Слово принадлежит тому языку, в котором оно легко мотивируется

ИДИОМЫ

Этимологический словарь

… мы опять в сумраке Средневековья. Наука, образование поруганы. Диплом, купленный в переходе метро, не слишком отличается от полученного «честным путём». Снова приходится объяснять пользу знания, а в ответ … тишина. И это уже хорошо, а то ведь и площадная брань. Не от простолюдинов, единственная забота которых – заработать на хлеб, что понятно, а от высоколобых учёных, главным аргументом которых стал аргумент «сам дурак». Ярлычное сознание довлеет в мире учёных. В полемике первое дело – навесить ярлык «антинаучно», «оккультизм» или что-то в этом роде. До разбора фактов дело лучше не доводить.

Но нет фактов, нет и науки. А факты таковы.

Фразеология и идиомы

Русский язык, пожалуй, как никакой другой, богат фразеологией. Среди них много таких фразеологизмов, которые называются непереводимыми выражениями. Такие обороты называются ещё идиомами, от обратного прочтения арабского слова моъа:ди ( противоречащий смыслу). К сожалению, современные языковеды перестали различать понятия «фразеология» и «идиомы».

На первый взгляд может показаться, что в наше смутное время за дело взялись просто недоучившиеся филологи с целью сорвать куш, пока суд да дело. Понять их можно. Каждый зарабатывает, как может. А всё-таки проверим. Не ровен час, как говорится. Откроем-ка «Словарь лингвистических терминов» Ахмановой. И что же читаем? Идиома, оказывается, «то же что фразеологическая единица». Братья-коллеги! Это что же творится на Руси Великой.

Питая надежду, что книга может попасться в руки и филологу какому никакому, чувствую потребность пояснить, что такое идиома.

Идиома – это такая языковая единица, общее значение которой не складывается из значений частей её составляющих, а общее значение не мотивируется значениями составляющих. При этом важно, чтобы она не была метафорой, переносом какого -то образа на другой предмет.

Приведём пример.

Идиома «не ровен час», имея значение «а вдруг произойдёт, случится что-либо», является выражением опасения чего-либо неожиданного, неприятного. Но это значение никак не может вытекать из сложения понятия часа с понятием ровный. Это и есть идиома.

«Лить воду на чужую мельницу» не является идиомой, хотя не обязательно о мельнице здесь идёт речь. В данном случае имеет место перенос образа. И нет никакого противоречия смыслу. Это не идиома. К идиомам не относятся такие обороты, которые являются переосмыслениями буквальных выражений, например, «гора с плеч».

На наш взгляд, вопреки официальной лингвистике, полезней фразеологизмы и идиомы всё-таки различать. Идиомы составляют лишь часть общего списка фразеологизмов.

Идиомы – самый крепкий орешек для языкознания. До сих пор не получила объяснения ни одна идиома русского языка. Специалисты, справедливо называя эти фразеологизмы загадкой сфинкса, считают, однако, что такая ситуация объясняется историей. Мол, подобные выражения впервые были употреблены в определённых ситуациях, в которых они были понятны. Но это было так давно, что сопутствующие им ситуации ушли в историю, а выражения остались. Вот теперь и приходится лингвистам ломать голову, восстанавливая эти исторические условия.

Термин «идиома» филологи используют только в отношении обиходных выражений, обходя гробовым молчанием научную, медицинскую, философскую и другую терминологию, хотя и в области науки, философии, искусства имеется немало выражений, которые имеют признаки идиом, т.е. отличаются своей бессмысленностью, немотивированностью составляющих их частей. Например, «Большая Медведица» или «высокомолекулярное соединение». Автор посчитал целесообразным включить в словарь и такого рода идиомы, коль скоро в них обнаружено отсутствие смысла.

Все русские идиомы, и однословные и составные, практически без исключений, раскрываются одним методом: их надо читать - трудно в это поверить - по-арабски, тогда обнажится их буквальный смысл, который точно соответствует тому смыслу, который мы в них и вкладываем.

В идиоме «вот где собака зарыта», понятное дело, говорится не о зарывании собак. Так о чём же? Оказывается зари:ъат по–арабски означает «повод, причина». А вот собака – это служебное слово со значением предшествования. Буквально в переводе с арабского данная идиома означает: вот какая причина предшествовала (этому явлению). И так все идиомы без исключения, что бесстрастно фиксируются в данном словаре. Некоторые идиомы являются переводными кальками с других языков. В этом случае надо обращаться к оригиналу и по-арабски (или по-русски) читать соответствующую иностранному идиому. Так обстоит дело, например, с идиомой «вернёмся к нашим баранам».

