Крохобор самый хитрый, ДА

–Е гор, привет! Ты представляешь, сейчас еду утром на работу, и тут, блин, гаишники тормозят.

– Да, ладно, ты же вчера с вечеринки ели уполз. Ты че, сегодня за руль сел?

– Ну да. Жалко было на такси деньги отдавать.

– Ну и че гайцы?

– Че-че! Запах, говорят, у вас, Сергей Алексеевич, проедем на медицинское освидетельствование.

– А ты что?

– Я говорю: так и так, товарищ капитан, не могу никак, спешу, не употреблял, это лекарства, туда-сюда качаю, короче.

– А он? Повелся?

– Он че, дурак, что ли? У меня перегар за километр. Да ты что, думаешь они пьяных ловят? План по взяткам выполняют, козлы, блин!

– Сколько запросили?

– Двадцать рублей, говорят, давай и вали. А у меня что, с собой двадцатка есть, что ли? Ну я и говорю: товарищ командир, давай вот я тебе прям сейчас пятерку, и разошлись как в море корабли, а больше нету. Но упертый гад оказался, нет, говорит, и все тут. Нет денег – нет прав. Разговор окончен.

– Но ты-то здесь?

– Пришлось Мишке звонить. Он подъехал, привез деньги, которые я на Египет собирал. Отпустили.

– Ну, понятно, – сказал Егор вслух, а про себя подумал: «Так тебе и надо, козлина, заслужил!».

Сергей закончил свой рассказ, а Егор вспомнил, как вчера Сергей из ресторана неожиданно так, ни с кем не попрощавшись, ушел минут за 15 до того, как принесли счет.

Егор вспоминал. Ладно, это было бы один раз, он бы тогда понял, с кем не бывает, и ничего такого на Серегу не подумал бы, ведь они уже три года как вместе делают один проект. Конечно, Серега ушел раньше, ему было плохо. Конечно, потом он все отдаст за себя тому, кто за него заплатил, как положено. Но черта с два! Как бы не так. Такой фокус Серега проворачивал с самого первого банкета, и только в этом году это было уже, наверное, в десятый раз.

Конечно, во время сбора денег в ресторане все помнили, что был еще и Серега, который тоже должен заплатить за себя, и каждый раз говорили, что вот завтра он все отдаст, но почему-то на следующее утро всем было не до этого. Да и как-то стремно было ходить и париться из-за каких-то там ста рублей, примерно столько обходился каждому члену коллектива Серегин ужин. Никто не хотел ходить и выпрашивать деньги у этого скользкого типа, проще было этого не делать, потому что он всегда находил отговорки: то у него не было мелких денег, то вообще не было с собой денег, то он говорил: давай я тебе завтра отдам и т.д. В конце концов все на него забили, но так и продолжали брать на коллективные посиделки. И каждый раз получалось, что Серега вроде как не виноват, он бы заплатил, но все что-то как-то не складывалось. И так происходило с завидной регулярностью.

А что Серега? Он даже и не думал справиться о том, кто за него внес деньги, он и не собирался ничего отдавать. У него была цель, он копил деньги на путевку в Египет.

Как-то раз Егор был свидетелем еще нескольких случаев с Сергеем. В магазине, когда он покупал жевательную резинку за 12 рублей, вытащил дисконтную карту и попросил сделать ему скидку в 3%. У продавщицы не нашлось 36 копеек, поэтому она дала ему 50. А он потом целый день ходил и радовался, что вместо 36 копеек получил 50.

Или как-то один из сотрудников попросил у него мелочь, что-бы закинуть в кофейный автомат, так он к нему из-за 20 рублей потом 3 раза подошел, чтобы тот вернул, да еще и ходил потом, рассказывал целый месяц по всем офисам, какой он хороший, что помог другу.

А на 8-е Марта он решил сэкономить на цветах для своей девушки и купил ей розы по супернизкой цене в одном ларьке, который пользовался дурной славой. Когда он привез их любимой, то она заметила, что на букете черная ленточка. Оказалось, что в этом киоске уже давно торгуют цветами с кладбища, и с этих цветов просто забыли убрать похоронную ленточку. С девушкой они расстались.

И это были еще цветочки. Еще в его репертуаре было выбрать порядочного человека, занять у него небольшую сумму денег, и потом месяцами, если не годами, их не отдавать, до тех пор, пока сам кредитор уже просто не устанет их просить. И еще многое и многое другое в том же духе.

«Но все-таки все уравновешивается в этом мире», – подумал Егор. Он снова поверил в существование каких-то высших сил, которые держат баланс на планете. По скромным подсчетам Егора, Сергей отдал взятку гаишникам ровно в таком размере, в каком сэкономил на банкетах с друзьями-сослуживцами, возможно, даже больше. И это как-то радовало Егора, хотя он был и не злой по своей натуре.

Серега же в этот день ничего не делал, кроме того, что ходил и сокрушался о несправедливости жизни. А сослуживцы? Кто-то довольно, так же, как и Егор, улыбался и злорадствовал, кто-то наигранно сочувствовал, а кто-то, устав терпеть поведение Сереги, прямо в лицо высказывал все, что о нем думает при молчаливом согласии остального коллектива:

– Ты самый хитрый, да? Думаешь, нечестно сэкономив, обдурив кого-то или кому-то не заплатив, можно себе добро нажить крохобор?

