2015-10-13
291
Жиллиман шел, слегка прихрамывая, но хромота начинала проходить. Горло и часть лица выглядели так, словно примарха протащили по рокриту на гравицикле «Скимитар».
На примархе была широкая туника и мантия, скрывающие сильно перевязанный торс. Он отказался от защитного облегающего костюма ради подвижности и удобства, заверив советников, что больше не допустит подобной ошибки. Тем не менее, пока он не исцелился настолько, чтобы носить боевой доспех, Жиллиман смирился с тяжелым поясом с закрепленным на нем генератором преломляющего поля, который он носил под одеждой. Кроме того он носил кобуру с меферийским лучевым пистолетом, грозным образцом археотека из личной коллекции.
Тит Прейто и Драк Город сопровождали его повсюду, куда бы он ни пошел. Библиарий и упрямец в тяжелой броне, готовые почуять опасность и применить силу.
С таким эскортом примарх впервые после нападения вернулся в Резиденцию. Он приказал, чтобы ничего не трогали и не восстанавливали, пока он не осмотрит место покушения. Тит Прейто очень точно ощутил психологическое значение этого распоряжения. Жиллиман хотел встретиться лицом к лицу со своими демонами. Он желал открыто взглянуть на обстоятельства, при которых едва не погиб. Прейто чувствовал скрытое напряжение в примархе, похожее на колебание воздуха. Оно встревожило библиария. Когда величайшие существа вселенной испытывали стресс или напряжение, всем остальным нужно было прятаться.
Они дошли до вестибюля. Ковер был запачкан темными пятнами, кровавый след отмечал путь, которым Город и его люди несли Жиллимана. Показалась выбитая Инвиктами дверь.
Возле нее примарха и его эскорт ждали люди: стая.
Как только появились Ультрадесантники, они подняли головы, настороженно глядя желтыми глазами. Волки расположились у дверей, отдыхая или натачивая клинки. Ни один не осмелился переступить порог личных покоев примарха.
Жиллиман приблизился. Волчья стая Фаффнра Бладбродера двинулась навстречу, не в качестве вызова, но как почетная стража.
– Это не мой очаг, – заметил Жиллиман, глядя на вожака стаи.
– Нет, ярл, это ваши двери, – согласился Фаффнр. – На данный момент подойдут и они.
Жиллиман кивнул.
– Нам сказали не входить. Сказали, что это ваш приказ, – добавил Фаффнр.
– Так и есть, – согласился Жиллиман.
– Псы всегда должны ждать у дверей, – пророкотал из глубин терминаторского доспеха Город, – пока господин не позволит им войти. Так поступают хорошие псы. Еще они остаются на границе света от костра в ожидании объедков, пока им не разрешат подойти к очагу.
Фаффнр медленно повернул голову и пристально посмотрел в уродливый визор «Катафракта». Глаза Волка не мигали. Один из его людей подался вперед и что-то прошептал в ухо вожаку. Губы Фаффнра изогнула полуулыбка, обнажив один клык.
– Нет, Бо Сорен, – сказал он. – Я не могу позволить тебе сделать это. Хотя было бы забавно посмотреть.
Фаффнр перевел взгляд на Жиллимана.
– Вы позволите своему воину говорить со мной подобным образом, ярл? – спросил он.
– Все именно так, как ты и думаешь, – отозвался Тит Прейто.
Фаффнр взглянул на Прейто, втянул воздух носом, а затем тихо засмеялся и кивнул.
– Это был малефик. Верно. Полагаю, мы плохого мнения друг о друге, но высоко ценим верность и повиновение.
– А как на счет вашего повиновения, ярл Жиллиман? – спросил Фаффнр у Мстящего Сына, не отрывая глаз от лица библиария.
– Оно вызывает сомнение, Волк? – ответил вопросом Жиллиман. – Потому что я использую библиариум в нарушение Эдикта? Он был принят до начала этой войны. И он устарел. Если мы собираемся выжить, нам нужен библиариум. Это делает меня непокорным?
Фаффнр издал низкий гортанный рык, подобно зверю джунглей. Он продолжал смотреть на Прейто.
