Освобождение из плена

В ближайший свободный день я отправилась на местном автобусе из Сильвертона в Брикенридж поговорить с Алексом. Отношения с ним у меня сложились своеобразные. Он не подал виду, когда я оставила его «конюшню». Я только на него работала, а другое его не волновало. Чувствовалось, этот человек – выдержанный «морской волк». И что мне импонировало в нём – он был человек слова. Если что пообещал – то сделает. Но если копнуть глубже – истинные его намерения и мысли никто не знал. Алекс напоминал мне холодный айсберг, малая часть которого была над водой, а неизвестно сколько частей скрывалось в глубокой морской пучине… Люди интуитивно ощущали, что за внешним спокойствием от этого непростого человека можно ожидать всего чего угодно, и побаивались связываться с ним. Свои обязанности контрактора он исполнял исправно – платил зарплату вовремя. А что нам ещё было нужно?

Как-то раз землячка Алекса – Римма пригласила нас на свой день рождения. Мы с болгарином приехали на банкет в разгар торжества. Римма прекрасно вышла из затруднительного положения, организовав шведский стол. Так как не было достаточно стульев, народ подходил к столу, уставленному всяческими закусками и салатами, и каждый сам себя обслуживал. Но неадекватное поведение Атанаса меня удивило. Он надулся как индюк, всем своим недовольным видом выказывая неприязнь к окружающим, в частности, к Алексу. Болгарин его почему-то недолюбливал по каким-то своим скрытым мотивам и терпел всю эту компанию только из-за меня, давая всем понять, что его здесь больше никто не интересует. Алекс это сразу просёк, но не показывал виду, только саркастически подтрунивал над молодым человеком, если предоставлялась такая возможность. Тот в свою очередь ни на шутку злился и наотрез отказывался от предлагаемых деликатесов. Это было его право.

Не ясными были и отношения Алекса с Риммой. Если все работники ютились в общих покоях, то Римма проживала на территории Алекса, спала на отдельной кровати, содержала жилище в чистоте и готовила ему обеды. Предполагали всё что угодно, но никто ничего толком сказать не мог. Алекс нашёл для Риммы мужа в Денвере, у которого была Грин-карта, и которого никто никогда не видел. Каждый устраивается как может – это Америка.

Обо мне Алекс уже и подзабыл, когда я неожиданно появилась на пороге «конюшни». Запахло домашним -- женщины из Украины готовили национальный борщ. Мужчины резались в карты. Завидев меня, все бросились расспрашивать -- как жизнь?

-- Бьёт ключом и всё по голове! -- отшутилась я. – Где Алекс?

-- Подожди, он скоро будет! -- последовал ответ и следом же приглашение, -- Присаживайся к нашему столу.

Девчата угостили меня добротным украинским борщом и на душе стало теплее. – Анна? Ты пришла о чём-то поговорить? -- как всегда без стука нарисовался Алекс. – Пошли в мой кабинет.

Когда я рассказала ему о назревающем конфликте с контракторами и американской полицией, Алекс замолчал. На лице старого морского волка не дрогнул ни один мускул, однако я смутно почувствовала, что он недоволен. После возникшей паузы, он тихо произнёс:

-- Ладно, Аня, рапорт не пиши. Живи спокойно. А я сам поговорю с этими молокососами -- Маратом и Никитой, и поверь мне – им мало не покажется.—И тут Алекса будто прорвало, -- Когда-то я был здесь полноправным хозяином. Наладил бизнес, завёл связи с американскими боссами, поставил дело на надежные рельсы. Так нет, явились новоявленные контракторы – шустрые, молодые, самонадеянные и перехватили часть моего бизнеса. Сейчас мы сносно уживаемся. Но они уже столько глупостей наделали, что пора поставить их на место.

После такого откровенного разговора, заручившись поддержкой Алекса, я успокоилась окончательно и поехала обратно в Сильвертон.

Через пару дней, когда Наско отправился к Никите отдавать очередную дань, то застал того испуганного и прибитого к столу. Болгарина удивила эта резкая перемена личности. Он был тише воды и ниже травы. И как бы невзначай полюбопытствовал:

-- А что -- Анна написала рапорт шерифу?

Наско рассмеялся ему прямо в лицо:

-- Не беспокойся! Анна не такая злопамятная как некоторые. – И ощутив свою силу, болгарин разошёлся: Живите себе на здоровье, но и другим не мешайте жить спокойно. И вообще, когда мои поборы прекратятся?! Хватит! Пора положить этому конец.

Да, Атанас действительно разошёлся ни на шутку. Война с контракторами заканчивалась в нашу пользу – 1: 1 – боевая ничья. Наступило затишье…

Не сидится на месте

После всех этих разборок, которые напоминали пустую мышиную возню, мне надоело жить среди таких двуличных людей. Одни вкалывали, тупо позволяя себя унижать, другие от безделья нагло баламутили воду, не ведая, чем себя занять, лишь бы потешиться.

