Введение 9 страница

Помните: деньги — великая обезличивающая сила. Они делают человеческие отношения анонимными.

Если пища — самое ценное проявление щедрости Природы, то ее приготовление и угощение ею других людей — проявление людской заботы. На глубинном биологическом уровне совместное поедание пищи равноценно любви.

Приготовление еды для окружающих — не только проявление любви, но и священнодействие. В нашей культуре искусство стряпни столетиями принижали, сначала низвели до уровня «женской работы», а позднее — до мелкого бытового неудобства, которого можно избежать благодаря достижениям цивилизации. Но в действительности приготовление еды — не низкое, а возвышенное, благородное, священное занятие.

С существованием какого мира мы соглашаемся, когда готовим еду для близких? Мы поддерживаем мир, где люди заботятся друг о друге, ничего не прося взамен, — бесконечно щедрую вселенную. Готовя пищу для людей не за деньги, не в надежде на благодарность, не из эгоистических побуждений, а просто для того, чтобы утолить их физический голод, мы создаем чрезвычайно прочную позитивную карму.

К сожалению, в нашем обществе сложилось такое отношение к стряпне, что она неизменно вызывает раздражение, мысли о том, что это время можно было бы потратить с большей пользой, что мы выше этой бессмысленной возни. Чтобы превратить приготовление пищи в йогу, сначала осознайте, что эта на первый взгляд приземленная деятельность на самом деле высокодуховная, что в ней надо быть искренним и преданным, а не стараться отделаться поскорее. Проявите заботу о близких, используя самые питательные ингредиенты, соответствующие вашим нынешним представлениям о правильном питании. Не требуйте похвал, просто порадуйтесь удовольствию, которое сумели доставить окружающим.

Подобные поступки известны под названием карма-йоги — йоги бескорыстного служения, самого возвышенного из всех путей йоги. Распространенное обесценивание стряпни, отношение к еде как к должному придает этой йоге особую ценность. Более того, ее можно практиковать каждый день в семейной жизни, мастера этой йоги окружают нас повсюду — к ним относятся самые заботливые бабушки мира.

Глава 21
ЕДА — ЭТО ВСЕГО ЛИШЬ ЕДА

Немного пищи и воды, скромное жилище: то, что других повергает в печаль, ему не портит настроения.

Конфуций. Беседы и суждения

Находятся люди, которые строго-настрого воспретили себе пить, есть и курить все то, что пользуется сомнительной репутацией. Такой ценой они платят за здоровье. И, кроме здоровья, они ничего за это не получают. Удивительное дело! Это все равно что истратить все свое состояние на корову, которая не дает молока.

Марк Твен

Ешь для того, чтобы жить, а не живи для того, чтобы есть.

Сократ

На протяжении всех предыдущих глав я называл еду вместилищем кармы, примитивным средством утешения и связи, которое питает нас и определяет, кто мы и какими хотим быть в мире. Но значит ли это, что я воспринимаю питание как тяжкую повинность, серьезную обязанность?

Йога питания не стремится возвысить еду и придать ей большое жизненное значение. В высказывании Сократа о том, что надо «есть, чтобы жить, а не жить, чтобы есть», заключена глубокая мудрость. Пища — только одно из средств заботы о себе, самоопределения и взаимодействия с миром. Ко всем прочим аспектам нашей жизни и бытия мы должны относиться с той же вдумчивостью и доверием, с тем же радостным признанием заботы со стороны вселенной, к которым я призывал в сфере питания. Да, еда — священнодействие, но это верно в той же степени, в которой я считаю священным сотворенный мир. А под «священным» я подразумеваю все то значимое, к чему считаю должным относиться бережно. Представляете, какой насыщенной и богатой стала бы наша жизнь, если бы мы поверили в ее значимость?

Прошу вас, не превращайте почтительное отношение к еде в одержимость, которая умаляет святость других сторон жизни.