– Он думает, что этот поступок может добавить решимости в вашей верности Трону, – сказал Прейто Жиллиману, выдерживая взгляд Волка, – при твердых, односторонних и возможно непопулярных решениях. Он думает, что именно поэтому вы – великий лидер.
Жиллиман кивнул.
– Скажи ему, что остальное, пока ты здесь, малефик, – сказал Фаффнр.
– Тем не менее, он думает, что не будет с вас глаз спускать, повелитель, – сказал Прейто.
– Не можешь и дня прожить без примитивных угроз, Фаффнр? – спросил Жиллиман. – В самом деле? Опять? Я один против десяти космодесантников? Если ты пропустил недавние события, должен сказать, что я уже справился с этим.
Фаффнр Бладбродер пожал плечами.
– Они были из Альфа-Легиона. Не Волками.
– Я сделал это без оружия.
Фаффнр оторвал взгляд от Прейто и посмотрел на Жиллимана.
– Я никогда не говорил, что это было плохо сделано.
Прейто улыбнулся.
– Вы позволите моей стае охранять свой зал, ярл? – спросил Фаффнр. – Мы проделали долгий путь ради сохранения покоя Императора.
– Думаю, эта обязанность отлично выполняется, – пророкотал Город, выдавливая слова одно за другим через вокс шлема, словно крупнокалиберные снаряды из оружия с ленточным питанием.
– Похоже, что не достаточно хорошо, – ответил Фаффнр.
– Совершенно не достаточно, – добавил Бо Сорен.
– Вы можете пройти за порог, Волки, – сказал Жиллиман. – Можете сесть у очага. Я разрешаю. Но не мешайте Городу и его людям. Вы согласны на это?
Фаффнр кивнул. Его люди расступились.
Жиллиман вошел в комнату, в которой едва не погиб.
Мебель превратилась в щепки. Искромсанный большой стол походил на метеорит. Стены, пол и потолок испещрили следы от болтов. Разорванные картины попадали с подвесов. Один портрет Конора все еще висел, но участок с лицом и плечами исчез. В слабо циркулирующем воздухе висели обрывки полотен и древесных щепок.
Все трупы унесли, но кровью Легионес Астартес по-прежнему были пропитаны ковры и запятнаны стены, напоминая высохшую черную краску или капли смолы. Стены и часть тяжелой мебели были пронизаны осколками керамита, разлетавшихся подобно шрапнели при попадании болтов в доспехи. Главные окна покрылись паутиной трещин. В одном месте они выглядели, как свернувшаяся змея, многоголовая свернувшаяся змея.
Жиллиман глубоко вдохнул. Он знал, что слегка возбужден и видит символы и знамения в незначительных вещах.
Повелитель Ультрамара закрыл глаза. На миллисекунду в памяти воскресли грохот яростного покушения, каждый миг вернулся в ярком, живом…
Он снова открыл глаза.
– Милорд? – обратился Прейто.
– Я в порядке, – ответил Жиллиман. Он огляделся и пошел дальше, каждым шагом с хрустом вдавливая в ковер осколки стекла. На полу лежали разбитые обломки когитатора Конора и места, на котором он стоял, раздавленные упавшим телом Альфа-легионера.
Жиллиман минуту смотрел на обломки. Живая история Макрагга, расцвет Ультрамара, успехи Пятисот Миров – все эти события записывались и отслеживались древним устройством. Странно. Казалось, его потеря вызвала больший эмоциональный всплеск, чем вид испорченного портрета отчима. Жиллиман неожиданно ощутил приступ сентиментальности.
– Мне понадобится… – начал он слегка хриплым голосом.
– Замена для него, – быстро закончил мысль Прейто. – Я сейчас же поговорю с адептами Механикум о доставке для вас новой когитаторной системы и дополнительного устройства когнис-сигнум, которое ускорит обработку информации.
Жиллиман кивнул.
– Я чувствую… – начал он и остановился. У дверей их ждал Город, за ним стояли Волки. Жиллиман отошел к окнам в дальнем конце комнаты и повернулся спиной к дверям, глядя наружу. Прейто последовал за ним.
– Вы чувствуете боль и печаль, – сказал Прейто, – и не хотите, чтобы другие нечаянно услышали это.