В итоге на очередной банкет Серегу не пригласили, за исключением нескольких человек в коллективе с ним перестали даже здороваться, более того, при удобном случае каждый считал своим долгом подколоть его. И он был не в силах этому противостоять.

Через месяц он написал заявление по собственному желанию и в один день уволился из нашего офиса. Больше мы его не видели.

 

ДЕЛАЙ МИР ЛУЧШЕ!

П рошла неделя с последнего разговора между Мариной и Катей. Марина потихоньку начала привыкать к большому городу. Вот только Катя как-то изменилась. Ходила какая-то задумчивая. Просто все не выходил у нее из головы тот разговор недельной давности.

Вечером, когда вернулась Марина, Катя начала разговор.

– Марина, помнишь, мы с тобой недельку назад говорили о том, что не все соседи в нашем подъезде друг друга знают и многие не здороваются.

– Ну да, помню.

– Я тут подумала. Мы вот с тобой поговорили, повозмущались, и все. То есть нам ситуация не нравится, но мы тупо с ней миримся, потому что «все так делают», «разве можем мы что-то изменить», «что нам больше всех надо» или, как еще говорят, «горбатого могила исправит» – это я о соседях. Тебе не кажется, что это все звучит как отмазки? Как отговорки слабых духом людей, которые не верят ни в добро, ни в то, что можно что-то менять к лучшему?

– Не совсем тебя понимаю. Что ты хочешь сказать? К чему ты ведешь?

– Вот я подумала, раз мы с тобой теперь не одни, у меня есть ты, у тебя я, и нам обоим не нравится такая ситуация, то, как энергию нашего недовольства направить в созидательное русло? Как изменить то, что нам не по душе?

– Мм… не знаю. А ты что думаешь?

– Я вот думаю: раз нас двое, то, во-первых, мы уже сила и можем изменить ситуацию в одном отдельно взятом подъезде, а во-вторых, думаю, есть еще неравнодушные люди, которые так же, как мы, хотят и меняют мир к лучшему каждый день своими простыми действиями. Ведь мы можем объединить наши силы.

– Звучит убедительно и сильно, – Марина улыбнулась. – Что ты предлагаешь? Хочешь научить всех соседей здороваться? Интересно. Это вызов или игра?

– Воспринимай, как тебе больше нравится.

– Классно. А может еще кого-нибудь подтянуть под это дело? Расскажу девчонкам из института, думаю, им понравится идея. Должно прикольно получиться.

– Давай для начала хоть какой-то план составим, а то сейчас опять поговорим, и все забудется. Предлагаю, во-первых, здороваться со всеми соседями в подъезде и на улице громко и с улыбкой, так, чтобы другие видели и слышали. Во-вторых, по возможности останавливаться, беседовать с соседями на разные темы, знакомиться. Можно попросить их помочь в чем-то или предложить свою помощь. После спросить, как их зовут, из какой они квартиры, и обязательно самим представиться. И, в-третьих, найти еще активных людей, взрослых и из молодежи, рассказать им о нашей идее и предложить де латьвместе это благородное дело.

– Ну, ты, мать, настоящий идеолог, – Марина широко улыбнулась. – Молодец прям! Классно ты придумала, Катюха. Слушай, я тут в социальных сетях читаю одного автора, Вадима Хузина, так он знаешь, как говорит: «Один человек может изменить мир, при условии, что у него будет миллион единомышленников» – и еще: «Начни менять свой мир с себя и ближайшего окружения. Сам будь здоровым, культурным, хорошо трудись, будь честным, развивайся, делай добрые дела и помогай расти другим людям».

– Здорово сказал, золотые слова.

– Согласна. Ну что, Катенька, за дело?

* * *

Прошел месяц. За этот месяц многое поменялось в жизни девочек. К их большому удивлению и большой радости, соседи стали чаще и заметнее здороваться, больше улыбаться. Особенно, когда они видели двух соседок. Девочки стали местными знаменитостями, их стали больше узнавать и приветствовать.

Большим подспорьем стало то, что они довольно быстро нашли единомышленников. Первыми оказались два студента, которые жили по соседству, потом молодая учительница по литературе, бабушка-пенсионерка, женщина лет 45, их управдом. А наиболее активным стал мужчина предпенсионного возраста. Во-первых, он самостоятельно провел три лекции для сотрудников своей организации на тему «Культура и этикет», в чем руководство его поддержало, тем самым заняв активную позицию и проявив социальную активность. Во-вторых, он разговаривал с соседями из своего и соседних домов и доносил им эту простую идею.

Мир большого города для наших героинь начал меняться к лучшему.

 

СПАСИБО

– С пасибо, – сказал Павел продавщице, передавшей ему его покупки.

– Почему ты все время всем говоришь «спасибо»? – когда уже вышли на улицу, спросил Павла его сослуживец Антон.

– То есть? Не понял тебя? – переспросил Павел.

– Ну, вот сейчас в магазине ты сделал покупку и еще благодаришь продавца. Это она тебя должна благодарить, что ты пришел именно к ней и купил. Ты ведь у нее свои деньги оставил. Она с этого ведь процент имеет, заработную плату на худой конец.

– А что плохого в том, что я ей спасибо сказал? – недоуменно спросил Павел, – Что-то я не могу понять суть твоего вопроса.

– Да нет тут ничего плохого. Все хорошо. Просто как-то нелогично, что ли. И ведь это не в первый раз я за тобой наблюдаю. Я вот смотрю на тебя и замечаю, что ты всегда всем говоришь «спасибо, благодарю». Даже в тех ситуациях, когда вроде говорить спасибо не следует, не обязательно.

