Больше я с ним не встречался. И не хотел этого

Приезжали к нам со своим парным спектаклем Лазарев с Немоляевой. Опять аншлаги в театре, а в это время по ТВ шел этот же их спектакль «Мангуста». Потом был у нас фойе праздник, День театра. Были накрыты столы. Актеры делали капустник. Лазарев тогда поднял тост:

--Друзья, коллеги, мы вам завидуем, у нас таких праздников в Маяковке нет.

Я был недавно на юбилее Немоляевой, за кулисами я ей подарил свой диск с рассказами Шукшина. Она вроде бы вспомнила меня, может, нет, но это и неважно. Это было время, когда я чуть не попал работать актером в Маяковку. Но об этом позже.

Был у нас в Кургане и мастер слова Сергей Юрский. Я все его концерты смотрел, будучи директором театра, и впитывал все, что он делает на сцене. После этих его концертов, я захотел бросить все и тоже вплотную заняться чтецким делом.

В Москве, когда я организовывал вечера памяти Василия Шукшина, я приглашал его, но он уезжал в Париж. Потом приглашал просто почитать Шукшина. Он со мной долго разговаривал по телефону, вспомнил и меня и те концерты в Кургане, но сказал, что в последнее время он не читает рассказы Василия Макаровича, потому что они сейчас не актуальны, на что я ответил:

--Напротив, Сергей Юрьевич. В школах молодежь принимает их на ура!

--В школах? Там может быть. Я рад. Но я по школам не работаю.

У нас однажды по инициативе Гушанского в театре проходил фестиваль «Русский сезон в Кургане». Были приглашены критики и знаменитые актеры, такие, как Матвеев и Катя Васильева, дочка нашего курганского известного прекрасного поэта Федора Васильева.

Я, как директор, отвечал за ежедневные вечерние банкеты. А когда актеры и критики выпивают, они становятся такими «душками». И вот после очередного затянувшегося обсуждения, я, зная, что Матвеев не прочь промахнуть рюмку-другую, послал чашку чая Евгению Матвееву и бутербродом с килькой. Он уж после глотка понял, почему ему принесли с чаем кильку. Повеселились. Он же актер. Понял розыгрыш.

С Екатериной Васильевой долго разговаривали у меня в кабинете, она меня больно расхваливала, как организатора, приглашала Москву. Вот с ней то в Москве не удалось пока встретиться. Актерский мир тесен. Бум ждать.

Невероятные приключения россиянина в Италии

Здесь хочу описать мою творческую командировку в Италию. Но решил вместо этого вставить мой киносценарий, который зарегистрирован в РАО, тем более этот сценарий не выдуман и персонажи невымышленные.

После этого путешествия я загорелся создать русско-итальянский театр в Кургане. Но пыл мне сразу остудили. Как это всегда бывает – без человека легко решать его судьбу. (Смотреть КИНОСЦЕНАРИИ).

Российские приключения

Пока я был «там», главное руководство театром Управление культуры решило заключить контракт с нового года с главным режиссером Гушанским Л.Г., а не со мной, как было раньше.

Кто бы переживал!.. Я же из солнечной капиталистической Италии приехал! Я загорелся созданием своего частного театра, а их в Италии как вина мною не выпитого, и как в Кургане грязи.

Но тут еще одно интересное произошло событие, о котором я не могу умолчать. До нового года было еще полгода (неожиданный каламбурчик), и я получаю письмо от директора какого-то фонда Табакова Олега Павловича, где он предлагает директорам театров участвовать в конкурсе, выигравшие в котором поедут на три месяца на стажировку в США. Единственное условие для участия – знание английского языка. Ну, итальянский я уже и без знания знаю. А английский же для меня невероятен, все равно, что как телевизор показывает, но… два же месяца впереди… все в отпуске, никто не мешает выучить и этот язык.

Нахожу репетитора, отсылаю заявку, и занятия начались. Через пару месяцев присылают из Москвы вызов. Еду с заученным английским текстом, на русское авось. Все это происходило в школе-студии МХАТ в каком-то большом кабинете, наверно в «табаковском». Попытать свое счастье съехалось директоров двадцать.

