Июня 1891 года, 7 часов 34 минуты

Дворцовые сады. Почвы (происхождение).

Западный розарий: ввозная ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО из Папских государств.

Центральный сад и фонтан: местная (центральная часть Пустошей).

Периферия, можжевеловые посадки: с севера Пустошей, береговая.

Заметки Мартина о парковом хозяйстве

– Кто там? – окликнула Вересса сквозь дверь.

– Королевская стража! Открывайте, госпожа Метль, – прозвучал голос. – У входа в теплицы был замечен нарушитель! Мы должны обыскать ваши покои!

Он замолк, и за дверью тотчас разразились лаем собаки.

Вересса встревоженно оглянулась на отца и друзей. Мартин торопливо расправлял штанины.

– Я только что встала, – крикнула смотрительница библиотеки. – Нельзя ли чуть попозже?

– Простите, госпожа, у нас приказ. Если не откроете дверь, мы будем вынуждены войти силовым путем через теплицы!

– Хорошо, хорошо, сейчас… – обманчиво спокойно проговорила она. – Дайте хоть минуточку, я платье накину!

С той стороны помолчали, потом коротко бросили:

– Только минуту.

Вересса бросилась во дворик.

– Времени нет, – сказала она. – Все живо в теплицы! Спрячьтесь там и выбирайтесь как сможете!

– С какой это стати? – негодующим тоном спросил Барр. – Мы с Каликстой назовем свои имена, вот и все!

– Я не могу подвергать вас опасности! Как только собаки принюхаются к отцу, всем нам крышка!

Мартин виновато отвернулся.

– Да что ты несешь? – сказала Каликста, беря за руки Софию и Тео. – Раз так, нам тем более нужно остаться! Этих двоих я спрячу там же, где хранятся мои сабля и пистолет. Барр! Ты сделаешь то же самое! – твердо добавила она, и ее брат сразу пошел в свою спальню. – А мы будем вести себя таким образом, чтобы стражники не во все комнаты сунулись. Идемте, дорогие мои! – Пиратская капитанша распоряжалась очень спокойно, но быстро. – Вы сидите смирно, а мы станем препираться с ними у двери! – Она бросила длинную саблю и пистолет в открытый дорожный сундук и заперла его. – Что-то мало верится, что они вправду намерены перетряхивать весь дом, но в случае чего… – она указала рукой, – вон то окошко выводит в сад!

София и Тео дружно кивнули. Каликста, выпрямившись, инстинктивно потянулась к поясу с кобурой… и уронила руку в пышные юбки. На мгновение красавица-пиратка показалась ребятам странно уязвимой.

– Скоро вернусь, – пообещала она и вышла из комнаты.

Оставшись одни, София и Тео припали к деревянной двери, вслушиваясь в происходящее по ту сторону. Сперва зазвучал ясный голос Верессы: она впустила стражников. Последовал недолгий разговор. София различила мужской бас, но сколько было охранников, определить не смогла. Слова перемежались повизгиванием и лаем ищеек. Потом заговорил Мартин. Ученый разразился длительным монологом, за которым последовал миг тишины, а потом – внезапный крик. София не поняла, откуда он раздался. Зато другой звук был легко узнаваем, – очевидно, сабля чиркнула по камню. Яростно зарычали собаки…

София и Тео встревоженно переглянулись.

– Вот они, твои надежные пираты, – шепнул Тео. – Сдается мне, на суше баталер не очень-то склонен подчиняться капитанским приказам…

Снаружи нарастал шум. Прозвучал выстрел: не иначе, это Барр разрядил свой пистолет. Еще через мгновение кто-то бегом ворвался в коридор. Дернул запертую дверь спальни и рявкнул:

– Открывай!

София и Тео рванулись к окну. С легкостью перескочили через подоконник и под громкие удары в дверь приземлились на травку. Ненадолго спрятались в цветочной клумбе, осматривая сады… София изо всех сил прижимала к груди рюкзачок. Было слышно, как в комнату кто-то ломился.

– Я пролез вон там, – указал рукой Тео. – В углу за кустами прут в решетке расшатан!

София обратила внимание на длинную тропинку, обсаженную кустами бугенвиллеи. Она тянулась наискосок через парк.

– Если рванем по ней, нас могут и не заметить…

Пока бежали, девочка не раз оборачивалась через плечо… Однако слышались только журчание воды да птичий щебет. Сквозь плотную живую изгородь бугенвиллей дворец вообще нельзя было разглядеть – словно его там и не было. Разросшиеся кусты благополучно скрывали все – и стеклянные шпили, и даже высокие можжевельники вдоль садовой ограды.

Где-то вдали кричали стражники, но, когда ребята достигли конца тропинки, журчание воды заглушило их голоса. Еще несколько шагов – и беглецы выскочили на лужайку, украшенную высоким каменным фонтаном. У широкой чаши стояла группа статуй, изображавших русалок и тритонов, через них мощными струями переливалась вода. Сквозь пелену брызг София увидела именно то, что хотела, – гущу можжевеловых кустов в юго-восточном углу парка.

