Смертная казнь для журналистов

Муса Мурадов — чеченская элита, главный редактор единственной независимой чеченской газеты «Грознен­ский рабочий», прекрасно образованный и бесстрашный человек, прошедший первую и вторую войны. Если на­чать считать заслуги кого-либо перед чеченским наро­дом, то Муса уже имел бы памятник при жизни.

Но вот в начале осени 2001 года вместо памятника Муса получил анонимную листовку, из которой следова­ло, что он, а также вся мужская часть коллектива газеты (Кушалиев Абуезид, Муцураев Алхазур, Турпанов Лема) решением «Верховного Шариатского Суда и Общего командования ВВМШМ», Шуры, надо думать (Шура — высший религиозно-военный орган у боевиков, о кото­ром говорят: «Это Басаев. Один Басаев, и все»), обязаны покаяться в сотрудничестве «с оккупационными властя­ми» и получении «денежных подачек» от «иудея Сороса». В противном случае — казнь. Приведение приговора в исполнение возлагается «на амиров и судей района».

Это значит, где бы Муса ни появился, его везде убьют...

Муса бросил все и повез семью в Москву... Мы встре­тились, и он спросил: «Как ты думаешь, что делать даль­ше?» Мы оба понимали: угрозы не опереточные.

«Грозненский рабочий» никогда — ни в масхадов-ские, ни в военные времена — надолго не прерывал сво­его выхода. А также никогда не желал быть «под кем-то»: газете неоднократно предлагали так называемое «спон­сорство» все участники чеченского конфликта (и феде­ральная сторона, и масхадовская), но Мурадов всякий раз отказывался. В предложенных обстоятельствах рабо­ты — война, игры спецслужб — Муса нашел лучший способ газетного выживания. Он не взял деньги ни у од­ной из противоборствующих сторон (хотя это был са­мый простой выход из положения), а подал заявку на получение гранта в Фонде Сороса, прошел там слож­нейшую систему отбора и получил-таки средства на из­дание газеты от того, кто никаких политических требо­ваний ему не выдвигает.

Я не поклонница Сороса и не политическая его сто­ронница, но, если фонд его имени позволяет журнали­сту быть независимым в условиях войны, вижу в этом исключительно положительные стороны.

Начиная с лета штаб боевиков — как бы последние ни пыжились — это виртуальная система, а их «Сопро­тивление» возникает как реальное лишь когда это требу­ется делу продолжения войны. «Поговорить» же с этим «Сопротивлением» можно, используя «Кавказ-центр» — спецсайт в Интернете. Именно через этот сайт мир, как правило, узнает, что думает Аслан Масхадов о происхо­дящем на его родине. Часто эти мысли выглядят неубе­дительными и исключительно пропагандистскими, что и дает основания утверждать: «Кавказ-центр» — это Ястржембский наоборот.

Вот туда-то я и обратилась за разъяснениями относи­тельно угроз, полученных «Грозненским рабочим». Сайт откликнулся быстро, представившись главным редакто­ром Юсуфом Ибрагимом, и сообщил, что «пока у нас нет никакой информации», хотя «решения шариатского суда в таких случаях обычно передаются нам очень бы­стро, и мы склонны считать, что эту дезу запустило ГБ, в связи с чем мы считаем, что жизнь Мусы Мурадова под угрозой. Его могут убить русские спецслужбы, чтобы кричать на весь свет о том, что моджахеды убивают жур­налистов...»

Оказался не в курсе и Мовлади Удугов, «папа» «Кав­каз-центра», давным-давно сбежавший из Чечни, но де­лающий вид, что вроде бы поддерживает постоянные кон­такты с Шурой и ее командирами...

Общие слова, как известно, — лакомство спецпропа­гандистов. И я стала настаивать: сообщите, кто персо­нально является сейчас главой Верховного шариатского суда? И значит, способен подтвердить или опровергнуть «мурадовское» постановление. Как зовут того районного амира (Муса родом из Грозненского сельского района, ранее амиром там был полевой командир Бараев), кото­рый будет приводить в исполнение приговор, если тако­вой действительно имеется?

