Что такое устойчивое развитие?

Разные авторы уже не раз отмечали неточность русского перевода зарубежного выражения. Действительно, определение "устойчивое развитие" означает просто устойчивый, постоянный рост. В тоже время в европейских языках sustainable development, nachhaltige Entwicklung, developement durable имеют более узкий смысл. Это - развитие "продолжающееся" (можно, пожалуй, сказать "самодостаточное"), то есть такое, которое не противоречит дальнейшему существованию человечества и развитию его в прежнем направлении.

Тема устойчивого развития становится нынче модной. В разных регионах принимаются местные программы устойчивого развития; президент, глядишь, иной раз упомянет, что Россия стремится прейти к устойчивому развитию... Начинаешь разбираться - оказывается, что все эти программы сводятся к экологии. Действительно, с неё всё начиналось, по поводу экологии бил тревогу "Римский клуб". Но ведь все экологические проблемы упираются в проблемы общественного развития современного мира! Это - как раз то, что упорно пытаются затушевать представители "развитых стран". В их понимании устойчивое развитие - это экологически чистое производство. С сохранением постоянного роста уровня потребления в развитых странах. Однако наиболее важной, принципиально важной является общественно-экономическая составляющая вопроса.

Вполне понятно, почему первенство в разработке проблем устойчивого развития даже в нашей стране (не говоря уже про "цивилизованный мир") отдаётся экологии, почему на втором месте остаются общественные вопросы. Ведь здесь невозможно действовать "малыми делами" (как в области экологии - почистил лес около своего дома и т.п.), нужен выход на государственный, правительственный уровень. У правительства же свои насущные проблемы - как концы с концами свести, не до устойчивого развития тут. Кроме того, не совсем понятно, что же правительству предлагать, если даже оно и согласится всерьёз заняться этой темой. Тем не менее, именно достижение новых общественных отношений в масштабах всего мира (как изменение отношений между государствами, так и иной подход к потреблению в рамках каждой страны) является той основой, на которой только и возможен переход к действительно устойчивому развитию!

Возможно, не всем последнее утверждение сразу будет понятно. Какова связь между устойчивым развитием и уровнем потребления? Начнём издалека. Основная проблема текущего момента в мировом масштабе - это противоречия между Севером и Югом. Последние заменили собой противоречия между рабочими и предпринимателями в отдельных странах. Когда-то (в 18-м, 19-м, начале 20-го века) в каждой капиталистической стране предприниматели выжимали всё, что могли из своих рабочих. Однако борьба последних за свои права, самым впечатляющим этапом которой стала Великая российская революция, убедительно показала предпринимателям, что лучше со своими рабочими поделиться. После этого положение низов в развитых странах улучшилось, и борьба затихла (ярким показателем этого является нынешнее состояние рабочих партий западных стран, которые ничем не отличаются от остальных партий). Но предприниматели обнаружили, что могут возместить потерю за счёт других народов, в той или иной степени отставших в капиталистическом развитии (причём совсем не обязательно держать эти страны в политической зависимости). Так и получилось, что на сегодняшний день потребление западных стран на порядки превышает потребление бедных.

Чем это плохо? Может быть, так и надо - пусть, согласно извечному закону природы, выживает сильнейший? На этот вопрос можно дать два ответа. Первый очевиден и основывается на принципах морали. Второй - для "прагматиков", мораль у которых подчинена прибыли. Опыт истории показывает, что если в обществе (а вся наша Земля в настоящий момент является единым обществом) существует сильное неравенство, пропасть между верхними и нижними слоями, то угнетённые рано или поздно восстанут против "элиты", и никакие репрессии их сдержать не смогут. Конечно, положение сейчас сильно изменилось по сравнению с тем, что было сто лет назад. Если рабочие и крестьяне в борьбе против старой власти могли рассчитывать на поддержку армии, которая из них же самих и состояла, то армия Севера состоит из "своих" людей, у которых с южанами общих интересов нет. При этом и создать такие вооружённые силы, которые могли бы оказать сколько-нибудь достойное сопротивление развитым странам в случае открытой войны, у третьего мира нет никакой возможности. Однако события 11 сентября 2001 года наглядно показали, что и в этих условиях беднейшее население мира имеет возможность оказывать силовое давление на богатую часть мирового общества. В настоящий момент у последней ещё сохраняется иллюзия, что с терроризмом можно справиться бомбёжками отдельных стран, но в относительно непродолжительном времени эта иллюзия, видимо, будет развеяна, что станет убедительным доводом в пользу необходимости перемен.

Какими же должны быть эти перемены? Кажется, надо ратовать за то, чтобы поднять уровень жизни в бедных странах до показателей развитого мира. Но здесь мы наталкиваемся на ещё одну крайне серьёзную проблему. Уровень потребления в Европе и США сейчас столь высок, что для достижения его всеми жителями Земли не хватит природных запасов. Впрочем, допустим на минуту, что, поднапрягшись и пустив в ход самые современные научные разработки (использование энергии солнечного ветра и т.п.), землянам таки удалось всем достичь уровня жизни Соединённых штатов. Но ведь капитализм - это система, которая по определению всё время расширяется! Если ты не расширишь производство, это сделает конкурент и "съест" тебя. Такова логика всего капиталистического развития, начиная с 17 века! В условиях капиталистического общественного устройства иначе быть не может! Единственный выход в таких условиях - новые "крестовые походы" (теперь уже - за пределы Земли), которые поубавят численность населения нашей планеты до такой степени, чтобы все могли жить в достатке. Даже если не обращать внимания на технические сложности осуществления такого научно-фантастического "мероприятия", это - экстенсивный рост, развитие вширь, которое не может продолжаться вечно. Через определённое (не очень продолжительное, учитывая постоянное ускорение общественного развития) время человечество всё равно станет перед необходимостью качественного усовершенствования системы общественных отношений. И основа упомянутого усовершенствования - ограничение потребления! Пусть у тебя есть деньги, чтобы купить в личное пользование пять автомобилей - а больше одного иметь не разрешается! Это, конечно, лишь пример, все показатели и цифры должны обсуждаться особо, но суть именно такова: ограничение потребления пределами действительно необходимого.

Едва ли возможно провести мероприятия по развитию стран третьего мира и по сокращению потребления снизу. Даже если некоторые, скажем, руководители предприятий будут сознавать изложенное выше, они не смогут ввести "устойчивое развитие в масштабе предприятия". Потому что это потребует определённого увеличения расходов либо (что, в общем, то же самое) некоторой упущенной прибыли. Значит, передовое предприятие проиграет в конкурентной борьбе и разорится. (Снова выходим на уже упоминавшуюся логику капиталистического развития). Поэтому меры, направленные на переход к Устойчивому развитию, необходимо проводить сверху, на уровне государства, даже надгосударственных органов. Хорошим примером в этом смысле является природоохранное законодательство: не было его - предприятия не шли на самоограничение; есть оно - его соблюдают (разумеется, там где есть соответствующий надзор).