Жиллиман снова кивнул.
– Это запоздалая реакция, повелитель, – пояснил Прейто.
– На нападение? Я пережил войны, Прейто, сражался с демонами и собственными братьями. Получал более тяжелые раны, чем эти.
– Я не это имел в виду, повелитель.
– Тогда что? Потерю старого когитатора?
– Думаю, он был только триггером, милорд. Это была семейная реликвия, и она имела личное значение для вас.
– Тогда что? Запоздалая реакция на что?
– На Гора, – ответил Прейто.
Жиллиман глубоко вздохнул.
– Убедись, чтобы они не приближались, – сказал он Прейто.
Прейто кивнул, позволив невысказанной мысли сформироваться в своем разуме.
«Потому что я не хочу, чтобы эти Волки видели слезы на моих чертовых глазах».
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Ойтен нашла его в одиночестве. Прейто ушел на встречу с Механикум, а Города и Волков Жиллиман отослал, чтобы предаться размышлениям. Он услышал, как она, минуя внешние двери, здоровается с Городом и ворчит на дикую волчью стаю.
Он поднял один из больших стульев, лежавший под ногами. Спинка была отстреляна, и искромсанная набивка напоминала лопнувший пузырь. Примарх поставил стул перед треснувшими окнами и сел, наклонившись вперед и опустив локти на колени.
– Ты принесла мне повестку сегодняшнего дня, Тараша? – спросил он, не глядя на нее.
– Нет, – ответила она. – Я разобралась с большинством дел. Вам нужно время подумать.
– Я никогда не перестаю думать, Тараша.
– Тогда вам нужно время сосредоточиться, милорд. Пришло время взять на себя обязательство.
Он бросил на нее взгляд, не поворачиваясь.
– Я уже это сделал. Ты знаешь. Макрагг и Пятьсот Миров… Они и есть Империум. Империум Секундус. Тот вариант развития событий, который нам никогда и в голову не приходил, теперь стал действительностью.
Она кивнула.
– Вы продолжаете избегать моего вопроса, – сказал она. – Я имею в виду: настал момент признать, что это больше, чем просто наши близкие тайны. Вы придумали это, а теперь должны провозгласить Империум Секундус официально и публично. Вы должны быть тверды в своих убеждениях и не отступать перед их более недостойными сторонами. Если у вас не будет веры в вашу идею, тогда ее не будет ни у одной души в Пятистах Мирах.
Он открыл было рот, чтобы ответить, но промолчал.
– В чем дело? Из-за чего вы колеблетесь? – спросила Ойтен. – Из-за страха, что вы посягаете на власть точно также как и Гор? Или из-за…
– Печали, – тихо ответил он. – Печали, что мой отец, Терра и великая мечта об Империуме погибли, и единственный способ для нашей цивилизации выжить – это объединиться здесь. Я никогда не желал подобной ноши, Тараша, а скорбь делает ее тяжелее.
Он посмотрел через потрескавшееся стекло на башни и трубы Макрагг Цивитас, выглядевшие золотыми на фоне отвратительного варп-света.
– Ты думаешь, я должен сделать официальное заявление, потому что выгляжу слабым, ведь так? – спросил он.
– Да, – ответила она, кивнув. Она сдвинула руку на посохе, чтобы сменить позу и расслабить спину. – Моральное состояние Ультрамара никогда не было настолько низким. Калт, Гибельный Шторм, война против сыновей Лоргара и Ангрона – эти события потрясли нас, но покушение на вас… Милорд, оно показало нам, что даже самое ценное, что есть у нас – не в безопасности.
Ойтен осмотрела застывшее опустошение в комнате. Ее глаза задержались на разбитом когитаторе и расколотом бюсте Конора.
– Всего за час до… того, как это случилось, – сказала она, обведя левой рукой комнату, – я убеждала вас, насколько вы уязвимы. Мне жаль, если мой тон был непочтительным. Но мне не жаль, что мои слова оказались верными. Ультрамар – все, что у нас осталось от Империума, а вы – последний драгоценный принц. Вы не можете быть всем тем, кем когда-то были. Вы слишком ценны, чтобы рисковать. Слишком важны, чтобы распыляться на множество ролей.
