2015-10-13
227
7
Встретившийся со смертью
– Смерть - это своего рода искусство, но это умирающее искусство.
– Корвус Коракс, примарх XIX Легиона
– Он еще жив? – спросил Валент Долор.
Ответа не было. Все они поспешно прибыли в Резиденцию и, войдя в медицинский комплекс, обнаружили у запертого и охраняемого апотекариона мертвенно-бледную управляющую.
– Госпожа, он жив? – повторил вопрос Долор.
Ойтен посмотрела на него. Она размышляла о своем. Ее худое лицо было бледнее обычного, скорее от боли, чем из-за возраста. В молодости она была привлекательной женщиной, известной красавицей. Теперь красота воплощалась в ее силе, пылающей внутренним ядром веры в Робаута Жиллимана и поклонении ему.
События этого дня пошатнули ее уверенность.
– Да, – ответила она. – Милорд Валент, он жив. Его тяжело ранили, и только единственный шанс сохранил ему жизнь. Один удачный выстрел…
– Думаю, не шанс, – сказал Фрат Августон. – Скорее воинская доблесть нашего возлюбленного повелителя помогла ему пережить это злодеяние. Его действия…
– Именно, – резко перебила Ойтен. – Конечно, почему нет? Давайте поверим, что он неуязвимый бог, который не может ошибаться. Давайте поверим, что он не может умереть, или что у его силы и возможностей нет предела. Давайте слепо верить в него и ожидать, что он в одиночку избавит нас от всей этой…
– Миледи, – отреагировал Августон, – я не хотел проявить неуважение.
– Не хотели? – спросила она. – В самом деле?
Она смотрела на Фрата Августона с едва скрытым презрением. В отсутствие Мария Гейджа, который исчез в ходе битвы за Калт, преследуя изменника Кор Фаэрона, Августон был избран на должность магистра Первого ордена Ультрадесанта. Он был уверенным и агрессивным воином и одним из лучших войсковых командиров Тринадцатого. Ойтен не поддержала его назначение, хотя и не обладала формальным влиянием в делах, которые касались исключительно Легиона. Управляющая посоветовала Жиллиману остановиться на кандидатуре Вера Каспиана, действующего магистра Второго ордена. По ее мнению Августон был слишком узколобым и агрессивным, чтобы соответствовать более широким потребностям своей должности. Каспиан был мудрее, сострадательнее и утонченнее. Ойтен убеждала, что Августон должен оставаться там, где он мог быть наиболее эффективен – на передовой.
Жиллиман не прислушался к ее совету.
Ойтен шагнула к огромному Первому магистру и постучала кончиком своего посоха по золотой гравировке нагрудника Августона.
– Понимание уважения, Первый магистр, – обратилась она. – Разве это уважительно?
Она снова постучала.
– Нет, это не так. Это не согласуется с уважением. Я не знаю своего места. Я всего лишь камерарий двора, а вы – первый среди лордов в Легионе Макрагга. Но ко мне прислушиваются, потому что я делюсь своей мудростью. Каждому свое, Августон, каждому по его возможностям. Если бы вы проявляли уважение к нашему возлюбленному примарху, то в первую очередь признали пределы его возможностей. Ваше пустое прославление звучит как фальшивая лесть. Он больше, чем человек, но он всего лишь больше, чем человек. Инвиктские телохранители насчитали в комнате восемьдесят пять болтов и отверстий от них. Если хотя бы один попал в его незащищенную голову, хотя бы один, он был бы мертв, и этот разговор был бы совсем иным.
– Госпожа… – пророкотал Августон.
– Где сегодня была совершена ошибка, сэр? – спросила она, вновь постучав. – Были ли это телохранители, не сумевшие предвидеть нападение? Или охрана Резиденции, должным образом не проверившая посетителей? Подождите, а может это Бадорум и его люди не смогли обеспечить охрану прилегающей территории? Это вполне возможно, ведь они всего лишь люди, а значит неполноценные, в отличие от сверхлюдей Легиона! Или, возможно, это из-за Тита Прейто или его товарищей, возможно, из-за самого главы библиариума Птолемея, не предвидевших это событие? Или может быть дело в нашем мстящем повелителе Жиллимане, который был слишком уставшим и обремененным делами и, желая поговорить со старым другом, расслабился на минуту, позволив кому-то ловко миновать охрану Резиденции. Жиллиман разрешил войти предполагаемым убийцам, магистр Августон. Он приказал их пропустить, и никто даже не подумал усомниться в этом распоряжении. Вы знаете, что это означает? Это означает ошибку. Давайте поможем ему не совершить следующую.
Долор резко посмотрел на Тита Прейто, но тот прочел распоряжение прежде, чем оно было озвучено. Библиарий шагнул вперед.
– Никто из присутствующих не ставит под сомнение ваши слова, госпожа, – обратился он, мягко взяв Ойтен за руку. – Позвольте принести вам воды и посидеть с вами. У вас был долгий и тяжелый день.
