Так мы и поженились. Профком до сих пор про нас ничего не знает

Свадьбу вспоминают все гости с восхищением, скорее из-за простора столовой, спальных и прогулочных мест. Вечер вел мой брат. Все было достойно, как у всех. После этого события многие наши друзья вскоре тоже женились. Дурной пример заразителен. (Фото. Общая свадебная).

На фотке слева в углу есть маленькая девочка. Это Оленька Гришечкина. Она была в расстроеннных чувствах. Оля очень просила свою сестру Надю выйти замуж за Игоря Саматова, а она бы когда подросла вышла замуж за Юру.

Ей теперь под пятьдесят. Она уже вдова. Правда, разведенная. Но трагедия в ее жизни была другая. Их дочка Ксюша, будучи уже замужем, сорвалась с нормальной жизни без надзора папы и мужа, который ушел от нее, забрав сына Лешу к себе. Связалась с какой-то компанией, начала пить, принимать наркотики. Вскоре к ее бабушке она приползла вся побитая, и через несколько дней двадцатилетняя девочка умерла. До этого она от кого-то родила, от ребенка отказалась. Ее бабушка Мария Петровна, младшая сестра моей тещи, наша любимая тетушка, недолго переживала.

Вскоре тоже ушла за внучкой. Муж ее Леха Гришечкин умер раньше, он был моим старшим другом, шофер грузовых машин, помогал мне с бензином. Самогоночкой угощал. Мы даже на его машине «Москвич-412» ездили к моим родителям в Кисловодск. Он был очень доволен, «екари глазки». Но чуть не дожил до шестидесяти. Мой папа умер в марте, а он в июне… одного года. (1996). И диагноз один – цирроз печени. С Оленькой мы сейчас очень дружим. Приезжая в Дзержинск, останавливаемся у нее. Она недавно с внуком Лешей приезжала в Москву, я им устроил экскурсию по столице. На 60-летие Нади Оля опять приезжала и покорила своей красотой и артистичностью, спев переделанные песенки своей старшей двоюродной сестре. (Фото. Оля)

Но вернемся к юности.

Так я продолжил свою учебу уже не мальчиком, а мужем.

Всем нашим демобилизованным студентам, в том числе и мне, пришлось пойти опять на первый курс, так как второго курса драмы в тот год не было. Идти работать год, или сдавать экстерном за второй курс и переходить на третий?

Это же не обычное учебное заведение, тем более, говорят, повторение – мать учения. Мы, Сулимов, Кондратьев, Тузов, демобилизованные старики, стали примерными учениками на первом курсе. Мы сдружились.

С Валеркой нас сблизила любовь к спорту. Ирина Алексеевна Дацук, учитель по сценическому движению и физкультуре, строгая, но свой в доску парень, включила нас в сборную училища по волейболу и настольному теннису. Правда, в турнирах мы никогда не выигрывали, но зато после них!..

Нас, будущих артистов, тоже посылали на «картошку», собирать ее по актерски -- с азартом и вдохновением. Там я впервые познакомил свою Наденьку, которая с удовольствием поехала со мной, со своими однокурсниками и с нашей обожаемой классной дамой Альбиной Александровной Нестеровой, привившая мне любовь к литературе и живописи.

Следующая встреча Наденьки со всем курсом была где-то через полгода на рождении нашей дочери Леночки. А с моими друзьями, Валерой и Саней, она виделась почти каждую неделю. Хотя я Сулимова и не помню, чтобы он приезжал. Позже Валера с Женей Гулецкой бывали не раз. После очередного возлияния «Волжской», стоимостью 1 руб 07 коп., мы ездили на последней электричке в Дзержинск «добавлять». Мы жили тогда вместе с родителями в 3-х комнатной квартире. А на кухне в укромном местечке всегда стояла трехлитровая банка самогонки, которую по мастерски готовил мой папа, член партии, завуч школы и начальник пионерского лагеря. Он нам разрешал дегустировать, а иной раз просыпался и сидел с нами до утра.

Лафа вскоре после рождения дочурки кончилась, так как мои предки разменяли свою «трешку» на «двушку» и комнатушку в разных далеких друг от друга районах. Но зато мы стали жить в доме, где жили две тетушки и два дядюшки моей Надюшки в разных подъездах. У нас жила в квартире одна лишь соседка тетка Танька, и та иной раз помогала Наденьке по хозяйству. Но лафа опять появилась, но с другой стороны.