– Приведи конкретный пример, когда ты не понял, зачем я поблагодарил. Тогда я, думаю, смогу тебе объяснить.

– Сейчас, минутку, – Антон на время задумался.

Они шли от продуктового магазина в сторону своего офиса. На улице было тепло. Май был в самом разгаре. Они ели мороженое и наслаждались обеденным перерывом.

– Ну, вот, например, вчера, помнишь, тебе позвонили из бухгалтерии и дали какие-то данные, которые ты запрашивал. Это ведь их работа обеспечивать нас информацией, а ты им спасибо говоришь. Потом официант в кафе тебе еду принес, ты ему опять спасибо. Тачка тебя пропустила на пешеходке, хотя ты и так назеленый шел, ты снова спасибо. Они ведь так и так должны были это сделать. Это ведь их обязанности, работа, обязательства. Разве за это нужно благодарить?

– Вот теперь я понял, в чем вопрос. Тут, понимаешь, как происходит… сейчас попытаюсь объяснить. Вот вроде бы, как ты говоришь, человек обязан это сделать, это его работа, должностная инструкция. Согласен. Но почему бы не сказать ему спасибо за то, что он сделал для тебя что-то хорошее, правильно поступил, в срок и качественно выполнил свои обязательства? Ведь он сделал так, как тебе надо, как тебе удобно и выгодно. При всех обязательствах люди ведь могут и не сделать то, что должны. Ведь мы каждый день сталкиваемся с этим, поэтому я считаю, что нужно хотя бы словом дополнительно поощрить их, отметить их правильное достойное поведение.

– Не понимаю. Твоя очередь пример приводить, – улыбнулся Антон.

– Вот, например, соседний отдел, точнее, конкретный сотрудник не в срок дает информацию. Он должен, конечно, в срок все сделать, но почему-то не делает. Или продавец в магазине вроде заинтересован продать, хочет, чтобы ты у него купил, но что-то не торопится к тебе подойти, не торопится улыбнуться и обслужить, как это предписывает инструкция.

– Это ты сейчас к чему ведешь? Они просто плохо работают, не знают, как надо делать.

– Так-то оно так. Но те же самые люди хорошо относятся ко мне и делают все, как надо. Это я про конкретных людей ведь сейчас говорю, с которыми ты и я каждый день работаем и встречаемся.

Ты понял о ком я?

– Ага, не тупой, – снова расплылся в улыбке Антон. А Павел продолжил:

– Почему они по-разному поступают с тобой и мной? Потому что они точно знают, что на каком-то эмоционально-моральном уровне меня с ними связывают другие более высокие обязательства. Обязательства моего хорошего отношения к ним, мое отношение благодарности к их труду и за их труд. Помнишь, на днях в столовой суп брали?

– Помню. Это когда еще Марина такая вся прям тебя увидела: Пашенька, Вам какой суп, погуще, как Вы любите?

– Ну, вот ты же заметил. А почему так? Потому что знает, что я спасибо скажу за ее заботу, за ее внимание. Ей приятно и мне приятно. Да еще и обслуживание на высшем уровне.

– Да-а, – протянул Антон. – Дела-а! А я-то думаю, что это они тебя все так любят.

– Вот именно. Благодарность за все, за любую мелочь – это наша обязанность. Обязанность перед каждым человеком, перед каждой ситуацией.

– Даже неприятной?

– А то! Вот вчера остановил гаишник меня: «Нарушили»,– говорит.

– А ты ему что, спасибо сказал?

– Как ты угадал? – наиграно удивился Паша. – Я ему говорю:«Спасибо, товарищ капитан». Он мне: «За что? Я Вам сейчас, Пал

Палыч, штраф на полторы тысячи выпишу». А я ему в ответ: «Спасибо за бдительность, спасибо, что остановили, не дали продолжить опасный маневр, предупредили аварию, напомнили ПДД, в чувства привели. Ведь такой маневр мог стать для меня последним или еще кто-то мог пострадать. А вы начеку, бдите! Спасибо!».

– А он чего?

– Он? Посмотрел на меня удивленно. Вложил в мои руки права и со словами: «Будьте внимательны в следующий раз со знаками, Пал Палыч» – отпустил.

– Да ладно тебе? Как отпустил?

– А вот так.

– И ты ему снова спасибо?

– Конечно. У меня конфетки в машине были, так я вышел, ему дал. Мелочь вроде, а человеку приятно. Ну, еще пожелал ему хорошего настроения и хорошего дня. Искренне пожелал.

– Ну, ты даешь! Я так не смогу.

– А ты попробуй. Знаешь, это так здорово всегда и всем говорить спасибо!

– А тебе не кажется, что так мы всех будем только расхолаживать. Потом привыкнут и будут ждать тебя с твоей благодарностью.

– Понимаешь, ты берешь ответственность за благодарность на себя. Это первый пункт: твоя работа – благодарить. Благодарить людей по малейшему поводу, благодарить судьбу, обстоятельства, даже тогда, когда кто-то что-то делает не так или дела идут не туда. Все равно надо сказать спасибо. И еще важный момент, вторая часть этого всего.

– Какая вторая часть?