Ойтен еще какое-то время сердито смотрела на Августона, затем поникла и кивнула. Она позволила Прейто увести себя из палаты ожидания.
– Понятия не имею, что он находит в ней и ее советах, – прорычал Августон, как только дверь закрылась. В приемной медицинского зала находилось тринадцать старших офицеров Ультрадесанта, все в звании командира роты или магистра ордена. Некоторые засмеялись. Но не Вер Каспиан. И не самый старший по званию тетрарх Долор.
– Я рад, что ты не из библиариума, Августон, – заметил Долор.
– Почему же, милорд? – поинтересовался Первый магистр.
– Потому что тогда ты бы знал, что я думаю об этом замечании, – ответил Долор.
Через южный вход в помещение вошли капитан Бадорум и пятеро стражников. Они тут же остановились, увидев собравшихся офицеров Легионес Астартес.
– Милорды, – обратился Бадорум, живо сняв шлем и отдав честь. – Я прибыл, чтобы узнать, как он себя чувствует.
– Он жив, командир, – сказал Долор, – и несмотря ни на что будет жить.
Бадорум выдохнул и кивнул.
– Не благодаря тебе, – заявил Августон.
– Милорд?
Августон набросился на командира королевской роты, как титан на беззащитную жертву.
– Ты облажался, – зло бросил он. – Где ты был? Где были твои игрушечные солдатики? Твое сканирование? Наблюдение? Сколько тебе понадобилось времени, чтобы отреагировать?
– Милорд, – запинаясь, произнес Бадорум. – Наши сканеры подавили. У нас нет…
– Оправданий, – фыркнул Августон. – Я хочу увидеть, как тебя освободят от должности.
– Не думаю, что ты можешь сделать это, – вмешался Вер Каспиан. – Королевские части не подчиняются Легиону и…
– Закрой рот, Вер, – бросил Августон через плечо. – Идет война. И действуют правила военного времени.
– Первый магистр, вина несомненно лежит на нас, - пророкотал из вокс-устройства массивного шлема Драк Город, командующий Инвиктами. Его доспех был перепачкан кровью Жиллимана. Он был одним из тех, кто отнес примарха в медицинский центр, как только двери верхней палаты были взломаны.
– Он отпустил тебя, Город, – засмеялся Августон. – Сказал, что может обойтись без тебя.
– Я не оправдываюсь, – ответил Город. – Нам следовало настоять. Мы должны были проверить список посетителей, не важно кем они казались. К тому же убийцы были из Альфа-Легиона. Их техника глушения связи оказалась исключительной. Мы не могли справиться с ней.
– Тогда следует ее изучить, – сказал Августон.
– Их техника самоликвидировалась до того, как ее обследовали и скопировали, – признался Город.
– Альфа-Легион, – пробормотал Ниакс Несс, магистр Третьего ордена. – Кем мы стали, некогда гордые Легионы? Во что вылилась эта война?
– Главное, что мы можем сражаться и убивать, – ответил Августон.
– Вероятно, нам стоит быть умнее, – заметил Каспиан.
– Я сказал тебе, закрыть рот, - сказал Августон. – У нас одно мнение.
– Тогда мы должны решить, какое оно, – ответил Каспиан.
Дверь апотекариона внезапно открылась. На легионеров словно из открытого шлюза хлынул поток стерильного воздуха. Он пах кровью, антисептическим гелем, выращенными трансплантатами и дезинфицирующими растворами. Темное помещение освещалось только тусклыми дисплеями систем жизнеобеспечения.
К двери подошел Жиллиман. Он сердито взглянул на них, словно раненый зверь, оглядывающий свое логово. Примарх тяжело дышал, а торс, шея и одна сторона лица были перевязаны фиксирующими повязками.
– Стены, – прохрипел он, – не настолько толсты, чтобы я не мог услышать ваши споры. Не так мы поступаем в критический момент.
– Великий повелитель, – начал Августон. – Вы должны поправиться и…
– Не так мы поступаем в критический момент, – повторил Жиллиман.
Долор шагнул вперед и опустился на одно колено, склонив голову. Один за другим за ним повторили другие, как сверхлюди, так и обычные смертные. Последним опустился на колено Августон.
– Что мы можем сделать для вас, повелитель? – спросил Долор.
– Встаньте, – приказал Жиллиман.
Они подчинились.
– Я сейчас же поговорю с тобой наедине, тетрарх, – сказал Жиллиман. – Я должен делать больше, чем просто лежать в постели, пока выздоравливаю. Первый магистр Августон, ты проведешь полную проверку безопасности Резиденции и города.
– Слушаюсь, милорд.