– Разве этот разговор о провозглашении Секундуса? – спросил он.
– Нет смысла провозглашать Секундус, если у империи будет пустой трон. Вы должны провозгласить себя.
– Что? – спросил он, насмешливо рассмеявшись. – Император Жиллиман?
– По крайней мере, регент, милорд. Не смотрите на меня так. Я знаю, как вы ненавидите это слово.
Он поднялся.
– Ойтен, я не могу. Я не могу командовать и править. Я не могу управлять этой империей и быть ее номинальной главой.
– Я говорила, что вы должны передать полномочия, – сказала она. – Возможно, больше никто не может быть главой государства. Возможно, больше никто не может быть регентом. Вы – последний примарх, милорд. Последний верный сын. Единственный верный сын. Станьте тем, кем должны стать. Объединяющей идеей Империума Секундус. Будьте государем и продемонстрируйте обновленные силы, решимость, отвагу и величие, подобно фениксу, поднимающемуся из пепла. Оставьте ежедневную работу имперского механизма другим.
– В этом все и дело, – ответил он. – Я никому не доверю управление этой работой. Я так долго занимался ею. Я… никому не доверяю… Даже тебе, дорогая леди.
– Потому что я не способна? – фыркнула она, хотя и насмешливо.
Его ответ был по обыкновению честным.
– Потому что ты немолода, леди Ойтен. Ты – пожилой человек. Я не знаю, сколько еще времени ты будешь оставаться подле меня. Я не могу полагаться на твое присутствие здесь, а больше никому не доверяю.
– Хороший ответ, – заметила она. – Но, вот что… я знаю вас с детства, Робаут. Я знаю, когда вы осторожно обращаетесь с правдой. Сейчас тот самый случай. При всей вашей логике, ни один из сказанных вами аргументов не является истинной причиной, по которой вы не объявите себя имперским регентом.
– Неужели?
– Вы знаете об этом.
Примарх вздохнул.
– Тогда позволь мне сказать это один раз. Я не могу построить империю и занять трон, даже если я единственный кандидат. Это попахивает спесью, высокомерием, чрезмерной гордыней и глупыми амбициями.
– Это попахивает Гором Луперкалем, – подытожила она.
– В самом деле. Это принизит меня в глазах тех, кто все еще уважает меня и просто подтвердит сомнения тех, кто не уважает. «Посмотрите на Жиллимана, – скажут они. – Воспользовался кризисом и объявил себя королем. Посмотрите на его недостойное желание. Посмотрите, как быстро воспользовался тяжелой ситуацией!»
– Я рада слышать, что вы, наконец, признаете свои опасения, – сказала Ойтен. – Но это единственное практическое действие в данной ситуации. Вы учили меня, что практика всегда выше теории.
– Но в этом случае теория отвратительна, – сказал он. – Я держусь за надежду, что ко мне все еще может прибыть другой брат. Рогал, о звезды, но я бескорыстно передам ему трон! Сангвиний, в тот же миг! Они достойные наследники! Благородные братья!
– И если они согласятся, это придаст законную силу Секундус, – кивнула она. – Их поддержка подкрепит ваш выбор.
– Любой верный сын, – пробормотал Жиллиман. – Я бы немедленно принял любого верного сына.
– Даже Русса? – спросила она.
Жиллиман засмеялся.
– Он варвар, – сказал примарх, – но при этом король. И он настолько верен, что посрамит всех нас. Да, даже Русса. Возможно, нам нужен воистину свирепый монарх, чтобы помочь во время этого нового раздора.
– А вы, в качестве его совести, будете хранить его корону чистой, – сказала она.
– Конечно, – ответил Жиллиман. Он снова глубоко вздохнул и огляделся. – Прикажи персоналу Резиденции убрать комнату. Вычистите ее. Заново обустройте. Я проголодался. Думаю, этой ночью я отужинаю с Волками.
Примарх посмотрел на управляющую.
– Расслабься, Тараша, – сказал он, – к утру я приму решение. Если я соберусь объявить себя регентом, ты скоро об этом узнаешь, и мы сможем приготовиться к заявлению.