Пришли крещенские морозы. Оказалось и в Колорадо действуют наши православные приметы. У нас с Наско были выходные дни и мы выбрались на прогулку в центр курортного местечка Брикенридж. Решили сделать несколько снимков на память. Любовались аккуратными заснеженными домиками, заглядывали в сувенирные лавочки, где цены довольно кусались… Стояло настоящее русское Крещение – 21 января. После этой стихийной прогулки по морозному воздуху я здорово простудилась, а в последствии и вовсе слегла… Естественно, на работу не вышла и целую неделю прохворала гриппом. Мысли путались. Окружающая обстановка начинала угнетать. Днём, когда я была одна, ещё сносно, а вечером в дом вваливались мужики, грязные и расгорячённые после тяжёлого трудового дня. Отмывались по очереди в душе, шумно ужинали, иногда и под водочку.Потом мат-перемат. Толик и Паша жили нараспашку – по-русски. Зато Наско заметно нервничал – он любил спокойствие и комфорт, о которых пришлось забыть на время. Частенько изрядно подмерзнув в своём домике-автобусе, забегал отогреться Кейси. Так что жить мне было нескучно – опять общежитие – дискомфорт для нормального человека. Контракторы всё-таки сделали своё «чёрное дело» – нарушили нашу идиллию. И хотя все мужики были мировые, мне было неуютно в обществе одних мужчин. Хотелось расслабиться, а в такой обстановке – это просто невозможно. И хорошенько всё взвесив, я решила уехать обратно в Нью-Йорк. Решение возникло спонтанно. Конечно, жалко оставлять нового друга одного, но что поделать – это Америка, каждый карабкается как может…

Получив полный расчёт у Алекса, я купила билет на автобус на 2 февраля. Мой болгарин плакал как ребёнок целыми днями. Его утешал лучший друг Кейси. Но ничего нельзя было поделать -- мне стало плохо и холодно в этой жизни: и работа не радовала, и дома неуютно. Так зачем же мучатся? А я – птичка свободная, если чувствовала, что засасывает житейская рутина, то легко срывалась с места.

Когда автобус на Нью-Йорк выезжал из заснеженных гор Колорадо, у меня возникло ощущение, будто сейчас из-за поворота выскочит кто-нибудь из контракторов и выстрелит мне вслед. Такую ненависть испытывали ко мне Марат и Никита. Вспомнилось изречение: есть друзья и есть враги – значит стал на две ноги. Да, действительно, здесь в центре чужой страны я прошла боевую закалку и стала вдвое сильнее той Ани, которая приехала вначале. Да и английский мой улучшился, я его услышала!!! А это главное, когда ты понимаешь,что от тебя хотят люди, а значит – не зря я здесь побывала…

Такие мысли посещали меня, когда я сидела в автобусе и смотрела в окошко на прекрасные горы штата Колорадо и мысленно прощалась с ними…

По гороскопу я Стрелец, и моя стихия – дорога… В Нью-Йорк я возвращалась на автобусе компании «Грейхаунд». Это был комфортабельный автобус дальнего следования, в котором ехала разношерстная публика из низов – мексиканцы, чёрные, немного белых. Видно, я чем-то отличалась от них. Вездесущие студенты сразу выделили меня из толпы и пристали с вопросами:

-- А вы откуда?

-- Фром Раша.

-- О-о! – воскликнул один из самых любопытных, -- Такой далёкий путь проделали. Расскажите о своей стране, пожалуйста!

Хочешь – не хочешь, пришлось отвечать. Молодёжь всюду одинаковая. Мой немного окрепший английский уже позволял рассказать кое-что вразумительное. Ребята спросили, чем отличается социализм от капитализма? Я объяснила просто: образование – «фри», медицина – «фри», то есть бесплатно. Это им очень понравилось.

Затем посыпались вопросы:

-- Так почему вы этого не хотели?

-- Почему распался СССР?

-- Мы так боялись вашу могучую страну – Советский Союз.

-- А мы боялись вашу – Соединённые Штаты Америки, -- ответила я.

Американцы дружно рассмеялись:

-- Ха, ха, ха! Все мы чего-то боялись. Почему?

А сейчас так вот запросто едем в автобусе где-то посередине Америки и спокойно беседуем о наших «грозных» странах. Чудеса! И простой народ задумался – как такое могло случиться? Как это русские люди свободно разъезжают по Американским штатам? Воистину – пути Господни неисповедимы…

В Нью-Йорке меня встречала сестра со своим новым другом. Когда я вышла из автобуса, он точно подметил:

-- А у Ани появилась американская улыбка.

Я действительно приобрела эту новую особенность в Колорадо – всегда улыбаться. Там каждый улыбался и здоровался при встрече – Хай! Хау а ю?

Кто бы ты ни был – начальник, подчиненный, богатый или бедный – существовало как бы негласное правило – всегда и всем улыбайся, что, в принципе, не совсем и плохо.

