Лирика М.Ю.Лермонтова 8 страница

И медленно, пройдя меж пьяными,
Всегда без спутников, одна
Дыша духами и туманами,
Она садится у окна.

И веют древними поверьями
Ее упругие шелка,
И шляпа с траурными перьями,
И в кольцах узкая рука.

И странной близостью закованный,
Смотрю за темную вуаль,
И вижу берег очарованный
И очарованную даль.

Глухие тайны мне поручены,
Мне чье-то солнце вручено,
И все души моей излучины
Пронзило терпкое вино.

И перья страуса склоненные
В моем качаются мозгу,
И очи синие бездонные
Цветут на дальнем берегу.

В моей душе лежит сокровище,
И ключ поручен только мне!
Ты право, пьяное чудовище!
Я знаю: истина в вине

Когда речь заходит о творческом наследии русского поэта Александра Блока, многие нередко вспоминают хрестоматийное стихотворение Незнакомка», написанное в 1906 году и ставшее одним из лучших романтических произведений данного автора.

У «Незнакомки» есть достаточно печальная и драматическая предыстория. В период написания стихотворения Александр Блок переживал глубокую душевную драму, вызванную изменой жены, которая ушла к поэту Александру Белому. По воспоминаниям близких поэта, он безудержно топил свое горе в вине и сутки напролет просиживал в дешевых питейных заведениях, наполненных сомнительными личностями. Вполне вероятно, что в одной из таких рестораций Александр Блок и повстречал таинственную незнакомку – изящную даму в шляпке с траурной вуалью, которая каждый вечер в одно и то же время занимала столик возле окна, предаваясь своим печальным мыслям.

В этом заведении она явно выглядела инородным существом, принадлежащем совсем другому миру, где нет места грязи и уличной брани, проституткам, жиголо и любителям дешевой выпивки. И, вполне вероятно, именно образ таинственной женщины, такой неуместный в интерьере дешевого кабака, пробудил в поэте желание не только приникнуть в ее тайну, но и проанализировать собственную жизнь, поняв, что тратит он ее впустую.

Описывая окружающую его обстановку, Александр Блок умышленно противопоставляет грязь и пьяный угар божественному образу неизвестной женщины, которая, судя по всему, переживает не менее глубокую душевную драму, однако не опускается до того, чтобы топить горе в алкоголе. Осознание того, что хрупкая незнакомка оказывается гораздо сильнее и мужественнее всех тех мужчин, которые ее окружают, порождает в душе поэта некое подобие восхищения. Это – первый светлый момент в его жизни за многие месяцы, за который он пытается ухватиться, словно за спасательный круг, чтобы вынырнуть из пучины беспробудного пьянства. То, что ему это блестяще удалось, подтверждает сам факт существования стихотворения «Незнакомка», которое, как позже оказалось, стало переломным не только в жизни, но и в творчестве Александра Блока.

И именно противопоставление темной и светлой сторон жизни, которое очень ясно прослеживается в этом лирическом и очень волнующем произведении, свидетельствует о том, что поэт очень четко понимает, что его жизнь катится под откос с неумолимой скоростью. Подобная антитеза задает ритм всему произведению, словно бы подчеркивая, что существует иная реальность, в которой даже с разбитым сердцем можно радоваться и удивляться простым вещам, которые вызывают самые светлые и волнующие чувства. Образ незнакомки отождествляет слегка приоткрытую дверь в другую реальность, и остается лишь сделать пару нетвердых шагов, чтобы оказаться там, где нет места мрачной реальности с ее пошлостью, изменами, жестокостью и грязью.

Остаться в объятиях Бахуса или же попытаться попасть в таинственный мир незнакомки, наполненный светом и чистотой? Александр Блок выбирает третий путь, утверждая, что в вине тоже есть истина, но при этом принимая решение не опускаться до уровня тех, кто пьет не для того, чтобы ее постичь, а для того, чтобы забыться. Подтверждает это одна из последних строф, в которой поэт признается: «В моей душе лежит сокровище, и ключ поручен только мне!». Трактовать эти слова можно по-разному, однако наиболее вероятный их смысл в том, что только душевная чистота, умение любить и прощать, дают человеку силы жить дальше. Но для того, чтобы это осознать, нужно сперва опуститься на самое дно, после чего встретить таинственную незнакомку, которая заставит поверить в собственные силы одним лишь своим присутствием, даже если ее образ – плод воображения, отравленного алкоголем.