– Я не ищу виновных, Августон, и не желаю слышать о каких-либо наказаниях, пока не будет доказана халатность. Что я хочу знать, так это, как они проникли, чтобы помешать повторению этого инцидента. Раздобудь реальную информацию, чтобы улучшить наши меры безопасности. Разузнай, как еще прибывают и убывают люди, особенно из-за пределов планеты. Что необходимо проконтролировать более тщательно? Какие процедуры нам нужно улучшить? Остаются среди нас агенты Альфа-Легиона или любого другого противника?
Августон кивнул.
– Милорд, – обратился он. – Я прикажу штабным офицерам немедленно заняться проверкой и…
– Нет, Августон, – сказал Жиллиман. – Ты сделаешь это сам. Не перепоручай задание. Проследи за всем лично. Обязательно советуйся, но будь мудр. Привлеки Полукса.
– Имперского Кулака?
– Именно. Кулаки отвечают за защиту Терры. Узнаем же от них лично об исполнении этих обязанностей. Это понятно?
– Да, повелитель, – ответил Августон, стиснув зубы.
– Думаешь, я как-то унижаю тебя, Фрат? – спросил Жиллиман. – Думаешь, я оскорбляю тебя, давая работу, не соответствующую твоему рангу? Ты – Первый магистр Ультрадесанта, а этот Легион не знает большей ответственности, чем безопасность Макрагга. Я не знаю, каким образом это задание может быть ниже твоего звания.
– Приношу извинения, милорд, – сказал Августон. – Это честь для меня. Я выполню задание и сделаю это добросовестно.
– Конечно же, сделаешь, – отозвался Жиллиман, кивая. – Остальные возвращайтесь к своим обязанностям. Окажите Первому магистру всестороннюю поддержку и сделайте все возможное, чтобы смягчить любую тревогу или беспокойство в Легионе, Армии и народе, которые поднимутся из-за этого инцидента.
– Новости о покушении на вашу жизнь были ограничены исключительно привилегированным персоналом, милорд, – доложил Город.
Жиллиман вздохнул.
– Не смотря на это, они просочатся, так что ожидайте этого и будьте готовы сгладить негативные последствия, – сказал Жиллиман. – Более того, я думаю, что новости должны быть обнародованы. Если на Макрагге есть враги, они узнают, что потерпели неудачу, а информация поднимет уровень бдительности. Кроме того, народ Макрагга будет обеспокоен слухами о нападении на меня. Полагаю, люди предпочтут подтвержденную правду о сегодняшних событиях, особенно если упомянуть тот факт, что меня очень сложно убить.
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Примарх отпустил их и вернулся в апотекарион вместе с Долором. Как только дверь закрылась, Жиллиман вдруг потянулся к тетрарху за поддержкой. Долор без слов подставил плечо Жиллиману и отвел его обратно к кровати.
Из теней вышли закутанные и безмолвные словно призраки медицинские работники, чтобы снова подсоединить мониторы и капельницы с питательными веществами к груди, рукам и ногам Жиллимана. Небольшие сервиторские устройства двигались вокруг и под кроватью, вычищая кровавые пятна и сжигая грязные повязки.
– Она была права, – пробормотал Жиллиман и снова лег на кровать.
– Повелитель?
– Ойтен, – пояснил примарх. – Она возражала против назначения Августона.
– Признаюсь, – сказал Долор, – мне он никогда не нравился, за исключением тех случаев, когда сражался подле меня. Тогда с ним немногие сравнятся.
– Именно поэтому я выбрал его на место Гейджа, – сказал Жиллиман. – Я был зол. Предательская война глубоко ранила нас. Мне нужен был воин, способный повести Легион к мести. Но наша ситуация стала еще более запутанной, а Фрат не политик.
– Как и все мы, – согласился Долор.
– Неверно. Нет, если у меня получилось сделать то, к чему стремился. Я не формировал Легион исключительно для создания Империума и участия в крестовом походе. Походы и войны заканчиваются. Я создал Легион и для мирного времени тоже – мои воины в качестве лидеров, государственных деятелей, правителей Империума, когда тот будет построен.
Долор молчал.
– Я всегда думал о будущем, далеком будущем, – тихо произнес Жиллиман, – в котором есть только мир. Что будут делать тогда подобные нам? Что, к примеру, будет с Руссом и его Волками? Каким будет их предназначение, когда не останется больше миров для завоевания?
– Предательство магистра войны дало ему дополнительные несколько лет кровопролития для оправдания их предназначения, – заметил Долор.
Жиллиман кивнул.
– Он, наверное, почти признателен. Нет, так нельзя. Это суждение слишком сурово, даже для Русса, даже в качестве шутки. Но разве он не должен задумываться о мирном времени, которое когда-нибудь наступит? Каким будет его назначение? Он считает, что его Легион существует для расправы над теми, кто становится проблемой для Империума. Страшится ли, что однажды ею станет он и его родичи? И его покарают за то, что он слишком необузданный и опасный для цивилизованного мира.
Примарх взглянул на Долора.