 

В это время в Нью-Йорке шёл мокрый снег, было холодно и сыро. Немного отдышавшись после дальней дороги, через несколько дней я снова начала подумывать о новом путешествии по Америке. Однажды попробовав – хотелось ещё, но на этот раз тянуло к югу. Хватит зимы и холода, давай пальмы и песок! Обратилась по телефону в русскоязычное агенство.

-- Хотите в Атланту? – вяло спросил заевшийся от своих махинаций агент из наших ранее прибывших граждан.

Долго не размышляя, я согласилась:

-- В Атланту так в Атланту!

ЛЕТАТЬ ТАК ЛЕТАТЬ

Сколотили группу из шести женщин, позвонили по своим каналам и отправили нас в Атланту. Билеты на автобус мы приобретали сами, только кто-то должен был встретить нас на конечной станции. Этот бизнес был давно налажен бруклинскими агентствами и шёл по накатанному пути… Новый человек попадал как бы в замкнутый круг – устройство в отелях либо горничными либо хаузменами, аренда временного жилья на подставное лицо, а потом давай --- вкалывай и спи, спи и вкалывай сколько выдержишь. Пользуясь тем, что у нас не было разрешения на трудовую деятельность, нами вертели как хотели. Контракторы-посредники на этом наживались, взымая с нас поборы. Американские власти смотрели на всё сквозь пальцы, видимо, их это устраивало, в противном случае – разогнали бы всех в один момент.

В Атланте и Флориде заправляли поляки, потому что они раньше сюда приехали и быстро разобрались что к чему.

Итак, мой путь лежал в Атланту. Первое время мы ехали спокойно, я задумчиво смотрела в окошко и вспоминала Колорадо. Наши русские женщины меня особо не трогали да и мне до них не было никакого дела. Я считала, что успеем мы ещё перезнакомиться – всё у нас впереди. Тут неожиданно на одной из остановок ко мне подошла одна из новеньких и сказала:

-- А знаешь, почему никто с тобой не разговаривает в дороге?

-- Разве это так важно? – удивилась я, ещё витая в своих облаках.

--Для тебя, может, и не важно, а для них - принцип.

-- Какой принцип? – и тут я спустилась на грешную землю и с интересом взглянула на свою собеседницу. Та, в свою очередь, продолжала объяснять «особо одарённым»:

-- Эти женщины считают себя на порядок выше, потому что они приехали из Питера, а ты из Белоруссии, и твой Минск – деревня…

-- И поэтому только нельзя со мной разговаривать? Ха-ха-ха!!! Что за бред сивой кобылы? -- меня разобрал смех. Наконец-то и посмеяться можно в дороге, а то как-то грустно стало жить.

Питер, Москва, Киев, Минск … Какая разница? Мы здесь все в одной упряжке. Если эти женщины ещё этого не поняли, то Америка их скоро научит по чём фунт лиха. Естественно я поразилась услышанному, неужели на свете существуют ещё такие тупые кобылы? К сожалению, существуют…

Когда появилась полячка Кристина со своим водителем Сергеем, то как-то нутром вычислили этих «высокопоставленных особ» и отказали им в трудоустройстве.

-- Нам не нужны проблемные люди, -- объяснил мне потом водитель Кристины.

Пришлось женщинам из Питера разворачиваться на 180 градусов и возвращаться обратно в Нью-Йорк. Я осталась одна. Скоро подъехал другой состав новоиспечённых горничных и повторилась почти та же история, только новые девицы были из Москвы. И почему-то также меня невзлюбили…

Так продолжалось до тех пор пока ко мне не приехал Наско. Он долго тосковал, оставшись в одиночестве в Колорадо. А по весне рассчитался и уехал в Атланту искать счастья. Однако и здесь мы надолго не задержались. Однажды пришла Кристина и предложила тому, кто захочет, перебраться работать в новое место – Мемфис, штат Теннесси.

-- Мы заключили новый контракт. Нам очень нужны помощники. Подумайте, кто поедет.

-- Что будем делать? – спросила я у болгарина.

Атанас ещё не приступил ни к какой работе и терять ему было нечего. И хотя место здесь было неплохое, тёплое, но всё-таки Наско сказал:

--Атланту мы уже увидели, а в Мемфисе ещё не были и навряд ли когда-либо будем. И поэтому надо ехать сейчас, пока предоставляется такая возможность. Мы же, Аня, с тобой договаривались, что кроме заработка будем и Америку смотреть.

Так и сделали. С небольшой группой желающих мы отправились в Мэмфис, штат Теннесси. Там мы осели надолго. Ударно работали в гостинице «Марриотт», я горничная, а Наско с крепкими парнями по ночам составляли и разбирали банкетные залы, даже не могу назвать эту должность, короче,нужна грубая рабочая сила. Мы познакомились с новыми людьми и наша жизнь засверкала новыми гранями.

