Урок 24. Положение Русской Церкви в царствование Павла I и Александра I

Павел I был искренне религиозен. Его воспитателем был митрополит Платон (Левшин). При Екатерине обер-прокурором был Мусин-Пушкин, человек церковный, и потому он не препятствовал членам Синода делать личные доклады Екатерине и получать от нее непосредственно указы. С воцарением Павла I (1796 г.), эта приближенность к трону синодских иерархов закрепилась еще более. Особенно потому еще, что переведенный по смерти митр. Гавриила (1794 г.) на Санкт-Петербургскую митрополию из Казани Амвросий (Подобедов) снискал особое благорасположение у Павла. Но в начале его правления расширения свободы в архиерейском хозяйствовании не произошло. Мелочный контроль в этом деле, исходивший от обер-прокурорского стола в Синоде, сохранился. После передвижения Мусина-Пушкина в Сенат, в Синод обер-прокурором назначен кн. В. А. Хованский. Он завел небывало строгие бюрократические порядки (от обер-секретаря он требовал ясной и полной отчетности о деятельности Синода, то же и от секретарей консисторий на местах – месячные отчеты; запретил жаловаться в С.-Петербург через голову местного епископа). Когда Хованский вмешался в распределение остаточных средств между синодальными и епархиальными архиереями, синодалы через митр. Амвросия пожаловались на него и Павел дозволил выбрать им угодного кандидата. Из трёх представленных кандидатов Павел утвердил наиболее угодного Синоду графа Дм. Ив. Хвостова. В результате последний передал в руки митр. Амвросия всю полноту церковного управления, подписывая минимум бумаг лишь номинально. На целых три года должность обер-прокурора Синода обратилась в небытие.

Общие взгляды и отношение Павла к церкви было благоприятным для благоустройства Церкви. И синодские иерархи успели провести ряд благоприятных для быта церкви узаконений. В 1797 и 1799 гг. по годовым государственным сметам, штатные оклады из казны на духовное ведомство увеличены против прежнего вдвое. В 1797 году участки земли для архиерейских домов были удвоены, и дополнительно отведены архиереям и монастырям: мельницы, рыбные ловли и др. угодья. По ходатайству Синода, император Павел освободил священнослужителей от телесных наказаний за уголовные преступления в гражданских судах до момента лишения сана. Впервые при Павле I (1799 г.) узаконены меры для обеспечения вдов и сирот духовенства. Амвросий (Подобедов) и митр. Платон, добились значительного повышения ассигнований на духовные школы, что серьезно способствовало развитию духовного образования.

Благоволение Павла I к клирикам было очень широко и не ограничивалось архиереями. Он охотно шел навстречу высокопоставленным вождям белого духовенства: по их подсказке он охотно ввел награждение священников скуфьями, камилавками, наперсными крестами и митрами. А за личные заслуги ввел нечто еще небывалое (да и для русского быта вообще новое) это – раздачу за личные заслуги тоже для всего священства, государственных орденов и лент.

Религиозно-теократическое настроение Павла I открыло его сердце к благожелательной политике по отношению к римо-католичеству в пределах расширившейся за счет ликвидированной Польши Российской империи. И даже по отношению к самому папству, униженному французской революцией. Лично папе Павел предлагал переселиться в Россию. А Мальтийский орден, изгнанный Наполеоном с Мальты, Павел приютил в России. Равно устроил в пределах России и гонимый отовсюду иезуитский орден.

В начале царствования Александра I (1801-1824) император мало интересовался церковными делами, хотя и не был атеистом. Ближайшее его окружение составляли католик князь Чарторыжский и безрелигиозные люди. Из его сотрудников один М.М. Сперанский, происходивший из духовного сословия и выпускник Петербургской Семинарии, хорошо знал церковные дела, он занимался составлением плана преобразований правительственных и судебных учреждений империи. Еще до реформ Александр стремился поднять просвещение и вообще сделать что-то для Церкви. Решались вопросы об улучшении быта духовенства (по почину Сперанского), изменениях в системе духовного образования (в частности в Академии), чтобы были воспитаны способные и убежденные проповедники.