– Это ответ на твой вопрос. Благодари сам, но очень важно: не жди благодарности от других. И тем более не требуй ее! Помни, это их ответственность отблагодарить тебя. Если не делают этого, то минус им, не тебе. Ты сделал доброе дело – молодец! Гордись, радуйся! Ты ведь для себя делаешь, чтобы быть хорошим человеком, уважать себя. Будь спокоен и уверен, тебе зачтется и вернется все точно! Если не через этого человека, так через другого или через жизненную ситуацию какую-то, через удачное стечение обстоятельств. В мире все уравновешивается, и чем больше благодарности ты отдаешь миру, тем больше благодарности в разном виде приходит и в твою жизнь.

– Вот это да! Круто завернул. Конечно, меня так родители не учили, но смотря на тебя, понимаю, что надо было. Это работает. Постараюсь делать то же самое.

– Ты не старайся, ты просто бери и делай, – улыбнувшись своей доброй улыбкой, закончил Павел.

 

СЛУЧАЙНЫЕ СЛОВА

Н иколас поднимался по лестнице на еженедельное занятие по английскому языку. Впереди него шла его знакомая Дарья, которая тоже ходила на эти курсы. Они, тяжело дыша, преодолевая этаж за этажом, поднимались на последний этаж здания, где располагалась аудитория для занятий.

– Кстати, я посмотрела твои работы, и они мне очень понравились, – резко обернувшись, бросила она и снова продолжила путь.

«Что? – подумал Николас. Он непроизвольно обернулся назад.

– Это она сейчас мне сказала?» Получалось, что так, сзади него минимум на два пролета вниз никого не было видно.

– Дарья, это ты мне говоришь? – робко спросил он.

Дарья сделала несколько шагов, потом обернулась:

– Что? – удивилась она. – Что я тебе говорю?

– Про то, что тебе понравились мои работы, картины.

– А? Да. Классные. Тебе их нужно больше показывать людям. Они такие насыщенные, емкие, глубокие, как сама жизнь.

– Спасибо, Даша, спасибо! – Николас остановился. – Ты даже не представляешь, как много для меня значат эти слова. Ты первый человек не из числа моих близких, кто поддержал меня и похвалил. Это верно хороший знак. Значит, три года моих стараний прошли не зря. Значит, во мне все-таки есть талант художника. Хорошо, я буду писать дальше и показывать свои работы людям.

Николас поднял глаза вверх. Даша ушла уже далеко вперед и даже не слышала его слов, но это уже было не так важно, потому что именно в этот момент в Николасе родился величайший художник!

 

ОБИДА

О бида на самых близких. На папу и маму. Как часто это было в детских воспоминаниях Матвея. Почему же они, самые дорогие близкие люди, так поступают? Обижают? Матвей смотрел в окно и думал. Внезапно ему вспомнилась статья из какого-то журнала по психологии. Статья звучала так: «Природа обиды». В ней говорилось о том, что обида – это действие на нас не внешних обстоятельств, а наша реакция на эти действия или обстоятельства, то есть обида заключена в нас, и мы можем ею управлять.

«Легко сказать, – думал Матвей, – сложно сделать». Это щемящее сердце чувство, такое одновременно горькое и приятное.

– Ух, редиски-сосиски, – погрозив кулаком в стену, сказал Матвей, – родного сына поддержать не могут. Юрист, адвокат. Заладили. Может, я рок-звездой стану. Стадионы буду собирать. Так я за один выход на сцену столько заработаю, сколько юрист за всю жизнь! И никуда от меня этот диплом не денется, я же институт из-за этого бросать не собираюсь. Просто хотел своим творческим порывом поделиться.

Но что говорить. Родителей тоже можно понять. Сколько они трудились, чтобы переехать в столицу, чтобы мы с братом могли получить образование в хороших вузах. Маме из-за этого даже пришлось оставить свою спортивную карьеру и пойти по стезе юриспруденции. Конечно, они переживают за нас с братом, хотят, чтобы у нас все было хорошо и наша жизнь была слаще, чем досталась им.

В этот день Матвей наконец-то понял, откуда возникает обида. Обида получается тогда, когда наши ожидания не совпадают с действиями людей. Вот я ждал от родителей похвалы, одобрения, слова поддержки. Что получил вместо этого? Поэтому и возникло чувство обиды. Сейчас просто нужно настроить себя и объяснить самому себе, что я хотел, чтобы родители отреагировали на мои действия по-другому. Это мои желания и мои ожидания. На самом деле действия родителей, да и вообще людей в любой другой жизненной ситуации могут быть совершенно разные, часто непредсказуемые. Надо просто принимать их, ведь если бы мы были на их месте и прожили тот же опыт и ту же жизнь, мы, наверное, поступили бы таким же образом. Поэтому не надо их винить.

Матвей еще посидел несколько минут в тишине своей комнаты и вышел.

– Мама, я все понял. Вы хотите нам с Димой только хорошего, но мне так важны твои слова одобрения и слова поддержки.

– Да, мой милый, извини! Я тоже все поняла. Просто я сначала растерялась как-то. Ты так вырос, такой большой уже стал. Я и не успела заметить, когда мой сын стал сочинять, петь, играть. Я, наверное, просто испугалась. Конечно, мой золотой, продолжай играть, сочинять, пиши, пробуй себя! У нас с папой для тебя только одно пожелание: будь человеком хорошим и, на всякий случай, вдруг карьера рок-звезды не пойдет, сделай себе перестраховочный вариант – окончи институт, получи образование юриста. Тогда мы будем спокойны за твою жизнь. Ты ведь способный? Сможешь учиться и играть?