Любовная лирика

«О доблестях, о подвигах, о славе…» Александр Блок

О доблестях, о подвигах, о славе
Я забывал на горестной земле,
Когда твое лицо в простой оправе
Перед мной сияло на столе.

Но час настал, и ты ушла из дому.
Я бросил в ночь заветное кольцо.
Ты отдала свою судьбу другому,
И я забыл прекрасное лицо.

Летели дни, крутясь проклятым роем…
Вино и страсть терзали жизнь мою…
И вспомнил я тебя пред аналоем,
И звал тебя, как молодость свою…

Я звал тебя, но ты не оглянулась,
Я слезы лил, но ты не снизошла.
Ты в синий плащ печально завернулась,
В сырую ночь ты из дому ушла.

Не знаю, где приют твоей гордыне
Ты, милая, ты, нежная, нашла…
Я крепко сплю, мне снится плащ твой синий,
В котором ты в сырую ночь ушла…

Уж не мечтать о нежности, о славе,
Все миновалось, молодость прошла!
Твое лицо в его простой оправе
Своей рукой убрал я со стола.

Любовная лирика Александра Блока весьма спорна и противоречива. До сих пор исследователи творчества поэта пытаются разобраться в сложных взаимоотношениях автора с супругой Любовью Менделеевой, которая являлась музой Блока. Тем не менее, их брак не был счастливым, и через несколько лет после замужества Менделеева ушла к поэту Александру Белому. Потом вернулась, раскаявшись в совершенной ошибке, и – вновь завела новый роман, от которого родила сына. Сам Блок в этот период тоже пережил несколько романтических увлечений. Супруги могли месяцами не видеть друг друга, так как Любовь Менделеева была актрисой и часто уезжала на гастроли. Но они по-прежнему оставались друзьями по настоянию поэта, который считал, что духовная близость гораздо важнее физической.

Тем не менее, Блок очень тяжело переживал проблемы в семейной жизни. И в 1908 году, когда Любовь Менделеева сошлась с Александром Белым, написал свое знаменитое стихотворение «О доблестях, о подвигах, о славе…», в котором рассказал о своих переживаниях. И признался в том, что сумел побороть в себе болезненную страсть к женщине, по воле судьбы сыгравшей роковую роль в судьбе поэта.

Стоит отметить, что будущие супруги были знакомы с детства, так как их семьи дружили. Однако когда спустя годы они встретились, то с трудом узнали друг друга. Блок влюбился без памяти в 16-летнюю красавицу, мечтавшую стать актрисой. Она же ответила на его ухаживания полным равнодушием. Блок к тому моменту увлекался мистикой и искал тайные знаки судьбы в любом стечении обстоятельств. И вот однажды, будучи студентом и начинающим поэтом, он встретил Менделееву на улице, посчитав, что это – не случайное совпадение. Блок не только убедил себя в том, что любит эту женщину, но и заразил саму Менделееву непоколебимой верой в то, что им суждено быть вместе. В 1903 году пара обвенчалась, но по-настоящему мужем и женой они стали лишь спустя год, так как поэт отказывался омрачать идеальный, по его мнению, духовный союз, плотскими утехами.

Действительно, многие очевидцы вспоминали, что в жизни Блок относился к Менделеевой не как к жене, а как к музе. И, вспоминая расставание с ней, написал в своем стихотворении, что «слезы лил, но ты не снизошла». Символом любви к Менделеевой для поэта стало «лицо в простой оправе» — портрет жены, который после свадьбы всегда стоял на столе поэта. И это тоже было своеобразным символом, которому Блок придавал особое значение. Он был убежден, то именно этот портрет помогает ему в творчестве, не обращая при этом никакого внимания на жену, которая могла стоять у него за спиной. В результате поэт констатирует неизбежное: «Ты в синий плащ печально завернулась, в сырую ночь из дому ты ушла».