Есть вероятность, что решение ваших трудностей кроется отнюдь не в питании. Но поскольку каждый аспект жизни — микрокосм, может быть, немало ваших проблем имеют пищевую составляющую. Изменения в питании часто совпадают с заметными переменами в жизни. Многие люди перестают кусочничать и переедать, когда находят свое призвание или родственную душу, а также когда уходят с нелюбимой работы или от нелюбимого партнера. Но если первопричина проблемы — неудачные взаимоотношения, изменение образа питания вряд ли решит ее. В такой ситуации злоупотребление, к примеру, сладостями может быть симптомом трудностей в отношениях или индикатором того, что в жизни чего-то не хватает. Проблема будет исчерпана, если мы устраним условия, в которых она возникла.

Стремление к здоровью и правильному питанию легко может вылиться в одержимость. Когда в нашей жизни есть серьезные проблемы, сталкиваться с которыми лицом к лицу слишком страшно, мы обращаемся к наименее пугающим из них. Многим людям гораздо проще управлять своим питанием, чем более сложными и даже мучительными семейными неладами. При тяжелых случаях анорексии обуздание аппетита компенсирует нехватку возможности управлять остальными сферами жизни. Вспоминается суфийская притча про муллу Насреддина, который искал ключ под уличным фонарем, а не в тени, где выронил его. Нам редко хватает смелости шагнуть в тень, даже если единственная альтернатива — поиски там, где заведомо нет ответа,

С тем же явлением мы нередко сталкиваемся, когда дело доходит до социальных проблем. Проблемам питания редко бывает посвящен отдельный курс в медицинских учебных заведениях, однако многие рьяные защитники здорового образа жизни бросаются в другую крайность и обвиняют неправильное питание как причину возникновения почти всех физических, психических и социальных болезней. Депрессию, насилие, дефицит внимания приписывают различным факторам питания. Тем временем сторонники иных взглядов винят в тех же социальных недугах телевидение, современную практику деторождения, систему образования. Пора признать, что влияние оказывает каждая из этих причин. Все они составляют паттерн, гештальт. По отношению к прочим сферам жизни питание второстепенно. Ребенок, которого разлучили с матерью после родов и отправили в детскую палату родильного дома, воспитали наемные няни, развлекал телевизор, учила авторитарная система образования, почти неизбежно будет питаться готовыми и бесполезными продуктами. Они укладываются в общую схему. Приверженец правильного питания скажет: «Что толку в школьных реформах, если из-за нарушений питания дети не в состоянии сосредоточиваться?» Сторонник реформы образования возразит: «Зачем нужно правильно питаться, если сосредоточивать внимание все равно незачем?» Просвещенные реформаторы во всех сферах признают взаимозависимость недугов нашего общества и объединяют усилия, вместо того чтобы считать работу других активистов несущественной.

Русско-армянскому мистику Г.И. Гурджиеву приписывают высказывание: «Чтобы изменить что-нибудь, надо изменить всё». Более позитивная формулировка того же принципа гласит: «Измени что-то одно, и все остальное тоже изменится». Достаточно некоторых изменений в сфере деторождения, телевидения, питания или образования, и они потянут за собой остальные перемены. Правильное питание просто несовместимо с изъянами прочих сторон жизни.

Какое же место в этой схеме занимает несчастная женщина, которая заедает проблемы сладостями? Может ли она автоматически изменить всю свою жизнь, если станет питаться иначе? Не совсем так. Если привычка к сладостям немного скрашивает ее неудачные взаимоотношения и позволяет мириться с нелюбимой работой, то отказ от этой привычки только обострит ситуацию! Диссонанс между питанием и образом жизни усилит напряжение. Но до тех пор, пока эта женщина не внесет насущно необходимые изменения в свою личную и профессиональную жизнь, избавления от стресса и боли ей не видать. В конце концов, сила воли, с помощью которой она держится на диете, даст сбой, и на смену правильному питанию придут прежние болеутоляющие привычки.

Но если эта же женщина решит встретиться с проблемами лицом к лицу, за таким поступком последует череда позитивных изменений. Весь образ ее жизни изменится, как только она разведется с агрессивным мужем или наберется смелости и найдет новую работу. В таких случаях недомогания порой проходят сами собой, лишние килограммы улетучиваются, образ питания меняется, подстраиваясь к новым обстоятельствам. В отсутствие иных перемен йога питания просто выдвигает на первый план глубинные проблемы. Так что в некотором смысле йога питания непоследовательна: от истинных сложностей она не избавляет. Но ведь нам с вами известно, что еда — далеко не самое главное в жизни. В сущности, она занимает весьма скромное место. С другой стороны, йога питания может стать ключом к переменам во всем, поскольку в нашей жизни нет аспекта, не взаимосвязанного с питанием.

