Активность и сознание личности как субъекта деятельности

Приходится признать, что самое понятие активности, как и многие другие, относящиеся к характеристикам личности, такие, как «всесторонность», «гармоничность развития», «способность к преобразованию природы и общества», оказались в значительной степени идеализированными и оторванными от реальных изменений психологии личности, происходящих в обществе. Они перестали отражать ее реальное состояние, поскольку в действительности происходило падение активности, мотивации труда, наряду с ростом отнюдь не творческого, а потребительского образа жизни.

В этой связи перед психологией возникает сложная теоретическая задача (особенно определившаяся в период интенсивной ломки сознания людей, перестройки сознания и психологии), каким способом научно изучить реально существующее многообразие личностей творческих и нетворческих, социально пассивных, инициативных и безынициативных, общественно и антиобщественно направленных. Должна ли психология сосредоточиться преимущественно на изучении получивших распространение негативных явлений в психологии людей? Но как при этом подходе, кроме констатации пассивности, отклоняющегося поведения и т.д., можно выявить, с одной стороны, личностную эволюцию, которая привела к таким психологическим явлениям, с другой — возможные психологические стратегии перестройки этой психологии?

Теоретическим способом решения этой задачи, который представлен в данной статье, является разрабатываемый нами в течение многих лет типологический подход или метод исследования личности. При таком подходе не приходится, скажем, отказываться вообще от понятия активности и тем более ее исследования. Но это исследование дает возможность изучить все реально существующие уровни активности, начиная от высших форм инициативности, ответственности и кончая полной пассивностью, отсутствием активности. Типологический подход, однако, не нацелен только на констатацию того, что одни активны, другие пассивны, тем более исключает возможное в таком случае деление людей на успешных и неуспешных, что уже не раз происходило в психологии. Типологический метод исследования через выявление специфических психологических механизмов активности, присущих тому или иному типу, дает возможность ответить на принципиальный, и теоретически, и социально, вопрос, в силу каких конкретных причин у данного типа происходит падение активности, а тем самым подвести к выводу о возможных путях ее повышения.

Так, опережая последующее детальное изложение результатов исследования, можно, например, сказать, что отсутствие активности у определенной группы подростков оказалось у каждого типа внутри этой группы связанным с разными причинами: у одного она не была развита еще в детстве (в силу дефицита общения с матерью), у другого подавлялась окружающей его группой, у третьего подавлялась самой личностью (в силу несформированности способов выражения этой активности, внутренних противоречий и т.д.). Таким образом, типологический метод, выявляя разнообразную картину механизмов активности, позволяет разработать представление о разных путях генезиса этой активности, в том числе и тех, которые привели к ее полному падению.

Типологический подход дал возможность сформулировать некоторую общую гипотезу, которую можно назвать гипотезой «психологических потерь», происходящих на протяжении жизненного пути личности в результате конкретно складывающихся соотношений внутренних и внешних условий. Так, например, психология уже довольно точно выделила определенные так называемые сензитивные периоды, в которые наиболее интенсивно формируется то или иное личностное качество, способность. Если в этом возрасте в условиях жизни данной цичности не было обеспечено формирование этого качества, психической способности, то развитие психики данной личности пойдет уже совсем в другом направлении, будет происходить, так сказать, в урезанном виде, на более узкой основе, если не затормозится совсем. Неразвитая вовремя способность к общению, интеллектуальная потребность (любознательность), даже способность к игре (хотя последняя представляется некоторой имманентно присущей определенному возрасту) сказываются на последующих этапах жизненного пути личности в ее коммуникативной незрелости, ограниченности интеллектуальных интересов, неспособности гибко сочетать свою активность с активностью других людей (поскольку данная способность, как и многие другие, развивается именно в игре).

Диалектика этого «антиразвития» очень сложна, поскольку исчезают некоторые внешние благоприятные условия формирования соответствующих психических и личностных качеств. Но их точная квалификация как необходимых, достаточных, желательных и т.д. для развития ни психологами, ни социологами не проводилась, поэтому «исчезновение» оказывается незаметным, тем более в научном плане. Иногда негативные условия образуют целые цепи причинно-следственных связей, которые усиливают, нагнетают негативную для развития ситуацию (хотя и остаются не столь явными, как негативные воздействия стрессов, которые стали своеобразной притчей во языцех), тогда как указанные выше ситуации встречаются на каждом шагу, и создают (в отличие от стрессов) устойчивые негативные или дефицитные (для развития) условия. Например, при некоторых, еще незначительных отставаниях ученика (по успеваемости — для учителя и интеллектуально — для психолога), при некоторых вполне допустимых в пределах возраста особенностях ломки характера учитель начинает констатировать педагогически отклоняющееся поведение. Он принимает ряд мер, которые при незнании психологии личности ребенка, трудностей ее формирования и т.д. оказываются и психологически, и педагогически неуспешными, а иногда и вредными. В ответ на эти меры ученик начинает демонстративно нарушать требования. И без того первоначально хрупкий психологический контакт доверия, понимания и даже вообще общения ломается, рушится. Учитель выдает уже вторичную негативную реакцию и на вызывающее поведение, и на свою педагогическую неудачу, у него формируется и затем закрепляется негативная психологическая установка на ученика, что происходит и со стороны последнего, образуя прочный и уже непреодолимый барьер.

Здесь приходится говорить уже не об отсутствии внешних благоприятных условий, а о неблагоприятном характере взаимодействия внешнего и внутреннего.