Примечательно, что Любовь Менделеева являлась для поэта не только символом духовной чистоты, но и ассоциировалась у него с молодостью. Поэтому автор отмечает, что ее уход ознаменовал окончание беззаботной юности. «Уж не мечтать о нежности, о славе, все миновалось, молодость прошла?», — вопрошает Блок. И сам себе отвечает, что это действительно так. Женщина, которую поэт боготворил, унесла с собой не только ощущение легкости и беззаботности, присущее молодости, но и вдохновение. Однако Блок все же сумел справиться со своими чувствами, поэтому написал: «Твое лицо в простой оправе своей рукой убрал я со стола».

Поэт даже не мог предположить, что судьба навсегда связала его с этой женщиной. Она уходила и возвращалась. Блок даже согласился признать ее сына собственным ребенком, но при этом сам заводил романы на стороне. Однако до самой смерти считал, что Любовь Менделеева — это «святое место души».

«В ресторане»

Никогда не забуду (он был, или не был,
Этот вечер): пожаром зари
Сожжено и раздвинуто бледное небо,
И на жёлтой заре — фонари.

Я сидел у окна в переполненном зале.
Где-то пели смычки о любви.
Я послал тебе чёрную розу в бокале
Золотого, как нёбо, аи.

Ты взглянула. Я встретил смущённо и дерзко
Взор надменный и отдал поклон.
Обратясь к кавалеру, намеренно резко
Ты сказала: «И этот влюблён».

И сейчас же в ответ что-то грянули струны,
Исступлённо запели смычки…
Но была ты со мной всем презрением юным,
Чуть заметным дрожаньем руки…

Ты рванулась движеньем испуганной птицы,
Ты прошла, словно сон мой легка…
И вздохнули духи, задремали ресницы,
Зашептались тревожно шелка.

Но из глуби зеркал ты мне взоры бросала
И, бросая, кричала: «Лови!..»
А монисто бренчало, цыганка плясала
И визжала заре о любви.

Принято считать, что у Александра Блока была всего лишь одна муза – его супруга Любовь Менделеева. Именно этой женщине посвящено подавляющее большинство стихов поэта, который продолжал любить жену даже после того, как она стала любовницей Александра Белого и родила ребенка от одного из актеров своей труппы, которого Блок даже готовы был усыновить.

Тем не менее, уже с 1907 года супруги фактически жили раздельно и проводили под одной крышей не более нескольких дней в месяц. Естественно, что это отложило отпечаток не только на творчестве Блока, но и на его чувствах. Нет, он не перестал любить ту, с которой, как считал, был повенчан самой судьбой. Однако это не помешало поэту заводить романы на стороне и посвящать стихи другим женщинам. Одной из них была актриса и художница Ольга Судейкина, в девичестве Глебова, с которой Александр Блок был знаком с самого детства. Позднее эта женщина стала одной из звезд питерской богемы, участвуя в первых показах мод, выступая в театре Веры Комиссаржевской и даже являясь примой кабаре «Бродячая собака». Судейкина и Блок часто встречались на литературных вечерах и театральных премьерах, у них было очень много общих друзей, однако поэт никогда не воспринимал эту женщину как свою возлюбленную. Тем не менее, в 1910 году он посвятил ей стихотворение «В ресторане», созданное в своей обычной символистической манере. В этом произведении Блок в очередной раз продемонстрировал свой дар провидца, словно бы предчувствуя, что Ольге Судейкиной предстоит сыграть свою роль в его непростой жизни.

В стихотворении поэт описывает один из вечеров в питерском ресторане, где он «в переполненном зале» увидел женщину ослепительной красоты и в порыве восхищения послал ей черную розу. Конечно же, он узнал в таинственной незнакомке Ольгу Судейкину, которая в этот вечер ужинала в компании с одним из своих многочисленных поклонников. Ее реакцию на подарок поэт описывает следующим образом: «Обратясь к кавалеру, намеренно резко ты сказала: «И этот влюблен». Однако на самом деле все обстояло совершенно иначе. В этой роскошной, избалованной мужским внимание женщине поэт увидел родственную душу, осознав в одно мгновение, что с Ольгой Судейкиной у него очень много общего. В первую очередь их связывал неудачных брак, так как и поэт, и давняя подруга его детства были разочарованы в семейной жизни. Они оба стремились к недосягаемому идеалу и не находили его среди живых людей, о чем впоследствии Блок упоминал в своих дневниках. И презрительная фраза Судейкиной, брошенная своему спутнику за столом, свидетельствовала о том, что эта женщина уже порядком устала от своих почитателей, которые кроме слепого обожания и денег не могли ей ничего предложить взамен, чтобы компенсировать душевную боль от неудачного замужества.

