Глава 23

Оксана никогда не могла понять, как можно не любить баню. Тем не менее, от многих знакомых она часто слышала про невозможную духоту, слишком горячий пар и потекший макияж. Девушка же, наоборот, считала посещение бани не только полезным, но и весьма приятным занятием. Жар костей не ломит. А уж если зимой, а потом и прямо в снег... Распарившись, даже не чувствуешь поначалу обжигающего холода, тут главное решиться, броситься из парной в пушистый сугроб не раздумывая. А потом - красота, как будто заново родилась.
А еще, живя у бабули, девушка любила устраивать себе банные СПА, как она их называла. Серафима Петровна, в свою очередь, с наигранным возмущением называла все это напрасной тратой воды, дров и времени, а увидев, что внучка, вооружившись внушительной косметичкой и растопив баню, собирается попариться, ворчливо спрашивала: "Что, опять "СПАть" в парной собралась?" Все это, впрочем, не мешало старушке щедро снабжать Оксану и медом для всяческих масок, и отваром ромашки для умывания.
В этот раз Оксана решила не ограничиваться стандартным набором процедур: заходила в парную несколько раз, потом кофейный скраб, скраб из абрикосовых косточек, крем для упругости, маска для гладкости, сыворотка для восстановления, маникюр, педикюр... И делала все это она вовсе не ради Глеба, ведь как говорят «Нужно быть красивой не для мужчин, а для самой себя», к тому же, начался купальный сезон, и встретить его нужно во всеоружии.
Девушка старательно втирала в корни волос репейное масло и напевала песенки из мультика про Простоквашино, когда вдруг произошло сразу несколько вещей: потянуло холодом, словно открылась дверь, раздался грохот, и ног ее коснулась ледяная вода. Резко повернувшись, девушка увидела на пороге Глеба. Он с таким неподдельным интересом уставился на нее, что Оксана даже и не подумала закричать в лучших традициях жанра. Вот так они и стояли молча, уставившись друг на друга. Пока, наконец, девушка не поняла причин замешательства поклонника: на ее лице, груди и шее красовалась маска из белой глины и свежих огурцов, бедра и живот, намазанные разогревающим кремом, были плотно обернуты прозрачной пищевой пленкой, а волосы торчали в разные стороны, довершая необычный образ. Оксана чуть не застонала от досады, но, поскольку пауза затянулась, решила все же возмутиться неожиданным вторжением, дабы разрядить обстановку:
- Тебя что, стучаться не учили?
- Прости, Оксан, честное слово, не знал, что ты здесь, - оправдываясь, сказал парень. - И то, что ты готовишься к съемкам очередных «Звездных войн», тоже не знал, - добавил он, присвистнув.
- Ах, ты... А, ну, отвернись сейчас же!
- Ты же в купальнике... – На самом деле, в купальнике Оксана была лишь частично, точнее, только в нижней его части.
- Да хоть в скафандре, нечего глазеть и смущать человека.
- Значит, все же космическая фантастика... - Глеб и сам не понимал, зачем насмешничает, но это, по крайней мере, позволяло отвлечься от вида полуобнаженной Оксаны и хоть немного заглушить далеко не скромные мысли.
- Всех шутников и умников попрошу на выход, - девушка, похоже, теряла терпение.
- Оксан, я же не просто так зашел пообщаться, я тебе водички принес. Спинку могу потереть, если нужно, дровишек подкинуть, вымыть твой межгалактический шлем, - парень продолжал дурачиться и городить чушь, уж очень ему не хотелось уходить. Но он понимал, почему Оксана рассержена, и уже совершенно серьезно, глядя ей в глаза, добавил, - Оксан, не дуйся, пойми, ты для меня самая красивая во всей галактике, хоть золой обмажься... Да чем угодно извазюкайся, хоть кормом Пифа, хоть бабулиными удобрениями. Хотя, нет, с удобрениями я, конечно, погорячился, это вредно для здоровья. Так что, и не проси, запрещаю.
- Ох, Глеб, - Оксана прыснула и уже не могла сдержать улыбку, такие, казалось бы, незатейливые слова мигом вернули ей уверенность в себе и хорошее расположение духа, - раз удобрениями вредно, тогда, пожалуй, не буду. Не переживай.
- Прощаешь? - Глеб серьезно смотрел на нее и ждал.
- Прощаю.
- А, может быть, раз уж ты здесь, я здесь, одни... - неуверенно проговорил он.