Задача данного исследования заключалась в том, чтобы теоретически, а затем в определенных пределах и эмпирически выявить основные структуры жизненного пути личности, непосредственно связанные с сущностью и генезисом ее активности. Личности как субъекту жизненного пути присущи особые структуры, функции которых — построение жизненной позиции, проведение и реализация жизненной линии, переживание смысла жизни. Эти высшие структуры или качества связаны с реализацией жизненного пути как целого, организации и регуляции которого они служат. Личность активно строит свою жизненную позицию, свои жизненные модели и стратегии, самоопределяясь по отношению к объективной детерминации жизни, ее условиям и обстоятельствам. Как говорилось, активность — типичный для данной личности, обобщенный ценностный способ отражения, выражения и осуществления ее жизненных потребностей. В самом общем виде активность — это присущий личности способ объективации, самовыражения (и в деятельности, и в общении, и в жизненном пути в целом) в соответствии с ее высшими потребностями в признании, ценности и т.д. Активность — ценностный способ моделирования, структурирования и осуществления личностью деятельности, общения и поведения, при котором она сохраняет качество более или менее автономно, более или менее целостно, более или менее успешно индивидуально-функционирующей системы в межличностном пространстве. Активность имеет глубокое личностное основание: она есть способ не только выражения потребностей, но и организации жизни и условий деятельности, отвечающих этим потребностям, поиск условий и средств деятельности (как объективных, так и субъективных) по ценностным, личностным критериям, параметрам. Личность посредством своей активности находит предметы, условия и ситуации удовлетворения потребностей, регулирует отдельные действия и поступки и определенным образом категоризует, моделирует, преобразует действительность. Активность в широком смысле слова — это присущий личности способ организации жизни, регуляции и саморегуляции на основе интеграции потребностей, способностей, отношений личности к жизни, с одной стороны, и требований к личности общества и обстоятельств — с другой. Поскольку для большинства людей основной сферой самовыражения является деятельность, труд, необходимо рассмотреть понятие активности в контексте проблемы субъекта деятельности.

Понятие субъекта деятельности позволяет рассмотреть включение личности во все формы и уровни общественно-необходимой деятельности. Она должна стать субъектом при том, что общественная деятельность социально регулируется, нормируется, оформляется. Поэтому функция субъекта — согласование активности, носящей достаточно индивидуальный характер, с социальными структурами, нормами и формами деятельности. Субъект мобилизует свою активность не в любых, а в необходимых формах, в определенное, а не в любое время и т.д.

Важной теоретической и практической проблемой является мера сходства и различия понятий активности и деятельности, а также вопрос, почему оказалось недостаточно понятия деятельности, в которой, казалось бы, и выражается активность личности. Необходимость обращения к понятию активности вызвана тем, что оно шире деятельности, поскольку активность проявляется и в познании, и в общении, и, главное, в жизненном пути в целом. Далее, само понятие деятельности в психологии оказалось ограниченным и потому одновременно узкоструктурным — цель, мотив, результат. В эту структуру практически не были включены способности, потребности (в аспекте их удовлетворенности—неудовлетворенности). Иными словами, деятельность была структурирована по одному принципу, а личность — подругому, что и осложнило ее исследование в деятельности как с точки зрения соответствия личностной структуры структуре деятельности, так и наоборот. Поэтому потребовалось привлечение понятий активности и субъекта деятельности, которые оба нацелены на раскрытие основного процесса — приспособления личностных структур к структурам деятельности или преобразования последних применительно к личностным структурам, говоря проще, приведения в соответствие особенностей личности и деятельности.

Активность есть функциональное проявление личности в деятельности, которая организуется, упорядочивается и структурируется самим субъектом. Личность со своей достаточно индивидуализированной психологической структурой (установок, притязаний, ожиданий, готовностей и т.д.) не укладывается в структуру деятельности как в некую готовую форму, как предполагали психологи. Становясь субъектом деятельности, она строит собственную систему деятельности, в которую включены социальные и профессиональные требования, но мера и способ сопряжения своих внутренних движущих сил и средств и внешних требований проявляется в собственном структурировании ее определенным образом по своим параметрам. При высоких притязаниях и низких способностях такая система оказывается противоречивой, требует от личности либо волевого усилия, либо внешних поддержек. Активность поэтому предполагает присущие личности способы разрешения противоречий между желательным и требуемым (необходимым), между наличным и возможным (потенциальным), между индивидуальным и типичным.

Таким образом, активность — это функционально-динамическое качество личности, которое интегрирует и регулирует в динамике, в функционировании всю ее личностную структуру (потребности, способности, волю, сознание), что, в свою очередь, обеспечивает личности возможность учета требований общества и проявления самостоятельности, самоопределения в качестве субъекта жизни. Активность — такой способ самовыражения, при котором обеспечивается целостность, сохраняется автономность личности и достигается ее субъектность. Это — индивидуально-типологическое, функциональное качество личности, посредством которого она реализует в каждом виде и форме деятельности свою целенаправленность, личный опыт. В характере активности обобщены применявшиеся личностью жизненные стратегии по критериям легкости, трудности, ценностности, успешности — неуспешности, удовлетворенности — неудовлетворенности, в нем выражается социально-психологическая и личностная зрелость, умелость. Активность, как говорилось, включает удовлетворенность как детерминанту второго порядка, поскольку последняя служит психологическим и личностным показателем меры удовлетворенности потребностей, переживанием состояния удовлетворенности, которое отвечает парциальным структурам деятельности, ее задачам, событиям, сферам.

В характеристиках личностной активности проявляется то, насколько целостно личность моделирует свою жизнь, ее формы, связывая воедино ее объективно разобщенные сферы, циклы, события, занятия и другие структуры. Способ структурирования жизни носит более или менее самостоятельный характер, что проявляется и в характере опор, которые вырабатываются самой личностью или находятся ею в межличностном пространстве (коллектив, другие люди, традиции, культура и т.д.). Способ моделирования жизни и деятельности индивидуален и в том смысле, что он более или менее рефлексивен, более или менее сознателен, более или менее пролонгирован или ситуативен. Опоры, вырабатываемые самой личностью, позволяют ей удерживать и сохранять, развертывать свою активность во времени; ее несамостоятельность сказывается в ситуативное и необходимости прибегать к внешним опорам, быть более зависимой от них и т.д.

Активность — многомерная, многопараметральная категория, раскрывающая именно индивидуально-личностный уровень и способ осуществления деятельности, общения, познания. Посредством своей активности личность идеально (когнитивно), теоретически, затем практически моделирует, структурирует пространство своего взаимодействия с миром, организует его. В этих функционально-динамических моделях соединяются и побудительные (потребностно-мотивационные, целепритязательные и т.д.), и саморегулятивные (рефлективно-эмоциональные и др.) компоненты, с одной стороны, и опосредствованное личностью отношение к требованиям деятельности — с другой. Таким образом, активность — это динамическая особенность и вместе с тем качество личности как субъекта деятельности, как субъекта жизни в целом.