Арабские идиомы, напротив, раскрывают свой смысл при помощи русского языка. Так, арабская идиома гулу:б галфа, буквально «необрезанные сердца» выражает, согласно толковому словарю, непонимание. Это значение проявляется буквально, если арабскую идиому читать русскими глазами: «головы глупые».

Идиомы других языков раскрываются через русско-арабские созвучия.

Вот примеры английских идиом. «It is reining cats and dogs» - «дождит кошками и собаками». Ясно, речь не о собаках, а о дожде, и не о кошках, а о непрерывности: «инкатаъ» - «прерываться».

Английское «to be on appers» - «быть на верхушках», означает не «быть на высоте», как можно было бы ожидать, а «быть без денег». Это потому, что английские «верхушки» в обратном прочтении по-арабски значат «потратиться».

Исследователь английской фразеологии А.В. Кунин приводит такую «немотивированную» идиому, попытки объяснить которую не увенчались успехом: «by hook or by crook» «не мытьём так катаньем». Что же здесь не имеет мотивировки? Буквально «не хуком, так крюком», ведь «crook» по-русски значит «крюк».

Французская идиома «a une peur bleue» буквально – «у него голубой страх», соответствующее русскому «у него сердце в пятки ушло». Чтобы понять, почему французы приписывают страху качество голубизны, надо взять слово «bleue», перевести его на русский и прочитать по-арабски. Тогда обнаружится, что идиома скрывает понятие сердца: «гулу:б» - «сердце», т.е. сердечный страх.

Идиома «remuer ciel et terre pour trouver qch» - «перевернуть небо и землю, чтобы найти что-либо», скрывает за собой эротический оттенок, ведь имена бога земли «Йеба» и богини неба «Нут» по-русски говорят сами за себя.

Японское слово «камикадзе», известное всему миру со значением «жертвующий собой во имя исполнения цели» в самом японском означает «божественный ветер». Чтобы концы сходились с концами, японцы придумывают разные небылицы А нужно просто прочитать слово по-арабски. И вот что получится: «кА:м вакад зи» - «взял и сгорел который», тот и камикадзе.

Китайская культура, как и язык, считаются особенно самобытными, имеющими мало аналогов в других культурах мира. Но нет ничего легче, как раскрывать смыслы китайских идиом с помощью русского и арабского языков, если знаешь номер китайской «самобытной» культуры. Поскольку номер шесть отражает идею множественности (в арабском языке шестая буква в виде арабской шестёрки является грамматическим показателем множественности), то китайцы в русских и арабских словах видят свои имена числительные. Известный всему миру японский и китайский боевой клич «банзай», по-китайски «wansui» - «10 тысяч лет» на самом деле русское слово «вонзай», которое заменяет у них наше «ура!». Последнее от арабского «ха:ра» - «смело бросаться в бой».

Вот ещё несколько «самобытных» китайских идиом.

Содержательницу публичного дома китайцы называют «laobao», что является сложением двух китайских слов: «старая +дрофа). На самом деле это русское слово «любовь» или арабское «лубват» - «львица», «проститутка», «жрица любви». Сравните «проститутка» и арабское «ъафру:сат» - «львица».

Но и за пределами имён числительных китайцам оставлен широкий простор для образования идиом. Ведь русских и арабских слов много. Правда, китайцам больше по душе слова с эротическим содержанием.

Вообще, китайский язык устроен так, что на русский слух в китайской речи каждое пятое-шестое слово звучит как название того, что у нас пишут на заборе. А на заборе у нас пишут это слово мотивированно: как раз буквы ЗБР и означают по-арабски то, что на нём пишут. Поэтому совсем не случайно китайцы построили самый длинный забор в мире.

Вот арабское слово «вахйон» - «вдохновение» китайцам понравилось и они поняли его как своё *yixin* - «одно сердце», не изменив при этом значения: «всецело отдаваться, вкладывать душу».

В китайской идиоме *liangkoi zi*, буквально «два рта, люди», означающей супружескую пару, понятно, что два рта употребляются в прямом смысле, но за китайским ртом (koi) скрывается арабское * кувва * - «связь, плетение, жила верёвки».