- Нет, прости, я не готова,- Оксана опустила взгляд.
- Ну, тогда я пошел?- тем же тоном произнес Глеб, не двигаясь с места.
- Иди.
- А воды тебе хватит?
- Хватит, Глеб, мне всего хватит. Скоро уже бабушка придет,- соврала Оксана, надеясь на его благоразумие.
Парень встряхнул головой, как будто стряхивая наваждение, развернулся и вышел с ведрами в руках.
Девушка облегченно выдохнула и хотела уже вернуться к своим процедурам, когда дверь в баню снова приоткрылась, и в проеме возникла голова Глеба:
- Я тут подумал, Оксан, ни за что не соглашайся на роль того, зеленого мелкого, не помню, как там его зовут. Лучше... - Договорить помешала летящая в него мочалка, парень еле успел убрать голову и захлопнуть дверь.
Оксана, уже не сдерживаясь, хихикала в полный голос, а отсмеявшись, сказала, глядя в запотевшее зеркало:
- Причем тут "Звездные войны? Ведь не похоже совсем... Нет бы, с какой-нибудь лесной феей сравнить….
Девушка отлепила от кожи кусочки огурца – пожалуй, пора завязывать на сегодня.
А Глеб, выйдя из бани на улицу, не долго думая, вылил себе на голову сначала одно ведро с остатками холодной воды, а затем, подумав, и другое.
* * *
- Оксан, ты чего нос повесила? – Серафима Петровна внимательно смотрела на внучку, пытаясь понять, что же все-таки случилось во время ее отсутствия.– Нездоровится, что ли?
- Нет, бабуль, все хорошо. Просто в бане перегрелась, наверное.
- Ну вот, говорила же я тебе, что этот твой СПА до добра не доведет. Баловство все... А где этот «стахановец»?
- Какой? Глеб?
- Он самый. Пол огорода мне зачем-то вскопал, причем, ту часть, которая уже была вскопана, и где он сам предлагал посеять газон. А тут смотрю – опять перекопано. А еще все бочки во дворе наполнил водой из колонки, не мог подождать, пока завтра воду дадут? Или ему силушку богатырскую применить нынче было некуда?
- Бабуль, - Оксана удивленно смотрела на старушку, - а почему ты у меня все это спрашиваешь? Я тут дремала и Глебу не помогала. А где он?
- Вот и я тебя о том же спрашиваю. Дома нету, во дворе тоже. Опять, поди, обидела женишка….
Не успела она договорить, как Глеб появился на пороге, и, поприветствовав Серафиму Петровну, скрылся в своей комнате.
- Глебушка, а ты чем занимался, сынок? – Старушка пошла за ним, желая выяснить причину такой бурной деятельности и Оксаниной задумчивости.
- Бегал. – Коротко ответил тот.
- От кого? – Охнула бабуля, притворившись напуганной и прижав руки к груди.
- Да не от кого. – Глеб не смог сдержать улыбку. – Просто бегал. Потом искупался – на речке вода теплая уже.
- Ах, устал ты, поди, сегодня. Сколько дел-то переделал впрок. Ох, годочки молодые, как же быстро вы летите, столько успеть нужно, вот и торопится молодежь, вертится, а иногда всего-то и нужно: остановиться, оглядеться, подумать. Что ж жизнь-то подгонять, пробежит, и не заметишь... Вот, опять разболталась я по-стариковски. Ты, отдыхай, Глебушка, отдыхай.
- Спасибо, Серафима Петровна, если я вам пока не нужен, вздремну, пожалуй.
- Вздремни, сынок. – Старушка вышла, прикрыв за собой дверь.
До вечера Глеб с Оксаной не встречались.
* * *
- Оксана…. – Глеб провел рукой по волосам лежащей рядом девушки. – Любимая….
Он прижал ее еще теснее, прикоснулся губами к нежной шее, вдыхая аромат ее кожи. Руки невесомо гладят ее плечи, спину, спускаются ниже, потом снова зарываются в шелковистые волосы возлюбленной. Они так близко - ближе некуда, но и этого мало, хочется слиться воедино, стать одним, и никогда ее не отпускать.
Он касается ртом ее губ, целует легко и нежно, сдерживает себя, наслаждается моментом, смакует ощущения. Хочется накинуться на нее, смять губы страстным поцелуем, подмять под себя, но... он не может. Всем телом овладела непонятная нега, движения почему-то скованы, что-то мешает, сдерживает.
