Устное народное творчество народов Двуречья. Памятники шумерской письменности

 

К сожалению, большая часть богатейшей народной словесности шумеров погибла безвозвратно. Сохранилось лишь то немногое, что было воспринято письменностью или отражено в изобразительном искусстве. Нередко отдаленные воспоминания о прошлом проникали в поздние произведения, поражая читателей своим несоответствием. Из каменного века шагнул в позднейший эпос охотник Лугальбанда, убивающий дикого быка.

Другой знаменитый герой эпоса шумеров – Гильгамеш, убивающий змея по просьбе богини Инанны, поражающий небесного быка, душащий руками льва. В позднейшей библейской традиции, восходящей к шумерскому прообразу, властителем Месопотамии оказывается снова охотник – зверолов Нимврод.

Судя по печатям и сохранившимся рисункам, у шумеров существовали многочисленные рассказы о животных, наделенных человеческим разумом. Хищный орел и мудрая лиса, мстительная змея и другие играли, видимо, большую роль в мифах и баснях древней Месопотамии.

Скорее всего, письменность древних шумеров возникла на рубеже IV–III тысячелетий до н.э. Сначала это пиктография, затем клинопись. Большинство литературных произведений этого периода дошло до нас в поздних копиях (примерно II тысячелетия до н.э.). Точно определить время создания каждого памятника очень затруднительно. Авторы литературных произведений были связаны (как правило) с царским двором или храмом и, конечно, в силу этого выражали взгляды рабовладельческой аристократии.

 

Гильгамеш

 

Среди сохранившихся памятников шумерской поэзии преобладают мифы о богах и героях. Основными сюжетами являются: сотворение мира и людей, различные открытия и усовершенствования в мире, совершаемые богами, потоп, смерть, воскрешение богов и богинь, подвиги героев. Согласно шумерской космогонии, вначале существовал вечный, первичный океан. Затем в его недрах появилась гора, состоящая из неба и земли (бога Анна и богини Ки), слитых воедино. Рожденный ими бог воздуха Энлиль отделил отца от матери, создал растения и животных. Бога Энлиля пленила богиня Нинлиль, шедшая ради их союза на любые хитрости. В результате их любви родился бог луны Наннар, в свою очередь ставший отцом бога солнца Уту и богини плодородия Инанны.

Забавен и миф о происхождении людей: оказывается, они созданы, чтобы кормить богов! Создание этого мифа можно точно отнести к автору – жрецу. Бог мудрости Энки и богиня земли Ниимах лепят фигурки из глины и оживляют их. Но бога Энки преследует неудача – вылепленный ими человек не может ни говорить, ни лежать, ни ходить… А вот творчество Ниимах удачнее – она создает целых шесть типов людей. Развитие хозяйства шумеры приписывали деятельности богов, напоминающих нам греческого Прометея. Столкновения богов мы встретим в мифах о двух братьях: Эмеше (лете) и Энтене (зиме).

Стремление народа к облегчению своей участи воплотилось мифах о добром боге Нинурте, побеждающем злых демонов, усмиряющем реки и создающем плотины.

Особое место занимают в шумерском эпосе мифы о смерти и воскрешении богини плодородия Инанны. Она попадает в подземный мир и освобождается оттуда по настоянию богов.

Большое количество поэтических произведений посвящено Гильгамешу – центральной фигуре всего шумерского эпоса. Повествования о нем носят мифический характер не всегда, так в мифах о войне городов Урука и Киша сверхъестественные моменты или отсутствуют или отступают на задний план.

Поэтические приемы создателей шумерского эпоса имеют вполне определенную строгую систему построения. Видимо, они не декламировались, подобно древнегреческим, а распевались: об этом свидетельствуют часто встречающиеся повторы, усиления, анафора[35]: «Что случилось с моей дочерью? Что случилось с царицей? Что случилось с Инанной?»

Кроме того, у шумерских поэтов существовало нечто вроде элегии – неизвестный мученик жалуется на несправедливость людей и богов – эти отрывки были справедливо названы исследователями «первой книгой Иова». Это древнейший образец лирики, говорящий нам о напряженности социальной обстановки, вызывающей неверие в силы человека и пессимистические настроения.

 

3.2.2. Вавилонско-ассирийская литература

 

Шумерийская литература была воспринята семитическими народами, в первую очередь, аккадийцами. Имена богов и героев сохранялись, лишь иногда заменяясь соответствующими семитическими именами.

Сильнее всего был переработан миф о сотворении мира. В центре внимания оказался бог – покровитель Вавилона Мардук, победивший чудовище Тиамат и ставший верховным богом. Шумерский образец воспроизводят и мифы о нисхождении богини Иштар – богини плодородия (мифы об Инанне).