Ответом сайта стало долгое глубокое молчание. Так я и предполагала: потому что нет главы Верховного ша­риатского суда, нет и районного амира, кроме погибше­го Бараева. Не объявил свою точку зрения на «приговор» и Аслан Масхадов. Его пыталась отыскать и я, и сам Муса Мурадов — журналист, которому Масхадов, между про­чим, крайне обязан, поскольку на протяжении долгих месяцев лишь усилиями Мусы мир узнавал, что думает Масхадов по тому или иному поводу.

Далее я обратилась в ФСБ — к другой стороне. У нас ведь на ФСБ возложена обязанность по руководству так называемой «антитеррористической» операцией. К тому же они и есть те самые спецслужбы, в зоне интересов которых, если быть формальными, на первом месте — защита конституционных прав граждан, а главное из этих прав — жизнь.

ФСБ отделалась невнятным бормотанием: «Это бое­вики». А по сути — тем же молчанием в отношении «дела Мурадова и журналистов «Грозненского рабочего», что и «Кавказ-центр», и виртуальный Масхадов...

Наступила тишина... Значит, жди беды. Этому научи­ла нынешняя война. Мурадов и «Грозненский рабочий», действительно, — кость в горле всем участникам кон­фликта. По принципу: не служит никому и поэтому враг. А листовка? Это знак, сигнал: мы тебе оставим жизнь, только если ты будешь «под кем-то», останешься сам по себе — умрешь. Вот настоящий приговор, вынесенный Мурадову и еще трем журналистам в стране, где продол­жает утверждаться такая «демократия», когда абсолютно никому не нужна независимая журналистика, и проще уничтожить и списать на конкурирующую спецслужбу, чем смириться с существованием.

Кто же хотел убрать Мусу и трех его товарищей? От­вет очевиден: те, кто мечтает о продолжении войны. И неважно, какие у этих господ имена: Иван Петров из

ФСБ или Шамиль Басаев из Шуры, главное — такое у них совместное спецмероприятие.

Это — двойное предательство. В полном соответствии с жанром, утверждающимся в российском обществе в связи с предыдущей профессией ныне избранного пре­зидента. Если в ельцинские времена мы жили от одной его болезни до другой, то теперь существуем от одного спецмероприятия до другого. Завершилось спецмеропри­ятие по уничтожению Виктора Попкова, независимого журналиста и правозащитника, смертельно раненного в Чечне и впоследствии скончавшегося, — началось спец­мероприятие по уничтожению Мурадова. Когда ни одна из сторон чеченского конфликта не может действовать единолично, не будучи поддержана другой, якобы ей противостоящей.

Напоследок о чеченском гражданском обществе. Где они, просто чеченцы? В первую голову заинтересован­ные, чтобы Муса Мурадов и его коллеги — люди уни­кальные для этого общества — были живы и работали? Быть может, они завалили письмами протеста и возму­щения все столичные газеты, администрацию президен­та, ФСБ, МВД, Генпрокуратуру, Басаева, Масхадова и «Кавказ-центр»?

Ничего подобного. И не в первый, между прочим, раз чеченцы отсиживаются. Включая тех, кто пользовался помощью «Грозненского рабочего» не раз и не два. Ради которых и работал Мурадов.

Разгром спецслужбам удался. Спустя полгода после опи­сываемых событий «Грозненский рабочий» перекочевал в область мифов. Муса не выезжает из Москвы, которую не любит. Угрозы превратились в нескончаемый поток, и защитить его некому. Мужчины-журналисты из редакции разбежались — кто куда, спасая жизни. Свои и семей.

Газету — изредка, с огромным трудом — выпускают героические чеченские женщины-журналисты, вынесшие эту войну на своих плечах. Чеченские женщины не боят­ся ничего? Так часто спрашивают, в том числе и воен­ные, грабящие этих женщин, издевающиеся над ними, насилующие их. Да, чеченские женщины ничего не бо­ятся. Потому что боятся всего.