Глеб подскочил на кровати и перевел дыхание. Оксаны рядом, конечно же, нет, а он во сне любовно обнимал подушку, героически сражаясь с одеялом.
В комнате темно, а за окном привычный стрекот цикад – ему приснился сон. Всего лишь сон, но настолько яркий и реальный, что парень испытывал вполне определенные физиологические неудобства.
В маленькой комнате стало душно, смятые простыни сбились, а на перекрученное одеяло было жалко смотреть: не слабо ему досталось от хозяина. Глеб вскочил на пол и, не утруждая себя одеванием, выскочил из дома.
Июльская ночь дышала теплом. Земля, за день впитавшая в себя солнечный жар, сейчас щедро отдавала его обратно. Даже ночной легкий ветерок, приятно обвевающий разгоряченное тело, не приносил прохлады.
Глеб пошел на летнюю кухню, нашел там сигареты и с наслаждением выкурил одну. Глаза его остановились на едва различимом в ночной темноте остове бани, стоящей в нескольких шагах от кухни.
Там-то, на открытой веранде, увитой диким виноградом, находился импровизированный летний душ. Со слов Оксаны, парень знал, что пару лет назад, ее отец раздобыл где-то двухсотлитровый бензобак от большой грузовой машины. Несколько дней мужчина чистил его и промывал, пытаясь избавиться от запаха бензина, а потом, приспособив на крышу бани, объявил родным, что теперь у них на даче есть душ. Закрывался он с одной стороны стеной самой бани, с двух других густыми зарослями декоративного растения, задвигался простой душевой шторкой.
За день солнце нагревало воду, но ночью она остывала. То, что нужно, чтобы успокоить разгоряченное тело! Глеб скинул с себя белье и повернул вентиль. Прохладные струи полились на голову. Он уперся руками в стену, закрыл глаза и пытался чувствовать только свежесть воды, стекающей по нему.
Неожиданно поток воды прервался, а удивленный парень почувствовал прикосновение чьих-то рук. Теплое тело прижалось спине. Теплое, нежное и совершенно голое. Глеб замер, боясь поверить своим догадкам. Руки тем временем гладили его живот, опускаясь ниже, а спина удостоилась нескольких ласковых поцелуев.
Он медленно обернулся и увидел перед собой Оксану.
- Извини, я без скафандра, - лукаво улыбнулась девушка.
- Оксан, ты уверена?- Глеб не поддержал ее шутливый тон.
- Нет, но на твоем месте я бы отложила разговоры на потом. - Она прижалась к нему и встала на цыпочки, чтобы дотянуться до губ.
Девушка легкими поцелуями покрывала его лицо, потом уткнулась куда-то в изгиб шеи и замерла, наслаждаясь близостью и покоем. Глеб, немного опешив, обнял ее за талию и, прижав к себе, впился в губы.
Он не ожидал, что все будет именно так, совсем не ожидал. Эта теплая ночь и девушка в его объятиях…. Неужели все это правда?
Он оторвался от ее губ, посмотрел в глаза, впитывая, вбирая в себя ее образ, замер ненадолго, вглядываясь в ее лицо, а потом снова поцеловал. Но уже нежнее, бережнее, боясь показаться грубым, боясь сделать больно. Потому что чувства его захлестывали, и он уже слабо себя контролировал. И пусть сегодня у ее губ не было привкуса сладкого коктейля, все же, этот поцелуй Глеб потом помнил всегда, как тот самый переломный момент в их новой жизни.
Его губы опустились ниже на шею девушки. Оксана судорожно вздохнула и откинула голову, давая ему больше простора для ласк. Она уже почти висела безвольно в его руках, совершенно не имея сил и не доверяя собственным ногам. Держалась за его плечи и только все ближе притягивала к себе его голову, не давая возможности отстраниться.
Ладонь Глеба легла на ее грудь, а сам он задрожал, словно от холода.
- Малыш, - он прислонил ее к стене и закинул стройные ноги на свою поясницу, - я не могу больше, прости.
Он вошел в нее, и почти сразу Оксана почувствовала, как тело его напряглось, словно каждый мускул натянулся как струна. А потом он задрожал и, уронив голову на ее плечо, прошептал:
- Прости….
- Ничего, родной, - она погладила его затылок, повернувшись, поцеловала в висок, - все хорошо.
Глеб слегка отстранился.