 

Покровитель Вавилона – бог Мардук

 

Существенной переработке подверглись мифы о Гильгамеше. Из разрозненных сказаний была создана единая поэма с довольно стройной композицией. Величайший герой совершает грандиозные подвиги, но не может сравниться с богами и добиться вечной жизни. Он правит в Уруке как своенравный деспот. Недовольные его произволом подданные обращаются с жалобой к богам, те, в противовес ему, создают полузверя – получеловека, могучего Энкиду, незнакомого с культурной жизнью, питающегося травой и живущего среди животных. Но Гильгамеш с помощью храмовой блудницы привлекает страшного монстра в Урук, очеловечивает и делает своим другом.

Позже, когда Энкиду умирает, на Гильгамеша нападает тоска, он недоволен смертью и хочет найти и открыть тайну бессмертия. Иногда он совсем близок к цели… Наконец, он добывает со дна моря траву бессмертия, но пока купается, чудесное растение похищают.

 

Иштар

 

В вавилонской поэме о Гильгамеше много вставных эпизодов – так, здесь фигурируют мифы об Иштар, губящей своих любовников, не имеющие прямого отношения к теме. Своеобразен и включенный в поэму эпизод беседы Гильгамеше о смысле жизни с волшебницей Сидури: герой стремится к невозможному, а чародейка советует довольствоваться малым, жить сегодняшним днем.

Подобные мотивы самоограничения звучат и в поэмах об Адапе и Этане. Последний хочет добраться до верхнего неба, чтобы добыть для жены траву, облегчающую роды, он взлетает вверх, обхватив за шею орла, но, взглянув вниз и потеряв из виду землю, пугается и падает вниз, разбивается насмерть.

Очень ярким произведением является «Разговор господина со своим рабом», в котором вельможа, впавший в немилость у царя, советуется со своим рабом. Он пытается перебрать все способы, чтобы выйти из создавшегося положения, а мудрый и лукавый раб сначала поддакивает, потом разрушает иллюзии господина. Наконец, хозяин хочет найти утешение в молитве, но раб снова разочаровывает его, доказывая бессмысленность религиозных культов. Это еще не атеизм, но уже будущий скептицизм Эпикура.

До нас дошли басни и изречения, любовные песни и религиозная лирика, где неумеренные восхваления богов переплетаются с мифологическими намеками. Причем, поэты используют порой весьма сложные поэтические приемы вплоть до применения рифмы и акростиха.

Известны также и заклинания против злых демонов, например, против свирепой Лилит, преследующей детей.

К особому роду литературы можно отнести вопросы к оракулам о грядущих событиях и тексты сожжения (в них содержалось перечисление грехов, которых молящийся не совершал).

О том, что в вавилонской литературе существовали зачатки драмы, свидетельствуют диалоги, включенные в тексты эпических произведений, или как самостоятельные тексты.

До нас дошли тексты, рассказывающие о настоящих мистериях, разыгрываемых в храмах, подобных египетским религиозным драмам в честь Осириса. В основном, изображались истязания и убийство Бела – Мардука.

В Вавилоне создавалась литература на шумерийских образцах, переводившихся на свой язык и дополнявшаяся новыми элементами. Ассирийские же авторы, в основном, пользовались вавилонскими образцами. Это было удобно еще и в силу близости ассирийского диалекта вавилонскому. Но и самостоятельное творчество ассирийцев нам известно. Царские летописи – вот сфера, где были необходимы новые приемы. Поначалу это были сухие повествования, явно перегруженные статистическими данными и прославлениями царей и их походов и подвигов. Позднее, летописи Саргона, Синахериба и Ашшурбанипала превращаются практически в художественные произведения.

К концу существования Ассирийской державы на ее территории распространяется арамейский язык. Древнейшим произведением на этом языке считается повесть об Ахикаре, действие которой развивается при царском дворе. По сути, это сборник поучений. Арамейский оригинал обнаружен в Египте, а затем становятся известны версии этой повести на арабском и древнерусском языках.

Литература народов Месопотамии оказала значительное влияние на творчество хеттов и евреев, а через них и на европейскую литературу. Вера в зависимость судьбы от звезд, под которыми человек родился, пришла из Вавилона. Образ свирепой Лилит переходит в Библию, в древнерусские апокрифы, в «Вавилонскую ночь» Гете и «Дочь Лилит» Анатоля Франса.