Возникает вопрос: какой орган станет проводить всю эту политику перехода к устойчивому развитию в мировом масштабе и как вообще вся политическая сторона этого процесса будет выглядеть? Вряд ли имеет смысл сейчас рисовать какую-то чётко определённую схему; к данному случаю вполне подходит выражение Ленина о том, что надо сначала ввязаться в серьёзный бой, а там видно будет. На современном же этапе мы ещё даже не готовы ввязаться в бой. Люди ещё не осознали необходимости в устойчивом развитии. Большинство ещё требует реформ в рамках старого строя ("даёшь капитализм, как в Америке!") и не осознало необходимости ограничить потребление. В первую очередь американцев. Но и одновременно - своё тоже! Пока средний обыватель (составляющий большинство населения любой страны) понимает устойчивое развитие как заботу о природе, серьёзный разговор о проведении действительных мер для достижения устойчивого развития невозможен! Не бросать сигаретную пачку в лесу (не сбрасывать в озеро отходы производства) - это так же естественно, как не разбрасывать мусор у себя в комнате! Это элементарная чистоплотность, это не есть устойчивое развитие! Объяснить людям, какое же развитие должно считаться устойчивым, и составляет основную задачу сторонников устойчивого развития в ближайшем будущем.

Напоследок для большей чёткости кратко повторю основные положения вышесказанного.

1. 1. Основное противоречие современного этапа развития общества - катастрофическое расслоения мира, что превращает наше общество в пороховую бочку.
2. 2. Необходимо новое общественное устройство, в основе которого будут лежать более справедливое распределение продуктов мирового производства (выравнивание уровня жизни на всей Земле) с одновременным снижением уровня потребления.
3. 3. Для проведения мер устойчивого развития необходимо осознание проблемы основной массой населения, но поводиться это должно на высшем общемировом уровне.
4. 4. Основная текущая задача - пропаганда и разъяснение.

Устойчиво ли "устойчивое развитие"? Д. И. Люри написал АК 10.10.08 История и синергетика: Методология исследования. М.: УРСС, 2005. С. 164-180. "Да здравствует Устойчивое Развитие – светлое будущее всего человечества!" Казалось бы, изменили всего только одно слово, но в таком обновленном виде старый лозунг сразу приобретает потерянную было актуальность и общемировое звучание. Под ним уже готово подписаться практически все мировое сообщество в лице своих политических и интеллектуальных лидеров. Парламенты и правительства большинства государств мира старательно пишут национальные программы перехода своих стран на путь этого самого устойчивого развития, сенаторы и вице-президенты публикуют собственные сочинения на эту тему, а количество научных (и псевдонаучных) трудов по проблеме не поддается подсчету.И эта шумиха вполне понятна. К концу второго тысячелетия стало ясно, что тот путь развития, по которому уже несколько веков идет западная цивилизация, а за ней вдогонку и весь остальной мир, рано или поздно приведет в тупик. И по очень понятной и даже банальной причине: пряников на всех не хватит. Любому мало-мальски образованному человеку известно, что запасы ресурсов на планете ограничены и стремительно сокращаются, что биосфера не справляется с переработкой загрязнений, что разрушение природных экосистем становится причиной негативных изменений природной среды в масштабах всей Земли и т.д. (Д. X. Медоуз, Д. Л. Медоуз, Рандерс 1994; Горшков 1995 и мн.др.) Но, несмотря на такие перспективы, от самой идеи развития никто отказываться не собирается: богатые страны не желают терять место мировых лидеров, а бедные естественным образом мечтают стать богатыми. Из этого противоречия был достаточно быстро найден, казалось бы, очень удачный выход: чтобы всем было хорошо, надо перейти от "плохого", тупикового, неустойчивого развития к "хорошему", устойчивому. Осталось разобраться с деталями, в которых, как известно, чаще всего и скрывается дьявол. Что такое устойчивое развитие? Чтобы не изобретать велосипед, воспользуемся определением устойчивого развития, зафиксированным в официальных международных документах, тем более, что большинство других определений в принципе не отличаются от него. "Устойчивым является развитие, которое отвечает потребностям ныне живущих людей, не лишая будущие поколения возможности удовлетворять свои потребности" (Ourcommonfuture 1987). Для того чтобы общество (хоть современное, хоть первобытное) хотя бы просто существовало, ему нужны ресурсы. Для того чтобы оно могло устойчиво развиваться необходимо, надо чтобы эти ресурсы постоянно возобновлялись, причем как минимум в неуменьшающемся количестве и в неухудшающемся качестве. (В принципе, это требование давно уже сформулировано в работах Медоузов [1994], Дейли [Daly1991] и пр.). Иными словами, плодородие возделываемых полей не должно снижаться, источники воды не должны истощаться и загрязняться, воздух должен быть чистым (поскольку грязные вода и воздух являются не ресурсами, а отходами), доступные запасы сырья не должны уменьшаться и т.д. Только в этом случае будет выполнен главный принцип устойчивого развития – возможность удовлетворения потребностей как настоящих, так и будущих поколений. По принципиальной возможности и способу восстановления можно выделить три типа ресурсов (эта классификация несколько отличается от той, которая дана в школьных учебниках) (Люри 1997). Природо-возобновимые ресурсы, которые могут быть восстановлены после использования до исходного состояния с помощью природных механизмов. Именно на их основе возник и развивался человек, как биологический вид, и даже сейчас они составляют около 98% от всей массы потребляемых людьми ресурсов. Это продукты земледелия, скотоводства, рыбного, охотничьего и других промыслов, древесина, естественные волокна, вода, воздух и некоторые другие. Регенерацию этих ресурсов обеспечивают многочисленные биологические, климатические и гидрологические природные процессы. Их функционирование и регулирование осуществляется за счет бесплатной для человека солнечной и гравитационной энергии. Трава на пастбищах ежегодно вырастает вновь, промышленные стоки очищаются биофильтраторами и многочисленными химическими реакциями, вырубаемые леса восстанавливаются и т.д. Проблема в том, что производительность этих естественных механизмов имеет свой предел: количество ресурсов, которое способна восстановить природа без посторонней помощи, строго ограничено. Человек может вложить средства в их интенсификацию, но тогда право повторной эксплуатации ресурсов уже не дается ему даром. Например, самоочистительная способность реки – 100 т загрязненных стоков в год. Если мы выбрасываем 120 т, то для сохранения чистоты воды 20 т нам надо очищать самим и т.д. Такая помощь природным восстановительным процессам требует от человека немалых вложений. Антропогенно-возобновимые ресурсы, которые в принципе могут быть восстановлены из отходов для повторного использования, но естественные механизмы для этого отсутствуют. Главным образом это различные полезные ископаемые: металлы, неметаллические руды и пр. Регенерация отходов этих ресурсов может производиться только самим обществом за счет использования материалов и энергии, имеющихся в его распоряжении. По мере истощения природных запасов этих ресурсов человечество все активнее восстанавливает их из отходов, получая так называемое "вторичное" сырье. Так, в настоящее время более 30% всего потребляемого в мире свинца, алюминия, железа приходится именно на него и доля эта постоянно растет. Невозобновимые ресурсы, которые в принципе не могут быть восстановлены для повторного использования. Если исключить некоторое уникальное сырье (например, драгоценные камни, многие из которых можно рассматривать как штучные, неповторимые произведения искусства), то это различные энергоресурсы: углеводородные (нефть, газ, торф и др.), и неуглеводородные энергоносители (уран). Для того чтобы сделать рассуждения об устойчивом развитии максимально строгими, введем некоторые простейшие обозначения: R – объем ресурсопользования: количество всех ресурсов, включая энергетические (Rэ), используемые обществом за год, D – затраты на добычу этих ресурсов (как часть от R), V – затраты на восстановление этих ресурсов (как часть от R), P – регенерационный потенциал природы: количество ресурсов, которое она восстанавливает за год, причем P не может быть больше Pmax – максимального регенерационного потенциала. Многие могут возразить, что роль природы гораздо больше, чем простое участие в восстановлении используемых человечеством ресурсов. Автор готов с этим согласиться, но в действительности это самый главный способ, которым она влияет на жизнь и деятельность человека. Если в результате какого-то катаклизма или нашей неразумной деятельности природная среда Земли кардинально измениться, по желтому небу над голубыми лесами поплывут красные облака, но урожай зерна, качество воды и заготовка древесины останутся на прежнем уровне, то у большинства населения все эти фокусы ничего, кроме быстро проходящего любопытства, не вызовут. A – объем потребления, самый главный для человека параметр ресурсопользования, определяющий то, сколько ресурсов останется ему "на обед", после того, как он вложит необходимые средства в добычу и восстановление: А = R – (D+V), E – эффективность ресурсопользования, т.