– Спасибо тебе мамочка, что ты нас так хорошо понимаешь. Конечно, я способный и все успею. Меня же папа научил все успевать.

– А с папой я поговорю. Ему нравится то, что ты делаешь. Ведь он когда-то и сам играл. Хорошо играл. Может, из-за этого мы и поженились. Ну, уж познакомились точно, – мама улыбнулась, видно вспоминая день знакомства с папой.

– И что потом, мама?

– Потом папе пришлось делать выбор: идти по пути творчества или поступать в институт. Так как в их время музыка, особенно такая, не очень-то могла дать заработать на хлеб (а у нас уже тогда родился Дима), то папа выбрал профессию юриста и поступление в вуз. Он выбрал стабильность, а я тогда еще была молода, неопытна и не смогла его поддержать. Запомни, папа любит тебя и брата! Очень-очень сильно любит! И он очень переживает за вас. Иногда я думаю, что даже больше, чем я, – мама снова улыбнулась, – но запомни: он на твоей, нет, папа на нашей стороне!

 

АППЕНДИЦИТ

Э то началось ночью. Сначала Миша подумал, что у него обострился гастрит, заработанный им еще в студенческие годы. В те дни, оторванный от родительского дома, он, студент архитектурного института, плохо питался – сухомятка стала любимым и единственным блюдом в рационе. Все это усугублялось регулярными попойками с друзьями.

Живот все никак не унимался и продолжал болеть. Миша, чтобы не беспокоить свою семью – жену и сына, тихонько встал с кровати и вышел на кухню своей однокомнатной квартиры. «Попью чаю,– подумал он, – должно само пройти».

Время перевалило за полночь, но боль не уходила. «Хорошо. Тогда выпью лекарства, – с твердой уверенностью, что это-то точно поможет, подумал Миша. – Та-ак, а что пить-то?» Вспомнил о живительной силе «Рекицена». Принял несколько ложек.

Прилег. Подождал некоторое время. Нет, не помогло. «Надо выпить что-то из настоящих лекарств. О! "Альмагель". Точно, – наконец-то пришло к нему в голову отличное решение, – он должен успокоить желудок».

Он снова вышел на кухню, нашел лекарство, выпил. Как ни странно, легче не становилось. Все время были позывы в туалет «по-большому», но так ничего не выходило. Ни в прямом, ни в переносном смысле.

Не в силах больше терпеть в одиночестве тянущую, нудную боль, Миша решил разбудить жену и попросить помощи у нее. Ведь как-никак хоть и незаконченное высшее, но образование-то медицинское.

– Дорогая, ты не спишь? – тихо обратился он к крепко спящей жене.

– Что? – сквозь сон спросила она.

– Я говорю, ты не спишь? У меня живот болит уже полночи.

Ужасно болит. Как-то ноет, ничего не помогает.

Она проснулась.

– Как болит? Что? У кого? – отходя ото сна, встревожившись, задавала она один вопрос за другим.

Миша рассказал о своих мучениях последних нескольких часов.

– У тебя аппендицит вырезали? – сходу задала она неприятный вопрос, тем самым сильно удивив своего мужа.

– Что? Аппендицит? Да, нет! Ты чего? – напугано ответил Миша.

– Не надо аппендицит. Это просто гастрит обострился, наверное.

– Ляг, – спокойным голосом скомандовала она и, как врач, со знанием дела начала простукивать Мишин живот.

– Так болит? А вот так? – задавала она вопросы с серьезным видом. Мише казалось, что они сейчас, как маленькие дети, играют «в больницу». Вот сейчас он вскочит здоровый, и тогда уже жена его будет пациентом, а он сам доктором. Но закончив свои манипуляции, супруга заключила:

– У тебя, кажется, аппендицит.

– Что делать? Скорую вызывать? – с детским нотками в голосе спросил он. В этот момент от сильного и храброго мужчины не осталось и следа, на его месте возник маленький ребенок, который сильно не хотел в больницу.

– До утра дотянешь? – спросила Лена. – Если да, то пока постарайся поспать, или вызовем скорую помощь.

– Ладно, не надо скорую. Пока потерплю. Если что, утром поеду сам, – закончил Миша разговор и улегся на бок в позу, в которой болело меньше всего, и, тихо перебарывая боль, уснул. Похоже, лекарства подействовали, и боль немного улеглась, отступила.

«Только не аппендицит, только не он, – сквозь сон думал Миша. – Это же сейчас операция, потом после нее ничего делать

нельзя. Секцию по рукопашному бою придется на время оставить, а я ведь только начал приходить в форму, аж тринадцать килограмм сбросил. Да и дел ведь куча: на работе аврал, проекты, отгрузки. Дел столько, столько дел. Как некстати этот живот разболелся».

Утром, как только мелькнули первые лучи солнца, Миша собрался, взял документы, ключи от авто, поцеловал жену и, превозмогая боль, прямиком поехал в приемный покой районной больницы.

Подъехал. Припарковал автомобиль. С трудом, держась за бок, поднялся по ступеням и еле-еле, напрягая все оставшиеся силы, открыл тяжелую железную дверь. Здесь больных явно никто не ждал. По крайней мере, без сопровождения врачей скорой помощи, это уж точно!

– Вы к кому? – с недружелюбными нотками в голосе спросила то ли медсестра, то ли техничка. В полумраке холодного коридора, разобрать цвет ее халата было сложно.