 

3.2.3. Хеттская, урартская и финикийская литература

 

Хеттские цари

 

Хетты, обитавшие в Малой Азии и создавшие во II тысячелетии до н.э. могущественную рабовладельческую державу, представляли собой конгломерат различных племен, говорящих на разных языках. С достижениями народов Месопотамии, с клинописью, хетты познакомились достаточно рано. Местное письмо, хеттские иероглифы использовались мало, в основном на окраинах государства. Вавилонская поэзия (эпос о Гильгамеше) была хорошо знакома хеттам.

Но кроме заимствований в обнаруженных источниках мы встретим и самостоятельные сюжеты. Любопытна в этом отношении поэма о боге весны Телепине. Поссорившись с другими богами, он отправляется в царство мертвых, но затем соглашается вернуться на землю. Телепин во многом отличается от подобных ему богов Вавилона и Египта, кроме того, в мифах отсутствует богиня – супруга (как Исида или Иштар).

Одним из наиболее оригинальных произведений хеттской литературы считается царская автобиография Хаттушиля II. Конечно, вероятней всего, она была составлена не им, а от его имени неизвестным придворным писателем. Цель написания этого произведения – оправдание узурпации власти. Автор довольно ловко пользуется такими приемами, как ссылки на волю богов (богини Иштар, в частности).

До нашего времени дошло произведение некого Киккули, рассказывающее о езде на колесницах.

Вообще, хеттская литература известна мало, но несомненно ее влияние на литературу древних греков. Яркий образ греческой мифологии – коварная женщина – сфинкс (у египтян сфинкс – существо мужского пола) ведет свое начало из хеттской мифологии.

«Песнь об Улликуми», возникшая у хурритов, была переработана хеттами, а затем, в свою очередь, повлияла на греческий эпос. В этой песне говорится о низвергнутом боге старшего поколения, который собирается мстить новым богам. Его матерью является скала. После упорной борьбы побеждают новые боги.

Сохранилось несколько лирических произведений хеттской литературы: гимн в честь Бога солнца, где говорится о том, что каждый человек, каждый зверь, любо существо получают все, что им следует по праву. А Бог солнца все видит и знает, кто творит добро, а кто зло. Хеттская религия провозглашает отказ от борьбы и призывает к самоуспокоению. Позднее эти мотивы развиваются в библейских псалмах и Книге Иова.

Об урартской литературе нам практически ничего не известно, так как обнаружены только летописи и официальные надписи, начертанные клинописью и составленные сухим языком, не содержащим поэтических образов. Видимо, в Урарту были мифы о бога войны Халде, боге бури Тейшебе и пр. Кроме того, в урартских текстах упоминается имя Гильгамеша.

 

Вероятно, это Мелькарт и солнечный диск

 

Финикийские произведения тоже мало известны, и, в основном, по греческим переложениям, как легенда о Мелькарте, достигшем Атлантического океана, и мифы о страданиях, смерти и воскресении Адониса. Недавние раскопки в Рас-Шамра (древнем Угарите) позволили обнаружить несколько своеобразных мифологических поэм с вполне самостоятельными сюжетами. Центральными фигурами здесь являются юный бог Алийон, бог смерти Мот и богиня Анат (почитавшаяся потом древними евреями как супруга Яхве). В этих текстах мы встретим и имя Ваала, страждущего бога, невинную жертву, позже отрицательно представленного в Библии и ставшего в европейской литературе символом зла. Здесь же мы встретим и героя Данеля, двойника пророка Даниила, и морского змея Лотана, очень напоминающего библейского Левиафана. Еще следует упомянуть о героических сюжетах: о походе богатыря Керета в Эдом. Таким образом, и финикияне занимают заслуженное место в истории мировой культуры.

 

 

3.3. Древнееврейская литература. Библия

 

В XIII–XI веках до н.э. древнееврейское общество находилось на стадии формирования рабовладельческих отношений. Смешение и общение с покоренными ханаанскими племенами, стоявшими на более высоком социально – экономическом уровне, ускоряли этот процесс. Но родоплеменные обычаи еще сохранялись.

Каждое племя выбирало себе судью, который в мирное время творил суд и расправу, а в военное возглавлял ополчение. Подвиги этих судей прославлялись в песнях и сказаниях.

Одним из ярчайших примеров устной народной поэзии следует признать «Песнь Деборы», посвященную победе союза израильских племен над хананейским полководцем Сисарой. В этом произведении описывается битва под предводительством женщины – Деборы, бывшей вождем союза племен. Осуждаются племена, уклонившиеся от участия в битве, прославляется некая Иаиль, коварно убившая Сисару, пившего молоко в ее шатре, с большим злорадством говорится о матери врага, ждущей сына с победой и добычей и не знающей о его смерти.