е. "стоимость" добычи и восстановления единицы ресурса: E = R/(D+V). Теперь попробуем рассчитать траекторию устойчивого развития ресурсопользования, отвечающую трем основным требованиям:  количество используемых обществом ресурсов R постоянно растет,   все используемые ресурсы (кроме энергетических) восстанавливаются из отходов посредством природных и антропогенных механизмов (P+V/k2 = R – Rэ, где k2 – удельные затраты восстановления), что позволяет избежать их истощения,   энергоресурсы постоянно замещаются новыми (древесина – углем, потом – газом и нефтью, ядерной и термоядерной энергией и т.д.).  Такая траектория устойчивого развития, полученная с помощью несложных математических операций с рассмотренными выше параметрами (Люри 1997), изображена на рисунке Рис. 1. Изменение эффективности и затрат Z=D+V ресурсопользования по мере роста объемов ресурсопользования при его развитии по устойчивой траектории Она показывает, как по мере увеличения объемов ресурсопользования изменяются эффективность и затраты ресурсопользования и объемы потребления. Движение по ней имеет множество достоинств: общество постоянно богатеет, растет его технологическая и экономическая мощь, отсутствуют экологические войны и кризисы, но при этом вода и воздух остаются чистыми, почвы плодородными, запасы минерального сырья неистощимыми и даже рыбы, сбившись в неисчислимые стаи, радостно щелкают плавниками. Достоинств множество, а недостаток всего один. Рост объемов ресурсопользования сопровождается непропорциональным увеличением затрат на восстановление и эффективность его поэтому постоянно снижается. Из-за этого объемы потребления растут непропорционально медленно, а в определенных случаях могут стабилизироваться и даже падать. Но ведь именно рост объемов потребления является главной целью материальной деятельности людей, несомненным приоритетом в системе ценностей современного человечества. Свой вклад в усиление этого противоречия вносит и процесс глобализации, поскольку в действительности он представляет собой глобальное распространение именно западных ценностей, основанных на идее постоянного роста потребления. Прочие культуры, имеющие другие шкалы ценностей (в частности восточные, базирующиеся на идее стабильности), не выдерживают этого давления и стремительно вестернизуются. В итоге возникает занятный парадокс: получая вместе с западной системой ценностей осознание необходимости перехода к устойчивому развитию, они в реальности теряют необходимые для этого культурные предпосылки. Получается, что путь устойчивого развития реально противоречит устремлениям все большей части современного общества. Поэтому в действительности развитие ресурсопользования идет по совершенно другому пути. Наши достижения или почему у нас так плохо получается Желая наибольшими темпами увеличивать потребление, человек стремиться повысить объемы ресурсопользования и снизить затраты. Очевидно, что труднее всего экономить на добыче, поскольку правило "чем больше вложишь, тем больше получишь" действует здесь неукоснительно. Проще всего экономить на восстановлении ресурсов, поскольку последствия этого обычно далеки и туманны. В результате общество встает на такой путь развития, при котором повышение ресурсопользования не сопровождается падением эффективности и траектория ресурсопользования все дальше отклоняется от устойчивой (рис. 2). Вначале это очень выгодно, поскольку объемы потребления растут максимально быстрыми темпами. Однако экономия на регенерационных вложениях, благодаря которой реализуются такие радужные перспективы, приводит к тому, что используемые ресурсы начинают истощаться, причем все более быстрыми темпами. С определенного момента это приводит к появлению и нарастанию многочисленных негативных эффектов: падают урожаи на истощенных полях, растут затраты на добычу дефицитного сырья, распространяются болезни, связанные с использованием загрязненной воды и воздуха. Поэтому рано или поздно реальная траектория ресурсопользования поворачивает обратно в сторону устойчивой, однако это может происходить тремя принципиально различными путями.?>?>?>?>?>?>?>?>?> Рис.2. Изменение эффективности E (а), затрат ресурсопользования Z (б) при росте объемов ресурсопользования R в ходе развития экологического кризиса. 1, 2, 3 – различные траектории кризиса (объяснения в тексте). В одном, благоприятном случае "одумавшееся" общество вкладывает часть полученных на первом этапе богатств в восстановление истощенных ресурсов. Это дает возможность и дальше наращивать объемы ресурсопользования, хотя за это приходится платить снижением его эффективности и уменьшением темпов роста, а иногда и объемов потребления (траектория 1). В другом, неблагоприятном случае, когда регенерационные инвестиции отсутствуют, происходит падение объемов ресурсопользования, сопровождающееся столь же стремительным сокращением объемов потребления со всеми вытекающими отсюда социальными последствиями (траектория 2). Самым неприятным является третий катастрофический путь, когда ресурсы оказываются полностью истощенными и "восстановление равновесия" происходит в точке никого ни к чему не обязывающего нуля (траектория 3). Таким образом, в результате стремления общества максимизировать объемы потребления реальный путь эволюции ресурсопользования приобретает ломаный характер, то удаляясь, то приближаясь к устойчивой траектории. Эти виражи развития – экологические кризисы – очень похожи на русские горки, где больше всего неприятностей и визга происходит именно на ниспадающих участках.[1] Русские горки в отечественном и международном исполнении Если рано или поздно реальная кризисная траектория приближается к устойчивой, то что мешает обществу, на своей шкуре испытавшему все "прелести" экологического кризиса, зафиксироваться на ней и дальше развиваться уже по этому спокойному, хотя и не совсем выгодному пути? Для ответа на этот вопрос проанализируем конкретные примеры, и раз уж мы упомянули русские горки, сделаем это вначале на отечественном материале. Рассмотрим, как развивалось сельское хозяйство в Черноземном регионе России с 1785 по 1995 год (Люри 1997; Арманд и др. 2000) (рис. 3). Огромные площади пригодных для обработки земель и тучные черноземы еще в начале XIX века превратили этот район в одну из главнейших зерновых житниц страны. С самого начала его освоения крестьяне год за годом увеличивали площади пашен, стремясь получить как можно больше ржи и ячменя для продажи и на собственный стол. Площади пастбищ и сенокосов при этом падали, поэтому удобрений на поля вносилось в 15 раз ниже нормы, а трудозатраты на восстановление их плодородия были в 2 раза меньше необходимого. Однако богатейшие почвы терпели хищническую эксплуатацию и давали вполне сносные по тем временам урожаи. Такая стратегия ресурсопользования была очень выгодной: эффективность хозяйства составляла около 1,4 дж/дж, (вместо необходимых для равновесия 1,1 дж/дж), а объемы потребления были практически в 2 раза больше тех, которые могла