В своем стихотворении «В ресторане» Александр Блок отмечает, что именно в этот вечер между ним и героиней его произведения возникла некая духовная близость, которая не имела ничего общего с чувствами. «Но была ты со мной всем презрением юным, чуть заметным дрожаньем руки…», — написал поэт. При этом он подчеркнул, что в течение всего вечера Ольга Судейкина украдкой бросала на него взгляды «и, бросая, кричала – «Лови!». И если поначалу в этих взглядах читалось лишь любопытство, смешанное с легким презрением, то впоследствии они стали более теплыми и нежными. Но Ольга Судейкина не стала героиней очередного романа поэта, хотя они продолжали встречаться на закрытых богемных вечеринках, наблюдая друг за другом со стороны. Со временем актриса стала для Александра Блока самым близким и преданным другом, с которым он мог поделиться своими самыми сокровенными мыслями. И именно эти взаимоотношения предсказал поэт в своем стихотворении, словно бы предвидя, что, потеряв жену, он обретет душевное спокойствие и равновесие лишь благодаря этой удивительной женщине, которая оставалась его самым близким человеком до самой смерти.

 

«Вхожу я в темные храмы…»

Вхожу я в темные храмы,
Совершаю бедный обряд.
Там жду я Прекрасной Дамы
В мерцаньи красных лампад.

В тени у высокой колонны
Дрожу от скрипа дверей.
А в лицо мне глядит, озаренный,
Только образ, лишь сон о Ней.

О, я привык к этим ризам
Величавой Вечной Жены!
Высоко бегут по карнизам
Улыбки, сказки и сны.

О, Святая, как ласковы свечи,
Как отрадны Твои черты!
Мне не слышны ни вздохи, ни речи,
Но я верю: Милая — Ты.

Любовной лирике в творчестве Александра Блока отводится ключевое значение. И в этом нет ничего удивительного, так как 17-летний поэт, испытавший сильные чувства к Любови Менделеевой, сумел сохранить их на всю жизнь. Этой женщине суждено было стать музой Блока и его ангелом-хранителем. Даже после того, как судьба разлучила эту пару, поэт продолжал любить свою бывшую супругу, всячески ей помогал и искренне верил, что они созданы друг для друга.

Впервые образ Любови Менделеевой появился в стихах поэта, датированных последним годом 19 века. К этому период творчества относится создание цикла произведений, посвященных загадочной прекрасной даме. Ее прототипом стала избранница поэта, которая долго не отвечала ему взаимностью. В итоге молодые люди расстались и не виделись несколько лет, в течение которых Блок с завидной регулярностью воссоздавал милый образ в своих произведениях. Глаза, улыбка и даже голос Любови Менделеевой преследовали поэта повсюду. Блок даже признавался, что это похоже на некое умопомешательство, когда в толпе людей ты пытаешься отыскать знакомую фигуру, отмечаешь у совершенно чужих барышень похожий наклон головы и даже манеру нести сумочку в руках.

О своих душевных переживаниях поэт никому не рассказывал, однако то, что он чувствовал после расставания с избранницей, можно без труда прочесть между строк его произведений. Одним из них является стихотворение «Вхожу я в темные храмы…», созданное в 1902 году. Его суть сводится к тому, что даже в образе Богоматери поэту чудится любимая, и это наполняет его душу двойной радостью. Трудно судить, насколько все написанное соответствовало действительности, однако знакомые молодого Блока утверждают, что в какой-то момент он стал по-настоящему набожным и редко пропускал воскресную службу. Можно предположить, что при помощи молитвы поэт пытался заглушить свою душевную боль и смириться с потерей любимого человека. Однако сам автор объясняет такое поведение несколько иначе, отмечая: «там жду я Прекрасной Дамы в мерцаньи красных лампад».