Александр I был учеником швейцарца Лагарпа и во многом впитал в себя идеи Просвещения 18 в. Именно при Александре встает вопрос о том, чтобы провести в государстве демократические реформы, и такого рода идеи носятся в воздухе, а некоторые из них начинают проводиться в жизнь при министре Сперанском. С этими реформами связаны вопросами веротерпимости. В России мы видим в самом государственном аппарате наряду с православными представителей других христианских конфессий (протестанты, католики). Хотя и до Александра I русское общество было достаточно веротерпимым, но при нем этот вопрос встает по-новому, что связано с изменением его личных убеждений. Под влиянием жизненных событий он оказался косвенным виновником гибели своего отца. Эти переживания породили в нем интерес к христианству, хотя поначалу он столкнулся с разными проповедниками в силу того религиозного плюрализма, который существовал в то время в русском обществе. Даже Евангелие он читал во французском языке, т.к. оно не было еще переведено на русский. Еще один перелом в его характере происходит под влиянием событий 1812 г., когда над Россией нависает смертельная опасность. Все более или менее духовно чуткие люди понимали, что если бы не помощь Божия, то так благополучно для России все вряд ли могло бы повернуться. Такое настроение разделял сам Александр и многие люди из его окружения. Религиозность вернулась в высшее общество России, однако эта религиозность была далека от Православной веры, поскольку большинство его представителей, так же как и Александр, было воспитано на идеях европейского Просвещения. Свою потребность в религиозном люди удовлетворяли обращением к различным мистическим и эзотерическим учениям. Наиболее популярным течением в России стало масонство.

Александр I и его окружение, до того имевшие весьма относительное представление о жизни Русской Православной Церкви (да и то лишь внешней, обрядовой), воспринимали её на как одну из христианских деноминаций, т.е. по-протестантски. У этого были свои причины. Будучи близко знакомы с жизнью Европы, представители высшего общества видели, что и в других исповеданиях есть глубоко благочестивые верующие люди. В их сознании возникала мысль о том, что главное – это личное благочестие, личная устремленность ко Христу, а конфессия – дело второстепенное. Внутренняя принадлежность к Церкви зависит только от веры, которая есть у каждого, и никак не определяется тем, кто к какой конфессии принадлежит. Это опять же протестантская идея. Получает распространение фраза о том, что "земные перегородки до неба не доходят", такого рода представления и легли в основу тех преобразований, которые стали осуществляться при Александре I.

Император, находясь с армией за границей, встречался со всякого рода религиозными мистиками сектантского толка. В Силезии он беседовал с моравскими братьями, которые умилили его своей кротостью и любовностью. В Лондоне Александр I встретился с квакерами, беседовал с ними о внутренней духовной молитве, сам молился вместе с ними и приглашал их в Россию для устройства ланкастерских школ, тюрем и филантропических учреждений. Однако глубину различий этих религиозных течений с Православием реформаторы не осознавали.

В обстановке этой мистической одержимости возрождались и усиливались масонские ложи. В них входили люди, недавно обратившиеся к вере и сразу восчувствовавшие себя членами некой единой истинной церкви, которая не знает ни перегородок, ни границ. К масонству с благожелательным интересом относился сам Александр I. Мощным орудием строителей “внутренней церкви” стало основанное в 1813 г. Петербургское библейское общество, переименованное через год в Российское (Российское Библейское общество – РБО). Оно было основано на конфессиональных началах – туда вошли не только христиане, но и люди других вероисповеданий (на ведущих ролях английские пасторы).

Все это начинание было связано с экуменической масонской идеологией, суть которой состояла в утверждениях, что различные христианские церкви содержат только части истины, из которых нужно собрать цельное учение создав «внутреннюю церковь». Библейское общество стало центром распространения не только Библии, но и масонской литературы. Во многих экземплярах появились и всяческие издания, в которых умалялась роль конфессиональных различий. На этой почве возникли конфликты между обеспокоенной иерархией и князем Голицыным, до сих пор находившимся с ней в нормальных отношениях.