- Подожди, я сейчас исправлюсь.
Он подхватил ее на руки, и, в несколько шагов преодолев небольшой газон, добрался до крытой веранды летней кухни, уложил ее на диван, который всегда стоял здесь на всякий случай, если кому-то вдруг захочется отдохнуть в теньке, или на случай массового наплыва гостей.
Глеб устроился между раздвинутых колен девушки и, нависнув над ней, надолго припал с поцелуями к ее груди. Он сжимал в ладонях потяжелевшие полушария, втягивал в рот твердые соски, покрывал горячими поцелуями нежную кожу. Почувствовав, наконец, что готов продолжить, он медленно и не отпуская ее взгляд, заполнил собой ее тело.
Оксана с тихим стоном выдохнула, глаза ее затуманились, а ногти впились в его плечи. После второго толчка, девушка вскрикнула и дугой выгнулась навстречу ему. Оксане сейчас хотелось стереть любые расстояния между ними, чувствовать его каждой клеточкой своего тела. Она хотела прижаться к нему крепко-крепко, поверить, наконец, что он рядом и что он теперь только ее. Весь ее.
Оксане казалось, что тело ее переполнилось наслаждением. Еще немного, чуть-чуть, и она больше не сможет держать в себе это ощущение счастья. Оно было настолько огромным и таким сильным, что от избытка эмоций хотелось плакать, кричать хотелось на весь мир о том, как ей сейчас было невыносимо хорошо. Вот именно, невыносимо….
Глеб накрыл ее губы поцелуем, заглушая стоны, которые становились все громче. А потом и вовсе прижал ее к своей груди, потому что, судя по тому, как она прошлась ногтями по его спине, самоконтроль девушку подвел.
Когда он опустил ее обратно на подушку, Оксана устало улыбнулась, наблюдая за Глебом из-под полуприкрытых век. На душе была легкость и эйфория, потом легко стало и телу – Глеб, совершив еще несколько глубоких проникающих движений, откинулся на подушку и прижал ее к себе. Оксана, лежа у его груди, слушала, как часто бьется сердце, как оно колотится. Под эти постепенно входящие в нормальный ритм удары она медленно проваливалась в сон.
- Оксана…. – Тихий шепот у самого уха вырвал ее из сладкой дремы. – Ты спишь?
- Угу. – Девушка поерзала, устраиваясь поудобнее.
- Ты в свою кровать не пойдешь?
- Мммм…. – Протянула девушка что-то и закинула на него свою руку.
На какое-то мгновение ей стало одиноко и холодно, потом крепкие объятия и состояние полета. После ей снилось, что Глеб зачем-то натягивает на нее ночную рубашку, бережно укладывает в кровать, накрывает одеялом и тихонько целует. Теперь ничто не потревожит ее сон.
* * *
На следующее утро Оксана проснулась поздно. Настроение было чудесным, а все мысли были заняты Глебом, ей хотелось петь, танцевать, смеяться во весь голос, хотелось поделиться своей радостью со всем миром. Потом, вспомнив про бабушку, девушка поумерила свои восторги и, ограничившись лишь парочкой энергичных па в стенах своей спальни, пошла умываться.
Весь день Оксана и Глеб вели себя как малолетние заговорщики: переглядывались, смеялись непонятным для Серафимы Петровны шуткам, обменивались фразами, лишенными всякого смысла, тем не менее, отлично понимая друг друга.
На удивление, бабушка ни о чем их не спрашивала, ничего не просила пояснить, только вздыхала и украдкой на внучку поглядывала. А вечером под распахнутым настежь окном Оксана услышала разговор.
- И как это безобразие понимать прикажете, молодой человек?
Ого! Не «Глебушка, сынок», а сухо и даже как-то официально «молодой человек». А тон-то какой, того и гляди, заморозит! Вот тебе и бабуля из деревни.
- Серафима Петровна, вы поймите... - Начал было Глеб.
- Нет, это вы, юноша, поймите, я больше не допущу, чтобы Оксана страдала, ей и так по твоей вине досталось.
- Да-да, я знаю, до сих пор себя за это виню.
- И правильно. Да не в том дело. Ты как дальше жить думаешь? Снова по углам развратничать собрался?
- Серафима Петровна,... - Запротестовал Глеб.
- Глеб, мне много лет, но я не слепая и не полоумная.
- Так я же жениться хочу, хоть завтра ее в ЗАГС поведу.