– Я к Вам, – попробовал отшутиться Миша и как-то наладить контакт с первым человеком, которого он встретил в этом «чужом монастыре», куда он, кажется, не вовремя пришел со «своими правилами», точнее посвоим правилам – без направления, без скорой, без протекции, без явных признаков надвигающейся смерти, наконец. Он был удивлен таким вот приемом, но подумал, что, вероятно, человек всю ночь работал, устал, поэтому и не очень-то рад его видеть. Было видно, что пол недавно протирали и, по всей видимости, это была непосредственная заслуга его новой знакомой. Причину ее реакции он узнает чуть позже, а пока, не заметив другого сотрудника, к которому можно было бы обратиться, он продолжил:

– Вы знаете, у меня всю ночь болел живот…

– Пил, что ли? – снова огрызнулась медсестра-уборщица.

– Да нет. Я уже много лет не пью.

– Кодированный, что ли?

– Нет. Просто бросил. Ни к чему это. Только здоровье губить, а радости ведь от алкоголя нет.

– Понятно. На скорой тебя привезли, что ли? Где санитары-то?

– Нет, я сам приехал на машине. Не стал людей беспокоить.

– Беспокоить, – проворчала собеседница, – это их работа. Ну ты, и больные пошли, – как-то в нос усмехнулась медсестра, –

взяли моду в больницу ложиться сами приезжают. Умереть со смеху. Ладно, посиди вот здесь, сейчас хирурга позову. И смотри не топчи мне тут! Видишь, только все помыла, смену сдаю. А тут ты со своим животом. Как будто после смены моей приехать не мог, она ведь уж через 10 минут закончится! – и продолжая что-то ворчать и бубнить себе под нос, старуха-уборщица ушла куда-то в глубь коридора и скрылась в темноте.

Миша сел на кушетку. В длинном холодном темном коридоре было ужасно неуютно. Мрачно. Тоскливо. Пахло лекарствами и свежевымытым полом. Грустная, даже удручающая картина. Миша сидел и смотрел то в пол, то на стены и потолок. Врача все не было. «Не забыли ли они про меня, – вдруг мелькнуло у Миши в голове. – Может техничка просто ушла и уже на полпути к дому. А хирург сдал свою смену и тоже ушел. Что же делать?» Мимо прошмыгнули несколько человек в медицинских халатах, но никто даже не обратил внимания на скорченную от боли позу Михаила. Никому не было дела до него: ни его уставшее и измученное от недосыпа лицо, ни, тем более, его спрятанный под одеждой живот, разрывавшийся от боли, не вызывали ни малейшего любопытства у окружающих.

«Клятва Гиппократа – помогать людям», – вспомнилось вдруг Мише. Однако при одном взгляде на врачей после ночной смены складывалось впечатление, что им самим нужна серьезная медицинская помощь. Уставшие, озабоченные, ссутулившиеся. Тут его размышления прервал чей-то громкий голос, нарушивший тишину лечебного учреждения и звучавший как-то особенно громко в этот сонный утренний час:

– Вы, что ли, сами приехали? – перед Мишей стоял молодой мужчина.

Миша кивнул.

– Ну, раз приехали, проходите, вот сюда, – и мужчина указал рукой на дверь. – У нас смена скоро заканчивается. Это хорошо, что вы сейчас приехали, а то бы попали на обход, и, глядишь, еще пару часиков промучиться пришлось бы. А мы сейчас вас осмотрим, укольчик сделаем, если надо.

Этот, как потом выяснилось, хирург был не похож на других. Такой бодрый, веселый, шумный. Он производил приятное впечатление и вселял уверенность в том, что здесь помогут. Такие люди созданы, чтобы помогать, вселять надежду и веру, вылечивать.

– Давно болит? Сильно? – начал расспрашивать врач.

– Ага, с ночи, – только и смог ответить Миша.

– Ложитесь во-от сюда, – хирург указал на кушетку. – Свитер поднимите.

Врач проделал те же действия, что еще недавно делала жена Миши в теплой домашней постели.

– Оформляйте его как со скорой – так быстрее место найдут.

Анализы пусть сдаст, кровь и мочу, для большей уверенности, – сказал доктор, обращаясь к медсестре, и, повернувшись к Мише, добавил. – Есть, кому привезти сменную обувь, чашку, ложку, полотенце?

– А что такое? Класть в больницу будете?

– Ну, батенька, аппендицит у вас. Сейчас кровь сдадите и мочу, еще раз убедимся. Но я-то знаю на 100 %, что диагноз подтвердится – не первый раз, как говорится, замужем. Это хорошо еще, что сейчас приехали. Сейчас дневная смена – свеженькая – быстренько вас и прооперирует.

– Что? – едва не задыхаясь, произнес Миша. – Что? – повторил он снова. – Как это прооперирует? Что прям сразу? Без всяких подготовительных процедур?

– С утра много ели?

– Не понял. Нет, вообще со вчерашнего дня ничего не ел.

– Ну, вот и замечательно. Что готовиться-то? Клизмочку сейчас сделают, и поедете себе преспокойненько в операционную.

Мише стало не по себе. Врач так легко рассуждал на тему операции, как будто это было то же самое, что покурить сходить. А Миша-то был в первый раз!

К молодому человеку подошла пожилая медсестра и проводила его до кабинета сдачи анализов. Через какие-то 40 минут Миша уже поднимался в отделение хирургии. Еще через полчаса Мишу уже готовили к операции.