Поскольку в психологии преобладало понятие деятельности, постоянно говорилось о результате, и в самой общественной жизни подчеркивалась преимущественно социальная эффективность. Таким образом, понятие психологического результата, а с ним и понятие удовлетворенности — неудовлетворенности личности «исчезло». А реально все нарастало противоречие между эффективностью деятельности и удовлетворенностью личности, которое развертывалось в разнообразных личностных формах при общем социально негативном исходе: одни оказывались удовлетворены при низкой эффективности, другие — не удовлетворены и при высокой (в силу целого ряда причин, которые в совокупности сводились к общей выключенное -ти людей из управленческих отношений). Вопрос о критериях, способах достижения, при которых может быть удовлетворена одна и совершенно не удовлетворена другая личность, совершенно не ставился.

Так, из сферы научного исследования и практики общественной жизни выпал, исчез огромный резерв активности — удовлетворенность, которая является чрезвычайно тонким механизмом активности, динамичным и одновременно надежным средством ее формирования. Валовые оценки результатов, обесценение результата труда (неоднократно отмечаемые в производстве), отсутствие гибких и точных критериев оценки результатов со стороны общества оказались теми «лакунами», или вакуумами, внешних условий, которые и не формировали гибких психологических механизмов активности людей: удовлетворенности как психологического источника их последующей активности.

Разрабатываемый нами типологический подход к активности и соответствующий метод ее изучения являются комплексными в том смысле, что они позволяют выявить одновременно ряд причин ее падения или роста. Традиционные исследования рассматривали активность, скажем, только в связи с потребностями. Ее можно рассматривать, например, только в ряду со способностями или только с сознанием и т.д. Констатируя отсутствие активности, мы посредством типологического метода выдвигаем гипотезы о разных причинах ее отсутствия и ставим задачу выявить их. У одних активность сугубо ситуативна, у других — имеет постоянный и устойчивый характер, одни типы активны в определенных (скажем, узкозначимых) ситуациях, а в остальных — всегда равнодушны и пассивны, другие активны в основных сферах жизни и т.д.

Соотношение всех личностных компонентов или параметров активности, как уже отмечалось, может быть самым различным, что совершенно исчезало из поля зрения психологов, видящих инвариантную модель деятельности, всегда имеющей цель, мотив и результат. Имея мотив, личность отнюдь не всегда сразу определяла цель, а определив цель, могла утратить мотивацию. В традиционной структуре деятельности не учитывалась столь существенная для мотивации пропорциональность или диспропорциональность усилий затрачиваемой цели, притязаний уровню сложности деятельности и целый ряд самых существенных личностных параметров, которые и проявляются в конкретной психологической динамике деятельности, в отказе личности от деятельности, в таком осуществлении, которое не приносит удовлетворения, и т.д. Личность как субъект моделирует деятельность, общение и поведение, устанавливая соотношение необходимого и желательного, необходимого и достаточного, «обеспечивает» деятельность (способностями, умениями и т.д.), определяет ее контур, структурирует межличностное пространство по принятым ею координатам, критериям, параметрам. Она устанавливает меру своей активности, уровень сложности, степень напряженности при требуемой деятельности, добивается пролонгированности поведения, определяет ценность поступков в своей системе, модели, которая зависит от определенного контекста, пространства.

Связь между составляющими этой системы носит семантический характер, т.е. представляет конкретную систему значений и смыслов (в силу их соотносительности). Эти значения более ситуативны или более устойчивы в зависимости от кратковременного или постоянного характера деятельности. При всех условиях личностные значения при организации самого контура деятельности, выборе ее целей, определении ее психологической цены и т.д. пронизывают контур активности субъекта.

Одним из важнейших признаков субъекта и его активности является способность овладения целостными способами деятельности, всей совокупностью ее условий, объективных и субъективных средств ее реализации, что и дает возможность признать за личностью статус субъекта. Такая личность интегрирует внешние и внутренние условия деятельности (включая в число последних мотивационно-целевые способности, уровень притязаний и т.д.) индивидуальным и целостным образом и способом, оптимальным психологически и социально. Личность как субъект деятельности обеспечивает контроль за целостным ходом последней с учетом своих целей и внешних требований, предвосхищает возможное рассогласование ее внешних и внутренних условий, обеспечивает все условия, необходимые и достаточные для достижения результата по установленным ей самой ценностным критериям и времени. Саморегуляция как гибкий, целостный индивидуализированный механизм обеспечивает процессуальную регуляцию деятельности, т.е. по ходу ее купирует внутренние трудности, рассогласования психических составляющих (рост мотивации и усталость и т.д.), мобилизует психологические и личностные резервы. Таким образом, активность обеспечивает единство внешней и внутренней сторон деятельности субъекта.

Ответственность, о которой выше подробно говорилось, особенно проявилась в стремлении к обеспечению субъектом целостности, самостоятельности и успешности при функционировании в межличностном пространстве деятельности, общения и познания. Принятие ответственности ведет к обеспечению личностью и способа достижения, и результата своими силами при заданном ею же уровне сложности и времени достижения, с учетом возможных трудностей, неожиданностей, т.е. к овладению целостностью ситуации. Однако как качество субъекта деятельности ответственность выражает готовность личности отвечать за любые последствия, освобождая часто от наказания других людей. Однако не любой тип ответственности означает, что личность становится субъектом деятельности.