обеспечить траектория устойчивого развития. Рис.3. Траектория развития экологического кризиса в ЦЧР в 1785–1985 гг. R – объем ресурсопользования, Z – затраты ресурсопользования. Однако к середине столетия эпоха такого процветания закончилась. К этому времени сокращение площади кормовых угодий при росте численности скота привело к тому, что пастбищная нагрузка превысила критическую величину. Началась быстрая деградация пастбищ и сенокосов, а следом за этим сокращение числа коров и лошадей. Результатом этого стало еще большое снижение количества вносимых удобрений и повышение темпов истощения пахотных почв. Казалось бы, что наступил момент для (как сказали бы мы сейчас) "перехода к устойчивому развитию". Но не тут то было! Численность населения в регионе продолжала увеличиваться, да тут еще цены на хлеб в Европе и России резко пошли вверх. Поэтому распашка земель продолжалась в неослабевающем темпе, сборы зерна продолжали расти, а то, что удобрений стало еще меньше – то что же, "землица-кормилица потерпит". В результате траектория развития еще более отклонилась от устойчивой. Реформы 1860-х годов внесли свою лепту в этот процесс: первое, что сделал освобожденный пахарь, – начал более интенсивно эксплуатировать доставшиеся ему угодья. "Все распахано до самых бросовых земель и все смотрят, нельзя ли еще что-нибудь распахать… С ревом несутся с огромных водоразделов, после всякого дождя, сильные потоки. Каждой весной в этот 'праздник природы' они сносят неисчислимые площади самой плодородной земли". Так описывал очевидец (Природно-антропогенные геосистемы 1989) черноземные ландшафты того времени. Земля терпела до начала 1880-х годов. К этому времени истощение почв полей достигло критической величины и урожаи начали падать. К концу века обстановка стала катастрофической и в регионе разразился голод, а поскольку Черноземье было одним из основных зернопроизводящих районов страны, то он охватил практически всю Европейскую часть Российской Империи. Кризисная траектория ресурсопользования повернула к устойчивой самым неблагоприятным путем – за счет снижения объемов ресурсопользования. И тут освобожденный пахарь одумался. Несмотря на трудные времена, прекратилась распашка пастбищ, и площадь кормовых угодий даже несколько возросла. За счет этого и снижения потерь стало увеличиваться количество вносимой на поля органики, а появление минеральных удобрений позволило еще активнее восстанавливать плодородие земель. Начали разрабатываться государственные программы борьбы с неурожаями, причем на таком высоком научном уровне, что они прекрасно смотрятся и сейчас. Крестьяне стали более тщательно ухаживать за полями: мелиоративные трудозатраты буквально за несколько лет выросли в 1,5 раза – воистину, "пока гром не грянет, мужик не перекрестится"! Все это повернуло кризисную траекторию в сторону устойчивой по благоприятному пути увеличения регенерационных вложений, позволявших наращивать объемы ресурсопользования и снижать при этом уровень истощения ресурсов. За это, правда, пришлось заплатить снижением эффективности хозяйства, но ведь другого разумного выхода просто не было. В начале ХХ века ресурсно-экологическая обстановка в регионе заметно улучшилась, став примерно такой, как в 1860-е годы: т.е. "гром гремел" уже не так зловеще. И тут начался быстрый рост численности населения страны и новый виток цен на зерно. Моментально "благородный порыв" перехода к устойчивому развитию был забыт и потребительские приоритеты вновь взяли свое – не помогли ни государственные программы, ни уроки только что произошедшей катастрофы. Некоторое улучшение экологической ситуации позволило увеличить объемы ресурсопользования, а желание максимизировать прибыль ограничило необходимый рост регенерационных затрат. Эксплуатация земель вновь усилилась, за счет чего объемы потребления достигли рекордных за рассматриваемый период значений. Реальная траектория развития вновь отклонилась от устойчивой, даже не дойдя до нее, и Черноземье уверенно пошло навстречу новому витку кризиса. Ему помешали разразиться только Первая Мировая и Гражданская войны. Население резко сократилась, объемы сельскохозяйственного производства упали, за счет чего траектория развития опять повернулась в сторону устойчивой. Заброшенные поля и пастбища стали восстанавливаться и ресурсно-экологическая обстановка заметно улучшилась. Но кто в военную годину всерьез заботится о восстановлении ресурсов? Поэтому регенерационные затраты оставались низкими, и равновесие опять не было достигнуто. Дальнейшая история похожа на раскачивающийся маятник. Истощение земель и отклонение от равновесия в 20–30-е годы, падение ресурсопользования в 40-е во время и сразу после войны, новый виток истощения ресурсов в 50-е. Выход из этого неустойчивого развития был вроде бы найден в 60–70-е годы, когда стали активно развиваться современные агропромышленные технологии. Затраты на восстановление плодородия (включающие минеральные и органические удобрения, средства защиты, мелиорацию земель, современную технику и др.) возросли в 10 раз, что позволило увеличить объемы ресурсопользования в 6 раз при практически полном восстановлении ресурсно-экологического равновесия. Траектория развития почти коснулась устойчивой и, казалось, что победа над 200-летним "колебательным режимом" уже близка. Мешало только это небольшое "почти" – регенерационные вложения были все же несколько меньше необходимых и часть земель продолжала деградировать. Причем по абсолютной величине это "почти" было такое же, как в 1820-е годы (от чего ушли при примитивном трехполье, к тому пришли при современном агропроме!) и при этом никак не хотело снижаться. Траектория развития упорно не желала соединиться с устойчивой! Экономический кризис 1990-х годов поставил над траекторией развития Черноземья еще один эксперимент: как она отреагирует на новую ситуацию – ухудшение экономической обстановки, снижение спроса на продукцию, отсутствие денежных средств. Объемы ресурсопользования, как и полагается, упали, но регенерационные вложения (в первую очередь на удобрения и связанные с ними мелиоративные мероприятия) сократились еще сильнее. Ухудшение экономической ситуации заставляет экономить, и это в первую очередь касается затрат на восстановление ресурсов. На сокращение спроса траектория отреагировала так же, как и на его увеличение – отклонением от равновесия, только на фоне не роста, а падения объемов ресурсопользования. (Кстати сказать, все хозяйство России отреагировало на этот кризис сходным образом. Несмотря на сжатие экономики ожидаемого многими специалистами улучшения экологической ситуации не происходит, поскольку регенерационные затраты первыми попадают под сокращение и уменьшаются более быстрыми темпами [Клюев 2000]). Таким образом, за более чем 200-летнюю историю траектория развития сельскохозяйственного ресурсопользования в Черноземье ни разу не соединилась с устойчивой – как и плохому танцору, ей все время что-то мешало. Ну ладно, "Россия" и "устойчивость" понятия мало совместимые. Может быть в других странах она ведет себя по другому? Посмотрим на "американские горки" – траекторию развития сельского хозяйства на Великих Равнинах США, которые играют такую же роль в хозяйстве этой страны, что и Черноземье в России (TheEarth 1990). Интенсивное освоение этих территорий началось с конца XIX в. Быстрый рост численности населения и постоянное повышение цен на продукты, ориентировали фермеров на максимизацию объемов потребления. С этой задачей американские фермеры, как и черноземные, крестьяне справлялись наиболее эффективным способом. Они увеличивали объемы ресурсопользования и экономили на регенерационных затратах, во-первых, на удобрении земель, во-вторых, на противоэрозионных мероприятиях, чрезвычайно важных в условиях засушливого ветреного климата и легкого субстрата. В результате расширение площади пашен и увеличение пасторальной нагрузки на пастбища сопровождалось усилением их деградации, и траектория развития все дальше и дальше отклонялась от устойчивой. К 1930-м годам истощение земель главным образом в результате ветровой эрозии приняло катастрофические масштабы. За несколько лет пыльные бури превратили 36 млн. га в полностью непригодные земли, урожайность зерновых упала на 30%, а площади их посевов уменьшились на 45%. Это привело к разорению фермеров, миграции населения в города и другим социальным последствиям, очень похожим на те, которые были за 40 лет до этого в российском Черноземье. Решить проблему можно было только резко увеличив вложения в восстановление ресурсов, что и началось в 1930-х годах. Была создана система ветрозащитных лесных полос, организована Службы охраны почв, которая консультировала фермеров и субсидировала их мелиоративные затраты, усилилось удобрение почв и др. Переход к "устойчивому развитию", казалось, начался успешно. Но грянула II Мировая Война, а вместе с ней и повышение цен на зерно, которое вновь отбросило реальную траекторию развития от устойчивой: до вложений ли в регенерацию ресурсов, когда конъюнктура просто толкает к увеличению объемов потребления! Ориентация общества на их максимизацию интернациональна и не ослабевает не смотря ни на какие уроки истории. Остальные события изложим телеграфным стилем. 