Он только и успел позвонить жене, дать указания по поводу того, кто и как должен отогнать машину во двор, позвонить в офис и попросил жену привезти больничные вещи. Как сказал врач, ближайшие две недели Мишу ожидает «отпуск». Конечно, самого «отпускника» перспектива такого «отдыха» не радовала. Отделение хирургии был не намного лучше приемного покоя: обшарпанные стены, старая мебель, грязный туалет. Печальную картину дополняли перевязанные, перебинтованные люди, которые ходили по коридору или сидели, как зомби, в каких-то необычных позах.

Так как в палатах мест не оказалось, Мишу положили прямо в коридоре. Кровать ему заменила кушетка, на которой обычно сидели в ожидании начала обеда. Постель еще не принесли, и вот в таком непонятном виде Миша лежал и рассматривал белый потолок.

Почему? Зачем? Почему сейчас? Откуда вообще берется этот аппендицит? Две недели простоя! Кто мне за это заплатит? План не сделаю, премию не дадут! Миша лежал и размышлял.

Он и не заметил, как подъехала каталка. Медсестра, женщина средних лет с приятным лицом, сказала:

– Сам сможешь лечь? Или тебя поднять?

– Смогу, – тихо ответил Михаил и забрался на каталку.

– Ценные вещи в сейф сдали?

– Да.

– Ну, хорошо, тогда поехали?

Проехали через весь длинный коридор хирургического отделения. Пока катились, Миша ловил на себе сочувствующие взгляды других пациентов так, как будто его везут не на операцию, а в крематорий. «Ну, и что тут такого? Обычная операция, такие сотнями делают,– вспомнил он слова принимавшего его хирурга. – Для нас это, как зуб вырвать, проще простого». Жаль, не успел Миша спросить, бывают ли летальные исходы втакого рода операциях. И может, к лучшему, что не спросил, чтобы не расстраиваться, если и бывают. А с другой стороны, лучше бы знать.

Доехали.

Наркоз. Мысли спутались, и Миша погрузился в небытие. Сквозь свой искусственный сон он еще слышал болтовню хирурга с медсестрами, потом – резкий свет, смех. Он улыбнулся сам себе и всей ситуации и провалился в глубокий сон.

Очнулся. Глаза открывать не хотелось. Полежал, подождал, как будто собирая силы. Открыл глаза.

Это сон? Или нет? Боль в правом боку подсказала, что все-таки это реальность. «Похоже, и вправду мне сделали операцию. Так быстро. Сколько сейчас времени? Машину, интересно, отогнали во двор? Где я лежу вообще?» – Мишина голова продолжала генерировать вопросы.

Миша лежал на знакомой своей кушетке в конце коридора. Была ночь, и все уже давно спали. В середине коридора горел свет … От-куда-то доносилисьстоны и храп. Где-то кто-то с кем-то говорил громким шепотом. Боль пронзила тело Миши.

«Вот так и аппендицит! Дождались! Пришел! Столько лет жил и думать не думал, что в двадцать девять лет аппендицит вырежут! Внес ты, дружок, коррективы в мои планы. Спутал все, сволочь!»

Миша лежал и думал. Ему хотелось плакать от боли, на душе было грустно и щемило сердце. Где он? Зачем? Как там его домашние? Так хотелось к ним. А еще хотелось поесть и попить. По щекам Миши покатились слезы.

Как потом узнал Миша, такое состояние после наркоза присуще большинству пациентов: постнаркозный психоз, что ли. Короче, отходить от действия лекарств было и приятно, и неприятно одновременно. Хотелось пожалеть себя, слезы катились и катились, не переставая.

Миша снова уснул. Проснулся он уже рано утром. Открыв глаза, он увидел перед собой лицо жены. Снова слезы покатились по его щекам. Но на этот раз это были слезы радости и благодарности.

– Ты пришла, – сказал он, улыбаясь через боль.

– Да, милый! Как дела?

– Все просто сууупер! Лежу в коридоре после операции. Поесть хочу и пить хочу. Бок болит. Все отлично, – пошутил Миша.

– Ладно, ничего, бывает, – ответила она и отвернулась, всхлипывая.

Миша сделал вид, что не заметил слез жены. Она не любила, когда он обращал внимание на ее слабость, и, тем более, сейчас, она должна была быть сильной.

– Представляешь, у меня там внутри что-то вырезали? – улыбнулся Миша.

– Ага, – улыбнулась Лена. – Ладно, все хорошо.

– Что хорошо, дорогая? Ну, что ты говоришь? – разозлился Миша. – Как может быть хорошо, если я в больнице, дела встали, тренировки придется приостановить!?!..

Миша все больше начинал заводиться. Как это она могла такое сказать – «хорошо». Да уж, ничего хорошего он здесь явно не находил! Придется две недели просидеть в больнице, с незнакомыми людьми, есть непонятную и неблаговидную стряпню местной столовой… А на улице – весна, красота! А ты здесь, словно в заточении. «Хорошо» – сказала тоже!..

– Ты давай не ворчи!

– А я и не ворчу. Я что, что-то сказал?

– Я же вижу по глазам, лежишь, думаешь, как она могла, как она могла!?! А ты посмотри на это с другой стороны.

– С какой еще другой? Нет никакой другой стороны!

– Посмотри, я тебе говорю, немедленно! – шутя приказала Лена.