Ответственность исполнительного, формального типа подавляет инициативу, а тем самым личность оказывается в однозначной зависимости от руководства извне, лишающего ее качества субъекта. Если ответственность не развита, то необходимость остается чуждой, навязанной по отношению к желаемому, а потому в известной мере принудительной, ограничивающей инициативу субъекта. У этого типа ответственность проявляется в форме долга, т.е. человек оказывается успешным только как исполнитель. Более того, его ответственность подавляет инициативу, не давая ей проявиться, еще на стадии ее зарождения. У данного типа сложился некоторый внутренний механизм самоограничения как в смысле выхода за пределы не требуемого извне, так и порождения собственной мотивации. Другой тип, будучи инициативным, ориентируется на внешний успех или на свои высокие притязания, однако изначально, внутренне снимает с себя всякую ответственность за реализацию инициатив. Третий тип, не владея диалектикой согласования собственной активности с активностью группы (что характерно для подросткового и более старшего возраста), вступает на путь рисковых инициатив. Семантика его инициатив такова — внешние условия заведомо ему препятствуют, хотя на самом деле реально этого нет, а он просто не знает и не умеет связать свои инициативы с инициативами окружающих, он может быть активен только вопреки им. Риско-вость молодежных инициатив, которая констатируется социологами и из которой затем вырастает опасная тенденция не только фрондерства, но и конфронтации с группой и обществом, первоначально есть стихийность личностной инициативы и отсутствие зрелых личностных способов ее выражения и реализации. У четвертого, с нашей точки зрения, действительно гармоничного типа, инициатива опережается ответственностью — он предлагает ровно столько, сколько может взять на себя, сам обеспечить.

Оптимален такой тип ответственности, при котором личность обращает требования к самой себе, повышает притязания к уровню трудности собственной деятельности.

Также и инициатива разных типов по-разному мотивирована, отвечает разным потребностям самовыражения и в разной степени структурирует то социально-психологическое, деятельностное пространство, которое охватывается этой инициативой. Одним лицам достаточно выступить с инициативой, заявить о себе как об инициаторах. Другие стремятся сами реализовать свои инициативы. Одни инициативны в условиях соревнования, одобрения, поддержки, другие — в условиях самостоятельности и т.д. Одни инициативы вообще не имеют целевой ориентации, а только побудительный момент — желание что-то предложить, другие — организационно обеспечивают объективные и субъективные условия достижения цели и т.д. Исследование показало, что инициатива как способ поведения отличается от инициативности как устойчивого качества личности как субъекта целостного, автономного поведения [Л.И.Дементий].

Итак, полученные данные о типах инициативы и ответственности показывают реальное разнообразие форм активности людей и их иногда противоречивые, внешне или внутренне блокированные механизмы.

Возникает возможность делать некоторые интересные выводы о сопряжении инициативы и ответственности не только в самой личности, но разных личностей в одной группе. Одни инициативны только тогда, когда другие являются исполнителями, другие люди инициативны тогда, когда видят (повторяем сугубо субъективно), что окружающие препятствуют им, третьи инициативны, когда коллектив поддерживает, одобряет их (ориентированы только на позитивную оценку), четвертые — когда они могут сами отвечать за свои инициативы. Можно представить себе, насколько психологически квалифицированным должно быть управление таким коллективом со стороны педагога и воспитателя, чтобы эти инициативы не были подавлены (как это реально часто происходит) на стадии внутреннего порыва («на корню») и оказались непротиворечиво согласованными. Тем более сложно сочетание — сопряжение ответственности разных типов людей, связанных друг с другом в семье или по работе. Ведущиеся в течение ряда лет исследования школьной и студенческой молодежи показали, что в психологически разнообразных характеристиках инициативы и ответственности как типологических качеств личности, как в кривом зеркале, отражается несоотнесенность индивидуальной позиции с коллективной, а коллективной с индивидуальной.

Глубже раскрыть внутренние механизмы связи инициативы и ответственности и динамику активности в целом оказалось возможным только путем анализа следующего, более конкретного уровня активности. Инициатива и ответственность, как показали наши данные, у одних устойчива, постоянно проявляется, у других ситуативна. Поэтому возникла потребность изучить не только сложившиеся структуры этих форм, но и их динамику, их соотношение с вызывающими, стимулирующими или противоречащими, препятствующими им условиями. В свою очередь, типологические данные обнаружили связь, например, инициативы с ориентацией на себя, на других, на успех и т.д. Поэтому возникла потребность глубже раскрыть притязания, направленность личности в связи с динамикой активности.

Проведенные исследования характеризуются прежде всего не вербальными методами, а такими, которые позволяют моделировать активность в естественном эксперименте, построенном на определенных принципах. Основным из них является сопоставление структурно-динамических (семантический интеграл) и динамических (моделирование испытуемым семантического пространства) характеристик активности.

Типологический метод, примененный в исследовании, обеспечивал полноту описания параметров изучаемого явления. Типология определена как метод системного исследования активности личности, как метод изучения много-параметральных, многоуровневых сложнодетерминированных явлений. Каждый из типов интерпретировался несимметрично другому, а потому давал возможность раскрыть действие закономерностей активности в виде, осложненном противодействующими, нейтрализующими тенденциями. Приводим модель одного из таких исследований.

Объектом исследования были группы студентов, в каждой из которых двое вели диспут на избранную научную тему, т.е. осуществляли некоторую инициативную и одновременно ответственную деятельность в условиях диады; одновременно в роли слушателей и экспертов выступала остальная часть группы, которая была инструктирована следующим образом: поддерживать одного и осуждать другого, безотносительно к реальной успешности каждого, попеременно по 15 мин. Так моделировалась ситуация, в которой активно проверялись: притязания, способность каждого опираться на те или иные внешние-внутренние опоры, степень самостоятельности и уверенности как характеристики саморегуляции, удовлетворенность собственными или внешними (групповыми) критериями.

Благодаря такой модели эксперимента можно было достоверно установить, в какой мере при определенных притязаниях личность ориентирована на оценку окружающих, в какой мере она противопоставляет свои критерии успеха критике и одобрению окружающих, в какой мере способна сохранить уверенность в своих критериях и противопоставить их критериям социально-психологического окружения и, наконец, в какой мере она испытывает удовлетворенность.

Результаты показали, динамику активности каждого типа: моделируемый контур сужается или расширяется, число и характер вводимых критериев изменяется, изменяется число семантических единиц модели (они более глобальны или дифференцированны), варьирует соотношение внешних и внутренних опор, критериев и т.д.

По характеру притязаний выявились две группы с установкой на успех или неуспех, причем последняя группа подразделилась еще на две: лица, избегающие неуспеха посредством повышения ответственности, самоконтроля и т.д., и те, которым свойственна мотивация поражения, т.е. обращение к внешним опорам, возрастание неуверенности при падении ответственности.

