Барроу [1976, с. 9-36; Barrow, 1973, с. 123-140]; В.Бранденштейн [Brandenstein, 1948; 1962], Х.Бейли [Bailey, 1955; 1957], Р.Хаушильд [Hauschild, 1962], Р.Фрай [1972, с. 29-33] М.Майрхофер [Mayrhofer, 1966; 1974], М.Бойс [Воусе, 1975], Я.Харматта [Harmatta, 1981, с. 75-82], А.Парпола [Parpola, 1973; 1988]. Среди советских ученых ее разделяют В.В.Струве [1955, с. 591], И.МДьяконов [1956, с. 124 125, 149-151; 1958, с. 23, 24, 29; 1960, с. 199; 1981, с. 90-100; 1982], И.Алиев [1960, с. 108-111], М.МДьяконов [1961, с. 40-42, 64], И.М.Оранский [1963 с. 20-35; 1979а, с. 27-29, 32, 35-45; 19796, с. 51, 61-65], В.И.Абаев [1965, с. 4, 118-140; 1972, с. 26-37; 1981, с. 84-88], Г.М.Бонгард-Левин [Бонгард-Левин, Ильин, 1969, с. 121-131; Бонгард-Левин, Грантовский, 1983, с. 154 -202], Э.А.Грантовский [1970, с. 360 и сл.], Т.Я.Елизаренкова [1972, с. 4-8 1989, с. 429-431], Б.Т.Гафуров [1972, с. 28, 33-43], М.АДандамаев [Дандама-ев, Луконин, 1980, с. 39-43] и до недавнего времени В.В.Иванов и В.Н.Топоров [1960, с. 10-22], В.В.Иванов [1963, с. 11-18]. При этом В.Георгиев [1958, с. 280-282] высказывал мысль, что древнейшими индоиранцами могли быть но­сители культуры могил "красной охры", т.е. ямной. М.М.Дьяконов [1961] по­мещал индоиранскую прародину в Юго-Восточной Европе, к востоку от три-польской культуры. Э.А.Грантовский [1960, с. 351-357] думал, что "эпоха ямной культуры может соответствовать общеарийскому периоду». В.И.Абаев [1965, с. 134, 135] считал срубную культуру иранской. М.М.Дьяконов [1961, с. 40-42,64] и ЭА.Грантовский [1970, с. 359-360] непосредственно связывают культуру иранцев или индоиранцев со срубной и андроновской культурными общностями, а И.М.Дьяконов [1956, с. 124; I960, с. 199], В.Бранденштейн [Brandenstein, 1962, с. 3], Т.Барроу [Barrow, 1973, с. 126] и М.Бойс [Воусе, 1975] - только с андроновской, причем И.МДьяконов [1970, с. 126] предпо­лагает уход индоиранцев не позже второй четверти II тыс. до н.э.

Выводы этих лингвистов принимает большинство археологов, изучающих культуру евразийских степей и Средней Азии II тыс. до н.э. Это С.П.Толстов [1948, с. 68; 1962, с. 59], А.Н.Бернштам [1957, с. 18-19], С.С.Черников [1957; 1960, с. 112], КФ.Смирнов [19576, с. 8-14; 1954; Смирнов, Кузьмина, 1977], В.М.Массон [1959, с. 116,117], М.А.Итина [Толстов, Итина. 1960; Итина, 1977, с. 232-236], НЛ.Мерперт [19616, с. 172, 173; 19666, с. 149-160; 1974, с. 14], БАЛитвинский [1962, с. 291-295; 1963, с. 127-133; 1964; 1967, с. 122-126; 1981, с. 160-162], Е.Е.Кузьмина [1963в, с. 155-158; 1971а, 19716; 1972а, 19726; 1974а, 19746; 1981а; 1987а; 1988в; Смирнов, Кузьмина, 1977], К.В.Саль­ников [1965, с. 347], А.М.Мандельштам [1966а, с. 258; 1968, гл. V, VI], КААкишев [1973], В.Ф.Генинг [19776; 1985], М.Н.Погребова [1977а, с. 133— 140, 170], НЛ.Членова [1983а; 1984; 1989], С.С.Березанская [1982, с. 206— 209], Г.Б.Зданович [1992] и др. По их мнению, археологический материал культур бронзового века евразийских степей не противоречит этой гипотезе лингвистов и подтверждается устанавливаемой археологически прямой генети­ческой связью ираноязычных скифов, савромат и саков с носителями предше­ствующих срубной и андроновской культур.