– Ну, и чего там у тебя с другой стороны?

– Никакая болезнь просто так не приходит. Ты же знаешь это. Если заболел, значит, это тебе знак свыше.

– Какой, к черту, знак, милая, живот болит. Ходить не могу. А ты говоришь – знак!

– Ты в последнее время много работал. Перегружал себя. Ты ведь совсем не отдыхал! Это что, по-твоему, нормально? Вот Боженька и послал тебе болезнь. Он так говорит тебе: «Отдохни, отдышись, остановись, посмотри по сторонам. Подумай, тем ли ты занят, с этим ли ты хочешь связать свою жизнь?»

– Тоже мне, курорт для размышлений!

– А ничего, очень даже удобно. Ни читать не сможешь, ни телек смотреть. Как раз – только лежи и думай.

На этом их разговор закончился. Жена уехала на работу. А Миша остался размышлять.

Проснулся ночью оттого, что дуло от окна. Он лежал один в длинном безмолвном коридоре, без близких его сердцу людей, без любимой кухни с горячим вкусным фруктовым чаем, без доступа в Интернет и без прочих радостей жизни. Встать самостоятельно он мог с трудом, а дойти до туалета без посторонней помощи вообще не представлялось возможным. Ужасно хотелось пить, но и воды он сам себе принести не мог.

Снова покатились слезы. Потихоньку начало приходить осознание слов жены: «Болезнь не приходит просто так. Остановись, посмотри по сторонам, подумай!» И Миша начал думать. Как мало он уделял последние месяцы время своей семье, как редко стал ходить гулять с сыном, как все больше был погружен в дела в непрекращающейся гонке за материальными богатствами, как изнурил себя и подорвал свое здоровье, постоянно недосыпая и делая работу не просто за двоих, а и за троих. Как важно ценить то, что имеешь. Семья, здоровье, отношения. Их однокомнатная квартира с отдельной большой кухней и санузлом, еще недавно казавшаяся такой маленькой, теперь ему, лежащему здесь, в коридоре, казалась просто дворцом! В своем родном гнездышке уж точно не дуло бы от окна, и не слышны были бы назойливые храп и стоны каких-то незнакомых, посторонних людей. Дома всегда была и есть теплая кровать, застеленная чистым бельем, еда в холодильнике и, самое главное, родные люди.

То, что, будучи здоровым, можно просто поесть и попить, сейчас, испытывающему голод и жажду, казалось просто великим счастьем. «А еще ты можешь сам встать и идти, куда надо или просто тебе вздумается. Это же так прекрасно! А что сейчас? Холодный коридор, пустота, жажда, голод, да еще чьи-то храпы и стоны!..»

О Боже, как важно ценить то, что имеешь! А еще… Эта постоянная гонка. Каждодневная не прекращающаяся ни на миг суета! Чувство собственной незаменимости на работе и отсюда такая важная походка, крутые манеры, постоянно напыщенный вид, как у павлина. Что это? Зачем? И для кого эти понты? «Посмотрели бы на меня сейчас мои сослуживцы и подчиненные. Что бы они сказали? Разбитый, одинокий, беспомощный, голодный и холодный. И никакой тебе спеси, ни капли важности, ни грамма крутости. Человек как он есть, без прикрас! Просто человек, которому не надо никуда бежать, не надо никому ничего доказывать, человек, которому можно просто быть и не надо казаться. Все потребности свелись к универсальному минимуму – поесть, поспать, ласка и забота близких.

Иногда, наверное, нужно оказаться в такой ситуации, чтобы прочувствовать всю прелесть жизни и оценить ее. Ведь сейчас для Миши дойти до туалета стало заданием сродни миссии Одиссея, прокладывавшего путь через моря и океаны, сквозь штормы и ненастья. Сколько нужно приложить усилий, храбрости и мужества, чтобы встать и пересиливая боль, доковылять до места Х! Сложно будет найти человека, который в будничный день вкладывает столько сил и энергии в решение повседневных задач.

Миша продолжал лежать и смотреть в потолок, на который через окно падал свет уличного фонаря. Он думал. Это было время подумать, переосмыслить. Болезнь, операция – пауза в гонке жизни – такая нужная и такая редкая.

«Это, на самом деле добро, благо, это от Бога, – думал Миша. – Главное, это понять, и принять, и сделать правильные выводы. Я делаю что-то не то и делаю что-то не так, – крутились в Мишиной голове мысли, – потому что вот это! Этот сигнал! И главное, верно понять его».

Миша уже давно хотел сменить работу и вообще как-то поменять свой образ жизни. Наконец-то начать правильно питаться и больше заниматься спортом, больше времени уделять семье и вообще жить как-то более эффективно. Но с постоянным маршрутом «дом – детсад – работа – детсад – дом – диван – сон» и с диагнозом «хроническая усталость» не было времени остановиться и подумать, взвесить все «за» и «против». Уже давно забыл про свои устремления и каждый день занимался тем только, что помогал реализовывать чужие цели и задачи.

«Ну, все – теперь хватит! Настал момент. Пора успокоиться. Никто не торопит и не гонит. Дела подождут. Надо выжать из этой ситуации максимум!»

И с этими мыслями Миша принялся размышлять, мечтать и фантазировать на тему «Моя идеальная жизнь, моя идеальная работа и пути достижения своих целей». Теперь он точно понял, что не хочет и не будет больше жить так, как жил! Пришло время меняться и менять все вокруг!