То же самое справедливо и для физического здоровья. Здоровье ценится в первую очередь потому, что помогает нам достичь поставленных целей, прожить жизнь так, как следует. А иначе, зачем оно? Когда-нибудь мы все равно умрем, и если из-за заботы о здоровье были упущены какие-то возможности, сознание, что ты до смерти сохранил здоровье, — слабое утешение. Я убежден, что человеческое тело даровано нам не просто так. Когда болезни мешают нам выполнить свое предназначение, восстановление здоровья выступает на первое место в списке приоритетов.

Бесполезно стремиться к физическому здоровью или идеальному питанию, если они служат заменителями реализации своих возможностей. В лучшем случае питание и здоровье — только часть этого пути, и бывают случаи, когда здоровьем, безопасностью и даже физическим выживанием можно пожертвовать ради более важных целей. Порой здоровье и правильное питание второстепенны по сравнению со всеобъемлющей целостностью.

Глава 22
ЗДОРОВЬЕ И СТРЕМЛЕНИЕ
К ЦЕЛОСТНОСТИ

В древние времена те, кто желал озарить мир добродетелью, прежде всего приносили своему народу порядок. Чтобы в стране царил порядок, они приводили в гармонию свои семьи. Чтобы в семье была гармония, они начинали с самих себя. Чтобы начать с себя, первым делом они меняли к лучшему свое состояние духа. А для этого требовалось, чтобы их намерения были чисты.

Конфуций

В эпоху серьезных экологических и социальных проблем мыслящие люди, как и следовало ожидать, с неодобрением смотрят на «помешанных на здоровье», совершенствующих свои тела в то время, как вокруг рушится мир. Здравомыслящие считают одержимость физическим здоровьем суетной и нелепой роскошью: суетной потому, что она возвышает внешнюю сторону «я», нелепой потому, что даже крепкое здоровье не защитит человека от экологических катастроф, общественных волнений, а в конечном итоге — от старости и смерти. Лучше посвятить себя насущным проблемам мира и не быть столь эгоистичным.

В то же время приверженцы духовных практик и энтузиасты здорового образа жизни смотрят на активистов общественных движений и дивятся: «Как они могут уверять, что спасут мир, если не в состоянии исцелить даже себя?» Доверитесь ли вы врачу, который болен? И вправду, есть что-то лицемерное, к примеру, в активисте экологического движения, если он мстителен, ограничен и склонен к доминированию в личных взаимоотношениях, или в социальном реформаторе, если он невнимательный муж и равнодушный отец.

В начале этой книги я писал о том, что если душа и тело неразделимы, тогда исцеление тела на глубинном уровне — работа души, и, прислушиваясь к телу, учась у него, мы сближаемся со своим «я». Это значит, что искания «помешанных на здоровье» не настолько просты и прямолинейны: это нечто большее, чем поиски секрета правильного питания, изучение древнего искусства цигун, открытие особой «суперпищи», любое улучшение жизни. Скоро мы поймем, что для полного исцеления даже на сугубо физическом уровне необходимо привести jc состоянию целостности и единства все аспекты жизни.

С этимологической точки зрений слово «здоровье» значит всего лишь «состояние целостности». Представления о здоровье, предполагающие разделение физических, психических, эмоциональных, социальных и духовных аспектов бытия, не могут относиться к здоровью в глубинном смысле этого слова. К примеру, быть физически здоровым невозможно, если изнутри тебя грызет раздражение. Нельзя похвастаться здоровьем, если разваливаются твои личные взаимоотношения. Трудно сохранять нормальные, здоровые взаимоотношения, если они развиваются в условиях больного общества. Общество нельзя исцелить, если не изменить наши взаимоотношения с Землей. Следовательно, даже практика, направленная исключительно на физический аспект здоровья, неизбежно затронет все стороны жизни: взаимоотношения, средства к существованию, питание, связи с обществом, политическую деятельность.

