Мы - арийское племя

Прежде, чем приступить непосредственно к рассуждениям на тему этимологии русского слова, я должен рассказать о том, как и каким путём, я пришёл к своей системе. Дело в том, что многие, особенно научные работники, при первом знакомстве со мной относятся, конечно, недоверчиво, говоря: «Мы на кафедре философии работаем десятками лет, и то пока немного открыли, а ты?...».

Должен я сказать, что изучением русского языка занимаюсь всю жизнь. Живя в 40-х годах на западе СССР, внимательно прислушивался к говору «скобарей» — псковитян, а также к языку белорусов. Живя в Сибири с середины 50-х годов, в те же, 50-е годы, стал записывать лексикон говора старожилов юга Томской области и «чалдонов» Прикетья. Делал я это задолго до выпусков «Словаря говора старожилов среднего Приобья» (издание ТГУ). Если учесть, что записывал эти слова из уст людей, родившихся еще в прошлом веке, то можно уверенно считать, что я успел записать многое.

Оказавшись в Сибири, я с интересом стал «прислушиваться» к азиатским языкам — тюркским и иранским: как бы ни высока была радиолюбительская антенна, а самый чистый приём в Томске — приём передач азиатских станций.

В те же годы (60-е) я продолжал изучать европейские языки, точнее. романские: испанский, румынско-молдавский. Глубже вникал в современные славянские: польский, украинский, гуцульский (о нём, кстати, мало кто знает!) и чешский.

На.азиатском «фронте», тогда же, я приступил к изучению персидского, и тюркских: азербайджанского, карачаево-балкарского, узбекского, киргизского. Изучал и отдельно стоящий от остальных по своей, языковой семье кабардино-черкесский.

Изучение «советских» языков я подкреплял ежегодными «экспедициями» в республики (во время отпусков, конечно). Во время этих поездок принимал непосредственное участке во многих культурных праздниках: песни, литературы, истории; посещал музеи и библиотеки. Кровле того, ежегодно выписывал периодику на языках-оригиналах. Со многими культурными коллективами был так связан, что получал от них приглашения на очередные национальные фестивали.

Итак, до середины 70-х годов моё языковое «хобби»шло обычным путём, как у многих, «полиглотов»: я механически запоминал слова того либо иного языка, ничуть не задумываясь о связях между ними.

В середине 70-х я стал внимательнее изучать историю движения народов, так.сказать, этногенез. Обычно эта наука строится на основании археологических и документальных данных. И тут я пришел к мысли, что язык любого народа можно считать своеобразным «археологическим памятником», если каждое словечко также скрупулезно обследовать, как, например, какую-нибудь случайную вещь, найденную в скифском кургане. Но археолог, обследуя вещь, старается, по возможности точно отнести её к временному периоду и конкретному народу или племени. При этом он достаточно широко ориентируется во всех этих «трипольских» и прочих культурах.

Я же, имея богатый багаж знания языков, тоже могу оценить каждое словечко с точки зрения его происхождения. Были ли у меня ошибки как у дилетанта? Представьте, себе, не было! Ведь главное — соблюдать метод, который существует в научной практике в любой области науки: опираться в своих выводах не на единичный факт, а на множество фактов, образующих закономерный ряд.

Кроме того, надо умело ориентироваться в языковых семьях и группах» К примеру, русское слово ПУРГА некоторые маститые учёные считают словом финского происхождения. Я же могу назвать другой путь — через кельтские языки, лексикон которых почти наполовину состоит из славянских слов! Зачем же для данного конкретного слова ПУРГА, строить сложный путь этимологии из языка чужой семьи? Вот ещё одно доказательство: латыши и эстонцы, родственные финнам, живут рядышком тысячелетия, и, тем не менее, латыши не заимствовали у эстонцев ни одного словечка! Все же наше слово ПУРГА произошло от персидского слова БАРГ — «снег».

Есть ещё и хронологическая сторона в истории этимологии слова. Правда, к сожалению, история нашей России достоверно прослеживается, если опираться на документальные первоисточники — не ранее, чем факты, изложенные в «Начальной летописи». Поэтому и этимологию русского слова строить очень и очень трудно, если не имеешь «полиглотского» багажа». Как просто всё выглядит, например, в английском, языке, точнее в его истории: ведь сама история Англии фиксируется в документах со времён Цезаря.

Отслеживая историю языков, я придерживаюсь принципов диалектики. Да, той самой диалектики, которую мы все изучали, но которую можно применять, так сказать, в прикладном порядке, в частности, на примере этимологии слова. Философские постулаты диалектики вполне здесь применимы. Один из них: языки народов развиваются по взаимосвязи. Другой: в языках, в их лексиконах, также наблюдается единство противоположностей. Например, в германских языках слово КАЛЬД означает «холодный», а в романских — «тёплый».

Ещё один из диалектических законов: любое слово имеет широкое применение в языке«родителе», и наоборот, узкое применение — в языке, куда это слово попало. Например, в романских языках слово АРЕНА означает любой «песок», а в русском — только тот «песок», который находится в середине цирка. Или слово САНИ. В греческом САНИ означает «доска», причём, любая «доска». У славян в древности это слово стало лишь «санями», не более.