Они с Тео обежали фонтан и бросились туда.

– Где дыра? – нервничая, спросила София.

Тут со стороны парка раздался пронзительный свист – вроде птичьего крика, только птицы так не фальшивят. София и Тео разом обернулись. К ним, занося копье, мчался стражник. Плащ крыльями вился за спиной, пернатая маска подрагивала. Ни дать ни взять хищная птица, пикирующая на добычу!

Тео судорожно шарил в кустах, разыскивая проход.

– Вот он! Сюда! – вырвалось у него. – Скорей!

Схватив Софию за руку, он потащил ее в тесный зазор между железной изгородью и кустами. Припал на четвереньки и стал дергать прутья один за другим, ища расшатанный. Нашел – и начал вытаскивать.

София высунула голову из кустов и с ужасом увидела, что стражник был всего в десятке шагов. Он бежал изо всех сил, оскалив от усердия зубы.

– Тео! – в отчаянии воскликнула она. – Мы пропали!

– Мы ушли! – отозвался он, держа в руках шестифутовый прут, вынутый из нижней половины ограды.

Они мигом проскочили на ту сторону, и как раз вовремя. Преследователь яростно бросился к забору, пытаясь втиснуться в ту же щель, что и они, – и не смог. Пернатый хищник оказался запертым в клетке. Сломав о прутья несколько перьев из маски, он свирепо уставился вслед беглецам… А потом вдруг оставил свои попытки – и неожиданно улыбнулся.

София, охваченная весьма дурным предчувствием, обернулась…

Прямо над ними, сжимая древко, нависал еще один враг.

Бесконечно долгое мгновение София даже не могла пошевелиться… Его маска усиливала впечатление, что на них налетел коршун. На обнаженной руке вздулись мышцы, копье взяло разгон, устремляясь к ним с Тео…

И вот тут произошло необъяснимое.

Тео выбросил вперед правую руку – бесполезный жест инстинктивной самозащиты, – и она приняла удар наконечника. Однако обсидиановое острие не сумело пробить ладонь, хотя при этом они с Софией отлетели к забору. София оказалась стиснутой между прутьями и спиной Тео, по-прежнему не опускавшего руку. Так они и стояли, пришпиленные, точно бабочки на булавке. Стражник, изумленно моргая, все силился одолеть вытянутую руку парнишки. Наконец Тео размахнулся железным прутом, зажатым в левой руке, и шарахнул стражника по ребрам. Тот застонал, чуть умерил напор… но этого было довольно. Пленники вывернулись и ускользнули. И кинулись со всех ног через проспект, а брошенное следом копье в цель не попало.

Здесь начинались узкие улочки Нохтланда. Туда-то, топоча по мостовой, и помчались беглецы. Они спотыкались на неровностях старинной кладки, налетали на прохожих, но никто особо не оборачивался им вслед. Опять проспекты, боковые улицы…

– Сюда! – облюбовав узенький переулок, крикнул Тео.

За углом они остановились. Оба так тяжело дышали, что почти ничего не слышали кругом – только собственное пыхтение. Несколькими мгновениями позже они все-таки начали прислушиваться, не надвигается ли погоня.

– Вроде оторвались, – отдуваясь, выговорил Тео.

Они стали обшаривать переулок в поисках временного убежища. На берегу канала София заметила каменный карниз под ближним мостом. Мальчик с девочкой соскользнули с крутой набережной и с большим облегчением заползли на влажный приступок. С улицы их больше нельзя было увидеть. Они уселись спинами к стене, отдыхая в тени.

– Покажи руку! – потребовала София.

Тео, толком не отдышавшийся, положил правую руку ладонью вверх ей на колено. У Софии сжалось горло при виде длинного кровоточащего пореза. А потом подтвердилось то, о чем она смутно догадалась еще у дворцовой ограды. В глубине раны блеснул металл. Копье остановили железные кости Тео.

Теперь стало ясно, почему он так не хотел въезжать в Нохтланд. И как отчаянно рисковал, когда все-таки проник в город. София оторвала по швам длинные рукава своей хлопковой сорочки. Смочила один из них в воде канала и вытерла кровь вокруг раны. Вторым перевязала ему кисть, подоткнув свободный конец у костяшек. Тео не противился и не жаловался. Просто сидел, закрыв глаза и прижавшись затылком к каменной стенке.

– Скоро заживет, – устало проговорил он затем. – Всегда заживает.

София тоже откинулась к стене. По щекам текли слезы, она сердито вытерла их.

– Жаль, что я не согласилась встретиться с тобой поутру возле ворот, – трудно сглотнув, сказала она. – Надо было больше тебе доверять.

Софии хотелось обнять его, доказав тем самым, что ей действительно очень жаль, но она не смогла решиться на это.

Тео улыбнулся, не открывая глаз.

– Не вини себя, – уронил он. – Нелегко поверить лгуну.

София так и не поняла, шутит он или нет. Она баюкала его перевязанную руку в своей и сидела молча, наблюдая за игрой бликов в неторопливых водах канала.