Среди героических сказаний в прозе особенно популярными были истории о богатыре Самсоне, воевавшем с воинственными соседями – филистимлянами один на один. Могучий герой побивает тысячу врагов ослиной челюстью, уносит на плечах городские ворота и пр., но становится жертвой женского коварства – красавица Далила, выведав, что тайна его силы скрывается в длинных волосах, остригает Самсона и выдает врагам. Кстати, имя Самсон означает «солнышко», и некоторые исследователи полагают, что чудодейственные волосы символизируют солнечные лучи, пытаясь найти в легендах о Самсоне следы древних солярных мифов.

Следует добавить, что все эти мифы и сказания еще лишены монотеизма – бог – покровитель Ягве считается наиболее могучим, но не единственным. Признаются боги других народов, а звезды считаются небесными воинами.

 

Царь Давид – хотя, вряд ли он выглядел именно так…

 

Распространенны в фольклоре и басни, где героями являются животные, например, мудрая ослица Валаама, и растения (басня о деревьях, выбирающих себе царя, мудрых и осмотрительных маслине, смоковнице и виноградной лозе и хвастливом терновнике).

К VIII–VII векам до н. э. относятся записи притч, которые, без сомнения, являются плодом коллективного творчества. В них говорится о зле и добродетели, о добрых и сварливых женах, праведницах и блудницах.

Все вышеназванные формы устной поэзии наложили свой отпечаток на литературное творчество последующих веков и прорываются к нам сквозь строки библейских текстов.

Образование рабовладельческой монархии приводит к изменениям и в искусстве. Устное творчество заменяется письменным. Вельможи и жрецы овладевают грамотой, делают свои записи, используя удобный финикийский алфавит.

Поначалу, конечно, просто записываются уже известные, популярные произведения.

В X веке появляются сборники песен «Книга царя Давида» и «Книга праведного».

Записываются произведения ораторского искусства (во II книге Самуила, в Библии, описываются выступления добровольных ораторов у ворот города). А в притчах Соломона упоминается вавилонский раб – мудрец, беседующий с господином.

Большую роль в развитии ораторского искусства сыграли пророки. Это были предсказатели и гадатели, чудотворцы и провидцы. Многие из них выступали перед народом во время праздников, другие были связаны с царским двором. Среди имен и авторов дошедших до нас речей (VIII–VI века до н.э.) – Амос – пастух, Исайя, Иеремия. Необычайно строго обличают они пороки и грехи израильских народов. В центре их речей – осуждение многобожия и идолопоклонничества, не чуждаются пророки и политических вопросов, вскрывая такие язвы рабовладельческого строя, как обезземеливание крестьян и ростовщичество, долговое рабство и несправедливый суд. Как правило, выступления пророков сопровождались некими символическими действиями, представлявшими собой зачатки драмы: предсказывая войны и пленение израильтян, пророки надевали на шею ярмо и т.д., часто импровизированные речи облекались в поэтические формы с рефренами и повторами, восклицаниями и припевами, что облегчало и запись, и запоминание. Пророк Иеремия попытался ввести нововведение – предварительную запись своего выступления – посаженный в тюрьму, он продиктовал свою речь ученику Баруху, и тот прочел запись перед народом. Позднее царю принесли перехваченный свиток, речь была почитана во дворце, рукопись сожжена.

Наряду с речами пророков записывались повествования о подвигах и деяниях судей и царей. Позднее их объединили с летописями.

Так, восхваляя царя Давида за храбрость, авторы смело сообщают и о его жестокости и коварстве. Царь соблазняет замужнюю женщину Вирсавию, губит ее мужа, смотрит сквозь пальцы на самоуправство своих сыновей.

Повествования о Соломоне представляют собой смешение, комбинирование сухих летописных записей с историческими анекдотами и новеллами, как, например, знаменитый рассказ о разрешении мудрым Соломоном спора двух матерей, претендующих на младенца.

Одни цари оказываются любимцами летописцев (Езекия, Иосия), другие объявляются злодеями, как нечестивый Ахав.

Кроме исторических повествований развивается духовная и светская лирическая поэзия, в которую перешли многие образы из народных песен. Причем в духовных произведениях, псалмах, наряду с славословием бога Ягве встречаются и поэтические описания человеческих переживаний.

 

Суд царя Соломона

 

В полной мере разнообразие поэтического творчества проявилось в «Песне песней». Это настоящий гимн земной, человеческой любви. По-видимому, эта песня была оформлена в X веке до н.э. В имени героини сказывается вавилонское влияние – Суламифь – одно из прозвищ богини Иштар. Данное произведение, пропитанное эротикой, было включено в состав Библии после долгих споров раввинов, признавших, что эта любовная песня является аллегорией, отражающей отношения Ягве и израильского народа. Позднее христианские богословы объявили Суламифь олицетворением церкви.