Обратное тоже справедливо: подлинное исцеление общества или планеты недостижимо без сопутствующей метаморфозы на личном уровне. Даже если бы экологию планеты удалось чудесным образом восстановить, мы, оставшись прежними, вновь довели бы ее до нынешнего состояния. Наша отравленная и загрязненная планета — отражение наших мыслей и чувств. Нельзя возвести прочный дом на гнилом фундаменте, а наш общий мир покоится, как на фундаменте, на нашем коллективном разуме. Да, заняться следует в первую очередь кризисной ситуацией на Земле, и одновременно — источником этого кризиса в нас самих.

Так и в социальных изменениях: если бы удалось создать утопическое социалистическое общество, не искоренив алчность и стремление людей соперничать друг с другом, несправедливость вновь выступила бы на первый план. В сущности, можно утверждать, что все подобные попытки провалились именно потому, что социальная революция не затронула глубины человеческого сердца и что стремление властвовать, господствовать, искать своей выгоды можно уничтожить только изнутри.

Никто не пытается обескуражить человека, активистская деятельность которого ограничена лишь одной областью, будь то подушка для медитаций, обеденный стол или арена социальной борьбы. Я вовсе не требую, чтобы вы распространили йогу, стремление к целостности, на все сферы личной и общественной жизни. Это ни к чему, поскольку йога завладевает ими сама. Она вскрывает противоречия, десятилетиями назревающие в нашей жизни, и делает их невыносимыми. Это вскрытие — неизбежный результат вдумчивого подхода к занятиям йогой.

К примеру, социальная, экологическая или политическая активность — формы карма-йоги, йоги бескорыстного служения окружающим. Ее самая очевидная задача — объединить разрозненное на межличностном уровне. Но нельзя ограничиваться только этой целью, поскольку невежество и предубежденность сводит на нет все старания творить добро или помогать людям. Как узнать, действительно ли служишь окружающим или просто удовлетворяешь свои эгоистичные потребности? Только вам известно, насколько вы откровенны с собой, никто не знает, что у вас в голове. Следовательно, карма-йога в конечном итоге потребует постижения самого себя.

Так и с йогой питания. Политический характер пища приобретает, когда мы ищем источники еды, полезной для здоровья. В этой книге часто повторяется, что плохая карма портит вкус еды. Прислушавшись, я понимаю, что тело призывает меня изменить круг общения, активно участвовать в создании и развитии источников натуральных цельных продуктов, добиваться изменения несправедливых законов, касающихся пищевой промышленности. Я просто не в состоянии питаться так, как хочу, и при этом абстрагироваться от перечисленных выше вопросов.

Решив учиться у своего тела и доверять ему, человек вскоре поймет, что вся его прежняя система убеждений кардинально изменилась. Например, если организм утверждает, что такой-то продукт токсичен, а чтение литературы о таких веществах, как гидрогенизированные жиры, подтверждает ощущения, остается лишь гадать, почему производители продуктов рекламируют их, почему медики не бьют тревогу, почему правительство не запретит производство вредных веществ. Наша вера в эффективность подобных учреждений будет подорвана, а вместе с ней пошатнется и вера в правильность нашей работы, образования, социального взаимодействия, всего, с чем связана жизнь в обществе. Конечно, можно игнорировать противоречия между, скажем, переходом на натуральные продукты и работой в сфере производства газировки, но если искренне практиковать йогу питания или любую йогу, отрицать эти противоречия будет все труднее.

Работа над собой неизбежно охватывает работу над физическим и социальным окружением, профессией и творчеством, браком и дружбой, отношениями с родителями, с обществом, с Землей. Можно даже утверждать, что мир дарован нам как инструмент для совершения внутренней работы. Помните: материя неотделима от духа, а душа — от плоти. Наша жизнь в этом мире значительна и исполнена духовного смысла. Этот мир для нас — орудие поклонения, важен каждый поступок, совершенный в нем. Наши действия — это молитвы, более весомые, чем те, которые произносят, стоя на коленях у постели; наши молитвы не бывают тщетными.

Глава 23
НЕСПЕШНЫЙ ПУТЬ К ПЕРЕМЕНАМ

Ранний месяц-нож

Рогом подцепил луну.

Как молод я был.

Басё

В уме начинающего возможности бесчисленны, в уме эксперта их немного.