Претендентами на роль индоиранцев выдвигались также носители абашев-ской [Пряхин, 1977, с. 134—137], катакомбной [Клейн, 1980], майкопско-ново-свободненской культур. Н.Ф.Гусева [1977, с. 27—51; 1987, с. 46] считала их срубниками и абашевцами, позже — и андроновцами и подчеркивала связь со славянами. А.М.Мандельштамом [1968, с. 131—141] проведен системный ком­плексный анализ погребального обряда бишкентской (вахшской) культуры и показано соответствие важнейших, в том числе специфически этнических по­казателей, доказывающих их индоарийский характер. А.М.Мандельштам рас­сматривал культуру как скотоводческую, пришлую с северо-запада, по пути в Индию, и отмечал родство ее с андроновской. БАЛитвинский [1964, с. 158; 1967, с. 122—126] связал эту культуру с кафирами, показал ее аналогии в Свате, а в ее генезисе признавал решающим участие земледельческого бактрийского комплекса Намазга, что первоначально принимала Л.Т.Пьянкова [1981]. Авто­ром [1972а, с. 134-143; 19726, с. 116-121; 1975в, с. 64-67] подчеркивалась индоиранская атрибуция культуры, ее связи со Сватом и Гомалом и определя­ющее участие заманбабинского и андроновского компонентов в ее формирова­нии. Против этого выступила К.Антонини [Antonini Silvl, 1969], правильно отметив отсутствие в Свате катакомб. Однако новые находки в Таджикистане подтверждают правильность гипотезы [Виноградова, Кузьмина, 1986]. (Это от­нюдь не исключает наличие в Свате связей с земледельческими культурами Бактрии [Сарианиди, 1987] и Ирана [Stactil, 1970; Погребова, 1977а, с. 145]).

Специалистами по археологии Ирана была выдвинута принципиально иная гипотеза, согласно которой прародина индоиранцев находилась на территории Ирана. Носителями индоиранской речи признаются создатели серо-черной ке­рамики последней четверти II тыс. до н.э., причем предполагается ее возник­новение в Восточном Иране и Средней Азии и непрерывное развитие единой керамической традиции по крайней мере с III тыс. до н.э. (Гиссар-Ш, Шах-Те­пе). Вопрос же о происхождении другой группы иранцев: саков, савромат и

скифов в степях, бактрийцев, согдийцев и пр. в Средней Азии вообще не ставится. Эту гипотезу разделяют Л.Ванден-Берге [Vanden Berghe, 1964, с. 37], КЯнг [Young, 1965, с. 72; 1967], РДайсон [Dyson, 1965; 1967], Ж.Дее [Deshayes, 1969], Г.Н.Курочкин [1979], К.Йеттмар [Jettmar, 1956, с. 327-342], первоначально считавший андроновцев индоиранцами, но позже вслед за В.Н.Чернецовым признавший их финно-уграми.

Эта гипотеза уже неоднократно подвергалась серьезному критическому ана­лизу А.М.Мандельштамом [1964, с. 192-194], Е.Е.Кузьминой [1975в, с. 65], В.Г.Лукониным [1977, с. 13-15, 18], М.Н.Погребовой [1977а, с. 8, 16], С.Клезье [Cleuziou, 1982] и особенно И.Н.Медведской [1977, с. 169-175; 1978, с. 7-9, 14-18] и Э.А.Грантовским [1981, с. 245-272], показавшими, что, во-первых, развитие серой керамики не было непрерывным, а, во-вторых, серая керамика отнюдь не идентична в разных локальных вариантах и встречается в различных археологических контекстах; главное же, серая керамика господст­вует в тех областях Ирана, где, по данным письменных источников, в конце II тыс. до н.э. обитало заведомо неираноязычное население — хурриты, халды, касситы, гутии, луллубеи, эламиты. Таким образом, вопрос о непосредственной связи серой керамики с индоиранским этносом остается крайне спорным, при­чем эта гипотеза также не подтверждает предположения Т.В.Гамкрелидзе-В.В.Иванова, так как предполагает миграцию иранцев с востока на запад. Р.Гир-шман [Ghirshman, 1977] прародину индоариев и иранцев помещал в Юго-Вос­точной Европе, но предполагал распад общности в IV тыс. до н.в. и миграцию индоариев в Месопотамию и Иран. Приход же с прародины иранцев он относил лишь к рубежу II—I тыс. до н.э., связывая с иранцами различные по культуре комплексы Сиалк-А и В, Яз I и памятники архаического Дахистана. (Критиче­ский анализ положений Р.Гиршмана см. [Лелеков, 1978, с. 220—226]; возраже­ния по поводу признания Ирана и юга Средней Азии центром появления в Старом Свете конных колесниц см.: [Кузьмина, 1980а, с. 28]). И.Н.Хлопин [1970а, с. 94-112; 19706, с. 57-58; 1970в, с. 88-99; 1983, с. 125] категорически настаивает на земледельческом характере хозяйства индоиранцев, допускает их существование в Иране и на юге Средней Азии уже с IV тыс. до н.э. (доказа­тельством чего признает обряд могильника Сумбар [Хлопин, 1983, с. 125]) и связывает генезис андроновской культуры с анауской культурой, видя в анд-роновцах «изгоев», вынужденных переселиться на север, где им пришлось пе­рейти к преимущественно скотоводческому хозяйству [Хлопин, 1970в, с. 95], навязав аборигенам-охотникам навыки земледелия и металлургии и иранский язык, который они разнесли на север [Хлопин, 1970в, с. 98—99], что встретило возражения андроноведов [Кузьмина, 1972а, с. 137, 142]. В.И.Сарианиди [1977, с. 113,143-150,158] связывает с иранцами не серую керамику, а керамический комплекс Бактрии, предполагает миграцию во II тыс. до н.э. ираноязычных племен на восток и север из Ирана (где их предполагаемая восточно-хорасан-ская культура пока не открыта), а принадлежность к индоиранцам андроновцев категорически отвергает [1977, с. 149]; предполагается также вторичная мигра­ция с юга из Афганистана носителей керамического комплекса расписной ке­рамики Тилля-Тепе; вопрос о локализации сако-скифской прародины не ста-

