Подъем германской промышленности

С этого момента в Европе появляется центр производства стали, который вскоре должен был догнать и превзойти английское производство; на этой ста­ли базировалась новая промышленность, лучше организованная и теснее свя­занная с государством, чем английская. Однако Англия, с ее разнообразными и конкурирующими между собой отраслями промышленности, попрежнему занимала ведущее, хотя уже и меньшее место на мировых рынках, обусловлен­ное, в частности, ее влиянием во всех неразвитых в промышленном отношении частях мира.

Соперничество было неизбежным и должно было явиться основной при­чиной войн следующего столетия. На первых этапах оно выразилось, главным образом в связи с наличием дешевой стали, в такой форме экспорта капитала, как вывоз рельс, паровозов, сельскохозяйственного и горнопромышленного оборудования для вновь открываемых земель. К этому следует добавить все расширявшуюся продажу тканей, безделушек, стрелкового оружия и метал­лических изделий, па которой был основан колониализм середины XIX века. Все, что оставалось от этой стали и, в частности, от вновь открытой легирован­ной стали, шло на строительство военных судов и крупнокалиберных пушек (стр. 384 и далее).

Наука а промышленность

Электротехническая промышленность

Электричество, как мы уже видели, играло жизненно важную роль в той революции, которая произошла в середине XIX века в средствах сообщения. Получение электричества с помощью механической силы и использование его для силовых установок сделались вполне осуществимыми (стр. 341) после от­крытия Фарадеем электромагнитной индукции и демонстрации им в 1831 году электрического днпамомотора. То обстоятельство, что в течение пятидесяти лет это открытие не находило себе практического применения, объясняется, как это будет показано ниже, причинами не технического, а экономического порядка ^б-³. В середине XIX века промышленность использовала сравнитель­но крупные концентрированные силовые установки—стационарные паровые машины на заводах, паровозы или судовые паровые двигатели—для тяги. Единственным способом передачи энергии на большие расстояния служили пе­ревозки угля. Более поздняя механизация мелких отраслей промышленности должна была потребовать создания силовых установок меньших размеров, чем те, которые могли с удобством обслуживаться паром. Решение этой проблемы впервые было найдено в газовом двигателе, первом рабочем двигателе внутрен­него сгорания и предтече нефтяных и бензиновых двигателей, которые должны ■были революционизировать транспорт в XX веке.

Значительно более гибким средством для удовлетворения потребности про­мышленности в небольших стационарных силовых установках оказался электро­мотор. Вся его ценность зависела, однако, от наличия широко разветвлен­ной сети снабжения электроэнергией, а это могло быть осуществлено только при условии более широкой потребности в данном виде энергии, чем спрос одной только промышленности. Источником такого спроса должна была явить­ся эволюция коммунального хозяйства. С течением времени создавалась раз­ветвленная сеть водо- и газоснабжения, а позднее также телеграфных и теле--фонных линий. Новый шаг в направлении усовершенствований подобного рода был сделан предприимчивым телеграфным клерком Томасом Альва Эдисоном (1847—1931), который обогнал всех других соперников и изобрел электриче­ский свет (стр. 343).

С того момента как электричество стало вырабатываться и распределяться для целей освещения, оно могло использоватьсятжжьп как источник энергии; таким образом, промышленность и транспорт получили новый универсальный и дешевый способ распределения энергии, хотя полное его использование было осуществлено в XX веке. Результатом всех этих усовершенствований явилось создание тяжелой электропромышленности, которая в отличие от более старых отраслей промышленности с самого своего зарождения приняла монополисти­ческий и научный характер, Она была тесно связана с другими растущими мо­нополиями в области тяжелого машиностроения, а также с телеграфными и те­лефонными монополиями, Для науки она имела первостепенное значение также и потому, что обусловила создание исследовательских лабораторий в области производства. Менло-парк Эдисона, вначале представлявший собой просто са­рай для испытания изобретений, показал всю необходимость постоянных экспе­риментов, тесно связанных с производством ⁵'⁷².

Научная медицина

В то время как под влиянием всех этих успехов постепенно преобразовыва­лось поддающееся воздействию человека его материальное окружение, начал определяться и прогресс научной медицины, что имело еще более важное зна­чение. Причиной такого запоздания в развитии научной медицины является тот факт, что строение живых организмов было неизмеримо более сложным! чем самая сложная механическая или химическая система и поэтому, преж­де чем начинать успешное наступление на них, необходимо было разобраться в их структуре.

Предпосылки и последствия промышленной революции

3?5

С самого зарождения цивилизации медицина существовала как некая тайна и профессия, но, несмотря на все успехи в познании анатомии н физиологии в древние и современные времена, врач мог сделать немногим больше, чем облегчить страдания и тревогу пациента и более или менее точно предсказать ход его болезни. Поскольку с большинством болезней люди справляются сами, хлопоты врача обычно оказываются вознагражденными. Устрашающая масса лекарств в аптеке была составлена частично из лекарственных трав древней медицины, основывавшейся на сочетании народной медицины и магии, частично из более сильнодействующих металлических лекарств, введенных Парацельсом я эпоху Возрождения (стр. 218). Почти все они были бесполезными.