 

Иллюстрация к «Песни песней». Ю.Карольсфельд. Начало XIX века

 

В IX–VIII веках до н.э. появилось несколько сборников мифов, авторы которых остались неизвестными. Это мифы о сотворении мира, потопе (этот миф явно пришел из Вавилона, поскольку в Палестине нет крупных рек и, следовательно, нет предпосылок рассказов о наводнениях), о патриархах – предках народов, об Иосифе и соперничестве братьев, о переселении в Египет во время неурожая и последующем исходе оттуда.

Оформление библейского канона произошло, скорей всего, во время пребывания иудеев в вавилонском плену (586–539 гг. до н.э.). Шла напряженная литературная работа, закончившаяся уже после возвращения изгнанников в Палестину.

 

Тора – священная книга евреев

 

Произведения разных времен собирались, перерабатывались и сортировались. Результатом явилось грандиозное «Пятикнижие Моисея» (Тора), куда вошли повествования и законы разных эпох, часто взаимоисключающие, и новое произведение – «Левит» – «Жреческий кодекс». События искусно подгонялись под современность. Автором всего Пятикнижия объявлялся Моисей, хотя редактором был, скорей всего, жрец Езра, опубликовавший книгу и объявивший все содержащиеся в ней законы и установления действующими.

Позднее появляются и включаются в канон повести на новые темы: идиллическая «Книга Руфи» о восхвалении добродетельной невестки, исторические романы «Книга Эсфири» и «Книга Даниила».

Философские «Книга Иова» и «Екклезиаст», видимо, относятся к IV–III векам до н. э. В «Книге Иова» выведен невинный страдалец, всю жизнь проведший праведно в трудах и заботах. Он потерял имущество, всех детей и заболел проказой. Иов ведет спор с посетившими его друзьями. Он доказывает, что в мире нет справедливости. Спор прерывается появлением самого Ягве, который грозно напоминает Иову о бессилии человеческого разума, невозможности людям проникнуть в тайны вселенной, и, как следствие, необходимости подчиняться божеству.

 

Один из фрагментов кожаного свитка «Септуагинты»

 

В «Екклезиасте» выдвигается еще менее утешительная теория о том, что ничего в мире не меняется, вся жизнь сводится к бессмысленному и бесцельному круговращению. «Все суета сует, тщета и ловля ветра» – таков рефрен этой знаменитой и печальной книги.

Можно заметить, что эти произведения времен заката древнееврейской литературы проникнуты глубоким пессимизмом и пропагандируют отказ от жизненной борьбы.

В эпоху эллинизма среди евреев широко распространяется греческий язык и греческая культура. В III–I веках библия переводится на греческий язык, появляется Библия, называемая «Септуагинта» – перевод семидесяти ученых евреев. Любопытно, что в греческих переводах сохранился и ряд апокрифических книг, отвергнутых еврейским духовенством: «Книги Маковеев», описывающие борьбу евреев за независимость против греко-македонской державы Селевкидов, «Книга Юдифи», «Книга Товита». Юдифь – отважная героиня, убившая ассирийского полководца Олоферна. Товит – благочестивый герой, исцеляющий больного отца.

До позапрошлого века была известна только в греческих переводах «Книга премудрости Иисуса, сына Сираха» (в конце XIX века был обнаружен еврейский оригинал).

Наряду с греческими переводами известен ряд произведений, написанных сразу на греческом языке: стихотворения, вложенные в уста пророчицы Сивиллы, прославляющие иудейскую религию, трактаты Филона из Александрии, книги Иосифа Флавия «Иудейские древности» и «Иудейская война». По-гречески написана и вся литература Нового Завета – Евангелия, послания и письма апостолов и Апокалипсис.

 

Страница мудрого Талмуда

 

Новое направление еврейской литературы, так называемое талмудическое, начинает развиваться в I веке до н.э. В основу Талмуда положены библейские установления и образы из Библии, но все это было перетолковано, порой, до неузнаваемости. В Талмуде исчезают простота и непосредственность фольклора, чувствуется равнодушие к природе, ощущается преклонение перед книжной мудростью и пристрастие к юридическим хитросплетениям, преобладают совершенно абстрактные положения. Правда, в сказочной части Талмуда («Агаде» или «Хагаде») еще сохраняется немало элементов народного творчества.

Конечно, в заключение нужно сказать, что многие, очень многие библейские сюжеты и образы, идеи и положения были восприняты и неоднократно использованы писателями и художниками, скульпторами и композиторами самых разных народов позднейшего времени. Перечисление сюжетов, авторов и названий произведений, так или иначе отразивших библейскую тематику, заняло бы отдельный том.