МЭМФИС – ЧЁРНАЯ ДЫРА

Бок о бок с нами трудились также словаки, чехи, русские, украинцы, не считая самих американцев, основной костяк которых составляли чернокожие. Что впрочем, было свойственно не только Мэмфису, штат Теннесси, но и всему американскому югу. Чернокожее население этого города составляло 95 %. Каждое утро мы шли на работу в отель пешком с русской девочкой Женей из Москвы. Но странное дело – мне казалось, что за нами пристально кто-то наблюдает. Поначалу я подумала, что это черные мужики на белых женщин заглядываются из своих машин, понятное дело—когда ещё можно увидеть идущих пешком белых женщин в безнадёжно «чёрном» городе. Мы старались не показывать виду, что замечаем на себе эти пристальные взоры. Допустим – идёшь спокойно по улице, никого не трогаешь, а тут напротив останавливается машина и тебя насквозь «буравит» пара любопытных глаз. Но однажды я не выдержала и остановилась, резко глянула в ту сторону, откуда велось наглое наблюдение. Каково же было моё удивление, когда вместо местного мужичка я увидела женщину. Да и не одну, их было много, видно по цыганско-африканской почте уже передали о нашем появлении в городе. Наверное, их распирало сильное беспокойство за своих мужичков – ведь белые женщины имеют больше преимуществ перед чёрными. Короче – мы произвели фурор в этом незнакомом месте, сами того не ведая. Со временем всё уладилось и местные жители начали привыкать к нашему присутствию. Правда иногда на работе я замечала, как чернокожие женщины поглядывали на меня изподтишка. Как-то мы стояли рядом с одной из них перед зеркалом в гардеробе. Неожиданно она шарахнулась от моей белой руки как от огня. Я также была шокирована этим фактом, который указывал на то, что такого тесного сближения с белыми людьми здесь ещё не было, и что в американской глубинке чёрное население держится от бледнолицых на подчительном расстоянии, видно, ещё сказывался тот животный страх, годами внушаемый во времена работорговли и унижений на юге страны. Что совсем не скажешь об афро-американцах в крупных городах. Чёрные из Вашингтона, Чикаго и Нью-Йорка чихать хотели на понаехавших белых, высоко держа свою планку. Подумаешь – белый, мы – тоже люди! Поэтому в больших городах чёрных побаивались. Даже полиция не всегда отваживалась на вылазку в Гарлем, если не было на то острой необходимости. Учитывая все эти обстоятельства, Мэмфис заимел для меня особый статус. Катаясь по штатам в поисках лучшей доли, мы с Наско попали в такое уникальное место, где ещё не ступала нога русского человека. Мэмфис – чёрная дыра, так я прозвала этот город. Между тем, было приятно отметить, что простые местные жители своим открытым дружеским нравом были очень похожи на наш простой славянский народ и запросто бегали друг к другу в гости, как это делают и у нас в глубинке. После знойного изнурительного дня соседи собирались по вечерам «на барбекю», жарили сосиски на мангале, пили пиво и мексиканскую текилу. А потом затягивали свои национальные песни – короче, отрывались по полной. Разве это не напоминает наш русский народ? А ещё я заметила, что ритмично-темпераментные жители Мэмфиса не просто двигались как все нормальные люди, а ходили вприпрыжку «ни минуты покоя». Как-то раз в лифте я обратила внимание на одну парочку. Молодые люди не могли устоять на одном месте спокойно, а что-то напевая пританцовывали, ухищряясь при этом ещё и подтрунивать надо мной. Вместо того, чтобы задать обычный вопрос «Вот?», в переводе означающий «Что?», чернокожий из Мэмфиса, словно в замедленной плёнке, будто смакуя, протянет – «Ва-а-а-а-а-а-т?» с ужасным южным акцентом. И так во всём. Не удивительно, что на этой благодатной музыкальной почве родился и вырос король рок-н-ролла Элвис Пресли. Он просто не мог здесь не появится – все условия благоприятствовали этому.

Также, находясь в таком месте – на берегах пресловутой реки Миссисипи, я как бы незримо ощущала присутствие Марка Твена, дух и атмосферу его замечательных произведений. Спустя столетие замедленный джазовый ритм патриархального южного городка почти не изменился. Чепчики «а ля тётушка Полли», кружевные зонтики и веера, бантики и рюшечки на цветных пёстрых сарафанах частенько можно было встретить в гардеробе местных кумушек. При виде таких несовременных нарядов я как бы попадала в прошлое или присутствовала на съёмке старого кино. И естественно – всё это вызывало у меня дикий восторг! Может, просто я романтическая сентиментальная особа, что не скажешь о моём друге Наско, которого интересовал только хороший заработок, потому что он был молодой мужчина и думал о своём благополучном будущем. Его тоже можно понять.

Благодаря оптимизму и доброжелательности к людям у нас появилось много новых друзей как среди соседей,так и среди напарников по работе. Скорее всего, быстро прошёл слух о внушающих доверие белых европейцах и вскоре нас уже приглашали «на барбекю» неугомонные и весёлые соседи. А значит – приняли в свою стаю.