По параметру саморегуляции — сохранения уверенности, обращения к внешним-внутренним критериям и способности их отстоять — произошло дальнейшее подразделение на группы, что позволило говорить об определенных типах. Способ реагирования на критику, которая была контрольно-критическим моментом экспериментальной модели, позволил выявить степень самостоятельности, автономности, закрытости—открытости при саморегуляции. Обнаружились:

1) тип, «открытый» настолько, что одобрение окружающих ставил выше очевидного для себя неуспеха;

2) тип нейтральный, т.е. не нуждающийся ни в одобрении, ни в порицании в силу закрытости к внешним поддержкам, оценкам и т.д., уверенный во внутренних критериях;

3) тип, закрытый в такой степени, что его негативное отношение к внешним оценкам блокировало его собственную саморегуляцию;

4) наконец, тип, который сохранял неуверенность и при одобрении, и при критике.

Эти результаты позволяют раскрыть проблему сопряжения внутренних и внешних опор, критериев, оценок, сложность саморегуляции при построении субъектом своего контура активности. У некоторых лиц социально-психологические поддержки не смыкаются с внутренними, не дают возможности решить внутренние трудности, снять неуверенность, у других внутренние трудности таковы, что не создают мотива для приятия внешних опор, оценок, для их превращения в собственные. В свою очередь, тип, который изменяет себе, соглашаясь на одобрение, хотя его неуспех, его неуверенность ему самому очевидны, открывает своего рода глубины конформизма, его внутренние механизмы.

Эти результаты позволяют судить и о соотношении притязаний с характером саморегуляции. Оптимальной, как подтверждают и эти данные, оказывается такая форма притязаний, которая связана с обращением требований к себе, с повышением активности, обеспечивающей условия достижения результата. Если притязания не сопровождаются повышением требований к себе, то они оборачиваются претензиями к тому, чтобы условия деятельности были обеспечены извне, или превращаются в ожидания легкого результата. На основе притязаний первого типа появляется гибкость саморегуляции, обширность стратегий, вариативность принятия решений, поскольку личность берет на себя ответственность за ситуацию в целом, за достижение результата. Когда же ответственность переносится на окружающих, проявляется своего рода ригидная самоуверенность или авантюризм, контроль за всеми условиями снижается, личность уже не владеет всеми условиями достижения. Наконец, чрезмерная рефлексивность, повышение требований к себе иногда оборачивается таким жестким самоконтролем, который снижает общую активность, инициативность и приводит к осторожности и неуспеху. Последний случай противоположен тому, в котором завышенные притязания сопровождаются авантюризмом, неприятием реального хода дела.

Удовлетворенность — неудовлетворенность неоднозначно связана с успехом — неуспехом. Эта связь носит либо опосредствованный личностью, либо непосредственный характер; более того, само опосредствование личностью также различно по критериям, относящимся к характеру притязаний и способу саморегуляции (достижения) данного результата. Переживание удовлетворенности определяется и субъективной сложностью достижения, соотносительной с предварительной установкой, и ожиданием оценки окружающих. При установке на неуспех четкость внутренних критериев позволяет развести неуспех и неудовлетворенность: и при неуспехе лица были удовлетворены тем, что правильно самостоятельно действовали, а неудачу могут приписать действию внешних обстоятельств (партнеру по диспуту). Семантика удовлетворенности проявилась в соотносительности с притязаниями и с саморегуляцией: «Я доволен тем, что удалось достичь хотя бы этого» (с учетом трудности ситуации, меры достигнутого, цены усилий и т.д.), или «Я доволен тем, что так легко все досталось», или, напротив, «Доволен тем, что сумел преодолеть трудности», «Такой результат не стоил такого труда». Таким образом, эксперимент позволил выявить все типологичекие случаи опор на внутренние и внешние критерии успешности, гласности, одобрения окружающих. Выводы исследования:

1. Повышение — понижение уровня активности и меры самостоятельности зависит от гармонического — противоречивого соотношения инициативы и ответственности, от соотношения векторов и характера связей в семантическом интеграле притязаний, саморегуляции, удовлетворенности.

2. Расширение — сужение контура активности, увеличение — уменьшение числа его семантических единиц, их усложнение-огрубление связаны и обусловлены типами инициативы и ответственности.

3. Активность более точно вписывается в контур деятельности (необходимый и достаточный для решения экспериментальных задач) или выходит за его пределы (в сторону сужения или расширения) в зависимости от требований субъекта к уровню сложности деятельности и меры его самостоятельности. Инициативе, не опирающейся на ответственность, первоначально свойственно расширение контура деятельности.

4. Число опор ответственности может быть адекватным, избыточным или недостаточным, за счет чего контур активности оказывается более четким (что выражается и в четкости критериев саморегуляции) или более размытым.

5. Мера ответственности связана с четкостью контуров активности, с опорой на собственные или внешние критерии, собственные или заимствованные модели активности, что проявляется в уверенности — неуверенности, настойчивости и успешности; уверенность, настойчивость, самоконтроль — личностные механизмы ответственности.

6. Динамика контура активности определяется тремя моментами: объективными временными требованиями задачи (деятельности), временными характеристиками типа активности и, наконец, расширением — сужением контура активности в зависимости от типа связи инициативы и ответственности; инициатива расширяет, ответственность сужает контур активности.

7. Векторы притязаний и удовлетворенности находятся в гармоничной или противоречивой, прямой или обратной связи в зависимости от наличия в притязаниях требований, обращенных к себе (другим), в зависимости от того, насколько притязания повышают (понижают) уровень активности и т.д.

8. Через типологические конкретно-эмпирические модели активности возможно более конкретно описать тенденции, противодействующие, содействующие и нейтрализующие друг друга в интеграле притязаний, саморегуляции и удовлетворенности.

9. В свою очередь, типы семантических интегралов дают возможность раскрыть механизмы связи инициативы и ответственности как способов деятельности (или общения) или устойчивых качеств личности.

10. Ряд структурно-динамических характеристик активности позволяет судить о причинах отсутствия, понижения, подавления активности или, напротив, ее роста, повышения, устойчивости. Это, в свою очередь, позволяет судить о том, блокирована ли (и чем блокирована) активность, носит ли она латентный характер или недостаточно сформирована.