– Скажи мне о другом, Валент. Давай займемся практической работой вместо теоретических рассуждений. Докладывай. Что ты нашел? Что упало с небес?
– Тело, – ответил Долор.
Жиллиман прищурился.
– Человек?
– Сверхчеловек, – ответил Долор. – Это очевидно, повелитель. Мы не опознали труп и его происхождение, но я приказал его извлечь и доставить в медицинский комплекс для изучения. Все место падения в данный момент прочесывается в поисках фактов. Я также позволил себе установить уровень безопасности «вермильон», пока мы не узнаем, с чем имеем дело. Очень немногие знают о находке, и все они поклялись не разглашать тайну.
– Я полагал, что свет Фароса привлечет много разного на Макрагг, – сказал Жиллиман. – Заблудившиеся корабли, заблудившихся друзей, даже врагов… Я был готов к непредвиденному. Но тело, падающее со звезд?
– Если бы я был суеверным, повелитель, – сказал Долор, – то сказал бы, что происшествие вызывает свойственную дурному предвестию тревогу. А если бы я был действительно суеверным, то задумался, что еще может прибыть.
Варп послал демона, чтобы убить его.
Он чувствовал, что должен быть польщенным.
Переброска прошла без происшествий. Предоставленный Кабалом катер-невидимка, с легкостью миновав высокочувствительные сканирующие системы Ультрамара, доставил его на Северный массив под вершину Андромаха.
Он очнулся от прыжка на леднике, скрючившись от боли в позе эмбриона. Из носа хлестала кровь, словно вода из крана.
– Большое вам спасибо, – громко прошептал он, брызжа кровью и обращаясь к нечеловеческим богам и полубожествам, которые больше не слышали его и которые никогда не интересовались его мнением. Катер-невидимка давно исчез: стремительный призрак вернулся во внешнюю пустоту. Человек задумался, выследила ли его хоть одна душа в вероятной империи Жиллимана. Сомнительно. Его могли принять за ложный сигнал. Или незначительный дефект изображения. Человеческая технология была высокоразвитой, но даже близко несравнима с уровнем древних кинебрахов.
Не удивительно, что люди проигрывали. И проигрывали самим себе.
Не удивительно, что он беспокоился. Он был человеком. По крайней мере, когда-то давно им был. Теперь он работал на эльдар, хотя и ненавидел их чертову сладкую вонь. Он работал на эльдар и другие нечеловеческие виды Кабала, с которыми они якшались.
Из отчаяния.
Именно этот факт он ненавидел более всего. Он ненавидел тот факт, что человеческая раса была причиной, по которой галактика умирала. Г’Латрро подробно объяснил ему это. Это произошло во время вербовки на пропитанных кровью песках Иводзимы. Человеческая раса – энергичная, невинная и плодовитая – была дверьми, которые варп собирался использовать, чтобы наводнить галактику. Хаос победит, потому что человечество было слабым звеном, которое позволит варпу проникнуть в материальную вселенную.
Он был Вечным. Он таким родился, естественный Вечный, но Кабал усилил его способности. Он работает на них с момента той вербовки на пляже, когда над его головой свистели пули старой модели.
С тех пор он убивал для них людей: хороших людей. Иногда служба на Кабал казалась трудной для понимания. Они были очень любезными. Объясняли, почему хороший человек должен был умереть, и почему в этом нет ничего плохого. Мокрая работа, которую они ему поручали… проклятье. В Мемфисе Хороший Человек, и более чем тысячу лет спустя в Городе Ангелов – Брат. Затем в М19 Голиард в Стеклянном Храме и в М22 Масер Хассан на Спиральной Террасе перед его речью «Слово Закона».
А потом Дьюма, хотя никто не смог бы убедительно оспорить тот факт, что Дьюма действительно заслужил смерть, по всем стандартам, даже человеческим.
Обстоятельства менялись, конечно, так и должно быть, из-за особенности противника. Непрерывная космологическая шахматная игра с выдающимся, но своенравным Императором направила события по нестабильному пути. Кабал больше не мог полностью сдерживать или предсказывать его поступки. Мон-кей задирал нос.
Нынешний ход назывался Гамбитом Гора или Позицией Альфария. Цель была проста: позволить Хаосу победить. Позволить варпу победить так безоговорочно, так чертовски безоговорочно, что он обратиться против самого себя и истощит собственную ярость. Позволить человечеству стать мечом, на который варп наткнется.
Он сделал то, что должен был. Сделал то, чего хотели от него. Он находился на враждебной планете, истекая кровью из-за скрытного, быстрого прыжка, держа себя в руках и неся оружие в мешке из плоти.
Он находился в горах, в неделе пути от Макрагг-сити. Это не было проблемой. Проблемой был демон, которого варп послал за ним.
Через три дня после прыжка он повернулся и обратился к холодному горному воздуху.
– Покажись.
В ответ эхом разнесся смех, хотя он едва ли был человеческим. Звук прокатился по глубоким ущельям предгорий Андромахи.