вится. Положения В.И.Сарианиди оспариваются А.А.Аскаровым [1977, с. 156], вслед за В.М.Массоном предполагающим сложение земледельческой культуры Бактрии в результате миграции из Южного Туркменистана. В.И.Сарианиди [1987, с. 57] сделал важную уступку: не отказавшись от своей гипотезы, он допустил возможность индоиранской принадлежности андроновцев и культуры варварской оккупации (Яз I — Тилля-Тепе), категорически отрицая связь с индоиранцами создателей серой керамики, но затем вернулся к прежней гипо­тезе [Сарианиди, 1990, с. 95—102]. Критический анализ выдвигавшихся гипотез был предпринят А.П.Франкфором [Francfort, 1989, с. 450—455; рец.: ВДИ, 1992, № 4]. Он отверг идентификацию ариев с культурой серой керамики и пришел к пессимистическому выводу, что отождествление с ариями культур как Яз I и Намазга VI, так и андроновской спорно и возможности археологии ограничиваются лишь экономическими реконструкциями.

Итак, гипотезы о связи с иранцами ни серо-черной, ни бактрийской кера­мики II тыс. до н.э. не являются ни доказанными, ни общепризнанными. Со­поставление гончарной керамики Ирана ахеменидского времени с посудой юга Средней Азии выявляет различный генезис керамических традиций и незави­симое от иранского формирование керамического комплекса Средней Азии ахе-менидской эпохи на основе бактрийского комплекса эпохи бронзы [Кузьмина, 1969; 1971в, с. 171-178, 1972а, с. 143-146; Сарианиди, 1977, с. 116, 151; Cattenat, Gardin, 1977, с. 225—246], что приводит к выводу, что гончарная посуда (в отличие от лепной), не может рассматриваться как достоверный этнический показатель.

Таким образом, ни одна из взаимоисключающих лингвистических и архео­логических гипотез о локализации прародины индоиранцев в настоящее время не доказана.

Следовательно, задача исследования состоит прежде всего в реконструкции культуры древних индоарийцев на основании данных языка и литературной традиции, а затем — в проверке правильности гипотез на основании комплек­сного сопоставления лингвистических и археологических данных о происхож­дении и расселении индоиранцев и этнической атрибуции андроновской куль­туры. Однако предварительной задачей должен стать анализ самого андронов-ского материала, поскольку, хотя андроновская культура была выделена более 80 лет назад, она никогда не была объектом комплексного монографического исследования. Частично восполнить этот пробел, составив полный банк данных, выявленных к началу 90-х годов по всему андроновскому ареалу, и на их основании реконструировав материальную культуру и хозяйственно-культур­ный тип, — самостоятельная задача настоящего исследования.

Во II тыс. до н.э. в евразийских степях шел процесс окончательного утвер­ждения пастушеского типа хозяйства. Выяснить состояние экономики в степях и динамику ее развития — третья важнейшая задача исследования, поскольку без ее решения не могут быть поняты ни причины, обусловившие переход населения степей в начале I тыс. до н.э. к массовому кочеванию, ни процессы этнических передвижений и миграций на протяжении II тыс. до н.э., ни сопут­ствовавшие им процессы ассиммиляции и интеграции, определявшие сложение

этнических групп и весь ход этногенеза не только в степях, но и в соседних регионах Старого Света и дающие ключ к решению индоиранской проблемы.