- Ох, дорогой мой, ведь не об этом я. Знаю, что спишь и видишь, как бы окольцевать ее поскорее, а счастливой-то сможешь сделать? Заботиться, любить, беречь? Ведь брак - это труд, труд двоих...
Тут, как на зло, Пиф заливисто залаял, почуяв за забором случайных прохожих, разговор прервался, а девушке пришлось покинуть свое укрытие.
* * *
Потом Оксана много думала над словами бабушки. Сомнения той были вполне понятны, а уж если речь идет о любимой внучке...
Да она и сама боялась немного за то будущее, о котором мечтала год назад. Все так изменилось…. Смогут ли они перешагнуть через прошлые обиды и ошибки, начать с чистого листа, доверять друг другу? Не слишком ли они молоды для брака?
Раньше ей казалось, что все должно быть предельно просто: встретились, влюбились, поженились и умерли в один день. Все, сказочке конец. Теперь же она понимала, что между «поженились» и «умерли» будут не только букеты роз, кофе в постель и бесконечные признания в любви. Плюсом пойдут быт, трудности с работой, притирка друг к другу, ссоры по мелочам, словом, все то, что называют семейной жизнью.
Что на самом деле означает избитое выражение «две половинки одного целого»? И как понять, что этот человек и есть твоя половинка, настоящая половинка, на всю жизнь? Ведь не обязательно речь идет о схожести взглядов и привычек. Это значит делить на двоих целую жизнь, а не только постель по ночам…. Доверять своей «половине» как себе. Доверяла ли она Глебу сейчас? Верила ли в него?
Оксана прислушивалась к себе и понимала, что да – верила. Дальше покажет только сама жизнь, словами тут ничего не докажешь.
Год назад она прыгнула в омут первой любви с головой, не раздумывая. Теперь же все будет по-другому. Оксана в это верила. Как там бабушка сказала? "Брак- это труд". Что же, будем трудиться.

* * *
Лето в том году выдалось, на редкость, жарким. Дневная температура поднималась выше тридцати градусов, а ночи не приносили желанной прохлады и были теплыми и душными. Вода в мелкой речушке прогревалась до каменистого дна и не освежала разгоряченное тело.
Глеб с Оксаной часто проводили вечера на одном из маленьких островков, разделяющих русло реки, и сидели в воде до наступления темноты, разговаривая и иногда окуная голову в теплую воду. Часто они занимались любовью, чувствуя, как вода ласкает их сплетенные тела.
Когда над водой появлялись тучи насекомых, а рядом начинала плескаться рыба, молодые люди выбирались из воды и возвращались домой усталые и расслабленные.
Ради того, чтобы провести весь вечер вдвоем наедине, Глеб с Оксаной весь день занимались домашней работой. Серафиму Петровну они по такой жаре в огород не выпускали, вот старушка и сидела в тени открытой веранды, увитой диким виноградом, и, страдая от вынужденного безделья, ворчала и придиралась ко всему, что происходило вокруг нее.
Однажды вечером Оксана, проснувшись ото сна, которым сморила ее дневная жара, застала Глеба распивающим с Юрой крепкие напитки на веранде.
– Он пришел, чтоб я показал ему тот удар в подбородок, которым я его в прошлый раз свалил. – Ответил парень на ее удивленный взгляд. - Вот я и показал…. Еще раз…. А потом нужно было холодное приложить, и твоя бабушка откуда-то достала нам бутылку вот с этим…. – Глеб кивнул на пустую тару. – А потом мы еще сходили….
- Ясно все с вами, алкоголики. Ладно, я не буду вам мешать. – Девушка попыталась встать, чтобы уйти, но руки Глеба сомкнулись на ее талии, мешая подняться.
- Посиди с нами, пожалуйста, ты нам не мешаешь.
Пришлось девушке остаться и наблюдать, как Глеб и ее бывший ухажер старательно накачиваются водкой и стремительно продвигаются от прошлой вражды к пьяной дружбе. Как всегда у всех мужчин – сначала кулаками махать, а потом называть бывшего противника настоящим другом.
Продержавшись еще некоторое время, Оксана выпроводила Юру домой и увела Глеба в постель. Уложив его, старательно игнорируя его пьяные приставания, Оксана вернулась к бабушке.
Дождавшись середины августа, Оксана, испытывая легкое чувство вины, покинула гостеприимный бабушкин домик и вместе с Глебом уехала в город.