– Давай же, господин, – сказал человек. – Давай, мистер Демон. Я жду с интересом.
Последовала долгая, безмолвная секунда, затем голос произнес: Я знаю, кто ты. Знаю твое имя. Я твой хозяин.
Человек вздохнул и бросил рюкзак и оружие, раскинув руки горному воздуху.
– Ну тогда я твой. Возьми меня.
– Деймон, – ответил голос. – Интересный выбор имени, учитывая твою профессию.
– Что я могу сказать тебе, демон? – ответил он.
Молчание.
– Ты знаешь мое имя, – снова заговорил Деймон. – Чего ждешь?
Руки по-прежнему были распростерты. Он медленно повернулся, под ногами захрустел снег.
– Я и в самом деле знаю твое имя, – ответил голос. – А истинные имена – это истинная сила. Я знаю твое имя, и ты не сможешь противиться мне.
– Я знаю, – согласился человек.
– Значит, ты знаешь, что я собираюсь убить тебя? Что меня послали именно за этим?
– Да, – ответил он.
– Хорошо.
Он прочистил горло. Воздух на нагорье был разреженный.
– Ну и как меня зовут? – спросил он.
– Деймон Пританис, – повторил демон.
– И знание моего настоящего имени дает тебе власть надо мной? – спросил он.
– Да.
– Значит я твой, дитя варпа. Полностью. Сколь я умру и принимаю свою смерть, позволь мне последнюю просьбу.
– Говори.
– Назови настоящее имя моего убийцы.
По непростанству прокатился тихий смех.
– Умри навечно, зная его, – произнес голос. – Я Ушпеткхар.
– Я покоряюсь. Приди и возьми меня, – сказал человек.
Тень пустоты поднялась и заструилась к нему. Она приближалась по снежному полю подобно черному цунами.
– Между прочим, – сказал Деймон Пританис в самый последний момент, – это мое ненастоящее имя. То есть, у тебя нет власти надо мной. Но теперь я знаю твое. У меня есть твое истинное имя… Ушпеткхар!
Деймон лихорадочно схватил бутылочку, спрятанную в кармане. Он сотворил необходимые знаки и бросил нужные руны, как ему и показывали. Затем метнул заклинание в вопящее лицо приближающейся твари.
Демон покинул реальный мир во вспышке ярости и негодования. Деймона отшвырнуло на землю.
Когда он открыл глаза, то понял, что промок. Он и огромный участок ледникового уступа вокруг был покрыт кровью. Она была не его.
Тяжелораненый человек медленно поднялся. До Макрагг-сити было еще далеко, долгая дорога вниз по горе.
Вот так убийца, называющий себя Деймоном Пританисом, прибыл на Макрагг.
8
Первый среди равных
– Человек выбирает себе друзей, а судьба выбирает ему братьев.
– приписывается Одрину Сараманфскому
Корабль вышел из тьмы, а внутри его собственной тьмы подходила к концу бесконечная охота.
Это был человеческий, имперский корабль, линкор, флагман, но его противоестественным способом вели сквозь миазмы варпа средства, чье происхождение и природу машинные кузнецы и отцы кузни человечества сочли бы еретическими.
Вслед за линкором двигался флот. Внутри его потрепанных штормом корпусов двадцать тысяч воинов ожидали сообщения о цели назначения, о безопасной гавани.
Это были двадцать тысяч величайших воинов Империума. Они были Первым и первыми среди равных.
Корабль вышел из тьмы, а внутри его собственной тьмы подходила к концу бесконечная охота.
Охотник ждал в темноте, прислушиваясь к зловещей пульсации нечеловеческого механизма, управляющего двигателями корабля. Маслянистая темнота была такой же черной, как и доспех воина.
Добыча была рядом, но ведь добыча всегда была рядом.
Она должна была быть мертвой или, по крайней мере, плененной, но благодаря прирожденному коварству и порочности, избегала захвата и свободно передвигалась по кораблю, обитая в темных и недоступных местах. Конечно, добыча формально была пленником, потому что весь корабль был ее камерой. С него нельзя было сбежать.
Тем не менее, свобода добычи не давала покоя охотнику. Она давно должна была умереть за свои преступления. Охотник должен был удостовериться в этом, пролив кровь или нет. Добыча не была разумным существом, заслуживающим уважения или же милосердия. Она была безумным животным, которое следовало убить, чудовищем, достойным истребления. Все то время, что презренный враг свободно перемещался по кораблю охотника, сердце воина пылало гневом.
Охотник отправил легионеров найти и убить добычу, прочесать корабль, палубу за палубой, выкурить чудовище из укрытия и покончить с его проклятьем. Но добыча – существо тьмы, призрак вечной ночи, что злобно глядел в темных трюмах и корпусных конструкциях, имеющихсяя у каждого перемещающегося по варпу корабля – убила людей, потом тех, кого послали за ними, а затем следующих. Монстр заманивал их в ловушку и разделывался, выслеживал и вводил в заблуждение, оставлял свисающие с опорных балок тела в качестве предупреждений, головы в шлюзах – посланий, пригвожденные к межпалубным пиллерсам и трубопроводам изувеченные останки – кровавых обещаний.