– Никто другой не подходит для этого, милорд, – сказала Ойтен.
– Никакого другого просто нет, – ответил он. – Поэтому полагаю, что это им придется стать мне.
|
|
|
Сгоревший труп, который упал на южный округ Магна Макрагг Цивитас, был отправлен в закрытый, недоступный блок на нижних уровнях медицинского корпуса Резиденции. Доступ на эту территорию был ограничен, и только уполномоченному персоналу разрешалось входить и выходить, и даже знать о природе того, что содержалось в лаборатории.
Тетрарх Окклуды Валент Долор прибыл без эскорта и прошел по длинному, гулкому коридору к нескольким арочным дверям. Стоявшие на страже Ультрадесантники поклонились и пропустили его. Одна за другой двери заскрипели, расходясь в стороны.
В простом помещении лаборатории, покрытом цинком и гальванизированной сталью, тетрарха ждал капитан Касмир. Пахнущую техникой комнату освещали зеленоватые лампы. Посередине лаборатории на возвышенном основании лежала тяжелая железная капсула. В ее крыше и по сторонам располагались смотровые окна из бронестекла, чтобы тело, плавающее в бальзамирующих растворах, можно было изучать. Шлюзы в стенках капсулы также позволяли вводить хирургические инструменты для взятия образцов ткани. Все, что было видно через окна – редкую пенистую пелену. Вокруг капсулы работали несколько медицинских техников.
– Мы установили личность? – спросил Долор советника.
– Нет, повелитель, – ответил Касмир. – Но мы ответили на один вопрос.
Он протянул Долору инфопланшет. Тетрарх взял его и прочитал содержимое.
– Тщательный анализ записей орбитального наблюдения в конце концов дал понять, каким образом прибыл наш мертвый незнакомец, – сказал Касмир. – Видите небольшой всплеск вот здесь? Вспышка телепорта в верхней атмосфере. Нестандартная телепортационная сигнатура.
– Значит, он материализовался в верхней атмосфере из ниоткуда?
– А потом падал, – подтвердил капитан Касмир, – до самой поверхности, пылая, как метеор при прохождении атмосферы.
– Нам что-нибудь известно о начальной точке телепортации?
– Характер вспышки изучается, но я сомневаюсь в результате, милорд.
Долор вернул планшет и подошел к капсуле.
– Чем больше мы узнаем, тем более загадочным он становится. Я…
Он резко остановился. Загудели некоторые из датчиков тревоги. В нижней части пульта управления возле основания вспыхнули несколько янтарных сигнальных ламп. Медицинские техники на миг отпрянули от изумления.
– Что это? – спросил Долор. – Что происходит?
– Не знаю, лорд тетрарх, – ответил один из техников.
– Это не имеет смысла, – отозвался другой.
– Должно быть, системный сбой, – предположил третий.
Зазвучал новый сигнал тревоги.
Долор приблизился к капсуле, держа руку на рукояти меча. Он заглянул в одно из затемненных окон.
– Кто-нибудь, объясните мне, что происходит, – прорычал он.
Вдруг раздался очень сильный стук. Даже Долор отпрянул.
Звук был вызван ударом изнутри капсулы. Кто-то очень сильно врезал по одному из стеклянных окон.
Долор посмотрел, моргнул. К внутренней стороне бронестекла прижалась ладонь и пальцы огромной человеческой руки – окровавленной и с отслаивающими кусками почерневший и обгоревшей плоти.
– Откройте чертову капсулу! – приказал Долор, извлекая меч. – Во имя Пятиста Миров, что бы там ни было, оно вовсе не мертво!
Корабль вышел из тьмы, и бесконечная охота в его тьме впервые за шестнадцать недель прервалась.
В глубинах почти безжизненного пространства огромного теплоприемника реактора остановилась добыча – ночной призрак, приговоренный на абсолютное одиночество на всю оставшуюся жизнь.
Он присел на ржавой опоре над дымящимися котлами двигателей корабля, и обвил руками свое тело. Черный плащ был в лохмотьях. Тот немногий свет, что источали двигательные камеры, отразился от острых граней когтей призрака.