Китайское *жень шень*, название корня, который согласно армянскому радио, помогает от полового бессилия, на самом деле китаизированное русское слово «женщина».

Из замороченных по-китайски русских и арабских слов, ставших китайскими идиомами, строится и система китайской этики. В качестве примера может служить арабское слово * СЙДЕ* (сейида) - «госпожа, женщина». Китайцы разбивают это слово, в его письменном виде, на два слога: * si * - «четыре» и * de* - «добродетель», что им даёт повод утверждать, что женщина должна обладать четырьмя добродетелями. Нужное количество добродетелей придумать не сложно. Но то, что их должно быть четыре по отношению к женщине, определило арабское слово, которое на китайской почве превратилось в этическую формулу-предписание.

Получается, что какой бы язык мы не взяли, способ раскрытия идиом один и тот же. Но больше всего нас интересовали, понятное дело, русские идиомы. Потому и появился данный словарь.

Какой же вывод можно сделать из изложенных выше фактов? По крайней мере, что народы не понимают смысла слов и выражений своих языков.

Чтобы понять изложенные здесь факты, надо обратиться к устройству человеческого языка. Принято думать, что каждый конкретный этнический язык является продуктом творчества соответствующего народа. С этим утверждением можно было бы легко согласиться, но тогда встаёт глобальный вопрос, почему народы не понимают своих языков? Обычно это обстоятельство объясняется историей. Начала языков остались в туманной исторической дали. Но вот факты говорят об обратном. Никуда начала не делись, а присутствуют до сих пор и выявляются каждый раз при сравнении туманных слов и выражений, например, русского языка с арабским. Не с исторической его версией под лукавым названием общесемитское языковое единство, а с современным живым языком, зафиксированным в в арабских толковых словарях, предназначенных для учащихся. И это легко проверяется. Возьмём для примера так называемее однословные идиомы.

Однословные идиомы

Акула - по –арабски *прожорливая*.

Баран -*невинный*.

Бык - *рогатый* (*бу:к* - «рог»).

Волк - * злой *.

Галка -*чёрная* (*ха:лика*).

Дрозд - * подражальщик * (*тарраз* -«делать по образцу», ср.дрозд-пересмешник).

Козёл - * прыгающий* (от *казала* -«идти вприпрыжку»).

Сорока -*воровка*.

Жаворонок -*хлопающий в воздухе крыльями не летя* (*жав* - «воздух» + *раннак* - «хлопать в воздухе крыльями не летя»).

Лошадь - * сильный* (*ал-ашадд,* в диалектах: * лошадд*).

Ягуар - * бегущий* (*йуга:ри - *стараться обогнать*).

Некоторые слова надо читать справа налево, как это делают арабы, тогда получается:

Голубь - *вестник*(*балла:г* - «приносить весть»), хомяк - * пшеничник* (*камма:х*), росомаха - *кружить* (*ха:м*) +*следы* (*аса:р*); росомаха кружит по чужим следам.

Мы взяли здесь названия животных только для того, чтобы у неподготовленного читателя даже не возникло желания что-то оспаривать. Уж слишком выразительно животные соответствуют своим русским названиям, если эти названия понимать. Но можно взять слова на любую тему - результат будет тот же. Исключений нет. Даже язык курицы восходит к арабскому или русскому. Так, «коко» - русское слово, «кудах-кудах» - арабское. Так она зовёт петуха, потому что слово производно от арабского корня (*цдх* - «петь» о птице). Мол, Петя-Петя-Петушок! Иди скорей сюда.

Голубь воркует. Почему? Потому что *варак* по-арабски означает «бумага». А он – почтальон. Как ему без бумаги? Дикое воронье *карр* происходит от арабского *ка:р (га:р)*, что значит «смола» (от русского «гарь»).

Какие фантастические истории написаны о происхождении этих и тысяч других слов в этимологических словарях, каждый может убедиться самостоятельно. Например, слово «хамелеон» объясняют как греческое образование со значением «земляной лев». Между прочим, хамелеон живёт не на земле, а на деревьях, а со львом его объединяет разве что относительно большая голова.

Надо обратить внимание также на точность и лаконичность приведённых здесь соответствий. В отличие от многотомных этимологических трудов, каждая из наших этимологий умещается в полстрочки, ну в строчку или две. А точность такая, что недоступна даже царице наук -= математике, которая не может объяснить даже свои термины.