Ветер перемен

Моя виза была действительна целый год, так как я успела её продлить в Колорадо по совету Алекса. Но год заканчивался, приближалось время, когда необходимо было решать -- либо уезжать домой, не нарушая визового режима, что давало шанс ещё раз приехать в Америку без проблем. Либо оставаться дальше и работать здесь, но нарушив визу, пополнить ряды и так уже достаточно многочисленной армии нелегалов.

Как ни странно, в Мэмфисе мы приработались и прижились. Наско неплохо устроился, обслуживая банкетные залы по ночам. А я как всегда работала горничной, уже подружилась с чернокожими напарницами и чувствовала себя как рыба в воде… Однако меня непрестанно сверлила мысль об окончательном решении вопроса. Что меня держит здесь? Работа? Такой работы хоть отбавляй. Друзья? Друзья проверяются и на расстоянии. Вроде нет ничего такого существенного, чтобы нарушать визовой режим. Значит – надо ехать домой.

А если уезжать, то что я не доделала в этой стране? Существовало ещё одно дело, которое меня интересовало с самого начала. Я хотела посетить Калифорнию, чтобы наведаться в православный женский монастырь в Сан-Франциско. Год проходил в поиске хлеба насущного, а моя мечта отодвигалась на второй план. Нет! Хватит искать синюю птицу по всей Америке. Ближе к делу!

Тщательно обдумав все эти вопросы, я объявила всем окружающим – еду вначале в Сан-Франциско, а после – домой… Наско вздрогнул, но на этот раз как-то смирился со своей участью. В конце концов – у каждого своя дорога и пришло время прощаться, возможно даже навсегда. Если судьбе угодно, Бог даст – встретимся… Болгарин планировал задержаться на некоторое время в США, потому что надеялся на приезд своего младшего брата. Что обижаться? У каждого свои расчёты и планы на будущее. На этот раз обошлось без слёз и истерик и мы тихо-мирно распрощались с моим верным другом Атанасом. Наши пути разводила сама жизнь. Болгарин оставался жить и работать в Мэмфисе, а меня увозил на запад так полюбившийся мне «Грейхаунд»…

… С огромным интересом я разглядывала в окошко автобуса все штаты, которые мы проезжали. Арканзас – бедный аграрный штат – не произвёл на меня никакого впечатления. Побитые стекла на остановках напоминали родные пенаты. Зато потом въехали в богатый промышленный Техас. Чувствовалось надёжное благосостояние нефтяного штата. По дороге часто встречались нефтяные вышки. Жизнь кипела. Население резко «побелело» -- здесь недолюбливали чёрных. Техас – первая родина ковбоев – долгое время был предметом спора между Соединёнными Штатами и Мексикой.

После победы Севера над Югом люди вернулись домой и увидели, что работы для них нет. Многие демобилизованные воины, чёрные и белые, нанялись на работу ковбоями. К ним присоединились несколько десятков молодых парней с Северо-Востока, покинувших свои богатые семьи в поисках приключений. Однако жизнь ковбоев оказалась отнюдь не такой романтичной, а была грязной, однообразной и тяжёлой.

… По радио зазвучали мексиканские мелодии – это говорило о том, что мы заехали в Нью-Мексико – штат мексиканцев и индейцев. Враждебность ковбоев по отношению к коренным жителям Америки -- просто миф о Диком Западе. Войны с индейцами происходили, в основном, между местными племенами и армией США. Ковбои же имели мало оснований недолюбливать индейцев, тем более, что многие из пастухов сами были коренными американцами. Настоящие ковбои всегда предпочитали договариваться, а не воевать с индейцами.

Ещё один миф о ковбоях утверждает, будто все они произошли от белых европейцев. На самом деле среди скотоводов были и мексиканцы, и коренные жители Америки, и выходцы из Африки, и языком их общения являлся не английский, а испанский…

Исчезнувшие бизоны

Пейзаж за окнами автобуса особенно не изменился. Господствовало царство пустыни – из Нью-Мексико мы плавно заехали в Аризону. Только кустики полыни и гигантские кактусы чуть оживляли дикую местность.

Я устало прикрыла глаза и представила, как когда-то здесь жили «солнечные земледельцы» -- хопи и цуни – и выращивали фасоль и кукурузу. Их беспокоили набегами воины-кочевники -- навахо и апачи. Чем-то это напоминало нашу русскую историю -- также на мирных земледельцев-славян нападали кочевые племена монголо-татар. Ничего не менялось под солнцем.

… Слышится глухой гул, над долиной катится гром, пыль вздымается на горизонте… Грядёт бог Бизон. Рядом с тысячами этих животных держатся стаи волков и койотов, подстерегают молодых или больных особей.