Он почувствовал тяжелый удар, пульсацию, смещение перехода. Услышал аритмичную вибрацию двигателей, проводящих пространственную корректировку. Почувствовал, как скрутило внутренности и защипало в носу. Из-за этого он застонал.
Корабль вышел в реальное пространство.
Добыча откинула голову назад и начала смеяться. Потрескавшиеся губы разомкнулись, и будь в этом месте хоть немного света, то стали бы видны почерневшие и гнилые зубы. Резкий и надломленный, как раскалывающийся ледник, смех эхом разнесся по теплоприемнику.
Правила только что были переписаны. В реальном пространстве корабль больше не был тесной темницей. А он больше не был добычей.
Правила только что изменились, и люди начнут умирать. Многие. Все.
Наконец-то.
Корабль вышел из тьмы.
– Переход завершен, – доложил капитан Стений с высокой, огражденной платформы мостика. – Установлено местонахождение в реальном пространстве.
Под ним на главной палубе персонал мостика, подключенный к различным пультам управления, без остановки переговаривался, обмениваясь и обновляя потоки данных реального пространства настолько быстро, насколько позволяли приборы.
Стений повернулся к хозяину корабля. Тусклый свет на мостике скрывал дымчато-серебристые аугметические глаза Стения. Лицо капитана десятилетия не выражало никаких эмоций, обездвиженное из-за повреждений нервов.
Тем не менее, хозяин корабля – охотник – знал, что за неподвижной плотью скрывается улыбка облегчения. Повелитель сидел на огромном, гравированном троне, который тенью выделялся в задней части огромного мостика флагмана. Король без королевства.
Охотник поднял голову, выразив признательность Стению, и взглянул на главный дисплей. Свет был поразительным: подобный маяк мог осветить целый мир. Чудесным образом корабль охотника вместе со всем флотом в кильватере входил в звездную систему, освещенную величайшим межгалактическим маяком, который он видел за свою жизнь.
Система вооружена и защищена. По всем каналам уже поступали запросы. На дисплее стратегиума он видел межпланетные оборонительные рубежи, минные поля, следил за тем, как звездные форты активируют оружейные системы, а орудийные станции – батареи, как флоты перехвата резко разворачиваются в ответ на сигнал об их неожиданном прибытии.
Конечно, они должны были так спешно отреагировать. Иначе и не могло быть, ведь охотник привел с собой один из величайших боевых флотов Империума, возможно самый величайший.
– Это не Солнечная система Терры, – сказал он.
– Абсолютно верно, милорд, – ответил Стений. – Это даже не Соляр Сегментум.
– Тогда ответь мне. Где мы? – спросил охотник едва слышимым голосом.
Леди Тералин Фиана дома Не’Йоцен, навигатор флагмана, сошла по возвышенной платформе из навигационного поста и подошла к трону охотника. Нефилла тяжело ранила ее. Братья Ардел Анеис и Хафан поддерживали с обеих сторон ее изнуренное тело.
– Вы правы, повелитель, – прошептала она, будучи не в состоянии говорить громче. – Это не Терра, а свет – не Астрономикон. Я пока не могу объяснить присутствие и природу маяка, но он вытянул нас из шторма. И проделал это способом, который…
– Что вы говорите, госпожа? – спросил охотник.
Фиана покачала головой.
– Я не могу объяснить, милорд, – шепотом ответила она. – Там что-то работает, какая-то технология, которую я не могу объяснить. Не психическая. Эмпатическая. Словно сам свет показал себя нам, зная именно то, чего мы хотим. Он знал, куда мы направлялись.
– Объясните подробнее, – приказал охотник.
– Несмотря на шторм, милорд, – прошептала навигатор, – несмотря на волнения варпа, мы прибыли именно туда, куда он и желал. Это Макрагг. Главная система Ультрамара.
Охотник поднялся и пристально посмотрел на планету перед собой.
– Мертвые боги отца … – прошептал он.
– Какие приказы, милорд? – спросил капитан Стений. – Нас засыпают вызовами – вокс-, пикт-, психическими и субвоксами. Шестнадцать звездных фортов и оружейных систем взяли нас на прицел, а две из трех ближайших флотилий перехвата приближаются, проводя расчеты данных для открытия огня. Они начнут стрелять очень скоро.