Рассуждая об этих «САНЯХ», у меня могут спросить(и спрашивают!): «Да как могли из Греции прикатиться«сани» в русский язык?» А «сани» из Греции и не прикатывались! Дело в том, что слово САНИ в смысле «доска» существовало у индоарийцев, или индоевропейцев еще тысячи четыре лет назад, когда предки эллинов-дорийцев находились в районе Дуная, вместе со всей массой индоарийских племён. Только затем эллины-дорийцы унесли на Балканы слово САНИ в широком его смысле («доска»), а нам, славянам, оставили лишь узкое понятие: «доска для катания по снегу».

В своих исследованиях я, конечно, не могу обойтись без знания законов лингвистики. Однако, чтобы не спугнуть читателя и слушателя излишними научными терминами, стараюсь их как можно меньше употреблять. Но отдельные правила, существующие как закон для всех языков всех семей и групп, я должен здесь привести.

Это взаимозаменяемость звуков: «Б» и «П», «М» и «В»,«К» и «Г», «Ф» и «Б», «С» и «X», «К» и «Ч». В пределах одного языка такое правило, конечно, не действует, но при построении этимологии и при сравнении корней слов различных языков такой закон применим. Например, в персидском языке есть слово КЕРМЯК, означающее «червяк» По вышеизложенному правилу здесь взаимозаменяемые звуки «К» и «Ч», а также «М» и «В».

Сравнивая корни русского и персидского, я пришёл к удивительному выводу: мы, русские, восточные славяне, являемся прямыми потомками арийцев» Почему? Потому что русский язык по лексикону очень близок персидскому: я могу, так сказать, «не глядя» насчитать в обоих языках около тысячи общих корней! А иранцы, как известно, и как принято считать в международной науке, являются прямыми потомками древних арийцев, или ариев.

Мои «дилетантские» выкладки подтвердились совсем недавно, — собственно, для меня, когда я прочёл книг у английского этнографа Эдуарда Тейлора «Арийцы», выпущенную на русском языке... в начале века, а написанную автором — ровно сто лет назад! До сих пор она находилась «под замком» в спецхране. Почему её так долго утаивали? Может быть за то, что в ней автор, будучи потомком германцев, тем не менее, честно, как и подобает истинному учёному, сделал правдивое открытие: «Славяне являются третьим арийским племенем короткоголовых»» Судя по его предыдущим рассуждениям в тексте, первым арийским племенем надо считать индоиранцев, а вторым, по мнению Тейлора, — кельтов, или, как их называют, галлов.

После приведения мной цитаты из Тейлора у читателя, естественно, возникнет вопрос: «А почему это твой Тейлор называет нас КОРОТКОГОЛОВЫМИ? Что ещё за оскорбление?» И почему мы — ТРЕТЬЕ АРИЙСКОЕ ПЛЕМЯ?

В 1891 году вышел капитальный труд Тейлора «Антропология», где он в результате своих анализов множества черепов из различных археологических коллекций составил свои таблицы. Согласно таблицам Тейлора все арийцы имеют «короткий» череп. Иные же группы племён Европы — германцы, иберы — «длинный». Третьим арийским племенем Тейлор называет нас, так сказать, в хронологическом порядке, «по старшинству». Первое племя — индоарийцы — прибыло в северо-западную Индию, а точнее Пакистан, в середине второго тысячелетия до новой эры. В тот момент арийское пришествие в Индию сыграло важную роль на ускорение развития древнеиндийской цивилизации» В эти же годы формировался санскрит, возникла священная книга «Ригведа». Пришли арийцы в Индию из Арианы и Пактин — нынешнего северного Афганистана.

Вторым арийским племенем Тейлор считает кельтов-галлов. Они известны историкам как огромный конгломерат племён, занимавших территорию всей средней полосы Европы от Атлантики до Днепра.

Славяне же у Тейлора считаются самым «молодым»арийским племенем. Ведь они документально в истории стали известны лишь в первые века новой эры. Где они были раньше? В составе кельтов-галлов и арийцев-иранцев — так считает Тейлор. Выкристаллизовались в отдельную группу племён лишь к концу первого тысячелетия до новой эры. Собственно, почему мы должны испытывать некую закомплексованность оттого, что мы — «не древние»? Наоборот, надо гордиться, что мы — молодое арийское племя. Кстати, возьмите англичан. Они ведь тоже считают себя молодой нацией — в два раза моложе славян.

Эту главу я посвящаю толкованию закона о словообразовании самоназваний народов, а также слова ЧЕЛОВЕК. Этот закон распространяется на все индоевропейские языки. Суть его проста: самоназвание народа, то есть слово, которым себя называет сам народ (а не его соседи), по данному закону происходит от слова ЧЕЛОВЕК, а последнее, в свою очередь, происходит от слова ГОЛОВА, которое дополнительно может строиться от слов: ЛИЦО, ЩЕКА, ЛОБ.

Все эти исходные слова интересны тем, что, не смотря на множество их синонимов, все они настолько исторически укоренились в арийских языках, что в каждом из них является сугубо родными. В то же время все эти синонимы перекрёстно встречаются во всех арийских языках.