Глупо было бы рассчитывать на то, что именно в храме Блок встретит свою прагматичную и избавленную от религиозных предрассудков возлюбленную. Поэт это прекрасно понимает, однако продолжает бывать в церкви. Там «в лицо мне глядит озаренный, только образ, лишь сон о Ней». Теперь уже не вызывает сомнений тот факт, что в изображениях «Величавой Вечной Жены» поэт видит черт девушки, в которую влюблен. И это сходство наполняет душу Блока неизъяснимой радостью, он верит в то, что его любовь является даром небес, а не проклятьем. И такая трактовка столь сильного чувства заставляет Блока не отказываться от него, а, наоборот, культивировать в своем сердце любовь, дающую ему силы жить. «Мне не слышны ни вздохи, ни речи, но я верю: Милая – Ты», — признается поэт.

Романтический период в творчестве Блока, связанный с созданием цикла «Стихов о Прекрасной Даме», не прошел для поэта бесследно. До самой смерти он очень уважительно относился к женщинам, считая их высшими существами, более утонченными и ранимыми. Что же касается Любови Менделеевой, то ее он по-настоящему боготворил и даже слегка побаивался того, что собственными чувствами, грубыми и примитивными, может очернить душу той, которую так любит. Впрочем, как показывает практика, оценить такое трепетное отношение к себе под силу далеко не каждой женщине. Любовь Менделеева в этом отношении не была исключением, так как не раз предавала Блока, влюбляясь в других мужчин. Однако после смерти поэта она призналась, что была к нему несправедлива и не смогла до конца понять, какой же благородной и возвышенной натурой обладал ее супруг.

 

О родине

«Россия»

Опять, как в годы золотые,
Три стертых треплются шлеи,
И вязнут спицы росписные
В расхлябанные колеи…

Россия, нищая Россия,
Мне избы серые твои,
Твои мне песни ветровые,-
Как слезы первые любви!

Тебя жалеть я не умею
И крест свой бережно несу…
Какому хочешь чародею
Отдай разбойную красу!

Пускай заманит и обманет,-
Не пропадешь, не сгинешь ты,
И лишь забота затуманит
Твои прекрасные черты…

Ну что ж? Одно заботой боле —
Одной слезой река шумней
А ты все та же — лес, да поле,
Да плат узорный до бровей…

И невозможное возможно,
Дорога долгая легка,
Когда блеснет в дали дорожной
Мгновенный взор из-под платка,
Когда звенит тоской острожной
Глухая песня ямщика!..

Александр Блок – один из немногих русских поэтов, который принял октябрьскую революцию, но, разочаровавшись в новом режиме, все же не пожелал покидать родину. Объясняется подобное поведение не только патриотизмом и любовью к своей стране, но и верой в то, что Россия – действительно могущественная держава, которая способна восстать из пепла.

Задолго до революции, осенью 1908 году Александр Блок написал удивительное стихотворение под названием «Россия», которому суждено было стать пророческим. Примечательно, что заложенным в нем идеям сам поэт остался верен до самой смерти, считая, что война и смена политического строя не могут существенно повлиять на устои государства и менталитет людей – сильных, работящих и с должным уважением принимающих все то, что уготовила им судьба.

Александр Блок не питает иллюзий по поводу своей родины, считая, что во многих отношениях ей далеко до развитых западных стран. Поэтому свое стихотворение он начинает со строк о том, что в России, которая уже вступила в новый, 20 век, ничего не меняется. Вместо автомобиля – обычная повозка со стертыми шлеями в упряжке. И по-прежнему, как и во времена юности поэта, «вязнут спицы расписные в расхлябанные колеи…». Автор видит всю убогость и нищету крестьянского быта, серые покосившиеся избы и угрюмых людей, которые озабочены лишь тем, как прокормить свои многочисленные семьи. Однако Александр Блок признается, что не испытывает жалости к своей стране, заведомо зная, что она и ее жители будут обмануты еще не раз. В этом он видит своего рода крест судьбы, от которого никуда не деться. Остается лишь смириться и нести его до самого конца, укрепляя свою веру в то, что когда-нибудь, возможно, жизнь изменится к лучшему.