1950–60-е годы – увеличение регенерационных вложений, приближение к устойчивой траектории. 1970-е годы – экспортный зерновой бум (связанный не в последнюю очередь с постановлениями ЦК КПСС о развитии сельского хозяйства и последующим увеличением импорта зерна в СССР) и отклонение от устойчивой траектории. 1980-90-е годы – увеличение регенерационных затрат, очередной переход к восстановлению равновесия. Сейчас траектория развития сельского хозяйства на Великих Равнинах США почти приблизилась к устойчивой, хотя деградация земель, в первую очередь эрозия еще идет на значительных площадях. Только вот опять это проклятое "почти", а впереди прогнозируемый одними специалистами экономический спад, а другими, наоборот, повышение спроса на зерно. Загрязнение атмосферы городов США, интоксикация крупных рек Западной Европы, деградация пастбищ в аридных странах Африки – вот далеко не полный список процессов, который был проанализирован (Люри 1997; Арманд и др. 2000). И практически везде события развиваются по изложенному выше сценарию. Реальная траектория развития ресурсопользования, то приближаясь к устойчивой, то удаляясь от нее, никак не хочет на ней зафиксироваться. Почему? Рассмотренные выше примеры позволяют ответить на этот вопрос. На реальную траекторию развития ресурсопользования действуют две группы сил. Во-первых, отклоняющие ее от устойчивой траектории, во-вторых, те, которые наоборот толкают ее к ней. Как мы уже говорили, устойчивая траектория невыгодна обществу, поскольку заставляет ограничивать темпы повышения объемов потребления. Поэтому отклоняющими будут все процессы, требующие или способствующие их росту. А таких в современном обществе, в котором главным социальным приоритетом является именно увеличение потребления, великое множество. Среди них рост численности населения, повышение политэкономической свободы хозяйствующих субъектов, улучшение экономической ситуации и, наоборот, ее ухудшение, многочисленные общественные катаклизмы и даже уменьшение численности населения в результате различных социальных катастроф (а ведь именно в сокращении населения многие видят панацею от грядущих бед). Одни из этих факторов приводят к росту объемов ресурсопользования при экономии регенерационных затрат (потребление растет максимально быстрыми темпами), другие к падению ресурсопользования на фоне еще большего сокращения вложений в восстановление ресурсов (потребление уменьшается минимальными темпами). А что же вторая группа сил? К сожалению, единственным реально действующим стабилизирующим фактором являет крайнее истощение ресурсов. В этом случае происходит либо падение ресурсопользования, поскольку использовать просто нечего, либо общество начинает увеличивать вложения в их восстановление, поскольку другого пути у него просто нет. Однако если ресурсопользование находится на устойчивой траектории, то истощения ресурсов нет, и этот фактор практически не действует. В этот период многочисленные отклоняющие воздействия оказываются сильнее его и любое из перечисленных выше событий отклоняет реальную траекторию от устойчивой. В условиях усиливающейся глобализации современного мира таких событий долго ждать не приходится, поскольку экономические и политические процессы во всех странах становятся все более переплетенными и изменение обстановки где-нибудь в Азии может быстро и сильно повлиять на ситуацию в Южной Америке. Стабилизирующий фактор усиливается по мере увеличения истощения ресурсов, то есть по мере отклонения реальной траектории развития от устойчивой. Он начинает преобладать, только когда оно становится достаточно большим, и тогда происходит поворот траектории в обратную сторону. Ну а дальше история повторяется вновь, хотя, конечно, глубина кризисного виража каждый раз может быть разной. Так что же, примеров устойчивого развития не существует? Они есть и не так уж редки. Чтобы наши примеры касались одного класса событий, рассмотрим, как развивалось сельскохозяйственное ресурсопользование в Новгородской губернии с конца XVIII века по начало ХХ. В то время, как в Черноземье в это время бушевали экологические кризисы и связанные с ними социальные катастрофы, траектория развития в этом регионе в течение всего периода практически не отклонялась от устойчивого пути. Почему? Ведь здесь правила та же политическая элита, жили те же русские крестьяне, в основе сельского хозяйства лежали те же трехпольные технологии? Все дело в том, подзолистые почвы Новгородщины, в отличие от черноземов, очень бедные и обладают чрезвычайно небольшим ресурсом плодородия. Стоит лишь год-два не вносить необходимого количества удобрений, и они тут же истощаются и перестают давать урожай. Поэтому стабилизирующий фактор, о котором мы говорили выше, здесь начинает преобладать даже при незначительном отклонении реальной траектории развития от устойчивой. Крестьяне просто были вынуждены все время удобрять почвы, содержать соответствующее количество скота, дающего органику, и сохранять необходимые ему площади кормовых угодий. С годами были выработаны особые правила социального и экономического поведения, поддерживающего рациональное природопользование, причем настолько действенные, что плодородие земель с течением времени не уменьшалось, а увеличивалось. Таких примеров устойчивого развития социумов, находящихся в условиях ограниченного количества ресурсов, можно найти множество: в засушливой Азии, на крайнем Севере, в тропиках и даже в Европе. Жесткий дефицит ресурса все время контролирует потребительский приоритет и удерживает развитие хозяйства на устойчивой траектории. Таким образом, устойчивое развитие в современном обществе, в котором главенствуют потребительские приоритеты, в отсутствии дефицита ресурсов является неустойчивым. Устойчивое развитие возможно лишь в условиях ограниченной ресурсной базы, но там крайне сложно постоянно увеличивать это желанное потребление. Что лучше: "быть богатым и здоровым или бедным и больным"? Современному обществу почему-то кажется, что вопрос стоит именно так и естественно выбирает первый вариант – устойчивое повышение уровня жизни наибольшими темпами. Понимая всю относительность этих понятий, огромное различие между регионами мира в уровне "богатства и здоровья", нам кажется, что в действительности дилемма не столь проста: "богатый и больной" или бедный и здоровый"? Тут, согласитесь, есть над чем серьезно подумать. Да здравствует кризис? Очень хочется надеяться на то, что разрабатываемые сейчас международные и государственные программы перехода к устойчивому развитию окажутся эффективными, их реализация пройдет успешно, и мы сможем постепенно прекратить разрушать окружающую среду, истощать ресурсы и перейти к этому "светлому будущему". Но, честно говоря, автор не очень верит, что все пройдет так спокойно и гладко. Большинство концепций устойчивого развития, разработанных в разных странах (Переход к устойчивому развитию 2002) составлены по принципу "всем сестрам по серьгам" и главным образом перечисляют те блага, которые получат те или иные слои общества от перехода к устойчивому развитию, и способы получения этих благ. В принципе такой подход лишь подчеркивает потребительские приоритеты современного общества и, как мы пытались показать выше, не позволит реально встать на желанный путь. На наш взгляд, концепция устойчивого развития должна состоять из системы ограничений и методов их реализации, поскольку устойчивое развитие не наиболее выгодный, как кажется многим, а лишь единственно возможный путь долговременного развития цивилизации. Перечислим наиболее важные ограничения, которые должны быть реализованы на глобальном уровне (понятно, что для разных стран этот список должен быть конкретизирован). Во-первых, ограничение на рост численности населения. Это ограничение наиболее понятное, поскольку растущее население является важнейшим фактором роста потребления и дестабилизации биосферы. Это ограничение в первую очередь касается развивающихся стран, которые дают основную долю прироста населения планеты. Во-вторых, ограничение на рост индивидуального потребления. Понятно, что давление цивилизации на биосферу зависит не только от численности населения N, но и от уровня потребления каждого человека ά, т.