 

Литература Ирана

 

Литература Ирана – одна из немногих мировых литератур, которые имели свою античность и сохранили на протяжении нескольких тысячелетий преемственность своего развития. Но о самом термине «иранская литература» следует сказать особо. Дело в том, что древнеиранская литература создавалась на огромной территории Иранского нагорья и прилегающих к нему областей Средней Азии. В создании этой литературы принимали участие не только народы, заселявшие территорию современного Ирана, но и народы севера Индии, частично Закавказья и Малой Азии. А вот уже с XVI века, когда начинает формироваться персидская национальность, под литературой Ирана следует понимать творчество одних персов.

Главную роль в формировании литературы Ирана играли западные иранцы (предки современных персов) и восточноиранские племена (предки таджиков). Вообще, в литературе Востока творчество Ирана оставило огромный след.

Начиная с XIX века, она притягивала к себе взоры не только ученых и читателей, но и художников слова. Имена Фирдоуси и Хайяма, Саади и Хафиза стоят в одном ряду с именами Гомера, Петрарки, Данте, Шекспира, Пушкина. Эта литература оказывала влияние на творчество Жуковского и Гете, Пушкина, Фета и Гейне.

 

Мидия в первой половине VI века до н.э.

Конечно, все это только приблизительно…

Примечание: На карте указаны приблизительные границы царств

К сожалению, иранские памятники литературы дошли до нас уже в преображенном виде, сохранность их хуже, чем, например, сохранность памятников литературы древнего Китая. Этому есть несколько объективных причин: отсутствие подходящего материала (книгопечатание развилось только в XIX веке!); господствующая религия (ислам) больше заботилась о сохранности памятников угодной идеологической направленности; к сожалению, и это не единичный случай – трагическую роль в судьбе памятников играют неоднократные военные вторжения извне.

Древний этап в истории литературы Ирана охватывает эпоху первобытнообщинного (до середины I тысячелетия до н.э.) и рабовладельческого строя (с середины I тыс. до н.э. до III–IV веков н.э.). Словесность древнего Ирана создавалась многочисленными племенами и народностями, в разное время заселявшими огромную часть Средней Азии и Иранское нагорье. Племена находились на разной ступени развития: персы, бактрийцы были оседлыми, массагеты, тохары, саки – кочевыми. Первыми начали создавать государство западные иранцы.

 

Ахура-Мазда

 

К IX веку до н.э. на северо-западе Ирана и территории современного Азербайджана возник мидийский племенной союз. К VI веку Мидия была сильной державой, покорившей несколько соседних народов. В середине VI века конец мидийскому владычеству положил союз персидских племен. Начинает появляться новое рабовладельческое государство, которое по имени правящей династии называют государством Ахеменидов. В момент его наивысшего расцвета, при Дарии III Гидаспе, в его состав входили, кроме Иранского нагорья, территория Азербайджана, часть Малой Азии, Вавилония, Армения, Фракия, Сирия, Палестина, Египет, Киренаика, Аравия, острова Эгейского моря, Македония и часть Балканского полуострова, и даже области по реке Инд. К этому времени государство Ахеменидов стало централизованной восточной деспотией.

 

Никто не знает, как на самом деле выглядел Зороастр

 

Культура Ирана в это время была достаточно высокой. В ней, без сомнения, сказывалось влияние покоренных народов, в частности, египетского и особенно ассиро-вавилонского. Это заметно и на примере сюжетов наскальных изображений и мифов, в календаре и пр. Были заимствованы и элементы клинописи, которую приспособили к древнеперсидскому языку. Единого языка не существовало, в Фарсе хозяйственная отчетность велась на языке эламов – коренных народов этой местности, для переписки употребляли арамейский. Писали на скалах, глине, стенах, металле, коже. Широко использовались так называемые «глиняные таблетки», которые могли уже складываться в книги.

В настоящее время нет возможности восстановить, реконструировать верования древних иранцев, отразившиеся в самых ранних памятниках искусства. Отдельные конкретные сюжеты, имена богов и пр. были близки к представлениям древних индийцев, что свидетельствует об общем прошлом этих народов.

Тенденция к выделению отдельных богов становится заметной в период возникновения рабовладельческого государства (проповедь Зороастра – Заратустры – Заратуштры). Во время правления Ахеменидов в качестве верховного божества утверждается бог неба, солнца и творец всего сущего Ахура – Мазда. Однако культы старых племен и вероучение Зороастра не были уничтожены маздаизмом. Вообще, довольно сложно исследовать отношения зороастризма и маздаизма, поскольку представления о борьбе двух начал на земле – добра и зла, света и тьмы – свойственны и той и другой религии. Но Ахемениды, видимо, не считали Зороастра пророком, а его книгу «Авеста» священной.