То там, то здесь, например при применении хинина для лечения малярии и прививок против оспы, удавалось, только чисто случайно, напасть на кое-какие специфические предупредительные средства, однако из-за недостатка соответствующего опыта или теоретических знаний свести их к общим законам было невозможно. Как будет сказано ниже, открытия, первоначально вытекав­шие из применения химии к старым, связанным с биологией, ремеслам пивова­рения и виноделия, привели к зачаткам понимания того, что смертельные бо­лезни, подобные сибирской язве, бешенству, холере и чуме, были результатом вторжения в тело живых организмов извне. Одновременно они показывали и путь для борьбы с их помощью против инфекции и, что еще лучше, для пре­дупреждения возможности заражения ими (стр. 364 и далее).

С этого момента, по крайней мере в принципе, путь к победе над болезнями был открыт. На своих первоначальных этапах он показал, что с помощью при­менения науки человек сам мог преодолеть то, что до этого всегда казалось слепым недоброжелательством судьбы или неисповедимого провидения, над которым он не имел власти. Уже одним этим наука оправдала свое существова­ние. Тем не менее самый прогресс новой медицинской науки еще резче обнажил условия социальной нищеты как в промышленных, так и колониальных странах, лежавшие в основе цивилизации и поддерживавшие ее—цивилизации, которая внешне казалась столь богатой и могущественной. Коренные причины болезней скрывались не в самих бактериях, а в тех условиях, которые позволяли им раз­множаться и распространяться, и никакая прививка или сыворотка не могли справиться с этим злом, которое было внутренне присущим самой экономиче­ской системе.

Погоня за колониями

К концу XIX века население индустриализованной Европы, сконцентри­рованное главным образом вокруг каменноугольных бассейнов, расположен­ных вокруг Северного моря, настолько увеличилось, что оно было уже больше не в состоянии непосредственно само себя содержать. Оказалось необходимым ввозить во все возрастающих количествах продовольствие и сырье из Во­сточной Европы, в частности из России, а также из Америки. Именно эта потреб­ность привела к быстрому преобразованию сельскохозяйственных методов, а также методов сохранения и перевозки продовольствия. Механизация сель­ского хозяйства, хотя она обычно и не увеличивала производительность труда на акр земли, заставила, однако, неизмеримо поднять производительность труда на одного человека. Это было особенно справедливо для стран с благоприятным рельефом поверхности и небольшим населением, а следовательно, относилось больше к Америке, чем к более старым, все еще остававшимся феодальными аграрным культурам Восточной Европы и Азии.

Введение сельскохозяйственных машин и близко связанного с этим желез­нодорожного и водного парового транспорта радикально изменило соотноше­ние между человеком и потребляемым им продовольствием. До этого, даже после усовершенствований XVIII века, от 80 до 95 процентов произведенного про­довольствия потреблялось на месте; городские рабочие и бездельничающие богачи, всегда составлявшие небольшое меньшинство, могли располагать

316

Наука а промышленность

только остающимися 5—20 процентами. Страны, существовавшие благодаря торговле, подобно Голландии XVII века, или мануфактуре, вроде Англии XIX века, могли прокормить огромное городское население, только прибегая к по­мощи небольших индивидуальных сельскохозяйственных излишков миллионов крестьян во всех странах мира. Хотя вначале это относилось к зерновым про­дуктам, принцип концентрации продовольствия в городах мог быть распростра­нен также на мясо и рыбу только путем создания холодильной и консервной промышленности, требовавшей огромной исследовательской и изобретательской работы в области физики, химии и биологии.

Методы применения машин, использовавшиеся большей частью па целин­ных землях, имели много общего с широко распространенными в тот период изысканиями в области разработки недр. Однако, охватывая большие терри­тории, они влекли за собой более разрушительные последствия. Истощение зем­ли лишь частично компенсировалось применением искусственных удобрений и открывало путь для опустошительной эрозии почв, наступившей в следующем столетии.

Открытие западных и восточных земель сначала для сельскохозяйственной, а затем и промышленной эксплуатации, что обусловливалось главным образом использованием стали для нужд сельскохозяйственного машиностроения и тран­спорта, дало финансовому капиталу наиболее выгодное приложение. Судьба инвестиций в этих двух районах должна была оказаться совершенно различной. Северная Америка, которая с самого своего основания была колонией буржуа­зии, уже до гражданской войны порождала своих местных капиталистов, богатевших на прежде нетронутых ресурсах континента и труде десятков миллионов бедных эмигрантов из Европы. Дюпоны, Асторы, Рокфеллеры иМор^ ганы скоро должны были превзойти своих европейских предтеч в богатстве и могуществе и превратить Соединенные Штаты в цитадель капитализма.

С другой стороны, самодержавие и остатки феодализма в России в сочета­нии с интенсивной эксплуатацией со стороны английских, французских и не­мецких капиталистов на некоторое время задержали развитие страны, но, когда все они были сметены огнем Октябрьской революции, путь для развития перво^ го в мире социалистического государства был открыт.

На Востоке оставались Индия для прямой и Китай для косвенной эксплуа­тации; и лишь одно государстве—Япония—могло показать пример цивилизую­щего влняния туземного капитализма, создававшего все внешние признаки новой «западной» культуры, включая и науку, хотя и использовавшего их для построения на феодальной базе ничем несдерживаемого, хищного, милитари­зованного государства.

8.8.