е. от N × ά. Если население стабилизируется, но индивидуальное потребление продолжит расти, давление на биосферу будет увеличиваться, причем, возможно, еще более быстрыми темпами. Это ограничение касается в первую очередь развитых стран, которые являются основными загрязнителями планеты и давление на биосферу каждого жителя которых в десятки и сотни раз больше, чем жителей бедных стран (так, 1 американец в 250 раз сильнее воздействует на биосферу, чем 1 африканец [Назаретян 2001]). В-третьих, ограничение на рост эффективности экономики. Как было показано выше, для равновесного развития необходимо, чтобы рост объемов ресурсопользования сопровождался более быстрым увеличением вложений в восстановление ресурсов, что обеспечивает отсутствие их истощения. Искусственно завышая эффективность ресурсопользования путем экономии на регенерационных затратах, даже немногочисленное и бедное общество может легко разрушить среду своего обитания (хорошим примером такой политики является бывший СССР). Однако такое обязательное включение в затраты необходимых регенерационных вложений неизбежно приведет к удорожанию продукции, снижению прибылей и прочим эффектам, равно неприятным как для отдельных людей, так и для корпораций, причем и в развитых и в развивающихся странах. В-четвертых, ограничение на уничтожение природных и естественных экосистем. Они представляют собой бесплатный механизм поддержания устойчивости биосферы и восстановления ресурсов, уничтожение которого может привести к катастрофическим непрогнозируемым последствиям. Поэтому все природные и естественные экосистемы планеты должны быть признаны "неприкасаемыми" и их трансформация должна быть запрещена. Девизом территориального развития общества должна стать фраза "обустройство, а не освоение". В первую очередь это касается стран, обладающих большими площадями природных и естественных экосистем (Россия, Бразилия, Канада, США, Индонезия, Китай, Австралия и др.). В-пятых, первые четыре ограничения потребуют четвертого – ограничения демократии, личной, общественной и даже государственной свободы. Необходимость обуздания демографических и потребительских устремлений отдельных людей, интересов корпораций и даже некоторых стран обязательно потребует новых социальных правил игры, более жестких и "запретительных", чем современные. Примером такой ситуации является Китай, где необходимость прекращения роста численности населения потребовала введения очень сильных ограничений на уровень личной свободы. Даже "столп мировой демократии" – США – после событий 11 сентября продемонстрировали неизбежность ограничения демократических свобод при ответе на серьезный вызов. Сюда же стоит отнести и ограничение на рост социального и межгосударственного неравенства. Известно, что если 10% самых богатых людей богаче 10% самых бедных более чем в 10 раз, то социально-политическая обстановка в стране считается неустойчивой. Сейчас же 10% самых богатых стран мира богаче 10% самых бедных почти в 110 раз, что является основной причиной геополитической нестабильности. Для устойчивого развития это неравенство должно быть сокращено, что потребует очень серьезного изменения правил игры уже в международном масштабе. В-шестых, как это не обидно для ученого, ограничение научно-технологического развития. Рано или поздно общество должно отказаться от сооружения технологических объектов, даже самая маловероятная авария на которых может привести к региональной или глобальной катастрофе. В противном случае даже самое рановесно развивающееся общество постоянно будет находиться под домокловым мечом техногенного экологического кризиса, и такое положение трудно считать "устойчивым". Такое же ограничение, по-видимому, должно быть наложено и на проведение научных экспериментов с принципиально непредсказуемыми последствиями. Понятно, что это утверждение является очень спорным, приводит к возникновению массы проблем, от моральных до политических, однако, на наш взгляд, уже настало время обсуждать этот тезис в рамках концепции устойчивого развития. Надо признать, что современное общество не готово в ближайшие годы, а реально и десятилетия согласиться с этими ограничениями и реализовать их. А раз не готово и общество, то и политическая элита не сможет совершить необходимые для этого шаги. Кто сейчас проголосует за президента, поставившего во главу угла своей программы ограничение уровня жизни избирателей? Поэтому наиболее вероятным нам представляется дальнейшая дестабилизация обстановки, которая раньше или позже приведет к глобальному экологическому кризису. Только не надо его так уж бояться, поскольку этот кризис и даст цивилизации шанс перейти к устойчивому развитию. История показывает, что различные кризисы и катаклизмы были мощными импульсами для кардинального изменения пути развития общества, перехода его на другую траекторию прогресса. Реально ощущаемые трудности и проблемы, а не услышанные по телевизору апокалепсические прогнозы заставят людей достаточно быстро и кардинально пересмотреть шкалу социальных ценностей и основанные на ней закономерности практической деятельности. А для того, чтобы это произошло, чтобы возможный кризис закончился благоприятно, а не привел к деградации цивилизации или ее коллапсу (см. рис.2), необходимо научиться им управлять. Поэтому похоже, что надеясь на светлое будущее – sustainable development (устойчивое развитие), нам стоит готовиться к реальной перспективе – controlable crisis, контролируемому кризису. Поэтому научные исследования этой проблемы выглядят очень актуальными. Литература Медоуз Д. X., Д. Л. Медоуз, Й. Рандерс. 1994. За пределами роста. М.: Прогресс. ГоршковВ. Г. 1995. Физическиеибиологическиеосновыустойчивостижизни. М. Our Common Future. 1987. Our Common Future. From One Earth to One World. An Overview by the World Commission on Environment and Development.?>?>?>?>?>?>?>?>?>Oxford. Daly H. 1991. Institutions for a Steady-State Economy. Steady-State Economics. Washington,DC:Island Press. Люри Д. И. 1997. Развитие ресурсопользования и экологические кризисы. М.: Дельта. Арманд А. Д., Д. И. Люри, В. В. Жерихин и др. 2000. Анатомия кризисов. М.: Наука. Природно-антропогенные геосистемы. 1989. Природно-антропогенные геосистемы Центральной лесостепи Русской равнины. М.: Наука. Клюев Н. Н. 2000. Эколого-географические последствия реформирования России (1990-е годы). Известия РАН, сер. географическая (4): 7–18. The Earth. 1990. The Earth as Transformed by Human Action. Cambridge: CambridgeUniversity Press. Переход к устойчивому развитию. 2002. Переход к устойчивому развитию: глобальный, региональный и локальный уровни. М.: КМК. Назаретян А. П. 2001. Цивилизационные кризисы в контексте универсальной истории. М.: ПЕРСЭ. [1] Эта статья посвящена устойчивому развитию, а не экологическим кризисам, поэтому мы не будем касаться очень важных и интересных проблем, связанным с ними (например, почему в одних случаях реализуется благоприятный путь, а в других катастрофический и др.). Интересующиеся могут обратиться к книге "Анатомия кризисов" (Арманд и др. 2000). | Просмотров: 2025 | Отправить на e-mail