Д.Т. Судзуки

Извлечь незрелый орех из скорлупы почти невозможно, но дайте ему высохнуть, и он выпадет из скорлупы сам.

Рамакришна

Индийский философ Кришнамурти говорил, что навязанные перемены не относятся к истинным, поскольку известен источник, из которого они исходят. Подлинные перемены требуют не силы воли и принуждения, а капитуляции, приятия, доверия и смелости. Без готовности и отваги переменам не свершиться. Это шаг в неведомое, доверие к неизвестному. Без каких-либо гарантий.

В йоге питания мы доверяем организму задачу изменения нашего образа питания. Это шаг в неведомое, поскольку мы не знаем, к чему он нас приведет и от каких убеждений о здоровом и правильном питании нам придется отказаться. Кроме того, придется поверить специалисту, более сведущему, чем вы сами, — телу, превосходящему ваше сознание. Нам свойственно сомневаться: «А тело не заведет меня неизвестно куда, если я дам ему волю?» В обществе, где СМИ утверждают, что ваше тело уродливо, а медики хором заявляют, что верить ему нельзя, особенно трудно научиться слушать свой аппетит.

В этой книге я отстаиваю точку зрения, согласно которой тело действует в собственных интересах. Более того, оно будет извещать вас о том, чего хочет, — достаточно только вслушаться. Телу присуща мудрость. Если предоставить ему свободу действий, не ограничивать списками разных «можно» и «нельзя», тело само выберет путь к естественному состоянию красоты и целостности.

К красоте и целостности стремится не только тело, но и все, что есть в природе, если не мешать ему. Если не заливать парковку бетоном каждые несколько лет, ее уродливое покрытие потрескается, в трещины прорастет трава, а лет через сто на этом месте будет живописная роща. Так и с вашим телом. Перестаньте «заливать его бетоном», неестественно приукрашивать, пытаться стать кем-то другим, и тело само обретет естественное здоровье и красоту. И это случится раньше, чем вы думаете. Иначе почему отдых исцеляет? Вы замечали, как красивы спящие люди?

Способность тела к самоисцелению поразительна. Если у вашего автомобиля спустит шина или протечет картер, нельзя просто оставить его в гараже на несколько дней в надежде, что ему полегчает. А тело умеет ремонтировать себя — конечно, если вы позволите ему это и устраните причину неисправности. Моя вера в самоисцеление тела противоречит принятым в обществе и медицине теориям. Наша медицина рассматривает тело как источник всех бед, за которым надо постоянно следить, что-то чинить, налаживать и поправлять. Поэтому нам приходится мириться с тем, что старость неизменно сопровождается немощностью и упадком.

Но старость такова лишь потому, что современная медицина редко оставляет организм в покое. Нас непрестанно тревожат, нам мешают, что-то навязывают. Мы страдаем от хронических стрессов, от напряжения, из которого со временем развиваются болезни. Мы диктуем организму губительный образ питания, не заботясь о его естественных аппетитах. Вместо того чтобы помочь проявиться своему истинному «я», мы по привычке носим маски, придерживаемся заученных поз и манер, чтобы представать перед миром в выдуманном обличье. В старости эти маски становятся мимическими морщинами. Мы навязываем себе взгляды и убеждения, которые направляют мысли по привычным, наезженным колеям и снижают нашу способность к обучению.

Глубокая релаксация избавляет от этих привычек. Если речь об организме, релаксация начинается с поиска источников напряжения, узлов, барьеров, позиций и поз, с отказа от них, приведения тела к максимально естественному, ничем не искаженному состоянию. При этом мы выпускаем на свободу исцеляющие силы организма, потому что его естественная энергия, теперь ничем не скованная, течет туда, где в ней есть потребность. Благодаря релаксации организм начинает восстанавливать баланс.

Релаксация для разума начинается отказом от привычного образа мышления, от тревог, убеждений, в том числе от привычного уклонения от проблем («не стану думать об этом! не хочу туда!»), а также хронической зависимости от заученных представлений о мире, через сеть которых мы процеживаем факты, подгоняя их под свои взгляды на то, какой должна быть истина. Отказавшись от этих ограничений и мысленно расслабившись, то есть не отождествляя себя с этими убеждениями, мы открываемся новым мыслям, взглядам, представлениям, и процесс развития косности, который в противном случае неизбежен, становится обратимым.