11. Полученные данные раскрывают внутренние связи инициативы и ответственности: у одного типа — ответственность как долженствование, долг преобладает над инициативой и даже подавляет ее: низкие притязания, отсутствие уверенности, контроль по внешним критериям свидетельствуют о том, что в личности сложилась своеобразная структура внутреннего самоограничения, подавляющая даже мотивообразование самого субъекта; другой тип, проявляя инициативу, сразу внутренне снимал с себя ответственность за ее реализацию, возлагая ее на других, — об этом свидетельствует отсутствие внутренних опор, сужение контура активности; третий тип, не владея диалектикой соотнесения своих активных действий и действий, оценок и т.д. со стороны окружения, вступает на путь рисковых инициатив, направленных против наличных, кажущихся ему навязанными условий, конфронтации с окружением; четвертый тип инициативен ровно настолько, насколько может обеспечивать дело своей ответственностью; пятый обладает гармонической связью инициативы и ответственности: по мере обеспечения необходимого он инициативно расширяет контур своей активности и т.д.

При гармонической связи инициативы и ответственности, которая обнаружилась лишь у одного типа, инициатива идет по вектору от субъекта к условиям ее реализации, а ответственность — во встречном ей направлении.

12. Основным оптимальным механизмом ответственности является восприятие себя как субъекта ответственности, что выражается в характере притязаний, прочности опор, четкости критериев саморегуляции и удовлетворенности, потребности повышать уровень сложности деятельности, обращенности требований к самому себе, готовности к преодолению трудностей, уверенности, активности, пропорциональной контуру деятельности, способности субъекта удерживать определенный уровень сложности деятельности на всем ее протяжении.

13. Если в известной психологической структуре деятельности связи мотива, цели, средств и результата заданы теоретически, то через выявленные связи инициативы и ответственности, через механизмы семантического интеграла мы установили, как реально строятся и обеспечиваются эти связи самой личностью, их типологический характер, механизмы, обеспечивающие или не обеспечивающие их. В основных составляющих семантического интеграла выявились определенные тенденции — обращенность к себе или к другим. В характере притязаний у одних типов выявилась обращенность (например, требований) к себе, у других типов — к другим (ожидание оценок, требований со стороны окружающих, желание им себя показать, им доказать и т.д.); в характере саморегуляции также замечена у одних типов обращенность к себе (собственные опоры, рефлексия, самоконтроль), у других — обращенность к другим (опоры на их критерии, передача им функций контроля, оценивания и т.д.); наконец, в характере удовлетворенности также наметились типы удовлетворенности в связи с собственными критериями, самостоятельным преодолением трудностей, либо социально-психологическая обращенность к другим, потребность в оценке результата окружающими, потребность в лучшем, чем у других, результате и т.д. В структуре семантического интеграла обнаружилась внутренняя соотнесенность с другими людьми, способность или неспособность связать отношение к себе и другим. Это позволило высказать предположение, что семантические структуры активности имеют свои аналоги в семантических особенностях сознания.

Известно, что уже в «Основах психологии» 1935 г. С.Л.Рубинштейн выделил структуру сознания, состоящую из трех отношений — к миру, к другим и к себе, которые впоследствии были разными авторами модифицированы по-разному, но в целом оформились как совокупность отношений — познавательных и деятельных (к миру), коммуникативных (к другим) и рефлексивных (к себе). Также известно, что 3. Фрейд, Дж. Мид и другие зарубежные психологи выделяли несколько иные структуры. Фрейд структурировал личность, пытаясь отразить в ней противоречия с социумом, Мид просто вобрать в структуру сознания отношение социума к личности (в виде ожиданий, установок на эти отношения, готовности к ним). Причем характерно, что структуры сознания не четко дифференцировались от собственно личностных структур.

В результате наметилось принципиальное различие между Рубинштейном и другими авторами в понимании генетической последовательности составляющих этих структур. Рубинштейн считал «я» или отношение к себе более поздним генетически, тогда как Фрейд и другие всегда подчеркивали его первичность, а затем происходящее противоречивое или согласованное соединение с другими отношениями (или отношениями с другими).

Развивая точку зрения Рубинштейна, мы включили в структуру индивидуального сознания ту составляющую, которую выделил Мид, а в последующем социальные психологи обозначили как атрибутивную проекцию, т.е. ожидание отношений других людей ко мне. Конкретному исследованию была подвергнута структура сознания, включающая три составляющих — ее отношения к другим, к себе и других ко мне (т.е. атрибутивная проекция). Введение атрибутивной проекции в структуру сознания также отвечало бахтинской идее о диалоговом характере сознания [5].

Основная гипотеза заключается в следующем: для активности личности и последующего структурирования, моделирования ею социально-психологического пространства, структурирования деятельности, поведения существенно: 1) преобладает ли одно из отношений сознания (к себе, к другим или других к тебе), 2) оказывается ли оно фиксированным по типу установки или проблемным, рефлексивным, т.е. заново подлежащим осмыслению и разрешению личности. Если, скажем, в структуре сознания доминирует отношение к себе, то активность начинает строиться как доминирование над другими, лидирование и т.д.

Однако такая активность должна быть скоррегирована в процессе ее осуществления, приведена в соответствие с обстоятельствами деятельности или условиями коммуникации, и деятельность перестраивается по ее ходу. Это может произойти в случае проблемного, рефлексивного отношения к себе. Установочный же, ригидный характер этого отношения не дает возможности осуществить объективацию, адекватную условиям, как отмечал Д.Н.Узнадзе [12]. То же касается и других отношений. Если доминирует атрибутивная проекция, то в зависимости от того, установочна она или проблемна, активность приобретает характер формального исполнительства, прямой адаптации к ожидаемым требованиям (даже когда эти требования не эксплицированы) или гибкий, регулируемый по ходу деятельности (или коммуникации).