Управление устойчивым развитием Михаил Мажаров Необходимость и неизбежность перехода существующих мировых систем хозяйствования на рельсы устойчивого развития не вызывает сейчас ни у кого серьезного сомнения [1, 2]. Это обусловлено, прежде всего, тем, что существующая индустриальная цивилизация основана на интенсивном использовании невозобновимых минерально-сырьевых ресурсов [3]. Такая форма жизнедеятельности ставит под сомнение неотъемлемое право всех будущих поколений иметь такие же возможности по доступу к ресурсам и социальному благу, которые мы имеем сейчас. Под сомнение ставится сама ценность социального и научно-технического прогресса, развернувшегося в прошлом столетии. Альтернативой тупиковому развитию современной индустриальной цивилизации является переход к устойчивому развитию, провозгласившему принцип равных возможностей для всех будущих поколений. Такой переход означает коренное изменение сложившихся форм взаимоотношений современного человека с окружающей средой и управления социальным развитием [1, 2]. При этом эффективность управления социальным развитием будет играть решающую роль, так как имеющие место в современных общественно-экономических формациях серьезные социальные противоречия, конфликты и перекосы достигли планетарного масштаба. В условиях мировой экономической глобализации эти противоречия способны потрясти сами основы жизнедеятельности, ввергнув мировые цивилизации в длительный период деградации и регресса [2]. Конкретные исторические примеры подобных катаклизмов имели место не только в древней истории. Можно утверждать, что большинство из них, не ослабевая и трансформируясь, перешли в наше время. При этом масштаб этих потрясений постоянно увеличивался, втягивая в свою орбиту не только экономические и ресурсные, но и новые – глобальные экологические проблемы. Эти процессы затрагивают ныне всех жителей Земли. Без сомнения, события конца 2001 года стали поворотным моментом, ознаменовавшим начало кардинального изменения в экономических укладах разных стран и межгосударственных взаимоотношениях. Новые складывающиеся реальности требуют коренного изменения системы управления социальным развитием, способным разрешить основные накопившиеся социальные проблемы и представить социальную альтернативу, обеспечивающую переход к устойчивому развитию. В основу такой системы можно положить представление об индексе социального развития (ИСР), которое развивается в работах Института проблем природопользования и экологии НАН Украины с 1997 года [4...7] в связи с исследованием социально-экономических условий перехода регионов к устойчивому развитию. Эти работы были признаны и утверждены Постановлением Президиума НАН Украины №222 от 24.06.98 «О научных основах подхода к обоснованию критериев и показателей устойчивого развития, различных ландшафтно-климатических регионов Украины» [8]. ИСР является существенным развитием и углублением известного индекса человеческого развития (ИЧР), который используется в практике ООН [10] для ежегодной суммарной оценки достижений различных стран в области развития. Известно, что ИЧР состоит из трех равновесомых, отнормированных показателей, которые представляют: среднюю продолжительность жизни в стране, процент грамотности взрослого населения и удельный, на душу населения, произведенный ВВП. ИСР, в отличие от ИЧР, образуется в результате агрегирования разветвленной системы показателей, разбитой на следующие четыре блока: материальное развитие, развитие интеллектуальных ресурсов, защищенность жизнедеятельности и развитие человеческих ресурсов. Система промежуточных, агрегированных показателей, носящих обобщающий информационный характер, основывается на исходной группе базовых показателей, отнормированной для последующей интеграции. Эта исходная группы состоит из более чем 50-ти разноплановых базовых социометрических величин, которые призваны отражать и охватить все основные стороны социального и экономического развития населения исследуемого региона. Процедура последовательного агрегирования или интегрирования показателей проводится, в основном, методом расчета среднегеометрического взвешенного величин, каждая из которых представляет собой критическую величину по отношению ко всей системе своих сводных величин. Последнее означает, что выход любой из указанной величины за установленный критический уровень означает переход всех последующих агрегированных величин и результирующего показателя ИСР в критическое состояние [6]. Таким образом, в системе оценки социального развития реализуется принцип ответственности каждого критического звена. При этом, что немаловажно, каждый показатель имеет свою весовую степень, которая устанавливается с применением специальной процедуры, например, методом попарного сравнения. Использование представительной номенклатуры исходных базовых социометрических величин, их нормирование по соответствующим критериям благополучия и кризиса, последующее агрегирование, с использованием весовых степеней значимости, в промежуточные информативные показатели и результирующий ИСР дают возможность получения достаточно полной и точной картины социального благополучия в исследуемом регионе. Таким образом, достигается максимальная объективизация субъективного общественного представления о социальном благе, приближенная к конкретным условиям региона и выраженная в рациональном числовом измерении. Другими словами, ИСР выступает как объективная мера нашего коллективного субъективного представления о достигнутом или прогнозируемом социальном благе. Однако такое представление существует не само по себе, оно является следствием той системы жизнедеятельности, которая разворачивается в регионе и основу которой составляет ресурсопользование. Ниже представлена упрощенная концептуальная модель жизнедеятельности, ресурсопользования и отходообразования [7], позволяющая проанализировать основные моменты систем хозяйствования и определить место ИСР в этих системах. Основные структурные элементы и взаимосвязи в концептуальной модели жизнедеятельности, ресурсопользования и отходообразования (МЖРО) Любая из существующих систем жизнедеятельности регионов является открытой, неравновесной системой, в основу которой положено региональное и межрегиональное ресурсопользование (см. рис. 1). Эти системы существует в условиях непрерывного обмена с окружающей средой материальными, энергетическими и информационными компонентами. Рис. 1. Концептуальная модель жизнедеятельности, ресурсопользования и отходообразования Ресурсы R изымаются из природно-техногенной среды R | W и направляются в техносферу T. Техносфера представляет собой искусственно организованную технико-технологическую среду, где ресурсы R преобразуются в необходимые продукты P, а возникающие при этом промышленные отходы Wi возвращаются в природно-техногенную среду. Продукты P направляются в социальную сферу S, где они перераспределяются между членами сообщества и потребляются, согласно действующим в социуме экономическим законам и правилам. Использованные или потребленные продукты также возвращаются в природно-техногенную среду в виде бытовых (коммунальных) отходов Wd. Таким образом, преобразуемые социо-техносферами материальные ресурсно-отходные потоки замыкаются на природно-техногенной среде. Социум S существует как открытая неравновесная система, необратимо преобразующая невозобновимую часть ресурсов в накапливаемые отходы W. Следствием такого функционирования всей системы жизнедеятельности является временное изменение (R / W)• < 0 (здесь и далее символ (•) обозначает производную по времени), которое по своей сути само является внутрисистемным временем, фиксирующим необратимый переход R в W (стрела t на рис. 1). Описание простых открытых диссипативных структур, их временные представления, были подробно представлены в работах И. Пригожина и возглавляемой им Брюссельской школы. Неустойчивый характер развития современной индустриальной цивилизации, возникшей в начале прошлого столетия, безусловно, связан с тем, что темпы преобразования R → W значительно опережают существовавшие до этого эволюционные изменения в