Безагентные» предложения

В формулировке условия (iii) говорилось, что («агентивный») субъект активного предложения не обязательно должен быть «выражен», или представлен в явном виде, в пассивном варианте предложения. Английский язык, впрочем, довольно сильно выделяется среди языков, обладающих пассивным залогом, тем, что в нем употребление «агентивного» дополнения характеризуется большой свободой. Но даже в английском языке предложения типа Bill was killed by John встречаются реже, чем предложения типа Bill was killed. Если и есть какая-либо одна функция, общая для всех языков, которым обычно приписывается существование пассивного залога (а в некоторых языках, например в турецком, это, по-видимому, его единственная функция), то такой функцией является обеспечение возможности построения «безагентных» предложений, например Bill was killed.

Но в английском языке существует и другой способ построения «безагентных» предложений (помимо применения псевдонепереходных конструкций, рассмотренных ранее). Этот способ заключается в употреблении «неопределенного» субъекта в той позиции, где в соответствующем предложении с конкретизированным «деятелем» стояло бы слово или сочетание, обозначающее «деятеля»; ср.: John killed Bill 'Джон убил Билла' vs. Someone killed Bill 'Кто-то убил Билла'; Bill was killed by John 'Билл был убит Джоном' vs. Bill was killed (by someone) 'Билл был (кем-то) убит'» Существует, следовательно, пять возможностей: актив с «определенным» (specific) агенсом; актив с «неопределенным» агенсом; пассив с «определенным» агенсом; пассив с «неопределенным» агенсом (Bill was killed by someone) и пассив без упоминания агенса (Bill was killed). Из них пассив с «неопределенным» агенсом необычен для английского языка, но иногда он все же встречается.

Имеются, однако, языки, где из этих пяти возможностей реализуются только три или две. Например, в турецком языке есть структурные эквиваленты предложений John killed Bill, Someone killed Bill и Bill was killed, но не предложения Bill was killed by John. (Хотя к пассивной конструкции и можно добавить дополнение, которое в определенных случаях могло бы переводиться на английский «агентивным» выражением, оно, строго говоря, несопоставимо с by John в английских предложениях типа приведенного выше.) Есть еще языки, в которых отсутствуют пассивные конструкции, а наличествует лишь противопоставление между «определенными» и «неопределенными» активными конструкциями (ср. John killed Bill vs. Someone killed Bill).

В некоторых языках может возникнуть возможность выбора между разными видами «неопределенных» субъектов в «агентивной» позиции. Например, латинские местоимения quidam и aliquis оба могут переводиться на английский язык как someone 'кто-то'; но первое может употребляться, когда «неопределенное» лицо известно говорящему («некоторое лицо, которое нет необходимости называть»), а последнее — когда оно не известно («некто, персонально мне неизвестный»). Похожее разграничение наблюдается в русском языке между кто-то и кто-нибудь. А во многих языках в этой роли употребляется слово, которое можно отнести к разряду местоимений, выполняющих функцию «фиктивного субъекта». Последняя носит совершенно иной характер, чем функция упомянутых выше «неопределенных» местоимений (употребление которых, во всяком случае, не ограничено позицией субъекта).

Это явление можно проиллюстрировать посредством франц. on или нем. man в таких предложениях, как On parle anglais или Man spricht englisch, то есть 'English is spoken' ('Говорят по-английски') (или, если мы употребим в той же «фиктивной» функции английское местоимение they 'они', то можно перевести эти предложения как They speak English, например: 'in this shop' ('в этом магазине'), 'in Jamaica' ('на Ямайке') и т. д.). Примечательно, что наиболее обычный английский перевод таких предложений имеет форму пассива. В других же языках в этом случае будет отдаваться предпочтение возвратной (или псевдовозвратной) конструкции, например исп. Se habla inglés.