Динамичность, гибкость, саморегуляцию форм активности по ходу ее реализации удалось выявить в приведенных выше эмпирических исследованиях инициативы и ответственности. Полученные данные свидетельствуют о том, что, если на первом этапе активность (в форме инициативы) выходила за рамки межличностного пространства, которое личность целостно могла бы обеспечить своей деятельностью, то на следующем этапе личность как бы отступала от первоначальных заявок (границ) и упрощала свои притязания. Это свидетельствует о ее способности к регуляции по ходу деятельности, а способность гибкой регуляции свойственна сознанию личности. Таким образом, активность личности, проявляющаяся в реальном общении, поведении и деятельности, представляет моделируемое личностью коммуникативно-когнитивное или семантическое пространство, которое обладает разной степенью структурированности — аморфности, фик-сируемости — регулируемости в зависимости от установочности или проблемности сознания личности.

Характер теоретической модели определяет диапазон возможностей личности: регулировать реальное общение, способность — неспособность согласовывать свою активность (инициативу) с активностью других, оформлять ее, настаивать на ней, придавать ей социально приемлемые формы.

При исследовании конкретных форм активности — инициативы и ответственности выявилась способность — неспособность личностей разных типов согласовывать свою активность с активностью других, гибко сопрягать собственные действия и встречные инициативы. Ж.Пиаже, исследуя когнитивную природу коммуникации, выявил так называемую обратимость операций, связанную со способностью встать на точку зрения другого. Но если при этом сохраняется собственная точка зрения и она противоречит той, на которую я попытался встать? Он не учел встречного реципрокного характера взаимоотношений и их возможную конфликтность, противоречивость. Это несоответствие позиций сознания усиливается (и умножается) несовпадением реальных действий. Некоторые типы, не обладавшие проблемностью или прогностичностью сознания, не ожидали, скажем, противодействия со стороны группы, а встретившись с ним, пытались осуществить волевые методы поведения, обнаруживая ригидность своей активности. Данные эмпирического исследования выявили, в какой мере отношение других ко мне учитывается во внутреннем плане сознания, насколько гибко оно связывается с моими отношениями к другим и себе, наконец, насколько оно гибко регулируется во внешнем плане поведения. Так, оказалось, что наличие в сознании отношения к себе почти у всех типов стимулирует возникновение инициативы (т.е. определенной формы активности), но у одних она сразу же во внутреннем плане блокируется, а у других стимулируется. Был обнаружен факт обратного воздействия неудачных (не принятых группой, не сопряженных с ней инициатив) действий на возникновение инициативы — последние стойко подавлялись [8].

Проблема состоит в том, что личность проявляет регуля-торные особенности сознания в условиях реальной коммуникации или совместной деятельности, а коммуникация развивается по своим законам, которые далеко не всегда отвечают этому типу личности и сознания, т.е. те, кто нуждается в поддержке и одобрении, их получают далеко не всегда; типу, который активен только при пассивности остальных, реально противостоит их активность, встречные инициативы. Общение личности с группой представляет встречные, взаимонаправленные отношения, которые отнюдь не всегда отвечают личностному типу и его особенностям. (Реальная коммуникация предъявляет одни и те же требования и к экстраи к интраверту, поэтому каждый из них решает различные коммуникативные задачи.)

Осознание проблемности отношений, возникающих из этого несоответствия, детерминируется противоречивостью и реально складывающихся отношений, и структур сознания (отношений к себе, к другим и т.д.). Однако сама по себе противоречивость и отношений, и структур сознания не обеспечивает.

Опираясь на данные, можно констатировать следующее:

1. Гармоническая связь всех трех отношений в сознании обеспечивает социально-психологическую и личностную способность к регуляции общения, когнитивное планирование взаимоотношений (представление другого в качестве субъекта), способность согласования собственных действий и встречной активности. В таком случае личность способна строить общение по типу кооперации, совместности. Кооперация у таких людей развита во внутреннем плане, они обладают осознанной гибкостью сопряжения своих действий с встречными.

2. Попарная связь отношений (к себе, другим и других ко мне) в разных сочетаниях может обеспечить регуляцию коммуникации при таких условиях: а) если отношения имеют диалогический, обратимый характер; б) если их связь противоречива, амбивалентна. Однако это не исключает того, что реальная коммуникация строится по конфликтному типу.

3. Отсутствие личностной способности сознания регулировать взаимоотношения, а потому лишь стихийное, эмпирическое их осуществление связано с установочными типами связей в структуре сознания. Нельзя говорить о способности личности устанавливать тип взаимоотношений, но можно говорить о тенденции к исполнительскому или авторитарному стилю общения (последнее особенно проявляется при несоответствии типа личности занимаемой позиции или роли в группе).

4. В данной выборке была слабо представлена атрибутивная проекция, т.е. ожидание отношения к себе. Те, у кого она была все же представлена в структуре сознания, были способны к регуляции отношений, однако не однозначно. Отсутствие этой составляющей может быть связано с рядом причин:

а) низкая оценка других сразу блокирует восприятие отношения к себе;

б) завышенная самооценка также блокирует это отношение;

в) заниженная самооценка по принципу защиты тоже блокирует это отношение.

Отсутствие этого отношения в структуре сознания (или его блокирование, или его несформированность) ведет к отсутствию личностной регуляции отношений и ее эмпирическому осуществлению в самих коммуникативных актах. Если же при этом связь других составляющих (к себе и другим) носит установочный характер, то такой тип вообще не способен к коммуникации, которая соответствует его типу.

На основе данного эмпирического исследования могут быть сделаны следующие выводы:

1. Оценочно-самооценочные отношения не исчерпывают выделенных структур сознания (тем более что отношение к другим может быть дифференцированным, связанным со сложившимися взаимоотношениями и т.д.). Однако в целом проведенное исследование подтверждает гипотезу, что способность личности к регуляции взаимоотношений связана с гибкостью, диалогичностью связей в структуре сознания, а также наличием связей всех трех составляющих.

2. Получила подтверждение гипотеза, что внутреннее владение диалектикой отношений к себе и к другим, восприятие другого как субъекта ведет к готовности личности регулировать взаимоотношения, к осознанию их проблемности, их предвосхищению, планированию. Жесткость, ус-тановочность связей между составляющими ведет сознание либо к установочному способу коммуникативного поведения, либо к его стихийной эмпирической регуляции.