Бизон или зубр американский -- «буффало» был одним из чудес природы, обнаруженных испанцами в Новом Свете. Они увидели истинно царственное создание. Взрослое животное с львиной гривой и таким же горбом, как у верблюда, имело высоту более полтора метра и весило почти тонну. Первых исследователей и охотников поражал не только внешний вид этого гиганта, но и численность. Предполагают, что до начала западной экспансии Соединённых Штатов на Великих равнинах, простиравшихся от Техаса до Канадской границы, насчитывалось от 50 до 150 миллионов бизонов. Не удивительно, что повседневная жизнь индейцев зависела от этого могучего зверя. От рождения до смерти индеец получал от бизона всё -- от рубашонки для младенца из мягкой шкуры молодого бизона до савана для покойника. Индейцы питались их мясом, использовали шкуры для изготовления одежды, обуви и жилищ. Из костей буффало делали оружие, инструменты, иголки, и даже варили кости для получения клея. Что ещё для жизни нужно? Казалось, бизонья порода неистощима. Но шаманы тревожно пророчили -- когда исчезнут бизоны, придёт конец и индейцам.

Зверей убивали стрелами из луков или поджигали прерию, чтобы обезумевшие бизоны кинулись в реку. Но настоящая бойня началась со спроса на мясо для железнодорожников и фермеров, массово устремившихся осваивать Дикий Запад. Охота на буффало -- один из самых позорных для Америки актов варварского отношения к природе, так как в 1900 году официальная перепись насчитала всего лишь 541 живого бизона. Шаманы оказались прозорливы -- исчезли бизоны и закончилось царство индейцев. Индеец постигал смысл жизни, толкуя знамения, ниспосылаемые духами. Пресловутая священная курительная трубка, обращённая ко всем четырём сторонам света, символизировала связь между человеком и Великой Тайной. Чубук представлял Землю, мундштук – плодородие, дым -- дыхание Великого Духа. Табак обладал мистическими свойствами: курить -- значит молиться.

Торговая сделка была немыслима без ритуала подношения даров. Дарить – почти что речь говорить. Не зря индейцы утверждали -- подарки осушают слёзы, открывают все двери и возвращают мертвецов к жизни.

Моряки, солдаты, охотники проворачивали торговые дела с помощью «огненной воды». Её употребление вошло у индейцев в привычку. Я не раз обращала внимание на деревянное изваяние индейца, как правило стоящее при входе в ликёро-водочный магазин. В этом есть какой-то трагический фарс.

Соединённые Штаты с самого своего рождения не признают за индейцами никаких прав, кроме права подчиняться. Побеждённые индейцы утратили свои земли и были вытеснены в резервации под надзор американской армии. Лишённые возможности охотиться или обрабатывать землю, они живут подачками бледнолицых. Многие спиваются, кончают жизнь самоубийством или покидают резервации с намерением устроиться в «мире белых». Необразованные, слабо владеющие английским, презираемые индейцы редко находят работу в городах и влачат там самое жалкое существование. Я долго высматривала на остановках в разных штатах представителей коренных жителей этой страны, но увы – тщетно! Увидела только одного индейца в замшевой ковбойской куртке с бахромой, он подсел в наш автобус и сидел прямо передо мной. Мой попутчик сказал – Смотри, это индеец. Я попыталась внимательно его рассмотреть. Он показался мне каким-то персонажем из вестерна, каковой совсем не вписывается в современную Америку.

КАЛИФОРНИЯ

Автобус плавно катил на Запад по отлично укатанной дороге. Люди порядком подустали и многие пребывали в лёгкой дрёме. За окнами – монотонное однообразие – бесконечная пустыня, кактусы, палящий зной и сине-бездонное небо… Хочешь – не хочешь, уснёшь. И вдруг, так неожиданно, словно мираж, перед нами выросли волшебные ворота. Весёлая надпись гласила – «К а л и ф о р н и я».

-- Привет, Калифорния! – вырвалось у меня от изумления, -- Ура! Наконец я добралась сюда.

Даже не верилось, что впереди нас ждут пальмы, горы, океан… Чудеса!

Так как мы заехали в Калифорнию с южной стороны, то до Сан-Франциско надо было добираться ещё часов восемь на север солнечного штата. Я устало прикрыла глаза и ненадолго вздремнула, будто одинокий странник после длительного путешествия прилёг немного отдохнуть …

…Стоял тёплый летний вечер, когда автобус въезжал в Сан-Франциско по красивому ажурному мосту со стороны Оклэнда. Город сверкал разноцветными огнями. Огромные небоскрёбы возбуждали воображение и чем-то напоминали Манхэттен. После унылой дорожной спячки пассажиры вдруг оживились и весело засобирались к выходу. Салон быстро опустел, люди разбежались кто куда, и только я одна стояла на автобусной станции в центре Сан-Франциско и плакала. – Господи, что делать? Наступала ночь. Стеной надвигались громады чужого города. Страшила мысль – неужели я так далеко заехала от родного дома? Никого здесь не знаю и меня никто не знает. Так тоскливо и одиноко стало на душе. В монастырь к матушке ночью не пойдёшь – необходимо как-то продержаться до утра.