Наконец, следует упомянуть о фактах, традиционно характеризуемых как «безличное» употребление пассива от непереходных глаголов. До сих пор мы исходили из того, что пассивный залог задается одновременным выполнением трех условий, перечисленных в § 8.3.3. Но первое условие связывает пассив лишь с классом переходных глаголов. Хотя это ограничение справедливо для английского и во многом для большинства индоевропейских языков, в некоторых других языках пассив регулярно образуется и от непереходных глаголов. Например, турецкому предложению (О) Istanbula bu yoldan gider (по-английски букв. 'Не Istanbul-to this route-by go' ('Он Стамбулу-к этим путем едет'), то есть 'Не takes this route for Istanbul' ('Он отправляется этим путем в Стамбул')) в активе соответствует «безличный» пассивный «вариант» Istanbula bu yoldan gid-il-ir (по-английски букв. 'Istanbul-to-this route-by is gone' ('Стамбулу-к этим путем едется'), то есть 'This is the route for Istanbul' ('Это путь к Стамбулу') или 'One takes this road for Istanbul' ('По этой дороге ездят в Стамбул'): в турецком языке пассивный залог выражается одним и тем же суффиксом -il-независимо от того, каким является глагол — переходным или непереходным. Аналогичная конструкция, хотя и реже, встречается в немецком языке: Es wird heute abend getanzt (по-английски букв. 'It will be this evening danced' ('Оно будет сегодня вечером танцеваться'), то есть 'There will be dancing this evening' ('Сегодня вечером будут танцы'). Аналогичные случаи засвидетельствованы также в латыни: pugnabatur 'It was fought' ('Воевалось'), то есть 'There was some fighting' ('Происходило сражение'). Вполне возможно, кстати, что, «слившись» с «медиумом», «безличные» формы глагола и дали так называемый «пассивный залог» классической латыни (ср. § 8.3.3).

«Безличные» конструкции того типа, который представлен в наших примерах, очевидно, не удовлетворяют условиям упомянутого выше определения пассива, поскольку эти условия покоятся на допущении, что пассивные предложения выводятся из активных переходных структур. С другой стороны, «безличные» предложения во многом напоминают то, что может казаться нам «подлинным» пассивом: во-первых, они «безагентны», а мы видели, что самая типичная функция пассива — это обеспечение возможности построения «безагентных» предложений; во-вторых, они содержат «форму» глагола, которая явным образом маркирована с помощью окончания или другого средства как «пассивная». В языках, где они сосуществуют с «подлинными» пассивными конструкциями, они должны, по-видимому, получать сходное с ними синтаксическое описание.

8.3.5. ФОРМАЛИЗАЦИЯ ПЕРЕХОДНОСТИ И ЗАЛОГА *

Различные явления, которые рассматривались в данном разделе под рубриками «переходность», «эргативность» и «залог», ставят перед лингвистом серьезные проблемы как практического, так и теоретического характера. Под «практическими проблемами» я имею в виду трудности, связанные с решением вопроса о том, какие «факты» должны учитываться при анализе конкретных языков, какие следствия проистекают из выбора одного «варианта» или одной конструкции, а не другой. Решение этих проблем наталкивается на огромные трудности (хотя в ходе нашего по необходимости упрощенного рассмотрения указанных явлений мы часто замалчивали некоторые из трудностей интерпретации). Но теоретические проблемы еще сложнее.

В области синтаксической теории в настоящее время ясно по крайней мере следующее. Хотя в понимании и формализации отношений между предложениями разных типов были достигнуты значительные результаты, ни одна из выдвинутых до сих пор моделей трансформационного синтаксиса (наиболее известная из которых разработана Хомским и его последователями) не способна описать сложные взаимоотношения между многообразными конструкциями, упоминавшимися в данной главе, так, чтобы описание было системным и интуитивно удовлетворительным (ср. § 6.5.7 об «адекватности в сильном смысле»). Развитие лингвистической теории происходит, конечно, на основе допущения, что все «факты» в принципе формализуемы в рамках некоторой последовательной общей концепции. И в настоящее время публикуется большое число работ, направленных на формализацию тех «фактов», которые мы излагали здесь на элементарном и неформальном уровне.

Мы не будем пытаться ни резюмировать предлагаемые альтернативные методики, ни оценивать их достоинства и относительную перспективность. Вместо этого в заключение данного раздела мы остановимся на некоторых теоретических выводах из предпринятого нами выше анализа «каузативности» (ср. § 8.2.4 и сл.).