Не может быть и речи о заимствованиях не только потому, что в арабском языке этих названий нет, но и потому, что в достоверной истории не зафиксированы сколько-нибудь длительные этнические контакты между русскими и арабами.

Не может быть речи о заимствовании и потому, что и неологизмы имеют такое же объяснение. Например, научная терминология, неважно, появилась ли она в древности или на наших глазах, причём независимо от того, к какому языку её относят наши учёные мужи, она имеет такое же объяснение, если только она не имеет мотивации в соответствующем языке.

Это факты. Их десятки тысяч. Исключений пока не найдено. Если это система, то их и не будет. И все эти факты проверяются, поскольку это факты словарей, они зафиксированы чёрным по белому.

С неизбежностью возникает вопрос: а чем занималась все эти столетия этимология? Почему мимо её внимания прошли очевидные факты?

Что такое этимология

Тысячелетиями люди искали тайный смысл слов. В Древней Греции, где наблюдения над словами породили философию, возникла и наука этимология, целью которой было нахождение этимонов, истинных значений слов. Так древние греки понимали слово этимон. Однако, как оказалось, этимон не греческое слово, и греки понимали его не совсем правильно. Это выясняется при сопоставлении терминов химии и симии (семантики), восходящих к культуре Древнего Египта, одно из названий которого, кстати, Хейма.

Как известно, египтяне использовали дихотомические классификации. Весь мир, как и свою страну, они делили надвое. Мир Этот и Мир Тот, мир живых и мир мёртвых, то есть, мир явленный и мир сокрытый. Мир сокрытый тоже делился надвое: мир сокрытой материи, иначе химия, и мир сокрытого Духа, иначе симия, семантика. Наименьшей единицей первого был атом (буквально по-арабски «сокрытый»), единицей второго - этимон. На самом деле оба термина являют собой одно и то же арабское слово, но по-разному прочитанное. В мифологии Египта отражением этого понятия был бог Атум, вечерняя ипостась Солнца, в то время как пирамиды и сфинкс олицетворяли две половины сокрытого мира, химического и семантического. Якобы, греческое слово пирамиды по-арабски означает фараоновы могилы, сфинкс (в обратном прочтении по-арабски *са:к нифс*) - «управление душой». Культ мёртвых Древнего Египта - маска их профессиональной химической ориентации.

Если слово атом прочесть по-арабски, т.е. в обратную сторону, получится слово * мота*, что значит «мёртвые».

Таким образом, этимология - это наука о сокрытых смыслах слов. Конечно, древние греки не понимали по-настоящему, ни что такое атом, ни что такое этимон, поэтому их этимология оказалась бесплодной. Современная, так называемая «научная «этимология от древнегреческой далеко не ушла. Вот уже почти два века как она объявила весь предшествующий период её существования донаучным, но и сама всё это время топчется на месте.

Неудачи прошлых тысячелетий она объяснила тем, что этимологии не хватало двух вещей: сравнения с другими языками и исторического подхода, т.е. рассмотрение языков в их историческом развитии. Провозгласив торжественно новые принципы, в сферу научного исследования вступило так называемое сравнительно-историческое языкознание, компаративистика. Странно, что филологи не заметили бессмысленность этого термина. Ведь сравнение - это способ любого мышления в любой сфере деятельности, а не только в языкознании. Тем не менее, была всё-таки надежда, что сравнивая между собою живые и мёртвые языки, лингвисты легко смогут реконструировать праязык.

Результаты не заставили себя долго ждать. Спустя непродолжительное время учёные Европы стали переписываться между собой на реконструированном ими языке. И тут наступило разочарование. Они не могли понять друг друга. Оправившись от удара, они быстренько переформулировали задачу. Праязыком отныне они договорились считать не полноценный в коммуникативном отношении язык, при помощи которого люди общаются между собой, каким грезился им ранее предмет поиска, а просто список реконструированных форм. Это лукавство помогало им худо-бедно оставаться наплаву ещё одну сотню лет. Но надо отдать им должное: поскольку реконструированные «праформы» никто и никогда не видел и не слышал, то они обязательно сопровождались особым значком гипотетичности - звёздочкой, которую в изобилии можно встретить в любом этимологическом словаре и в «научной» литературе по этимологии.