Охотник был благороден, хотя для тех, кто сталкивался с ним в битве, он часто казался таким же чудовищем. Почти никто не знал, как он мыслит. Он был скрытным и шел собственным путем. Его было сложно понять.
Тем не менее, он был благороден.
Он перестал посылать новых людей на смерть во тьму. Перестал приказывать, кому бы ни было делать то, к чему они не были подготовлены. Он приказал очистить и запечатать все палубы, за исключением главных. Затем облачился в броню, черный доспех, гравированный марсианским золотом, и стал охотником. Каждый день на протяжении шестнадцати недель он входил в неконтролируемое пространство своего корабля и охотился во тьме на свою добычу.
Каждый день на протяжении шестнадцати недель.
Корабль вышел из тьмы, а внутри его собственной тьмы подошла к концу бесконечная охота.
Охотник почувствовал запах добычи. За прошедшие шестнадцать недель они часто оказывались поблизости друг от друга. Произошло две короткие стычки, во время которых добыча сбегала, осознав, что заманить охотника в западню сложно. Много раз нервный голос добычи раздавался из тьмы, насмехаясь над охотником. Оставлялись написанные кровью сообщения. Устраивались ловушки и контрловушки, следовали часы медленного, скрытного продвижения по темным и вибрирующим помещениям кораблям, каждая тень проверялась на наличие той единственной, что вовсе не была тенью.
Охотник остановился, присел, балансируя плотным, но проворным телом на скрещенной балке, которая тянулась подобно каменному мосту над ущельем вытяжной шахты. Далеко внизу светился темно-зеленый мрак. Открылись термальные клапаны, и вверх по шахте устремился поток горячего воздуха, словно пустынный ветер. Он расшевелил длинные золотистые волосы охотника. Воин замер, распустил их, снова собрал и перетянул, чтобы не падали на глаза.
В сухом ветре присутствовал запах. Одна частица на миллиард, но охотник уловил ее.
Старая кровь. Боль. Адреналин. Ненависть.
Добыча была близко. Она скрывалась внизу, на одном из переходных мостиков, пересекающих шахту. За шестнадцать недель охотник ни разу не подбирался так близко.
Горячий воздух поднимался снизу, и охотник был с подветренной от добычи стороны. Несомненно, враг не слышал его из-за шума машин, разносящегося по шахте.
Охотник бесшумно поднялся и прыгнул. Он приземлился на следующей балке и пробежался по ней, как канатоходец, после чего вцепился в арматуру стен шахты. Он спустился. Через каждые несколько метров охотник останавливался и тщательно осматривался, прислушивался, принюхивался…
Близко, так близко…
Там. Охотник застыл. Он увидел добычу. Впервые. Враг присел на платформе в тридцати метрах под охотником. Добыча напоминала взъерошенного ястреба, сидящего на выступе. Она смотрела вниз, по какой-то причине ожидая приближения охотника снизу. Впервые сверхъестественные способности предвидения подвели ее. Добыча безмолвно ждала, сжавшаяся и готовая к удару.
Она понятия не имела, что охотник над ней.
Тот бесшумно вытянул из ножен смазанный маслом меч. Приготовился к прыжку, фактически не к прыжку, а к атаке. Враг будет повержен сразу же. Вес охотника и инерция пригвоздят добычу к прочной платформе, а лезвие меча закончит дело.
Убийство будет быстрым, хоть и не заслуженное добычей, но давно назревшее.
Охотник согнул руки, расслабил шею и приготовился к прыжку. Ошибки не должно быть. Добычу не стоило недооценивать. Охотник наклонился вперед, держась левой рукой за балку, напряг ноги, готовый к…
– Милорд, – включилась и затрещала вокс-система.
Внизу добыча взглянула вверх, ее голова резко поднялась на звук. Охотник увидел бледное лицо врага, удивленное и довольное.
– Близко! – крикнула добычу охотнику. – Так близко, но не вышло!
Добыча рассмеялась. Она раскинула руки и спрыгнула с платформы в шахту, поношенный плащ развевался подобно изодранным крыльям. Чудовище исчезло в темноте колодца, оставив в горячей воздухе только насмешливый смех.
Охотник выпрямился. Он подавил гнев и включил вокс-связь.
– Говори, – потребовал он низким и угрожающим тоном, – и ради самого себя, постарайся, чтобы информация была стоящей.
– Милорд, – произнес голос. – Обнаружен свет.
– Свет? – прорычал охотник.
– Маяк, милорд. Мы обнаружили сильный, но неизвестный навигационный маяк.
Охотник задумался.