Дядя Ваня Новиков, брат моего тестя, сильно пил. Он работал на заводской железной дороге и частенько подворовывал, как и все, из цистерн спирт. Как-то тетя Аня приносит к нам домой двадцатилитровую канистру чистого спирта на сохранение…

Мои однокурсники стали чаще приезжать к нам в гости, но все равно, от воды, спиртное на вид и вкус не изменилось. Потом уже Наде пришлось втайне от меня относить охраняемое обратно.

Но вернемся к рождению Леночки-Аленушки. А отмечали мы рождение первого ребенка на курсе в квартире Новиковых. Курс нам подарил красную коляску, которую с трудом достал Валера Кондратьев. Помню, студенты так набросились на жратву, что теще моей и маме пришлось судорожно чистить картошку для добавки. Папиного коньяка всем хватило.

Я на вечере был пьяненьким веселеньким счастливеньким папочкой. Альбина Александровна даже сделала мне комплимент, что мне идет быть выпившим. Конечно, отцу-молодцу все к лицу.

Учиться мне нравилось, но надо было теперь учиться и зарабатывать. 30 рублей студенческой стипендии, 30 рублей отцовской, овощи-фрукты из сада-огорода Новиковых не хватало, и мне приходилось вести и агитбригаду на текстильной фабрике, и театр малых форм в ДК «Корунд», и свадьбы, как баянист и тамада. Слова бабушки Наташи, что кусок хлеба я своим баяном заработаю, сбылись.

Руководителем нашего курса был Владимир Моисеевич Крипец, талантливейший режиссер и педагог, остроумный и добрый человек. Он приезжал потом в Дзержинский театр на просмотр спектакля «Лед и пламень» и моей первой роли, и даже похвалил меня в отличии от постановки.(Фото. Дзержинский). Он продолжал быть педагогом. Но я, и мы, его студенты, перед ним в неоплачиваемом долгу. Он просился ко мне в Курган, когда я был директором театра, поставить какой-нибудь спектакль. Он уже сильно болел. Я пообещал что-нибудь придумать, но мой конфликт с главным режиссером помешал осуществить эти глаголы.

Хоронили его, говорят, тихо. Москва, 1 мая, у гроба его жена Сутормина, наш педагог по гриму, и вечный директор нашего училища Цыганкова Татьяна Васильевна. Прости меня, мой дорогой учитель. Царство тебе небесное! На первом курсе он за «зверинец» поставил мне четверку (пятерки на первом никому не ставят), где я изображал дрессированного медведя на задних лапах. Слава богу, я после окончания училища никогда не ходил на задних лапах. При поступлении в училище, я прыгал на экзамене зайчиком, значит, рост виден.

Студенческие работы

На втором курсе мы готовили самостоятельно отрывки из пьес, из прозаических и поэтических произведений, и потом для всех студентов ГТУ и приглашенных, и конечно же для педагогов в первую очередь, показывали почти весь день свои самостоятельные работы.

Первая моя работа – инсценированный отрывок из повести Б.Васильева «А зори здесь тихие». Я рвал и метал страсти без всякой слезинки, а на репетициях они были. Такое часто встречается в нашей профессии, особенно у тех, кто только начинает свой путь. Хочешь, но не можешь.

Другая моя работа привела в восторг всю публику и в отчаяние наших педагогов, а именно Владимира Моисеевича. Я, вспомнив школьный театр, решил сделать моноспектакль «Василий Теркин» с баяном и своими песнями. Его поставили в программку самым последним с расчетом меня не выпускать, если не хватит времени, так как театр одного актера не вписывался в просмотр. А его как раз не хватило. Стояла жара, в зале была духота, все хотели скорее разойтись по домам. Ко мне подошли и попросили не показывать свой моно-спектакль, тем более он как бы шел вне конкурса. Но я же упертый, мне надо свой талант показать! И показал. Мое выступление шло не 10 минут, а сорок! Хохот начался вскоре, после того как все думали, что я закончил, ан нет, у меня впереди были другие главы. Народ хохочет, а я вхожу в раж, не понимая, что они принимают так не меня, а обстоятельства. Потом в курилке старшекурсник мне сделал комплимент: «Спасибо, старик. Давно так не смеялся.»