-- А ну – возьми себя в руки! – приказала я себе – Так дело не пойдёт! Слезами горю не поможешь. А почему, собственно, горю? Радоваться нужно! Я достигла западного побережья Америки – то, к чему я так долго стремилась. Осталось немного потерпеть – всего лишь ночь продержаться.

А завтра найду русских людей в монастыре и поговорю с матушкой настоятельницей. Накануне этой поездки я ей позвонила и меня ждали. В чём тогда проблема? Отчего я плачу? Быть может, сама испугалась того факта, что так далеко забралась от дома – фактически на другой конец земли. А может, плачу от счастья? Ведь не каждому даётся такая возможность – увидеть мир своими глазами. И в этом тоже есть тайный знак, только необходимо понять какой… Финансы у меня имелись и я могла позволить себе снять номер в отеле. Так в чём же дело? – Вперёд, на поиски ночлега. Вижу-- идёт последний трамвай – я быстро вскочила на его подножку.

-- Извините, где здесь ближайшая гостиница? – спросила я у водителя пустого трамвая.

Весёлый малый объяснил, что по линии трамвая будет гостиница «Рамада» и он с радостью покажет, где выходить. Настроение улучшалось. Здесь тоже живут нормальные люди – подумала я – как и везде – едят, пьют, спят, работают, растят детей. Ничего необычного. Господь так устроил наш мир, что в любой части планеты все живут по определённо заведенным часам. Тик-так, тик-так, тик-так… Время идёт своим ходом. Человеческие законы установлены практически одинаково по всей земле. Меняются языки и цвет кожи, но отношения между людьми остаются прежними. Слова «любовь» и «ненависть» известны каждому, понятия Добро и Зло одинаково воспринимаются людьми, говорящими на разных языках в разных точках планеты.

В отеле «Рамада» я сняла номер за наличные— сто долларов за ночь. Администратор удивился «живым деньгам», так как американцы, в основном, пользовались кредитными карточками. В чистом отдельном номере я почувствовала себя защищённой – наконец-то обрела временное пристанище после изматывающего двухдневного качания в автобусе. Я долго-долго стояла под душем. Потом легла в белоснежную постель, немного пощёлкала пультом от телевизора, вообразив себя независимой принцессой. Однако усталость взяла своё и, отложив пульт в сторону, я сразу отключилась…

ВСТРЕЧА С МАТУШКОЙ

Часов в десять утра будто кто-то толкнул меня в бок. Пора вставать! Скоро зайдёт горничная -- желательно освободить номер до двенадцати. Такое правило во всех отелях мира. Но меня уже ничего не раздражало. Я чувствовала себя превосходно отдохнувшей. Тело дышало свежестью. Появилось боевое настроение. Я начала спокойно приводить себя в порядок. Немного пересмотрев свой багаж, выбросила лишний хлам в корзину для мусора. Уверенно натянула рюкзак на плечи и отправилась на поиски монастыря. Сан-Франциско -- город в тумане. Рядом дышал великий Тихий океан…

Я вышла на Набережную, которая находилась в серо-голубой дымке. Дух захватывало – такой красоты я ещё не видела! Чайки плавно парили над бухтой, издавая только им свойственные звуки. Белые яхты, пришвартованные у пристани, покачивались на воде от лёгкого бриза. Перед глазами предстала картина полного умиротворения…

Я решила пройтись по этой прекрасной Набережной, вдоль которой пустовали многочисленные скамейки. Рядом с одной из них стояла девушка ко мне спиной и я залюбовалась её прекрасными длинными волосами. Но когда она обернулась, я заметила, что внешний вид был у неё неприглядный -- одежда измята и неряшлива. Очевидно, она спала здесь прямо на этой скамейке и только что встала. Девушка зевнула и медленно повернула голову в мою сторону. Обнаружив моё присутствие, она подошла стрельнуть сигаретку. Меня поразило, что у неё отсутствовало много передних зубов, что совсем не сочеталось с её молодостью. И не совсем ясно было мне, бедной русской женщине, доехавшей своими силами на этот край света и свободно разгуливающей по набережной Сан-Франциско, увидеть молодую американку в таком неприглядном виде. Значит, и у них есть проблемы. Ведь это их дом, а мы как бы в гостях. Согревала только одна мысль, что там, на другом краю земли, есть надёжный тыл -- мать, дом, родина. Осознание этого давало внутреннюю уверенность и силу.