Обер-прокурором св. Синода в начале царствования продолжал быть гр. Д. И. Хвостов, по-прежнему проявлявший мало почина в делах, которыми руководил митр. Амвросий (Подобедов). Когда стали вырисовываться преобразовательные планы нового государя, которые должны были коснуться и церковных вопросов, почувствовалась необходимость иметь более энергичного и самостоятельного обер-прокурора. 31 дек. 1802 г. таковым был назначен Α. Α. Яковлев, до того числившийся в Коллегии иностранных дел. Он прежде всего обратил внимание на недочеты в ведении синодального хозяйства, находившегося вне контроля обер-прокурора. Получил согласие государя на расширение его полномочий в этой области. Стремился он к большему подчинению себе секретарей духовных консисторий. Постепенно отношения его с митр. Амвросием и другими членами Синода ухудшались, что начало озабочивать императора Александра. Яковлев, чувствуя непрочность своего положения, просил об увольнении от занимаемой должности.

21 окт. 1803 г. последовало назначение на его место князя Голицына, близкого друга юности государя. С именем этого деятеля связано непомерное усиление обер-прокурорской власти. Голицын не получил никакого религиозного образования, и в молодости к Церкви относился неприязненно. Но поставленный для надзора над Синодом, он основательно разобрался в ходе церковных дел и занялся чтением религиозных книг. С годами он проникся религиозными настроениями. Но это были западные богословские и мистические книги: поначалу он увлекся католицизмом, а потом и вовсе мистицизмом. Мечтательная религиозность, мистическое любопытство сочетались в нем с властным, деспотическим характером. Пользуясь столь влиятельным покровительством, проповедники нецерковного мистицизма с большим размахом развернули прозелитическую пропаганду. В 1817 году ревнители “внутренней церкви” (масонства) усилились еще более в результате важной административной реформы. В состав Министерства народного просвещения была включена канцелярия синодального обер-прокурора и департамент по делам иностранных исповеданий; подчинявшийся ранее министру внутренних дел. Новое ведомство получило наименование министерства духовных дел и народного просвещения. Во главе этого “двойного министерства” был поставлен князь Голицын. Все дела, касавшиеся религии, соединялись в департаменте духовных дел, директором которого назначался масон А.И. Тургенев. Одним из четырех отделений этого департамента стало отделение по делам греко-российского исповедания. Новым обер-прокурором, теперь уже представлявшим не лицо государя, а лицо министра, стал князь Мещерский. Реформа означала крайнее унижение Синода, поставленного теперь под надзор второстепенного чиновника и наравне с такими учреждениями, как евангелическая консистория или духовное управление евреев. А главная беда и опасность заключалась в том, что “двойное министерство” откровенно действовало как орган Библейского общества и как орудие масонских лож. Всякая полемика против “мистических” писателей пресекалась цензурой.

Первоприсутствующий в Синоде митрополит Амвросий долгое время снисходительно относился к заблуждениям Голицына, благодаря свойственной ему осторожности и дипломатическому такту он умел поддерживать с ним хорошие отношения, но, наконец, и его терпение истощилось. Умножение сект, засилье враждебного Церкви мистицизма, заставили его решительно высказаться против РБО. За этим последовало разделение Петербургской и Новгородской епархии на две отдельные епархии и удаление митрополита в Новгород. 26 марта 1818 года он выехал из Петербурга, а через 2 месяца, 21 мая, скончался в Новгороде. На его место был переведен из Чернигова архиепископ Михаил (Десницкий). Его собственные богословские воззрения были проникнуты мистическим духом, но не мистицизмом Сведенборга или Сен-Мартина, а мистицизмом учителей духовной жизни святых преподобных Макария Великого, Исаака Сирина, Симеона Нового Богослова. Голицын однако надеялся на сочувствие нового митрополита своим религиозным идеям, а также рассчитывал на его мягкость и уступчивость. И ошибся в своих расчетах. Митрополит Михаил оказался твердым архипастырем, стоявшим на страже Православия.

Под его покровительством составилась “дружина” ревнителей, которые стали открыто выражать свою тревогу и негодование на вредное и опасное направление министра. Ректор Петербургской Академии архимандрит Иннокентий (Смирнов) отказался от звания члена Библейского общества и написал письмо А.К. Голицыну, в котором потребовал закрыть “Сионский вестник” (влиятельное масонское издание). В конце 1818 г. в качестве цензора архимандрит Иннокентий разрешил к печати книгу Е. Станевича “Разговор о бессмертии души над гробом младенца”, в которой осуждались идеи, проповедовавшиеся “Сионским вестником”. Выход этого сочинения произвел бурю в окружении Голицына. Министр добился от императора запрещения книги Станевича. Он писал царю, что книга наполнена “защищением наружной Церкви против внутренней” и “совершенно противна началам, руководствующим христианское наше правительство”. Архимандрит Иннокентий был удален из Петербурга, его возвели в сан епископа и назначили в Пензу; где он скончался осенью того же года в возрасте 35 лет.