Позднее, во времена господства греков и македонцев, в иранскую культуру активно проникают элементы греческой культуры, греческое письмо начинает употребляться наравне с арамейским, одновременно с местными божествами почитаются греческие: Зевс, Афина, Аполлон и др.

Итак, древнейшим памятником литературы иранцев считается «Авеста», книга эта содержит в себе зачатки буквально всех литературных родов и видов, причем, в ней вполне заметно и развитие форм народного творчества.

 

Авеста»

 

По своей природе этот древнейший памятник неоднороден. Мы встретим в нем повторы и противоречия, несовпадения стиля и языка отдельных фрагментов, представления и понятия различных исторических периодов. В книге этой превалируют формы и приемы устной речи, хотя заметны и явные приемы письменной, ученой речи поздних времен. Вот именно эта многослойность «Авесты» и заставляла довольно продолжительное время сомневаться в ее подлинности.

Конечно, общенародное наследие впитывается религиозными и философскими школами, проходит отбор, обработку и фильтрацию, перерабатывается и приспосабливается к нуждам правителей – все это слой за слоем накладывается на первоначальные варианты, и появляются великие Книги, подобные Библии и Корану, священным текстам древнего Китая и Индии. Такой же путь прошла, скорей всего и «Авеста».

Традиция связывает эту книгу с именем полулегендарного основателя нового вероучения Зороастра, которому и приписываются «Гаты» («Песнопения») – ядро будущей «Авесты». В «Гатах» ложные боги племен и некоторые герои мифов предаются проклятию, в них содержится протест против жертвоприношений, имевших место в старых культах. Истинным признается учение, согласно которому в мире, созданном богом добра, идет вечная борьба между добрым и злым началом. Здесь уже намечено учение о загробной жизни. Кроме того, здесь, в «Гатах» содержится в зачаточной форме учение о воздаянии за грехи, рассказывается о приходе спасителя – мессии и о поклонении огню как об одной из обязанностей «праведника».

 

Фрагмент одной из самых старейших книг на земле – «Авесты»

 

Место возникновения «Гат» неизвестно – одни ученые считают, что книга появилась в Мидии, другие – что на востоке, в Средней Азии. Само время появления новой религии тоже неизвестно. Вероятно, это конец IX – начало VII века до н. э.

Вопрос о реальности исторического существования Зороастра сейчас решается, в основном, положительно. Он выступает основоположником нового вероучения, выражавшего идеологию определенных общественных групп. Конечно, ему пришлось вступить в борьбу с защитниками иных убеждений. Отзвуки идеологической борьбы слышны в отповедях «ложным жрецам», в речи на свадьбе дочери и др. Свои речи Зороастр не писал, а произносил, об этом говорят данные материальной культуры той эпохи.

Язык «Гат» резко отличается от языка других частей «Авесты» и является наиболее архаичным. Сами выступления оратора – автора этого произведения были, вероятно, импровизированными, это были проповеди – молитвы, произносимые от первого лица. «Гаты» уснащены обращениями, восклицаниями, вопросами и параллелизмами, но притча отсутствует, что указывает все-таки на невысокую степень развития ораторского искусства. Проповеди Зороастра, заучиваемые его последователями, сложились, со временем, в единое целое. При Ахеменидах, по-видимому, произошла первая письменная фиксация «Авесты». Подобно Корану, зороастрийская традиция приписывает запись ученику пророка Джамаспе (как ученику и секретарю Мухаммеда Зейду).

В начале правления Сасанидов зороастризм был избран орудием государственного управления и приобрел догматические черты. В «Авесту» входит учение зороастрийских жрецов в его законченной форме, где большую часть занимают ритуальные предписания, обязательные для каждого праведника. В окончательной редакции «Авеста» стала занимать 21 книгу. Одна книга говорила о добродетели, другая о религиозных обрядах, третья о вере Зороастра, четвертая и пятая толковапли об астрономии и космологии, восьмая говорила о законах, десятая о легендарных царях, тринадцатая рассказывала о детстве Зороастра и т.д. Большинство из этих книг не сохранились. Мы располагаем всего четырьмя, из которых лишь одна, 19, дошла полностью. Это книга «Вендидад» – (заклинания против злых духов – дэвов.)

Кроме этого сохранились «Висперед» – книга о божествах, «Ясна» – книга о ритуалах (в нее входят «Гаты»). Также к «Авесте» причисляют и так называемую «Малую Авесту» – книгу позднего происхождения, представляющую собой извлечения из разных частей «Авесты» для пользования праведников.