Я вышла на нужную мне Мишион-стрит, которую быстро отыскала, и отправилась по ней вперёд. По пути увидела ещё один ляпсус -- у бетонного здания прямо на голом асфальте спала парочка, накрывшись рваным одеялом. Я слышала, что штат Калифорния считался самым дорогостоящим. Здесь проживало множество миллионеров и звёзд Голливуда. Обеспеченные граждане Америки устремлялись в солнечную Калифорнию. Но сцены с бездомными удручали и озадачивали меня. Тихий океан оказался холоднее Атлантики, дули неслабые ветры. Даже идти было прохладно, а не то, чтобы спать на улице. Невольно пришлось задуматься над американским образом жизни – почему так? Всё же безработным платят пособие, какое-никакое, а где-то 600 долларов в месяц. Работы в Штатах хоть отбавляй, так что же им ещё нужно? Или это просто такой стиль жизни – ничегонеделание? Или это от отчаяния и безысходности? Конечно, у каждого человека свой путь, а если его нет, то что тогда? Тупик… Во всём этом мне ещё предстояло разобраться.

Все эти вопросы тревожили меня, когда я подошла к православному монастырю. Вроде адрес верный. Двухэтажный особняк был наглухо закрыт, никаких опознавательных знаков не видно. Его окружал глухой забор. Было ощущение, что всё замерло и нет никаких признаков жизни. Я внимательно оглядела массивную дверь, напоминающую врата, и обнаружила сбоку потайную кнопку. Наверное, звонок,-- подумала я – и осторожно нажала на него. Тишина.

Постояла немного, прислушиваясь. Снова нажала на кнопку. Нет никаких звуков – ни шагов, ни голосов. Ладно, может сейчас время молитвы и я не вовремя явилась. Подожду. Пошла прогуляться по ближайшим лавочкам, которых здесь немало.

Спустя полчаса я снова стояла у дверей обители. И снова тишина. Что такое? Я начала волноваться. Ехала, ехала, договорилась о встрече и – на тебе – ничего не происходит. Странно. Твердо решила: если сейчас не откроют, разворачиваюсь и ухожу. И только отошла на несколько шагов, собираясь совсем покинуть это место, дверь немного вздрогнула. Или показалось? Нет. Тяжёлая массивная дверь тихо приоткрылась и я увидела бледное лицо старой монахини.

-- Добрый день!

-- Здравствуйте, Вы – Анна? Мы Вас ждём, проходите. – безмятежно произнесла она.

Я вошла в тёмную прихожую, напоминающую маленький церковный зал. Пахло ладаном. Странно, что долго не открывали. Стояла пронзительная тишина, и я представляю, как здесь гремели мои звонки в дверь. А может, меня изучала видеокамера? Решали – пускать «мирскую тварь» или нет.

И вот я сижу в тихом, пропахшем миром и ладаном, помещении. Здесь мир и покой. Такое ощущение, будто время остановилось.

Матушка Евгения рассказала, что этот монастырь беженский, так как в смутные времена революции в России монахи бежали в Шанхай, а затем перебрались через океан в Сан-Франциско. И уже более сорока лет монастырь находится на территории США. Америка взяла под своё крыло всех изгнанных из своих земель беженцев, людей всех вероисповеданий, в том числе и православных. Так возник на дальнем чужом берегу Благородице-Владимирский женский монастырь. А сколько их по всей Калифорнии разбросано – одному Богу известно.

Я в свою очередь рассказала матушке Евгении о своих скитаниях по Америке. И что пришло время решать – уезжать домой или оставаться в Штатах.

-- Что делать, не знаю, но тянет домой.

Матушка настоятельница выслушала меня довольно внимательно и тихо сказала:

-- Это Ваш дух не принимает Америки. Значит, надо ехать домой. Когда поступаешь по духу – это от Бога.

Потом мы ещё долго беседовали на разные жизненные темы. Прощаясь, я сказала:

-- Спасибо Вам за мудрые советы. Я постараюсь принять их к сведению.

-- А к нам не хотите? – неожиданно предложила она.

-- Куда? В монастырь? – я искренне удивилась и ответила без всяких сомнений, -- Нет, это не для меня. Я и так дома одна сижу, как в монастырской келье. Большой разницы не вижу.

-- Вы должны приехать к нам во второй раз, -- пригласила настоятельница.

Я только пожала плечами – как Бог даст.

Успокоенная и умиротворённая я вышла на улицу, где вовсю кипела мирская жизнь. Кругом сновали прохожие, возле своих закусочных суетились китайцы, лица которых преобладали в Сан-Франциско. Как Восток штатов «чернел», Юг – «краснел», то Запад – «желтел». А на Севере, в основном, преобладали белые лица. Будучи в Колорадо, я не встретила ни одного афро-американца.

После обстоятельной и плодотворной беседы с матушкой я получила ответы на все волнующие меня вопросы. Теперь твёрдо решила уехать домой из Америки, не нарушая иммиграционную визу, и при этом оставляя себе шанс вернуться. С такими радужными мыслями я на коротком дыхании долетела на «Грейхаунде» из Фриско в Нью-Йорк за трое суток. Пересекли всю страну – от океана до океана. Естественно, в конце пути я почувствовала себя утомлённой телом, но не душой. Мой дух радовался, душа пела – ведь скоро домой, а впереди – встреча с родными и друзьями!