Сама по себе йога питания — разновидность психической и физической релаксации. Положив конец манипулированию, контролю, диктату, вытеснению сигналов организма, она дает телу возможность устремиться к естественному состоянию покоя, к красоте и целостности. Все, что для этого надо, — понять, что знания о правильном питании уже заложены в вас.

Таким образом, основа теории и практики йоги питания — умение слушать тело-душу, доверять органам вкуса и обоняния, а также интуиции, не возлагать на них никаких надежд, не ждать конкретных результатов. Они появятся сами собой. А пока радуйтесь удовольствию, легко доступному в форме еды, этого бесконечного дара.

Приложение I
БОЛЕЗНЬ В ПОИСКАХ ЛЕКАРСТВА

Если взглянешь на ближнего своего, поймешь его истинную значимость, а также то, что он смертен, жалость и сострадание к нему пробудятся в тебе, и ты наконец полюбишь его.

Г.И. Гурджиев

Вода течет в сторону низин. Лекарству нужна только боль, чтобы усмирить ее.

Джалаледдин Руми

Может ли истинное смирение и сострадание показаться в наших словах и глазах, если не знать, что и мы на него способны?

Св. Франциск Ассизский

Нас, как отдельно взятых личностей и как общество в целом, как будто магнитом тянут поступки, которые губительны для нас, по вине которых мы влачим приземленное, нездоровое, подавленное существование. Увидев, какой ущерб способны нанести питание, привычки, образ жизни, мы решаем измениться. Один из мотивов в данном случае — отвращение к себе: нам отвратительна наша порочная мораль, наше малодушие, эгоизм и потакание своим слабостям.

Возможно, кому-то отвратительны собственные частые вспышки гнева, во время которых он кричит на близких и сыплет оскорбительными словами, нанося непоправимый вред взаимоотношениям. «Да что со мной такое?» — думает этот человек. Другой, может быть, ненавидит себя за давнюю привычку курить, считает себя недостойным и слабовольным. Женщине отвратительно неумение отстоять свои права в экономических и личных отношениях. «Со мной что-то не так, — твердит она. — Почему я позволяю людям обманывать меня?»

И конечно, отвращение к себе предполагает отвращение к окружающим, ибо кто из нас совершенен? Самобичевание требует установления высоких стандартов для всех. Порой склонность к осуждению маскируется, лицемерно прикрывается притворной скромностью. А в других случаях она проявляется весьма откровенно. Мы осуждаем беспечных водителей, на полной скорости пролетающих по тихим улочкам, как будто поведение этих негодяев непостижимо. Мы с презрительным самодовольством смотрим на толстух, нагружающих свои тележки чипсами в супермаркетах. Мы упрекаем в неуважении к себе и распущенности сестер и качаем головами, узнавая последние статистические данные по супружеской неверности.

В осуждении, направленном на окружающих, есть оттенок самоутверждения, попытка построить имидж на фундаменте «а вот я бы до такого никогда не дошел». В этом заявлении зашифрована острая нехватка адекватной и безусловной самооценки, и тайный ужас «да, и я бы так поступил», и даже постыдное осознание «и со мной такое случалось».

Не надо усматривать в этих словах презрение к критикам. Оно было бы лицемерным! Но воздерживаться от осуждения, сравнения, презрения и зависти следует не для того, чтобы не выглядеть лицемером, не потому, что так «нельзя» или что это «неприлично», — все эти причины тоже связаны с самобичеванием и критикой в адрес окружающих.

Повторю еще раз: не запрещайте себе осуждать окружающих. Вы изведетесь, потому что, если попытаетесь копнуть это «нельзя» поглубже, под ним обнаружится только неявное осуждение критиков.

Более того, запрещать себе выказывать осуждение не только бесполезно, но и необязательно — потому, что стремление критиковать и осуждать угаснет само собой, как только на смену ему явится сострадание. А сострадание возникнет само собой, из трезвых и несентиментальных представлений об истоках человеческого поведения.