– Прикажи штурмовому отделению ждать меня возле установленного выхода, – сказал он. – Я выхожу. Давайте посмотрим, что это за маяк.
Первый магистр Августон ждал его на стене крепости Монеты, возвышающейся над посадочными площадками космопорта. Первого магистра сопровождали несколько его главных помощников и множество городских чиновников. Они закончили последние доклады и молчали. Августон пристально смотрел на свет Фароса, новой и единственной звезды на штормовом небе.
Системы доспеха магистра зарегистрировали приближение космодесантника, и Августон повернулся, чтобы посмотреть на Алексиса Полукса, который шел к ним по стене. Августон привык повсюду быть одним из самых крупных живых существ, исключая Мстящего Сына. Поэтому размеры капитана Имперских Кулаков его немного смутили.
– Лорд Августон, – обратился Полукс, уважительно склонив голову. – Приношу извинения за то, что не смог присоединиться к вам раньше.
Августон поприветствовал Алексиса.
– Мне подсказали, что ты можешь помочь своим опытом, капитан. Вот отчет трехдневной проверки системы безопасности и протоколов.
– Я снова приношу прощения, – сказал Полукс. Его оружие и доспех были отремонтированы и приведены в надлежащий вид, а изувеченная рука висела на заживляющей перевязи. – Повелитель Ультрамара приказал мне выздороветь и быть готовым к предстоящей войне. Я провел два дня в трансплантационном отделении.
Августон взглянул на следы операции на руке Полукса. Вместо простой аугметичной замены апотекарии решили прикрепить трансплантат, выращенный из пересаженной органики. Внутри полупразрачного рукава под слоями биогенной повязки и геля гормона роста Полукс носил новую руку из живой плоти, которая была точной копией оригинала. Она все еще росла и формировалась, новые кости продолжали срастаться. Наполненная насыщенной кислородом кровью рука была почти багровой.
– Прижилась? – спросил Августон.
– Прогнозы хорошие, – ответил Полукс. – Еще два дня и отторжение можно будет исключить. В течение недели рука станет работоспособной.
Августон кивнул. Он дал знак одному из помощников.
– Как я сказал, мы три дня проводили оценку нашей системы безопасности. Вот подготовленный отчет.
Помощник вручил Полуксу инфопланшет.
– Как дела у примарха? – спросил Полукс.
– Он… – начал Августон. – Я полагаю, у него все хорошо. Учитывая, что с момента покушения прошло всего три дня, он поразительные быстро выздоравливает.
Полукс бегло изучил данные. Капитан повернулся и посмотрел на площадки космопорта, затем взглянул на тени кораблей, зависших высоко вверху на высоком якоре, и похожие на облачные гряды очертания орбитальных судов.
– Я не считаю, что дело всего лишь в проверке протоколов, – сказал капитан.
– Ты даже не взглянул на планшет… – начал Августон.
– Я могу позже изучить подробности. Поверьте, Первый магистр, я изучал безопасность Макрагга все то время, пока апотекарии работали над моей рукой. Космопорт производит прекрасное впечатление, но он не защищен.
– Что?
Полукс взглянул на Августона.
– Я сказал, он не защищен.
– Ты пытаешься разозлить меня, капитан Полукс? – спросил Августон, шагнув вперед. Полукс заметил, что большинство помощников и младших офицеров отступили на шаг. Им не хотелось попасть под горячую руку Первого магистра.
– Нет, лорд, – невозмутимо ответил Полукс. – Я пытаюсь помочь. Я очень серьезно отнесся к просьбе вашего великого примарха.
– Тогда следи за своими словами! – выпалил Августон. – После случившегося на Калте мы укрепили систему, планетарные подступы, организовали оборону, новые платформы, укрепили город, особенно район космопорта и…
– Все верно, – согласился Полукс. – Но вы все это сделали, заботясь исключительно об истинной природе планеты и космопорта. Макрагг – столичный мир, сэр, а этот порт – огромная гавань. Макрагг правит империей из пятисот миров – королевством Ультрамар. Он даже может стать столицей всего Империума. И этот порт отражает роль планеты, он создан для торговли, коммерческих нужд мирного времени. Да, вы действительно укрепили его. Но он по-прежнему не защищен. Он может отразить штурм, но сможет ли предотвратить тайное проникновение наших врагов? Я считаю разумным предполагать, что убийцы, которые собирались убить вашего примарха, не единственные агенты, которые в данные момент находятся здесь, на Макрагге.
– Именно так твои братья защищали бы Терру? – пренебрежительно спросил Августон. – Отбросив все ее подлинное предназначение и превратив в огороженный колючей проволокой бастион?
Полукс кивнул.
– Я нисколько не сомневаюсь, что мой примарх заключит Терру в броню. Я полностью уверен, что Императорский Дворец больше не дворец, но величайшая крепость в галактике. Мы никогда прежде не сражались в подобной войне, сэр. Она погубит всех нас, если мы не станем уважать ее или слишком ценить наши владения.