После устранения епископа Иннокентия митрополит остался в одиночестве. Тем не менее он не уступил Голицыну, и в 1821 году, за две недели до кончины, писал императору, умоляя его спасти Церковь “от слепотствующего министра”. Письмо произвело сильное впечатление на государя. Преемником митрополита Михаила, по совету Аракчеева, соперничавшего с Голицыным за влияние на царя, был назначен митрополит Серафим (Глаголевский), переведенный из Москвы. В кругу иерархов он был известен как противник мистического направления. Он сразу после перевода в Петербург высказался против РБО и вступил с ним в борьбу.

Передовым бойцом в этой борьбе был выставлен настоятель Новгородского Юрьевского монастыря архимандрит Фотий (Спасский). В своих обличениях РБО он сам впадал в тон, который царил в мистических кружках. Обрушиваясь на “мистиков”, он аргументировал не от святых отцов; а от собственных видений, прозрений, вещих снов. Его шумное поведение привело к удалению его из Петербурга и назначению игуменом Новгородского Деревяницкого монастыря. А там он обрел нового покровителя – графа Аракчеева. Вскоре его снова вызвали в Петербург. И там он ринулся на борьбу с Голицыным. Архимандрит Фотий написал императору письмо, в котором говорил о своем видении во сне ангела, сказавшем ему что книга Госнера “О Евангелии от Матерея” (одного из многих издававшихся тогда в России мистически-пиетических сочинений) составлена для революции. Царь заинтересованный “пророком” дал ему аудиенцию. После нее архимандрит Фотий открыто напал на Голицына в доме Орловой-Чесменской: не благословил его, упрекнул за издательство неправославных книг и кричал ему вслед “Анафема: да будешь проклят”. Оба написали государю записку о происшедшем. Вскоре после этого, по совету приближенных, митрополит Серафим поехал к императору, и на аудиенции, сняв с себя белый клобук и положив его к ногам царя, с твердостью заявил, что не примет его, пока не услышит царского слова о смене министра и истреблении вредных книг.

15 мая 1824 г. князь Голицын подал в отставку. Министром просвещения назначили А. С. Шишкова. Ведомство Православного исповедания было изъято из подчинения этого министерства. Президентом Библейского общества стал митрополит Серафим, который сразу же начал добиваться его упразднения. В конце 1825 года император Александр I скончался и вскоре после его смерти Библейское общество было закрыто.

После закрытия РБО, с одной стороны, была ликвидирована угроза экуменизма, которая могла бы привести к ослаблению Церкви. А с другой стороны было несколько приостановлено распространение вольнодумства. Последующие изменения во многом диктовались чиновничьей бюрократической партией, для которой главным была боязнь революции. Вместо того, чтобы поднимать образовательный уровень будущего духовенства, дабы оно могло отвечать на вопросы волнующие современников, преподавание в духовных школах исключало для воспитанников возможность знакомиться с какими-то неправильными взглядами. В результате даже воспитанники духовных академий не знали, как со всеми этими заблуждениями бороться. А остановить их проникновение в русское общество не удавалось.

Вообще Александр, начав свое царствование человеком к Церкви безразличным, со временем проявлял все больше интереса к церковным делам. Был период, когда он был склонен к внеконфессиональной мистике масонского толка, но пережил его и стал глубже понимать истины православной веры, так что умер он человеком глубоко православным. Этот важный эпизод в жизни Русской Церкви кончается реакцией. Одновременно (в начале 20-х годов) меняется и статус ряда вероисповеданий – в частности, в России запрещается деятельность иезуитов и масонов.

Вопросы для самостоятельного повторения материала.

1. Как Павел I относился к Церкви и к духовенству? Что было тому причиной и как эти отношения повлияли на состояние Церкви.

2. Охарактеризуйте эволюцию религиозных взглядов Александра I.

3. Как высшие слои русского общества относились к Церкви в правление Александра I? Чем это было обусловлено? Почему церковные иерархи выступали против деятельности РБО?

4. Опишите деятельность обер-прокуроров периода правления Павла I и Александра I.