Это было 27 мая 1997 года. Подарок на мой день рождения

Ровно через месяц 26 июня я в местном театре проводил свой первый концерт по Шукшину и авторской песне, в которой мне помогал мой любимый зять Костя, подыгрывая мне на гитаре.

Успех был грандиозный. Народ был. Меня публика полюбила, и я своих ногинчан полюбил, а они-то были воспитанными своим театром зрителями. Вышли две восторженные заметки в местной газетке, я подружился с журналистами, с местными бардами, с актерами… В общем, ногинская земля меня приняла, и я творчески в ней прописался. Но в театр местный мне не захотелось идти работать. Здание было похоже на сельский клуб. Наш старый в Дзержинске театр в парке был по сравнению с ним Кремлевским Дворцом. Да и свободу художника не хотелось терять, да и труппа, говорили, хоть и сильная, но склочная, да так как-то… и пронесло, даже ни одного спектакля их не посмотрел. Боялся.-- захочу.

А про Ногинск-то надо много писать. Там и началась кульминация нашей московской жизни вместе с нашими детьми, которые вскоре приехали к нам. Лена с Костей на время, с перспективой на будущее. Юля же поступила в Московское областное музыкальное училище имени Скрябина, в Электростале, рядом с Ногинском. Переехали из Кургана наши друзья Инжуватовы, чтобы быть поближе к нам, купив квартиру в Электростале. Но все по порядку, если получится.

Да вот не получается писать с юморком, с иронией, как это было в первой части данного романа. Устал, постарел, поглупел. Очень может быть. Да уж какой стал, но повесть писать надо, раз начал. Для своих потомков, чтобы помнили и знали. А потомков у нас теперь!.. У Лены -- четверо, и у Юли –четверо.

Вот и не выходит по порядку-то. Но вернемся тогда в «14 лет назад».

Наш Костя

А в то время только Лена с Костей подарили нам внука в 1996 году --Сережку. Жили и работали они в Златоусте. Наезжали к нам в гости. Мы с Костей работали с бардовскими песнями по пионерским лагерям, санаториям, школам, клубам. Выезжали порой на гастроли, например, в Дзержинск, вместе с Юлей. Хорошо было и в то же время муторно, что надо было зарабатовать на хлеб таким образом, хотя что ж, сами выбрали такую стезю. Мы с Костей ездили на моей Лянче на Грушинский фестиваль. Готовились выступить с двумя гитарами, не получилось, приехали уже поздно, прослушиватели уже закруглялись – было жарко. Ох, уж эти конкурсы!

В прошлом году, 10-м, я все же стал Лауреатом Московского фестиваля (военной сцены) авторской песни в Коломенском. Пел еще и в общем конкурсе, прошел два прослушивания и вошел в финальный концерт, где спел «Ваньку-польку». После исполнения этой песни подошла какая-то женщина и с восхищением отозвалась о моем выступлении. Она оказалась бывшим организатором бардовских концертов, теперь мать взрослого сына, музыканта известного оркестра Плетнева, да еще вдобавок из Мытищ. Она так возмущалась, что мне ничего не вручили, да я и сам был расстроен. Но потом понял, что я только два часа назад на другой сцене получил диплом Лауреата, а у них с дипломами напряженка. Больше я там не участвовал. Зачем опять расстраивать нервы?

Костя почему-то тоже относился к конкурсам отрицательно, хотя пел и играл превосходно. Я заслушивался, и всегда просил его попеть, если кто-нибудь приходил к нам в гости, или мы куда-нибудь забредем. А мы с ним были очень близки, как отец с сыном, он меня звал папой. Ни один зять меня не звал и не зовет так. Может это и не нужно, вопрос спорный, но мне было приятно, Но вдвойне было обидно, когда он перестал меня звать папой. После одного неприятного случая. Он не умел пить. Есть такая категория пьющих людей, я сам не из таких, и их терпеть не могу, когда они пьяные. Мы с Костей хорошо выпили в гараже, пришли домой, у нас где-то было, не нашли, Костя начал приставать к Лене, схватил нож. Может, он хотел пошутить, но мне эта шутка не понравилась, и я его оттолкнул от Лены, он упал, начался маленький скандал, и Костя ушел из дому. К утру вернулся, но на следующий день, больше со мной не разговаривая, уехал домой в Златоуст. Мы думали, что дойдет до развода, но через месяц он вернулся, попросил прощения, сказал, что пить бросил, и увез семью в Златоуст, но папой уже перестал меня называть. Там он, как говорится, взялся за ум, доучился заочно в Челябинском институте искусств, сдал диплом, осталось только его защитить, как случилась такая трагедия, что никому из живущих не пожелаешь.