Такие представления можно облечь в два афоризма, от которых прошу не отмахиваться, ибо они многопла-новы и глубоки:

1. Будь ты на месте других людей, ты поступал бы как они.

2. Болезнь ищет лекарство.

Большинство людей мгновенно возразят против первого. «Нет, — скажут они, — даже будь я Андреа Йейтс, я обратилась бы за помощью к психологу, но ни за что не утопила бы в ванне своих пятерых детей»[60]. Делая подобное заявление, мы наделяем Андреа Йейтс нашим собственным человеческим опытом. Это значит «будь Андреа Йейтс мною, она бы так не поступила».

Но Андреа была именно Андреа, и откуда вам знать, что значит быть ею? Вообразить это невозможно, хотя я и пытался изо всех сил. Я старался представить себе всю бездну отчаяния, острую тревогу, неимоверную, всепоглощающую безнадежность, глубочайшую подавленность, чувство неполноценности и безжалостность, которые могли бы побудить меня утопить одного за другим всех моих детей — а ведь я утешал и любил их, кормил и менял пеленки, учил и оберегал день за днем, год за годом, наблюдал, как формируются их личности, как меняются лица этих малышей, полностью зависимых от меня, никчемного опекуна. Я отводил глаза от лиц, на которых удивление сменялось страхом, потом ужасом и наконец посмертной безучастностью, старался не слушать плач ждущих своей очереди, ничего не понимающих, чувствующих, что происходит что-то страшное, но все-таки льнущих ко мне по привычке, в жалком порыве доверия. А потом, когда все кончено, — муки раскаяния, слишком тяжкие, чтобы терпеть их, и слишком острые, чтобы отмахнуться, адовы, безнадежные муки. Я добросовестно старался вообразить себе все это, потому что такова моя йога. Как должен чувствовать себя человек, каким должен быть тот, кто совершил такой поступок? Кто скажет, какие события в эмоциональной истории довели его до такого? Разве можно утверждать, что вы — уже не вы, а Андреа Йейтс, со всеми последствиями обстоятельств ее жизни, — не поступили бы точно так же? Лично я просто не знаю.

Для примера я выбрал, пожалуй, самое вопиющее, немыслимое преступление. Гораздо проще мне было бы представить, как я мчусь по тихой пригородной улочке, нарушая ограничение скорости. Нетрудно вообразить вечную нехватку времени и, возможно, чувство неуязвимости и собственной значимости — они преобладают в мире, где, как мне кажется, я лишен какой-либо власти.

Легко представить себя толстым, нагружающим тележку картофельными чипсами и сладостями. В мире так мало радостей, что не утешаться едой просто невозможно; сладости компенсируют горечь жизни, потому что надежд уже не осталось, семья разваливается. Я просто стараюсь побаловать себя единственным доступным мне способом (наверное, так мои родители демонстрировали свою любовь) в мире, который редко бывает добрым ко мне.

Так же легко представить себя неразборчивым в связях в мире, где близость — редкое явление, ищущим единения душ в обществе, где мы разделены. А поскольку в физическом слиянии, в сексе без обязательств перепадают лишь жалкие крохи такой близости, к ней стремишься вновь и вновь, силишься прогнать одиночество, жаждешь быть любимым и любить просто так, ни за что, как в ранней юности. Можно вообразить себе немало ситуаций, в которых такая распущенность естественна.

Пытаясь представить себя на месте другого человека, думайте о том, каково быть этим человеком, чувствовать то, что чувствует он, и вам будет не за что осуждать его. Окружающие почувствуют это и доверятся вам, и будут поражены тем, как много вы знаете о них — хотя они вам ничего не рассказывали. В этом и заключается смирение, истинное смирение, проистекающее от понимания простого факта: «Будь я на твоем месте, я поступил бы в точности как ты».

Для наших нынешних целей можно почти с уверенностью утверждать, что у каждого из нас изранена душа. В большей или меньшей степени мы пострадали в этом жестоком мире. Ответ на эти обиды, которые мы могли бы расценить как изъян, грех, преступление, как отвратительные, подлые, заслуживающие презрения, — естественная, вполне понятная реакция, как в примерах, приведенных выше. И не только понятная, но и мудрая, и трогательная. Так мы оправдываем второй афоризм: «Болезнь ищет лекарство».