Подошла моя очередь. Вхожу, сидят за столом тоже столько же, и все, кроме Табакова и Дадамяна, американской наружности и улыбаются. Представляюсь и начинаю на ломанном английском языке свой монолог. Меня вскоре останавливают и задают какой-то вопрос на их родном языке. Я притворяюсь, что я все понял, извинившись, «эскьюзми», гну свой монолог дальше. Американская улыбка появилась на русском лице Табакова. Опять меня перебивают, «эскьюзми», что-то спрашивают. Я говорю, «ес», но тоже «эскьюзми», пру дальше. И так несколько раз.

Уже русский «табаковский» смех заражает всех американцев. Гомерический хохот в зале, и полный успех!

Я вышел взволнованный и уставший, как после премьеры. Жду результата конкурса. Выходит покурить Дадамян, и говорит мне наш серьезный профессор-экономист, что я, мол, молодец, хорошо построил свое выступление. Наверно, он тоже знал этот язык неважнецки, но я ему поверил и уехал в полной уверенности своей победы домой (результат конкурса, нам сказали, сообщат, через месяц). Моя русская авантюра не прошла, американцы взяли тех директоров, которые раньше закончили «ИН ЯЗ». Они не поняли русского юмора «Авось».

К концу года я официально открыл свою «Антрепризу Юрия Тузова» на русском языке. Но наш Шура Башуров, председатель профкома, проявив инициативу, в мое отсутствие (я был в Ирбите у Медведева как композитор его новой постановки) провел в театре референдум: «Кто за Тузова». Оказалось, что человек шесть были против. Я был приятно удивлен, но решать должен все равно город, я же сам, правда, уже не хотел быть директором, а только актером Курганского театра и антрепренером своего. Собрался коллектив в зрительном зале, пришел начальник Управления культуры тов. Сычев, все набросились на него, он растерялся и сказал:

--Ну, ладно.

Я остался во главе областного театра и своего частного. Так, оказывается, можно было, но я разрывался. По ночам репетировали антрепризный спектакль «Фрекен Жюли» Стриндберга (русско-итальянского театра, к сожалению, не получилось), днем продолжал руководить государственным и играть в нем по вечерам. Но «грозные тучи веяли над нами». Писалось на меня много доносов, возмущений, негодований от имени шестерых, что я втихаря мирным путем перешел из социализма в капитализм. Коллектив меня понял и не осудил, так как я многих актеров потом занимал и в спектаклях, и в капустниках, и в шоу в своей Антрепризе. Я до сих пор не могу поверить в свои силы. Неужели это все я сумел провернуть? Ну, тогда я был молод, не болен, азартен. А это в бизнесе главное. Теперь перегорел.

Ну, и ладно. Жизнь мне предоставила много испытаний, и хорошо – попробовал. Жаль – не накопил внукам на конфетки, себе на старость, не мог воровать. Кое-что, конечно, было, но не будучи директором театра, и так по мелочи, себе на бутылку и закуску.

Моя антреприза

Спектакль получился потрясающим. Мой друг Поляков Михаил Давидович, Лауреат Государственной премии СССР, Заслуженный деятель искусств РСФСР, главный режиссер Златоустовского театра, вместе с прекрасным художником Виктором Моором, сделали классический психологический спектакль, который принял на ура весь город, включая, кстати, и Гушанского. Приняли и шведы, которые проводили театральный фестиваль Стриндберга в России, но они оказались «капиталистее» нас. Я, как актер, лучше режиссера-педагога не видел. Не помню, что он с нами делал. Что-то говорил…

Декорация, я пошел на поводу у Полякова, была неперевозима. Не антрепризной была наша декорация. Шведы это поняли, сосчитали денежки и нам отказали. На другой фестиваль в Магнитогорск по моей нерасторопности мы не попали. Так всю жизнь… опаздываю с идеями…