– И что из этого? Мы перестанем укрепляться и вместо этого просто реконструируем то, что есть?
– Да. В подобные времена не достаточно загородить решетками и заколотить досками окно, милорд. Вы должны заложить его кирпичами, чтобы окно перестало существовать. Необходимые реорганизационные работы в городе и особенно в порту потребуют немалых ресурсов и времени. Вы должны начать строительство укрепленного военного порта. В ходе планировки и сооружения можно будет провести восстановительные меры.
– Например? – спросил Августон.
Полукс указал на стоявшие на якоре корабли.
– Ничто, и я имею в виду буквально ничто, до осмотра не должно подходить на дистанцию ведения огня по Макраггу. Я предлагаю использовать некоторые из внешних звездных фортов в центре системы в качестве промежуточных станций. Не допускать посадки кораблей или транспортников на планету, пока не будет установлена идентичность корабля визуально и пассажиров при помощи генокода.
– Это существенно замедлит всю торговлю и импорт! – заявил один из чиновников города.
– Непременно, – согласился Полукс, – но также замедлит отсчет приближения судного дня.
– А что с нашими ветеранами, которые возвращаются с Калта и других зон боевых действий? – спросил стоявший рядом с Августоном капитан Ультрадесанта. – Их передвижение также должно быть замедленно таким недостойным способом?
– Думаю, после того, что случилось в Резиденции, – проворчал Августон, – мы знаем ответ на этот вопрос. Что еще, Полукс?
– Это, – ответил капитан, указав на отчетливо видимый над горизонтом остов «Яростной Бездны», которая вращалась на орбите.
– Она уничтожена, – сказал Августон, – а то, что осталось от нее разбирается трофейными командами. А в чем дело?
– Она представляет опасность для навигации, – ответил Полукс, – а кроме того военную угрозу. Эффективно проведенный саботаж может сбить ее с орбиты и обрушить каждую мегатонну остова на этот город. Враг вполне способен на такой ход, Первый магистр. Останки корабля должны быть отбуксированы за орбиту внешних лун и разобраны там.
– Что-нибудь еще?
– Телепортация с орбиты на поверхность планеты должна быть ограничена и осуществляться исключительно в назначенный район этого порта, равно, как и посадка кораблей. Предлагаю установить модернизированные пустотные щиты для прикрытия низких орбитальных траекторий и района космопорта в количестве достаточном для их закрытия в случае необходимости. Также советую часть орбитальных сенсорных систем и модулей ауспиков перенаправить на прикрытие поверхности планеты.
– Зачем?
– Я говорю о новой стратегии обороны, Первый магистр. Вы должны укрепить систему, планету и город во избежание повторения ситуации с Калтом. У вас более чем достаточно кораблей и батарей для отражения любой вражеской атаки на Макрагг. Но инцидент в Резиденции доказывает, что открытое нападение не единственный способ, к которому может прибегнуть враг. У предательства бывают различные масштабы, сэр. Небольшая часть ваших модулей ауспиков могла быть перенацелена на прикрытие всей поверхности мира без значительного ослабления системы раннего оповещения. Если кто-нибудь посадит корабль или воспользуется десантной капсулой или телепортом за пределами ограниченной портовой зоны, вы об этом узнаете. Не рассчитывайте, что сможете помешать им, сэр. Территория планеты велика. Рассчитайте, где они смогут высадиться, и удостоверьтесь, что обнаружите их следы, когда это произойдет.
Августон скривил губы. Его разозлило то, как Имперский Кулак изложил ему анализ азов обороны, придя к очевидным выводам, но магистр также знал, что большая часть предложений Полукса в его собственном докладе придадут документу вид доскональной проведенной работы.
– К твоим словам стоит прислушаться, Полукс, – нехотя признал он.
– Для меня ваши слова, сэр, высшая похвала.
Полукс поднял взгляд на Фарос.
– Вы поступили верно, когда зажгли маяк, чтобы направлять сюда из шторма путешественников, милорд. Это единственный способ, который поможет незапятнаной и благородной цивилизации выжить. Тем не менее, вы должны тщательно изучить, кого и что приводит к вам этот свет, и насколько скрыты их истинные мотивы. Я бы очень хотел побольше узнать об этом «новом Астрономиконе». Понимание его назначения и принципов работы может помочь мне выработать верные рекомендации по защите Макрагга. Я даже не знаю, где расположен маяк, и какого рода технология позволяет ему работать.
– Это секретная информация, – ответил один из помощников магистра, – но я уверен, что примарх разрешит вам обсудить основные принципы с кузнецом войны.
– Ты сказал кузнец войны? – спросил Полукс.
Помощник кивнул.
– Кузнец войны Дантиох возглавляет операцию по активации Фароса, – пояснил Августон.
– Железный Воин? – тихо поинтересовался Полукс.
– Это проблема, капитан?