У России, по мнению поэта, много слабостей, одной из которых является доверчивость и простота. Поэтому свою родину поэт сравнивает с обманутой женщиной, которая даже в самых сложных ситуациях не пропадет – «одной заботой боле – одной слезой река шумней». Однако главная сила России заключается в ее монументальности, ведь даже самые сильные потрясения не способны сломить ее традиции и устои, которые создавались веками. Эти тяжесть и неповоротливость уже неоднократно спасали страну от полного краха, надежно защищая как от внутренних, так и от внешних врагов. Однако Александр Блок понимает, что новая эпоха несет с собой перемены, проигнорировать которые Россия будет уже не в состоянии. Тем не менее, поэт очень надеется на то, что «невозможное возможно», и вместо хаоса и разрушений, которые ожидают Россию при смене общественно-политической формации, в стране воцарятся мир, равенство и справедливость. И сам же признается в утопичности подобных идей, раскрывая свои карты и втайне посмеиваясь над тем, что нет смысла думать о преобразованиях, «когда звенит тоской острожной глухая песня ямщика».

«Русь моя, жизнь моя, вместе ль нам маяться?…»

Русь моя, жизнь моя, вместе ль нам маяться?
Царь, да Сибирь, да Ермак, да тюрьма!
Эх, не пора ль разлучиться, раскаяться…
Вольному сердцу на что твоя тьма?

Знала ли что? Или в бога ты верила?
Что там услышишь из песен твоих?
Чудь начудила, да Меря намерила
Гатей, дорог да столбов верстовых…

Лодки да грады по рекам рубила ты,
Но до Царьградских святынь не дошла…
Соколов, лебедей в степь распустила ты —
Кинулась из степи черная мгла…

За море Черное, за море Белое
В черные ночи и в белые дни
Дико глядится лицо онемелое,
Очи татарские мечут огни…

Тихое, долгое, красное зарево
Каждую ночь над становьем твоим…
Что же маячишь ты, сонное марево?
Вольным играешься духом моим?

Образ Родины, предстающей в поэтике Блока в женском облике, отличается сложной структурой. Он вызывает у лирического героя неоднозначные эмоции, в которых любовь и восхищение сочетаются с тоской и апокалиптическими предчувствиями.

В известном стихотворении 1910 г. звучат взволнованные интонации: поэтический текст изобилует риторическими вопросами и многоточиями, передающими попытки лирического субъекта осмыслить мучительные догадки.

Тема раздумий задается первой строкой произведения. «Вольное сердце» героя смущает «тьма», темное начало в национальном характере. Именно эта причина порождает размышления о возможной разлуке со страной отцов. Однако герой осознает, что существование вдали от родной земли не будет счастливым: понятия «Русь» и «жизнь» для него тождественны.

Первый катрен задает и особенности формы: стихотворение представляет собой эмоциональное, насыщенное фольклорными приметами обращение к персонифицированному образу России. Каким предстает необычный лирический адресат? Герой ставит под сомнение истинность его христианских корней, обращаясь к атрибутам древнего языческого периода. Последний характеризуют два этнонима, от которых поэт образовывает глаголы, — блестящий стилистический прием, моментально освежающий внутреннюю форму современных лексем и возрождающий к жизни полустертые книжные понятия.

Упоминания о далеких походах и сражениях, при помощи которых прирастала территория государства, опираются на исторические аллюзии. Фигура Ермака, о которой заявлено в зачине, являет собой лишь часть мозаики прошлого. Исторические перспективы гораздо шире: образы степи, соколов и лебедей отсылают читателя к «Слову о полку Игореве», посвященному походу русских князей на половцев. Ретроспектива призвана очертить наступательную, завоевательскую сущность адресата стихотворения.

Портретная характеристика основного образа лишена гармоничности: дикое напряженное «онемелое» лицо, узкие гневные очи, которые «мечут огни». Детали условной внешности подчеркивают характер героини — необузданный, агрессивный, варварский.

В финальном катрене позиция лирического субъекта меняется: он выступает в качестве наблюдателя, который замечает ежевечернее «красное зарево». Свечение окружает не город или селение, а место стоянки — это наиболее подходящая категория, точно характеризующая кочевую жизнь Руси-завоевательницы. Тревожные отсветы и манят, и страшат героя.

«На поле Куликовом» Александр Блок

1

Река раскинулась. Течет, грустит лениво
И моет берега.
Над скудной глиной желтого обрыва
В степи грустят стога.

О, Русь моя! Жена моя! До боли
Нам ясен долгий путь!
Наш путь — стрелой татарской древней воли
Пронзил нам грудь.

Наш путь — степной, наш путь — в тоске безбрежной —
В твоей тоске, о, Русь!
И даже мглы — ночной и зарубежной —
Я не боюсь.