Он пожал плечами.
– Конечно же, милорд, – добавил тише Стений, – наши щиты подняты. Мы можем прорваться сквозь их ряды. Можем сжечь и разрушить Макрагг, если вы пожелаете. Все, что мне нужно – это приказ.
Охотник вытянул левую руку.
– Вокс, – приказал он.
Позолоченные сервиторы-херувимы вложили трубку главного вокса в его руку и пристегнули ее.
– Моему брату, лорду Жиллиману, – обратился охотник, – по всем каналам. Я приветствую тебя издалека и хочу высадиться на Макрагге и переговорить с тобой. Это я, Робаут. Лев. Ответь.
9
Предавший человечество
– Те, кто прикрывается масками, держатся в тени и берут чужие имена – опаснее самых кровавых воинов.
– Галлан, на Эспиэле
– Лев? – тихо спросил Дантиох. – Сам Лев? Это правда?
Методом проб и ошибок им удалось наладить непрерывную связь между главной локацией “Альфа” и Поклонной часовней, которая располагалась в Крепости по соседству с вновь открытой библиотекой Птолемея. Необычно светившаяся часовня стала неизменным местом общения с далёкой Сотой.
– Сам Лев, сэр – ответил Прейто. – Его флот вошёл в систему всего несколько часов назад.
– Значит, Лев прилетел, – прошептал Железный Воин. – Полагаю, он прибыл, чтобы поддержать лорда Жиллимана?
– Похоже, мощи его флота хватит, чтобы расколоть планету пополам.
Было необычно находиться в освещённом свечами помещении и смотреть на блестящий пол абиссальной пещеры настроечного уровня.
– Значит, он – наше спасение.
– Он – наша надежда, – поправил Тит. – По-видимому, с ним двадцать тысяч Тёмных Ангелов. Достаточная сила, чтобы переломить любую ситуацию.
Библиарий замолчал.
– Я чувствую, что ты чем-то обеспокоен, Тит. Ты приветствовал меня важными новостями о Льве, но есть ещё одна причина нашего разговора.
– Ты “чувствуешь”? – добродушно усмехнулся Прейто.
– Полегче, полегче, сэр. Я не псайкер, – ответил кузнец войны. В пещере установили массивное кресло с высокой спинкой, чтобы ему не нужно было всё время стоять при встречах. Некоторые из его тактических бесед с Жиллиманом длились по несколько часов. Барабас слегка наклонился и уступил резкому кашлю. – Квантовая регулировка Фароса эмпатична, и чем дольше я работаю с ним, тем легче просчитываю поведение. Ты не решаешься о чём-то заговорить?
– Алексис Полукс из Имперских Кулаков просил о встрече с тобой, сэр.
Дантиох слегка напрягся, когда увидел, как огромный Имперский Кулак вступил в коммуникационную область. Полукс снял шлем. И пристально уставился прямо в лицо-маску Железного Воина.
– Капитан.
– Кузнец войны.
– Мне сообщили о твоих действиях в системе Фолл. Я привык, что сыны лояльных легионов относятся ко мне с подозрением, но полагаю, что у тебя больше причин не доверять мне, чем у остальных.
– Я подумаю, прежде чем вынести решение.
– Как я уже заметил библиарию, это устройство связи усиливает эмпатические эманации. Ты ненавидишь меня. Я чувствую это.
– Ещё совсем недавно я убивал Железных Воинов, сэр.
– Не сомневаюсь, что и Железные Воины убивали Имперских Кулаков. Но я не имею к их действиям никакого отношения. Не стоит судить меня по…
– Сэр, примарх Жиллиман попросил меня помочь улучшить безопасность и укрепить Макрагг и всю систему. Я решил лично проверить все потенциальные упущения и слабые места.
– Ты считаешь, что я – слабое место?
– Твой легион предал, и всё же ты здесь, и занимаешься ни много ни мало управлением устройством, которое невероятно важно для выживания Ультрамара, и технологии которого по-прежнему остаются загадкой. Очень опасная комбинация. Вся навигация Пятисот Миров возложена на потенциального врага. Как можно лучше подорвать крепость Ультрамара, чем проникнуть внутрь и получить важный и ответственный пост? Я ничуть не удивлюсь, если ты используешь своё осадное мастерство, чтобы обрушить владения Жиллимана.