3. С определенными ограничениями, но выявилась зависимость между готовностью, способностью (неспособностью) личности к регуляции отношений и типом реальной коммуникации: способность к регуляции связана с построением кооперативных, совместных отношений; противоречивость в структуре сознания толкает к конфликтным отношениям; неспособность к регуляции, установочность ведет к эмпирическому поведенческому способу осуществления взаимоотношений.

Исследования этих трех структур сознания в условиях организаторской деятельности студентов показали, что здесь представлен тип с неразвитой атрибутивной проекцией, который сразу же воспринимает окружающих как исполнителей, объектов своих воздействий, т.е. не строит коммуникацию на началах взаимодействия, на принципах субъект — субъектных отношений. Тип личности, в сознании которой были представлены все три отношения, способен был не только учитывать окружающих в качестве субъектов, но и соответственно строить отношения с ними и в совместной деятельности: и в общении как проблемные. Это означает способность прогнозировать позицию, отношение к себе партнера, учитывать его ожидания, мотивы и способность разрешить возможные противоречия, возникающие в силу несовпадения позиций, точек зрения, эксплицировав их как проблему.

Вся совокупность проведенных исследований дает возможность сделать существенные теоретические выводы. Важнейший из них заключается в том, что классический рубинштейновский принцип единства сознания и деятельности реализуется через разные типы связей сознания и деятельности (поведения и общения) при разных типологических структурах сознания и соответственно выражается в разных способах активности. Иными словами, связь активности и сознания личности самая непосредственная. Рубинштейн связал процессуальные характеристики сознания с характером деятельности, показав, что сознание дает возможность детерминировать действие по самому его ходу. Полученные данные типологически ограничивают и конкретизируют это положение. У некоторых лиц отсутствует регуляторная способность сознания по причине отсутствия структур, не сложившихся в жизненном пути. Они не способны к прогнозу и построению собственных действий с учетом встречной активности другого субъекта. У них, образно говоря, отсутствует «орган» восприятия встречного отношения. А сложившиеся фиксированные структуры сознания ведут к ригидности, стереотипности, ситуативности поведения. Соответственно эти люди, если они не занимают адекватных своим личностным качествам позиций в группе, либо конфликтны, либо неадекватны в общении.

Разносторонняя взаимосвязь сознания, активности и поведения дает возможность выявить некоторые практически существенные стратегии перестройки таких структур сознания, форм поведения, ограниченных вариантов инициативы и ответственности. Эти стратегии опираются на понимание того, что активность — динамическое, функционально изменчивое образование (хотя затем и фиксируется в типичных для каждой личности устойчивых формах). Пути ее направленного изменения, коррекции, во-первых, связаны с определением жизненных периодов, в которых личность оказывается наиболее податлива, склонна, если не совсем готова, к этим коррекциям. Во-вторых, их направленное изменение, переструктурирование возможно путем развертывания определенной психолого-коррекционной работы с индивидуальным и коллективным (групповым) сознанием. Самая общая сущность этой работы связана с постоянным оцениванием (самои взаимооценками), с выработкой критериев этих оценок, которые часто в общественной жизни и практике коммуникации и деятельности отсутствуют. Оценивание должно про -водиться дифференцированно, с учетом разной динамики, применительно к психологически оптимальным структурам и типам личности. А именно может не одобряться (корректируясь) ориентация личности на результат, полученный непригодными средствами, ориентация на успех, на легкий результат и, напротив, постоянно подкрепляться положительными оценками ориентация на повышение требований к себе, на самостоятельность, определенные формы ответственности и т.п.

Далее, психологическая и социально-психологическая работа с личностью и группой должна включать постоянную рефлексию этих отношений как взаимоотношений, выявлять их проблемность, а на этой основе может проводиться обучение принятию решений, индивидуальных и коллективных. Говоря обобщенно, необходимо формирование социального мышления и осознания взаимоотношений людей, которое бы учитывало и многообразие их психологических типов, и совпадение — несовпадение, встречный или однонаправленный характер их социально-психологических позиций и соответственно — характера взаимоотношений.

Соответствующие социально-психологические стратегии возможны и в отношении учета активности людей. Расстановка людей, профессиональное самоопределение, самоопределение в профессиональном коллективе могут производиться с учетом трех параметров: адекватности их позиции типу активности, непротиворечивому согласованию активности всей группы, наконец, постепенному расширению форм активности посредством соответствующих новых позиций в группе. Главный практический вывод данного исследования — в необходимости реального учета типологии личности в профессиональной, личной и общественной жизни.

Литература

1. Абулъханова-Славская К.А. Деятельность и психология личности. — М., 1980.

2. Абулъханова-Славская К.А. Типология активности личности // Психол. журн. - 1985. - Т.4. - № 5. — С. 3-18.

3. Абулъханова-Славская К.А. Историческая последовательность разработки философских проблем в трудах С. Л. Рубинштейна и его школы //Актуальные проблемы истории. — Ереван, 1982. — С. 31—42.

4. Абулъханова-Славская К.А. Личностные типы мышления // Когнитивная психология (Материалы фин.-сов. сим-поз.). - М., 1986. - С. 154-172.

5. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. — М., 1979.

6. История философии в СССР. В 5 т. — М., 1985. — Т. 5. Кн. 1.

7. Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность. — М., 1975.

8. Погонина З.А. Психологические особенности инициативы старших школьников в общественной деятельности и условия ее развития / Автореф. дис. канд. пед. наук. — М., 1987.

9. Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии. — М., 1946.

10. Рубинштейн С.Л. Бытие и сознание. — М., 1957.

11. Рубинштейн С.Л. Проблемы общей психологии. — М., 1973.

12. Узнадзе Д.Я. Экспериментальные основы психологии установки. —Тбилиси, 1961.

13. KohlbergL. Moral stages and moralisation: The cognitive developmental approach // Moral development and behavior: Theory, research, and social issues. — N.Y., 1976. — P. 31—53.

14. Mead G.H. Mind, self and society. — Chicago, 1934.

15. Janousek J. On the Marxian concept of praxis: The context of social psychology: A critical assessment. — N. Y., 1972.