Пусть ночь. Домчимся. Озарим кострами
Степную даль.
В степном дыму блеснет святое знамя
И ханской сабли сталь…

И вечный бой! Покой нам только снится
Сквозь кровь и пыль…
Летит, летит степная кобылица
И мнет ковыль…

И нет конца! Мелькают версты, кручи…
Останови!
Идут, идут испуганные тучи,
Закат в крови!

Закат в крови! Из сердца кровь струится!
Плачь, сердце, плачь…
Покоя нет! Степная кобылица
Несется вскачь!

2

Мы, сам-друг, над степью в полночь стали:
Не вернуться, не взглянуть назад.
За Непрядвой лебеди кричали,
И опять, опять они кричат…

На пути — горючий белый камень.
За рекой — поганая орда.
Светлый стяг над нашими полками
Не взыграет больше никогда.

И, к земле склонившись головою,
Говорит мне друг: «Остри свой меч,
Чтоб недаром биться с татарвою,
За святое дело мертвым лечь!»

Я — не первый воин, не последний,
Долго будет родина больна.
Помяни ж за раннею обедней
Мила друга, светлая жена!

3

В ночь, когда Мамай залег с ордою
Степи и мосты,
В темном поле были мы с Тобою, —
Разве знала Ты?

Перед Доном темным и зловещим,
Средь ночных полей,
Слышал я Твой голос сердцем вещим
В криках лебедей.

С полуночи тучей возносилась
Княжеская рать,
И вдали, вдали о стремя билась,
Голосила мать.

И, чертя круги, ночные птицы
Реяли вдали.
А над Русью тихие зарницы
Князя стерегли.

Орлий клёкот над татарским станом
Угрожал бедой,
А Непрядва убралась туманом,
Что княжна фатой.

И с туманом над Непрядвой спящей,
Прямо на меня
Ты сошла, в одежде свет струящей,
Не спугнув коня.

Серебром волны блеснула другу
На стальном мече,
Освежила пыльную кольчугу
На моем плече.

И когда, наутро, тучей черной
Двинулась орда,
Был в щите Твой лик нерукотворный
Светел навсегда.

4

Опять с вековою тоскою
Пригнулись к земле ковыли.
Опять за туманной рекою
Ты кличешь меня издали…

Умчались, пропали без вести
Степных кобылиц табуны,
Развязаны дикие страсти
Под игом ущербной луны.

И я с вековою тоскою,
Как волк под ущербной луной,
Не знаю, что делать с собою,
Куда мне лететь за тобой!

Я слушаю рокоты сечи
И трубные крики татар,
Я вижу над Русью далече
Широкий и тихий пожар.

Объятый тоскою могучей,
Я рыщу на белом коне…
Встречаются вольные тучи
Во мглистой ночной вышине.

Вздымаются светлые мысли
В растерзанном сердце моем,
И падают светлые мысли,
Сожженные темным огнем…

«Явись, мое дивное диво!
Быть светлым меня научи!»
Вздымается конская грива…
За ветром взывают мечи…

5

И мглою бед неотразимых
Грядущий день заволокло.
Вл. Соловьев

Опять над полем Куликовым
Взошла и расточилась мгла,
И, словно облаком суровым,
Грядущий день заволокла.

За тишиною непробудной,
За разливающейся мглой
Не слышно грома битвы чудной,
Не видно молньи боевой.

Но узнаю тебя, начало
Высоких и мятежных дней!
Над вражьим станом, как бывало,
И плеск и трубы лебедей.

Не может сердце жить покоем,
Недаром тучи собрались.
Доспех тяжел, как перед боем.
Теперь твой час настал. — Молись!

Каждый поэт в своем творчестве избирает ключевую тему, которая проходить через все его произведения. Кто-то отдает предпочтение пейзажной лирике, других привлекает тема любовных взаимоотношений. Что касается Александра Блока, то его можно отнести к многочисленной группе поэтов-патриотов, которых беспокоит будущее России. Именно по этой причине он отказался покидать свою страну после революции, хотя понимал, что она катится в пропасть. Однако Блок предпочел разделить с Россией ее участь, и подобное решение не стало ни для кого неожиданным. Ведь еще в 1908 году поэт написал стихотворение «На поле Куликовом», в котором не только предсказал грядущие перемены в стране, но и выразил к ним свое отношение.