биосфере в дотехногенную эпоху. И человек, как и любой биологический вид, оставаясь неразрывной частью биосферы, будучи сформированным ее эволюцией, не «успевает» за стремительным темпом изменений окружающей среды техногенного характера. Разрыв между эволюционными изменениями биосферы и «взрывоподобным» темпом развития техносферы критически обозначил двойственную суть бытия современного человека, способного разрушить не только свои собственные основы, но и увлечь за собой все биологические формы жизни. Согласно общесистемному принципу, любая неравновесная структура, однажды возникнув вследствие качественного скачка предшествующих последовательных эволюционных изменений, способна к длительному, квазиустойчивому существованию как диссипативная система только в непрерывном материально-энергетическом потоке с производством энтропии. В этом отношении функционирование системы жизнедеятельности социума полностью подчиняется закономерностям открытых неравновесных структур. Следует особо отметить, что ключевые преобразования потоков в техносфере T и социосфере S в основном приближении описываются линейными закономерностями слабонеравновесных систем. Существует глубокая аналогия (изоморфизм) между процессами жизнедеятельности социума и такими известными явлениями как рассеивание (диссипация) и производство энергии участком электрической цепи или процессом фильтрации. Такая аналогия позволяет полнее понять и описать основные моменты функционирования системы жизнедеятельности при переходе от качественного рассмотрения к количественному анализу. В частности, при описании процессов R • → P •и R • → W •, как аналог разности потенциалов, возникает техносферная характеристика глубины и комплексности переработки ресурса. Последняя представляется в виде совокупной удельной мощности орудий производства техносферы T, выраженной как потенциальная возможность ресурсоотдачи. Однако ключевым моментом МЖРО, представленной в [7], является введение в нее управляющего параметра I, пятого элемента среди четырех ранее известных элементов (см. рис. 1), который напрямую может быть связан с ИСР в проблематике устойчивого развития. Ноосферные и инновационные аспекты ИСР В отличие от других элементов системы жизнедеятельности, представленных на рис. 1, элемент I является не вещественным, он имеет информационную природу. Для его обозначения, равно как и для выделения иных не материальных (информационных и управляющих) связей, использованы пунктирные линии. Элемент I обозначает в МЖРО место процедуры общественного восприятия и осознания уровня социального благополучия, которая складывается в социуме в результате удовлетворения, прежде всего, своих материальных потребностей в продуктах производства P (линия a • на рис. 1). Именно здесь формируется общественно-значимое представление о достигнутом уровне благополучия и, как следствие, формируются целевые установки, сигнализирующие в социальную среду о неудовлетворенности и необходимости изменений регулирующего характера (линия b • на рис. 1). Вырабатываемые в социосфере конкретные мероприятия могут носить как внутренний регулирующий характер, так и оказывать влияние на перестройку техносферы, изменяя физический характер ресурсопользования (линия c • на рис. 1). Стихийно складывающееся, не в полной мере представленное и/или искаженное отражение состояния общественного благополучия, которое имеет место в современной практике управления и регулирования жизнедеятельностью регионов, создало основу для большинства социальных коллизий, переходящих не только в социосферу, но и на базовый уровень ресурсопользования. Отсутствие четко определенного, социально-значимого ориентира общественного развития, а по сути подмена его такими узко корпоративными категориями как прибыль, банковский дивиденд и т.п., привели современную цивилизацию к системному социально-экономическому и ресурсно-экологическому кризису. Парадигма свободных рыночных отношений в духе Джона Локка полностью исчерпала себя. Экономический либерализм это не абсолютная догма, это закономерный этап начального освоения минеральных ресурсных запасов, когда их объем значительно уступает технологическим возможностям переработки. Иная реальность наступающей постиндустриальной эпохи неизбежно вызывает к жизни новые, социально-ориентированные рыночные и внерыночные отношения, в основу которых положено осознание конечности материально-ресурсных возможностей роста и полное высвобождение интеллектуальных, научно-технических и инновационных резервов развития. С появлением ИСР процесс анализа социально-экономического состояния, разработки целевых установок и принятия управленческих решений может быть переведен на качественно новый уровень. Формализованная и структурированная процедура расчета ИСР представляет собой развернутую экспертную систему, аккумулирующую в себе опыт разнообразных экспертных групп. Такая система позволяет проанализировать все составные социально-экономического развития с единой методологической точки зрения, интегрально представленной в ИСР. Использование ИСР в качестве управляющего и оптимизирующего параметра в системе регулирования жизнедеятельности регионов означает переход на качественно новый уровень управления геопланетарными процессами. Представление о ноосфере, как о научном мышлении, превращенном в планетарную силу [10], приобретает конкретную форму и содержание. Расчет величины I или ее изменения ∆ I в связи с конкретной инновационной деятельностью в регионе позволяет выбрать оптимальный, социально-эффективный вариант из предлагаемых еще на стадии проектирования и прогнозирования или получить исчерпывающее представление о социальной эффективности на уже действующих хозяйственных объектах. Беспрецедентные задачи, стоящие перед экспертной системой, основанной на расчете ИСР и его компонент, могут быть успешно решены только с привлечением широкого круга квалифицированных экспертов из различных областей знания и практики. Это связано, прежде всего, с необходимостью совершенствования самой структуры ИСР, с углубленной разработкой нормативов различных базовых величин, с экспертной оценкой весовых показателей, с необходимостью привлечения средств мониторинга, методов статистики и социологии. Такая система требует непрерывного обновления и сопровождения, подобно тому, как меняется общественное представление о благе и по мере продвижения к ориентирам устойчивого развития. Разработка и сопровождение экспертной системы ИСР представляется как серьезное мультидисциплинарное и междисциплинарное исследование, проводимое на постоянной основе. Для выполнения такой работы необходимо создание специального координирующего института, главным заданием которого станет выполнение основных системных исследований и координация работ специализированных институтов. Таким образом комплексное научное знание будет подготовлено к своей миссии – занять надлежащее ему место в системе управления геопланетарными процессами. Ликвидация критического разрыва между существующей системой управления и наукой придаст последней мощный импульс развития, ориентируя исследования на решение насущных проблем современности. В конечном итоге – решить важнейшие задачи национальной безопасности современных государств и мирового сообщества. Эти изменения должны быть закреплены на законодательном уровне. На рубеже XXI века должно вызывать удивление отсутствие в законодательствах стран мира закона «О социально-экономической эк Понравилась статья? Добавь ее в закладку (CTRL+D) и не забудь поделиться с друзьями:   45678910  Сейчас читают про: Язык как общественное явление Социальная поддержка и социальное обслуживание население Желе, муссы, самбуки. Технология приготовления. Правила подачи. Ассортимент Практические рекомендации по стилистике документов, образующих деловую переписку Методы и средства гигиенического обучения и воспитания населения Анализ дебиторской задолженности Самый сильный аргумент, почему эволюция человека не могла быть Истинная гениальность состоит в способности оценивать неопределенную, опасную и противоречивую информацию. © Черчилль ==> читать все изречения... 6280 5988 Понравился сайт? Поделись им с друзьями: