Жанровая система литературы древней Руси 1 страница

Специфическими особенностями средневекового мировоззрения была обусловлена система жанров древнерусской литературы, подчиненная практическим, утилитарным целям — как нравственным, так и политическим. Д. С. Лихачев ввел в научный обиход понятие системы жанров. Жанры, как отмечал исследователь, составляют определенную систему в силу того, что они порождены общей совокупностью причин, и потому еще, что они вступают во взаимодействие, поддерживают существование друг друга и одновременно конкурируют друг с другом [5].

Вместе с христианством древняя Русь приняла и ту систему жанров церковной письменности, которая разработана в Византии. Здесь еще не было жанров в современном литературоведческом понимании, а существовали каноны, закрепленные постановлениями вселенских соборов, преданием — традицией и уставом. Церковная литература была связана с ритуалом христианского культа, монастырского обихода. Ее значимость, авторитетность строилась на определенном иерархическом принципе:

1. Верхнюю ступень занимали книги «священного писания».

2. Вслед за ними шла гимнографии и «слова», связанные толкованиями «писания», разъяснениями смысла праздников. «Слова» обычно объединялись в сборники — «торжественники», Триоди цветные и постные.

3. Затем следовали жития — рассказы о подвигах святых. Жития объединялись сборники: Прологи (Синаксари), Четьи-Минеи, Патерики. Каждому типу героя: мученику, исповеднику, преподобному, столпнику, юродивому — соответствовал свой тип жития. Композиция жития зависела от его употребления: богослужебная практика диктовала определенные условия его составителю; адресуя житие читателям-слушателям, автор пользовался большей свободой. Опираясь на византийские образцы, древнерусские писатели создали целый ряд выдающихся произведений агиографической оригинальной литературы, отразившей существенные стороны жизни и быта Древней Руси. В отличие от византийской агиографии древнерусская литература создает оригинальный жанр княжеского жития, ставившего своей целью укрепить политический авторитет княжеской власти, окружить ее ореолом святости. Отличительной особенностью княжеского жития является «историзм», тесная связь с летописными сказаниями, воинскими повестями, т. е. жанрами светской литературы.

4. Так же, как и княжеское житие, на грани перехода от церковных жанров к мирским стоят хождения — путешествия, описания паломничества к святым местам.

Система жанров мирской (светской) литературы более подвижна. Она вырабатывается древнерусскими писателями путем широкого взаимодействия с жанрами устного народного творчества, деловой письменности, а также церковной литературы.

1. Господствующее положение среди жанров мирской письменности занимает историческая повесть, посвященная выдающимся событиям, связанным с борьбой против внешних врагов Руси, злом княжеских усобиц.

2. К повести примыкают историческое сказание, предание. В основе сказания лежит какой-либо сюжетно завершенный эпизод, в основе предания — устная легенда. Эти жанры обычно входят в состав летописей, хронографов.

Однако в древнерусской литературе есть целый ряд памятников, которые не укладываются в рамки этой системы: «Поучение» Владимира Мономаха, «Слово о полку Игореве», «Слово о погибели Русской земли» и «Слово» Даниила Заточника. Они свидетельствуют о высоком уровне литературного развития, достигнутом древней Русью в ХI первой половине Х в.

Развитие древнерусской литературы ХI — ХУII вв. идет путем постепенного разрушения устойчивой системы церковных жанров, их трансформации. Жанры же мирской литературы подвергаются беллетризации. В них усиливается интерес к внутреннему миру человека, психологической мотивировке его поступков, появляется занимательность, бытовые описания. На смену историческим героям приходят вымышленные. В ХУII в. это приводит к коренным изменениям внутренней структуры и стиля исторических жанров и способствует рождению новых чисто беллетристических произведений. Возникают виршевая поэзия, придворная и школьная драма, демократическая сатира, бытовая повесть, плутовская новелла.

Каждый жанр древнерусской литературы обладал устойчивой внутренней композиционной структурой, своим каноном и имел, как справедливо отмечал А. С. Орлов, «свой стилистический шаблон». Д. С. Лихачев обстоятельно рассмотрел историю развития стилей древнерусской литературы. По его мнению, в ХI—ХII вв. ведущим в древнерусской литературе является стиль средневекового монументального историзма и одновременно с ним существует народный эпический стиль, в ХIУ—ХУ вв. стиль средневекового монументального историзма сменяет эмоционально-экспрессивный, а в ХУI возникает стиль идеализирующего биографизма, или второй монументализм.

Особенности языка и техника письма древнерусских памятников. Древнерусская литература развивалась параллельно с эволюцией литературного языка. В основу литературного языка лег живой русский язык, особенно в произведениях светского характера. В памятниках с церковно-религиозной тематикой замечается присутствие элементов церковно-славянского языка – языка богослужебных книг, пришедших на Русь в связи с принятием ею христианства, хотя и тут мы наблюдаем проникновение фонетических, морфологических, а иногда и лексических особенностей живого русского языка. В XVI и в XVII веке живой разговорный язык становится преобладающим даже в произведениях церковно-религиозного характера.

Литература в древний период находилась в тесной зависимости от материала, на котором писались рукописи, и техники письма. До XIV века рукописи изготовлялись из пергамента (иначе «харатьи», «телятины», «кожи»), выделывавшемся из телячьей кожи, и писались почерком, который назывался «уставом», т.е. тщательно выведенными буквами, написанными прямыми линиями, с правильными углами и овалами, каждая буква в определенный период времени имела в общем однообразную форму написания. Качество материала и характер почерка в древнейшую пору не способствовали развитию рукописного дела: рукопись стоила дорого и писалась медленно.

Со второй половины XIV века в употребление входит бумага и устав постепенно уступает место полууставу ( более беглому письму, где прямые линии сменяются ломаными и косыми, правильность углов и овалов и однообразие в начертании букв исчезают). Тогда же и появляется скоропись. Таким образом, постепенно рукопись удешевляется, работа над ней ускоряется, книга становится доступней, демократизируется, и литературная продукция обнаруживает тенденцию к расширению.

ЛИТЕРАТУРА КИЕВСКОЙ РУСИ

(вторая половина XI – XII вв.)

Одним из первых явлений древнерусской письменности стало летописание. Его возникновение в древней культуре было обусловлено целым рядом общественно-политических и культурных причин. Человек уже в то время начал испытывать потребность в осознании своего прошлого, в объяснении происхождения различных явлений, кроме того, он почувствовал необходимость запечатлеть настоящее, сохранить его для будущих поколений. В летописях различных областей эти потребности сказывались далеко не равномерно. В Киеве летопись возникает из исторических произведений о прошлом, которые дополняются записями о настоящем. В Новгороде уже в XI веке своевременно записывались события с указанием точных дат. Эти записи велись как своего рода деловые документы: кратко, деловито, систематично. Потребность же в обзоре истории удовлетворялась сравнительно сложной литературной работой, заключавшей в себе значительные элементы художественности.

Обращение к историческому прошлому было продиктовано самой действительностью. Необходимо было составить произведение, которое с русской, а не с византийской точки зрения излагало бы церковную историю Руси, так как церковный вопрос имел большое политическое значение. Принятие христианства Русью имело обоюдоострый характер. Оно, с одной стороны, приносило русскому народу высокую византийскую культуру, поднимало русское государство до уровня византийской государственности, с другой стороны, – угрожало самостоятельности Руси, грозило превратить Русскую землю в провинцию империи. В годы княжения Ярослава Мудрого между молодым русским государством и Византией завязывается острая борьба. Русский князь всячески противится попыткам Империи лишить русских церковной самостоятельности и превратить русскую церковь в агентуру империи. Ярославу удается поднять международный авторитет Руси и на основе общего подъема народного самосознания в первой половине XI века заложить прочные основания русской политической и церковной самостоятельности, русской книжности, русской архитектуры и изобразительного искусства. Политические идеи эпохи Ярослава Мудрого вызвали к жизни интерес к русскому прошлому. Именно в это время, в обстановке патриотического подъема, в первой половине XI века закладывается основание русской летописи, ее высокой идейности и своеобразной литературной формы. Летопись, по мнению академика Б. Д. Грекова, – это один из самых ярких показателей высоты древнерусской культуры, это не просто погодная запись событии, это законченный систематизированный труд по истории русского народа и тех нерусских народов, которые вместе с русскими были объединены в одно Киевское русское государство.

Происхождение русского летописания связывали с влиянием византийских хроник. Жанр русских летописных статей создавался далеко не сразу. Беря готовые образцы, под влиянием требований русской жизни, летописец изменял их, и произведение приобрело наконец ту характерную форму и особенности, которые составляют отличие русской хронографии от византийской и западноевропейской. Русское летописание родилось из постепенного присоединения совсем иных – народных в своей основе – сведений к этому церковному ядру, носившему еще традиционный для церковной письменности характер «патерика», но уже обладавшего элементами историзма, которые и привлекли к нему внимание и творческую инициативу жаждущих сведений о родной истории русских читателей.

Другой характерной особенностью русской летописи, которая резко отличает летописное изложение от изложения византийских и западноевропейских хроник, является обилие прямой речи, имеющей конкретно-жизненный характер, это не книжная, а живая, устная речь, близко отражающая действительно произнесенные слова. Русской летописи характерно также наличие диалога, употребленного живо, точно, сжато, к месту. Диалог, в отличие от прямой речи, зависел не только непосредственно от действительности, но и от фольклора.

Под влиянием самой жизни сложился и язык летописи: простой и доступный в основной своей части, он образовался на основе развитой традиции устного языка своего времени.

Возникнув под влиянием властных требований действительности, летопись в дальнейшем не оставалась неизменной по своей форме и содержанию. Под влиянием меняющейся действительности изменялась и летопись. Содержание и сама форма летописи менялись в зависимости от того, каким задачам она была подчинена. Летописи княжеские, посвященные восхвалению княжеской власти и личности самого князя (Галицкая летопись, отчасти Владимирская), выработали особую форму княжеских биографий, иногда соединяемых в единую цепь. Княжеские центры летописания стремились к иллюстрированию летописей миниатюрами (Владимирский свод 1212 г., отразившийся своими миниатюрами в Радзивиловской летописи, а впоследствии – в Лицевом своде XVI века). Но иллюстрирования не допускали летописи городские или монастырские. Потребности отдельных феодальных дворов вызывали появление личных, семейных и родовых княжеских летописей. Свои формы дает летописание Владимирского Успенского собора (летопись как собрание чудес Богоматери – покровительницы Владимира). Оригинальные формы летописания в XVI веке выработала Москва, в связи с теми задачами, которые встали перед ней как центром Централизованного русского государства.

Таким образом, летопись не обладает прочной, неизменяемой формой. Под общим понятием летописи кроются иногда различные явления. Формы летописания текучи и изменчивы и восходят к различным источникам.

В противоположность многим другим видам средневековой литературы, летопись гибко меняла свою форму. Она чутко отражала воздействие действительности, определялась действительностью в большей мере, чем литературной традицией. Летопись была целиком втянута в социальную борьбу своего времени, и именно это обстоятельство благотворно отразилось на ее развитии и позволило ей занять важное место в русской жизни. Именно в этом смысле мы можем говорить о летописи как об одном из ведущих (двигающих вперед литературу) жанров русской литературы раннего и развитого периода феодализма.

На рубеже XI –XII вв. составляется замечательный памятник русского летописания – «Повесть временных лет», проникнутый единой мыслью о Русской земле, о необходимости единения перед лицом внешней опасности. В этот период Киевская Русь испытывает на себе наиболее тяжелые удары кочевников, ставшие жесточайшим народным бедствием. Напор степных кочевников на внешние границы Киевского государства вызвал целый ряд попыток приостановить процесс феодального дробления, объединить русских князей для решения внешнеполитических задач.

Созданная на рубеже XI – ХII вв., «Повесть временных лет» дошла до нас в составе летописных сводов более позднего времени. Самые старшие из них — Лаврентьевская летопись 1377 г., Ипатьевская, относящаяся к 20-м годам ХV в., и Первая Новгородская летопись, датируемая 30-ми годами ХIV в. В Лаврентьевской летописи «Повесть временных лет» продолжена северорусской Суздальской летописью, доведенной до 1305 г., а Ипатьевская летопись, помимо «Повести временных лет», содержит летопись Киевскую и Галицко-Волынскую, доведенную до 1292 г. Все последующие летописные своды ХV—ХVI вв. непременно включали в свой состав «Повесть временных лет», подвергая ее редакционной и стилистической переработке.

Существовало три редакции памятника. Первая была создана в интересах Святополка на основе «Второго Киево-Печерского свода» монахом Нестором в 1113 г. Сохранив идейную направленность предшествующего свода, Нестор стремится всем ходом исторического повествования убедить русских князей покончить с братоубийственными войнами и на первый план выдвигает идею княжеского братолюбия. Однако Святополк Изяславич, поставленный Нестором в центр повествования о событиях 1093—1111 гг., не имел большой популярности в обществе того времени. После его смерти великим киевским князем стал в 1113 г. Владимир Мономах — «страдалец за русскую землю», понимая политическое и юридическое значение летописи, он передал ее ведение в Выдубицкий монастырь, игумен которого Сильвестр по поручению великого князя в 1116 г. составляет вторую редакцию «Повести временных лет». В ней на первый план выдвинута фигура Мономаха, подчеркиваются его заслуги в борьбе с половцами и в установлении мира между князьями. В 1118 г. в том же Выдубицком монастыре неизвестным автором была создана третья редакция «Повести временных лет». В эту редакцию включено «Поучение» Владимира Мономаха, изложение доведено до 1117 г.

Вопрос о возникновении и формировании «Повести временных лет» до сих пор в науке остается полемическим. Одна из самых известных гипотез генезиса памятника принадлежит академику А. А. Шахматову, которыйпри ее разработке блестяще применил сравнительно-исторический метод филологического изучения текста. По его мнению, в 1039 г. в Киеве учредили митрополию — самостоятельную церковную организацию. При дворе митрополита был создан «Древнейший Киевский свод», доведенный до 1037 г. Этот свод, предполагал А. А. Шахматов, возник на основе греческих переводных хроник и местного фольклорного материала. В Новгороде в 1036 г. создается Новгородская летопись, на ее основе и на основе «Древнейшего Киевского свода» в 1050 г. возникает «Древний Новгородский свод». В 1073 г. монах Киево-Печерского монастыря Никон Великий, используя «Древнейший Киевский свод», составил «Первый Киево-Печерский свод», куда включил также записи исторических событий, произошедших после смерти Ярослава Мудрого (1054). На основании «Первого Киево-Печерского свода» и «Древнего Новгородского свода» 1050 г. создается в 1095 г. «Второй Киево-Печерский свод», или, как его сначала назвал Шахматов, «Начальный свод». Автор «Второго Киево-Печерского свода» дополнил свои источники материалами греческого хронографа, Паремийника, устными рассказами Яна Вышатича и житием Антония Печерского. «Второй Киево-Печерский свод» и послужил основой «Повести временных лет», первая редакция которой была создана в 1113 г. монахом Киево-Печерского монастыря Нестором, вторая редакция — игуменом Выдубицкого монастыря Сильвестром в 1116 г. и третья — неизвестным автором — духовником князя Мстислава Владимировича.

Не сохранившийся текст первой Несторовой редакции «Повести временных лет» А. А. Шахматов реконструирует в своей работе «Повесть временных лет» (т. I). Вторую редакцию, по мнению ученого, лучше всего сохранила Лаврентьевская летопись, а третью — Ипатьевская.

Интересные уточнения гипотезы А. А. Шахматова сделаны Д. С. Лихачевым, которыйотверг возможность существования в 1039 г. «Древнейшего Киевского свода» и связал историю возникновения летописания с конкретной борьбой, которую пришлось вести Киевскому государству в 30—50-е годы ХI столетия против политического и религиозного господства Византийской империи. Д. С. Лихачев указывает, что летопись складывалась постепенно, в результате возникшего интереса к историческому прошлому родной земли и стремления сохранить для будущих потомков значительные события своего времени. Исследователь предполагает, что в 30-40-е годы ХI в. по распоряжению Ярослава Мудрого была произведена запись устных народных исторических преданий, которые Д. С. Лихачев условно называет «Сказания о первоначальном распространении христианства на Руси». В состав «Сказания» входили предания о крещении Ольги в Царьграде, о смерти двух мучеников-варягов, об испытании веры Владимиром и его крещении. Эти предания носили антивизантийский характер. Д. С. Лихачев предполагает, что «Сказания о первоначальном распространении христианства на Руси» были записаны книжниками киевской митрополии при Софийском соборе. Однако Константинополь не был согласен с назначением на митрополичью кафедру русского Илариона в 1055 г. (на его месте видим грека Ефрема), и «Сказания», носившие антивизантийский характер, не получили здесь дальнейшего развития.

Центром русского просвещения, оппозиционно настроенным против митрополита-грека, с середины ХI в. становится Киевско-Печерский монастырь. Здесь в 70-х годах ХI в. происходит оформление русской летописи. В созданный около 1073 г. Никоном «Первый Киево-Печерский свод» было включено большое количество сказаний о первых русских князьях, их походах на Царьград, Корсунская легенда о походе Владимира Святославича в 988 г. на греческий горо66д Корсунь (Херсонес Таврический), после взятия которого Владимир потребовал себе в жены сестру греческих императоров Анну. Благодаря этому свод 1073 г. приобрел резко выраженную антивизантийскую направленность. Таким образом, «Первый Киево-Печерский свод» явился выразителем идей и настроений средних и даже низших слоев феодального общества. После смерти Никона работа над летописью продолжалась в Киево-Печерском монастыре. Здесь велись погодные записи о текущих событиях, которые затем были обработаны и объединены неизвестным автором во «Второй Киево-Печерский свод» 1095 г. «Второй Киево-Печерский свод» продолжал пропаганду идей единства Русской земли, начатую Никоном. В этом своде также резко осуждаются княжеские крамолы, а князья призываются к единству для совместной борьбы со степными кочевниками-половцами. Составитель свода, как отмечает Д. С. Лихачев, ставит четкие публицистические задачи: воспитывать патриотизм, примером прежних князей исправить нынешних. Именно на основе «Второго Киево-Печерского свода» и была создана «Повесть временных лет».

Иную концепцию развития начального этапа русского летописания развивает Б. А. Рыбаков. Анализируя текст начальной русской летописи, исследователь предполагает, что погодные краткие записи стали вестись в Киеве с появлением христианского духовенства (с 867 г.) при княжении Аскольда. В конце Х столетия, в 996—997 гг., был создан «Первый Киевский летописный свод», обобщивший разнородный материал кратких погодных записей, устных сказаний. Свод этот был создан при десятинной церкви, в его составлении приняли участие Анастас Корсунянин — настоятель собора, епископ Белгородский и дядя Владимира, Добрыня. Свод давал первое историческое обобщение полуторавековой жизни Киевской Руси и завершался прославлением Владимира. В это же время, предполагает Б. А. Рыбаков, оформляется и Владимиров цикл былин, в котором давалась народная оценка событий и лиц, тогда как летопись знакомила с придворными оценками, с книжной культурой, дружинным эпосом, а также с народными сказаниями.

Разделяя точку зрения А. А. Шахматова о существовании Новгородского свода 1050 г., Б. А. Рыбаков считает, что летопись была создана при деятельном участии новгородского посадника Остромира и эту «Остромирову летопись» следует датировать 1054—1060 гг. Она была направлена против Ярослава Мудрого и варягов-наемников. В ней подчеркивалась героическая история Новгорода и прославлялась деятельность Владимира Святославовича и Владимира Ярославича, князя новгородского. Летопись носила чисто светский характер и выражала интересы новгородского боярства. Б. А. Рыбаков предлагает интересную реконструкцию текста «Повести временных лет» Нестора. Выдвигает гипотезу об активном личном участии Владимира Мономаха в создании второй, Сильвестровой, редакции. Третью редакцию «Повести временных лет» исследователь связывает с деятельностью сына Мономаха Мстислава Владимировича, который пытался противопоставить Киеву Новгород.

Таким образом, вопрос о начальном этапе русского летописания, о составе, источниках «Повести временных лет» является весьма сложным и далеко не решенным. Несомненно, однако, то, что «Повесть временных лет» — результат большой сводческой редакторской работы, обобщавший труд нескольких поколений летописцев.

Это произведение, рассчитанное на все слои населения, стремится объединить интересы всего русского народа единой патриотической целью. Свои задачи Нестор точно сформулировал в самом названии своего труда: «Се Повести времянных лет, откуда есть пошла русская земля, кто в Киеве нача первее княжити и откуда русская земля стала есть». Цель, которую поставил перед собой составитель «Повести временных лет», – показать русскую землю в ряду других держав мира, доказать, что русский народ не без роду и племени, что он имеет свою историю, которой вправе гордиться. «Повесть» должна была напомнить князьям о славе и величии родины, о мудрой политике их предшественников и об исконном единстве Русской земли.

Уже в самом названии содержится указание на идейно-тематическое содержание летописи: русская земля, ее исторические судьбы, начиная с момента возникновения и кончая первым десятилетием ХII в., стоят в центре внимания летописи. Высокая патриотическая идея могущества Русской земли, ее политической самостоятельности, религиозной независимости от Византии постоянно руководит летописцем, когда он вносит в свой труд «преданья старины глубокой» и подлинно исторические события недавнего прошлого.

Летописные сказания необычайно злободневны, публицистичны, исполнены резкого осуждения княжеских усобиц и распрей, ослабляющих могущество Русской земли, призыва блюсти Русскую землю, не посрамить земли Русской в борьбе с внешними врагами, в первую очередь, со степными кочевниками — печенегами, а затем половцами.

Тема родины является определяющей, ведущей в летописи. Интересы родины диктуют летописцу ту или иную оценку поступков князя, являются мерилом его славы и величия.

Если работа по составлению летописи началась в 30—40-е годы ХI в., то ее создатели выступили не только в качестве историков-исследователей, но и в качестве первых историков-писателей. Им, прежде всего, нужно было добыть материал о прошедших годах, отобрать его, литературно обработать и систематизировать — «положить по ряду». Таким материалом, видимо, являлись устные исторические предания, легенды, эпические, героические песни, затем письменные источники: греческие, болгарские хроники, агиографическая литература.

Из письменных источников летописцы заимствуют историческую христианско-схоластическую концепцию, связывая историю Русской земли с общим ходом развития «мировой» истории.

«Повесть временных лет» открывается библейской легендой о разделении земли после потопа между сыновьями Ноя – Симом, Хамом и Иафетом. Славяне являются потомками Иафета, т. е. они, как и греки, принадлежат к единой семье европейских народов.

Наконец, летописцам удается «установить» первую дату — 6360 г. (852 г.) — упоминания в летописании греческом Русской земли. Эта дата дает возможность «положить числа по ряду», т. е. приступить к последовательному хронологическому изложению, точнее, расположению материала «по летам» — по годам. А когда они не могут прикрепить к той или иной дате никакого события, то ограничиваются простой фиксацией самой даты (например: «лето 6368», «В лето 6369»). В результате применения погодного хронологического принципа изложения материала постепенно складывалось представление об истории как о непрерывной последовательной цепи событий. Хронологическая связь подкреплялась генеалогической, родовой связью, преемственностью правителей Русской земли, начиная от Рюрика и кончая (в «Повести временных лет») Владимиром Мономахом. В то же время этот принцип придавал летописи фрагментарность, на что обратил внимание И. П. Еремин.

Жанры, вошедшие в состав летописи. Хронологический принцип изложения позволял летописцам включать в летопись разнородный по своему характеру и жанровым особенностям материал. Простейшей повествовательной единицей летописи является лаконичная погодная запись, ограничивающаяся лишь констатацией факта. Однако само внесение в летопись той или иной информации свидетельствует о ее значительности с точки зрения средневекового писателя. Например: «В лето 6377 (869). Крещена бысть вся земля Болъгарьская»; «В лето 6419 (911). Явися звезда велика на западе копейным образом...»; «В лето 6481 (973). Нача княжити Ярополк» и т. п. Обращает на себя внимание структура этих записей: на первое место, как правило, ставится глагол, который подчеркивает значимость действия. В летописи представлен также тип развернутой записи, фиксирующей не только «деяния» князя, но и их результаты. Например: «В лето 6391. Поча Олег воевати деревляны, и примучив, имаше на них дань по черне куне» и т. п.

О событиях далекого прошлого летописец черпает материал в сокровищнице народной памяти. Обращение к топонимической легенде продиктовано стремлением летописца выяснить происхождение названий славянских племен, отдельных городов и самого слова Русь. Так, происхождение славянских племен радимичей и вятичей связывается с легендарными выходцами из ляхов — братьями Радимом и Вятко. Эта легенда возникла у славян, очевидно, в период разложения родового строя, когда обособившаяся родовая старшина для обоснования своего права на политическое господство над остальными членами рода создает легенду о якобы иноземном своем происхождении. К этому летописному сказанию близка легенда о призвании князей, помещенная в летописи под 6370 г. (862 г.). По приглашению новгородцев из-за моря княжить и владеть Русской землей приходят три брата-варяга с родами своими: Рюрик, Синеус, Трувор. Фольклорность легенды подтверждает наличие эпического числа три — три брата. Сказание имеет чисто новгородское, т. е. местное, происхождение, отражая практику взаимоотношений феодальной городской республики с князьями. В жизни Новгорода были не редки случаи признания князя, который выполнял функции военачальника. Внесенная в русскую летопись, эта местная легенда приобретала определенный политический смысл. Она обсновывала права князей на политическую власть над всей Русью. Устанавливался единый предок киевских князей — полулегендарный Рюрик, что позволяло летописцу рассматривать историю Русской земли как историю князей Рюрикова дома. Легенда о призвании князей подчеркивала политическую независимость княжеской власти от Византийской империи.

Типичной топонимической легендой является также сказание об основании Киева тремя братьями — Кием, Щеком, Хоривом и сестрой их Лыбедью. На устный источник внесенного в летопись материала указывает сам летописец: «Ини же, не сведуще, рекоша, яко Кий есть перевозник был». Версию народного предания о Кие-перевозчике летописец с негодованием отвергает. Он категорически заявляет, что Кий был князем, совершал успешные походы на Царьград, где принял великую честь от греческого царя и основал на Дунае городище Киевец.

Отзвуками обрядовой поэзии времен родового строя наполнены летописные известия о славянских племенах, их обычаях, свадебных и похоронных обрядах. Приемами устного народного эпоса охарактеризованы в летописи первые русские князья: Олег, Игорь, Ольга, Святослав.

К народным сказаниям восходит летописное известие о женитьбе Владимира на полоцкой княжне Рогнеде, о его обильных и щедрых пирах, устраиваемых в Киеве, — Корсунская легенда. С одной стороны, перед нами предстает князь-язычник с его необузданными страстями, с другой — идеальный правитель-христианин, наделенный всеми добродетелями: кротостью, смирением, любовью к нищим, к иноческому и монашескому чину и т. п. Контрастным сопоставлением князя-язычника с князем-христианином летописец стремился доказать превосходство новой христианской морали над языческой.