– По крайней мере, ты говоришь прямо, но если ты научишься считывать колебания настроечного поля, то сможешь достаточно хорошо понять мои намерения. Кроме того, капитан, если бы я хотел разрушить Ультрамар, то он бы уже пал.
– Ты стремишься дистанцироваться от братьев-предателей, – ответил Полукс и указал на Железного Воина тёмно-красной пересаженной рукой. – Эта маска не поможет.
Стилистика железной маски Дантиоха напоминала эмблему IV легиона.
– Она ничего не скрывает и её невозможно снять. Она служит напоминанием о моих связях и происхождении, и также указывает на то, как насколько далеко зайдут некоторые, чтобы остаться лояльными. Она говорит о характере, сэр. О том, что некоторые люди будут вечно носить символ позора, дабы никто и никогда не забыл о связях, которые они разорвали, чтобы остаться верными.
Барабас медленно встал.
– Железные Воины и Имперские Кулаки, Полукс, – печально произнёс он. – Давай не будем спорить, а просто согласимся, что из всех Легионес Астартес – они величайшие в военном искусстве, лучшие в фортификации, строительстве или уничтожении укреплений. Объединив наши таланты и огромный опыт, мы сможем сделать Макрагг неприступным.
Он снова закашлялся, повернулся и взял инфопланшет с тяжёлого подлокотника трона. Рука в перчатке слегка дрожала от усилия.
– После того, как Маяк заработал, я потратил время на изучение защиты Макраггской системы. Предположения конечно. Советы. Несколько комплексных планов, которые могут хорошо себя показать, – он посмотрел на Имперского Кулака. – Так я смогу доказать тебе свою лояльность, капитан.
– Каким образом?
– Будем разговаривать. Каждый день, если потребуется. Я поделюсь с тобой всеми планами и идеями. Поведаю тебе все тайны моего военного искусства, включая принципы Железных Воинов, которые считаются личными знаниями легиона со времени основания. Я предам своих братьев-предателей, капитан. Я расскажу тебе все секреты, пока ты не сможешь видеть дальше маски и поймёшь, что только истинно верный воин мог поступить так.
Жиллиман прочитал отчёт и посмотрел на Ойтен.
– Почему ты не разбудила меня? – спросил примарх.
– Вам следовало отдохнуть. Помимо ран вы ночью выпили слишком много отвратительной браги с варварами.
– Мьёд… интересное варево, – согласился Робаут. – Что касается Волков – мне понравилась их честность. Мне гораздо меньше нравятся боевые братья, которые скрывают свои намерения и превращают хитрость в оружие.
– Боевые братья вообще? Или один в особенности?
– Один в особенности, – ответил Жиллиман и встал с кушетки.
– Это и в самом деле Лев? – спросил он.
– С ним такие силы, которые могут стать угрозой, если у него немирные намерения.
– Из всех них… Почему именно он нашёл путь сквозь Шторм? – прошептал примарх.
Ойтен сделала вид, что не расслышала и терпеливо ждала.
– Я восхищаюсь им, – продолжил Робаут уже более внятно, посмотрев на воплощавшую стоическое спокойствие управляющую. – Трон, а кто не восхищается? По-другому просто невозможно. Но рядом с ним тень. Он живёт в тайнах, он держит карты слишком близко и действует так, как ему заблагорассудится. В нём… слишком много от дикого леса. Он должен быть столь же благороден, как любой из моих любимых братьев, но мы никогда не были особенно дружны. И в нём уж слишком много хитрости. Нам предстоит интересная встреча. И любопытно, что же привело его на Ультрамар.
– Вполне может оказаться, что здесь нет никакого злого умысла – просто желание укрыться от варпа, – ответила Ойтен – Вы узнаете. Лев прибыл. Предположу, что вы облачитесь в полные доспехи и приветствуете брата с церемониями, подобающими его высокому положению. Вы сказали – любой лояльный сын. Ну, вот один и явился к вам из Шторма.