Первые редакции «Авесты» были книгами энциклопедического плана, подобно Библии и Корану, они содержали сведения по всем отраслям знаний, включая в себя и устное народное творчество.

Обязательно нужно помнить, что весь текст «Авесты» обладал в сознании людей той эпохи магическим значением, как и священные своды других народов.

«Авеста» отражает, без сомнения, мифологическое творчество народа, во многом развившееся из культа природы. Мы встретим в ней, например, гимны солнцу и травам.

Помимо этого, она вобрала в себя и героический эпос иранцев. И эпос, и мифы, и обрядовость – все смешалось в «Авесте» до такой степени, что привело к несовместимым противоречиям, таким, что даже в позднейшие времена попытки зороастрийских жрецов привести «Авесту» «в порядок» не увенчались успехом.

Мифология в «Авесте» излагается отнюдь не систематически – она разбросана по различным ее книгам. Здесь звучат отголоски древнейших космогонических мифов о двух началах, породивших мир – матери – земле и отце – небе. А вообще всю мифологию иранцев пронизывает дуалистичность, отражающая восприятие противоречий и противоположностей земного бытия. Человек – орудие сил добра, а представление о жизни – борьба человека с дэвами – демонами зла.

Царство света, в «Авесте» называемое Обителью песнопения, описывается как первый возникший на земле горный кряж, опоясывающий землю с востока и запада. Книга «Яшта» рассказывает нам о богине Анахите, выезжающей на колеснице, запряженной четырьмя одинаковыми белыми конями, о ее горе и тоске по богатырю, о помощи разным героям. Здесь же содержится и пламенный гимн Митре.

Необыкновенно красивы и рассказы о зарождении ненависти царя тьмы Ангра – Манью (Ахримана) к светлой обители Ахура – Мазды, о создании последним неба, воды и земли, растений и животных.

 

Ардвисура-Анахита

 

«Вендидада» рассказывает о «золотом веке» в царствование Йимы, справедливого и мудрого царя, получившего от Ахура – Мазды золотую стрелу – символ скотоводческих занятий.

Как уже было сказано выше, и мифология, и героический эпос, и сведения энциклопедического характера располагаются и излагаются в «Авесте» совершенно без системы, хотя, мы полагаем, система просто не определяется сегодня, при отсутствии подлинных и полных памятников столь далекой эпохи. Сама «Авеста» рисует события, происходящие на огромном протяжении времени, причем, события, совершающиеся как на небе, так и на земле. Герои книги или бессмертны (божества), или живут сотни и сотни лет (Йима). Согласно легендарным традициям, герои огромны, обладают сверхъестественными способностями и фантастическим обликом. Огромна Ардвисура – Анахита, монументален Митра с десятью тысячами глаз и тысячей ушей и прочих органов. Заметно, что основными средствами художественного изображения в «Авесте» выступают эпитет и гипербола. А то, что мы встречаем в «Авесте» так называемые «общие места», т.е. повторения некоторых сцен буквально слово в слово (выезд богов на колесницах, например), свидетельствует о непосредственной связи великой книги иранцев с устным народным творчеством.

Поэзия вышеупомянутого ядра «Авесты» «Гат», кроме всего перечисленного, сохраняет, без сомнения, гимновый характер. Хотя заметно явное вкрапление лирических элементов, взволнованных и скорбных строк, придающих «Гатам» такое живое, человеческое звучание. Но и философское осмысление мира звучит в «Гатах» с достаточной силой, например в строках, где автор обращается к главному божеству с просьбой раскрыть ему тайны мироздания.

Самый последний слой «Авесты» отражает идеологию зороастрийских жрецов, пытавшихся вытравить из книги учение о бесконечном времени, признанном ими еретическим. Вообще, те части «Авесты», которые явно были созданы жрецами, стоят гораздо ниже тех, где ощущается влияние народного творчества, они беднее и совсем лишены поэтичности – это скучнейшие и длинные описания ритуалов и правил поведения вплоть до порядка стрижки ногтей и волос. Как видим, в «Авесте» не было разграничения литературных видов и родов, но в ней намечались зародыши и лирики, и эпоса, и драмы. К особенностям формы мы можем отнести сочетание ритмизованной и прозаической речи. Древние стихи «Авесты» основаны на силлабическом стихосложении. Рифмы на конце еще не было, но ударение, например, в «Гатах» играло уже довольно значительную роль. Язык «Авесты» прост, точен, конкретен.

Остается добавить, что «Авеста», в силу своей энциклопедичности, является объектом изучения как теоретиков литературы, так и философов, историков, географов, религиоведов и биологов.