Само собой разумеется, что термин «этимология слова» переосмыслился. Теперь он означал не «истинное» и не «сокрытое» значение, а происхождение слова. В случае заимствования слов дело ограничивалось простым указанием на язык-источник, в случае исконных слов приходилось напрягать голову и находить общий корень для сравнения между собой родственных языков. Например, общеславянский или общеиндоевропейский. Ни шатко ни валко дело двигалось, фабрики по производству гипотетических форм работали и даже с некоторым вдохновением, хотя трезвомыслящие учёные (Вандриес) ещё век назад указывали на то, что метод порочный. И действительно. Ведь праформа являлась неким усреднённым обобщением слова, представленного в нескольких родственных языках, различающихся между собой и архаичностью. Например, почти доказано, что германские языки сравнительно молодые, а славянские - более древние. Усреднённая форма являлась усреднённой и по признаку архаичности и, следовательно, должна считаться более молодой, чем самый архаичный из сравниваемых языков. Так праязык, пусть даже в виде списка форм, оказывался заведомо моложе древних языков.

Из подобных недодумок можно было бы составить целый список, но в этом всё равно никакой пользы нет, поскольку из этимологии выхолостилось самое главное – поиск мотивации слова. А без выяснения причин любая наука перестаёт быть наукой. Уж лучше заниматься отгадыванием кроссвордов. Несмотря на «успехи» этимологической науки в учебниках по языкознанию можно и сейчас встретить фразу «никакая лингвистика никогда не объяснит, почему вода называется водой». А вопрос не стоит и выеденного яйца.

Ошибка создателей сравнительно-исторического метода элементарна. Она состоит в забвении основного требования научности: любая наука должна исходить из фактов, а не из надуманных схем. Компаравистика действовала наоборот. Вначале придумала схему, а потом стала подтасовывать под схему факты.

 

Этимология на Руси

Похоже, что на Руси интереса к языку до 17 века не было вовсе, если не считать языческих верований, бытовавших среди народа до прихода христианства. Так или иначе, первый словарь русского языка появился лишь в 1618 году. Он был составлен английским купцом Джемсом.

 

Примерно в это же время появляется и первая грамматика Смотрицкого. Страшно подумать, но первый словарь русской фразеологии появился всего лишь каких-нибудь сорок лет назад.

Некоторый всплеск интереса к русскому языку произошёл во времена царствования Екатерины Великой. Это случилось благодаря тому, что императрица составила реестр от двух до трёх сот коренных русских слов и велела перевести их на столько языков и наречий, сколько могла их найти. В 1787 г. Была издана первая часть словаря, содержащая 285 слов из 51 европейского и 149 азиатских языков и наречий. Вскоре он был дополнен 4 европейскими и 22 азиатскими, а также 30 африканскими и 23 американскими языками. Обнаружилось, что везде довлел русский корень. Понятное дело, академики стали саботировать работу и словарь, недоступный европейской публике, как напечатанный по-русски, поступил в продажу у нас только в 1813 году. И до сих пор академики отмываются от якобы «ненаучного» метода.

Работы филологов, продолжающих путь, указанный Екатериной, у нас объявляют то реакционными, то «наивно-механистическим взглядом», то «грубым пониманием этимологии» (вроде «воробей» от «вор» и «бей»). Там, где не аргументов, прибегают к наклеиванию ярлыков. В среде сонного сознания этот «научный» метод работает безукоризненно.

Метод приклеивания ярлыков на оппонентов всегда был основным в нашей филологической науке. Именно поэтому она и оказалась бесплодной. Бедного В.Даля, датчанина по происхождению, составившего великолепный словарь живого русского языка с попыткой выделения корневого гнезда, академики облили грязью, термин корнеискательство на долгие годы стал бранным в отечественной филологии. И до сих пор не утихают попытки принизить научный подвиг В.Даля. Если и после Даля составлялись словари, то только с целью нормировать употребление лексики, навязать точку зрения слепых академиков.

Грамматика у нас тоже даёт повод удивляться удивлением великим. С точки зрения логики. Исключений больше, чем правил. Но и та, что есть, постоянно подвергается реформам. У арабов с самого начала всё было наоборот. Кристаллизация грамматических законов происходила на конкурсах филологов и поэтов, где судьями были простые бедуины. Поэтому за почти полторы тысячи лет ни одной реформы письменности или грамматики. У нас каждые 50-100 лет то буквочку вставят в алфавит, то вынут, то писать надо в соответствии со вкусом одного академика, то другого. Школа при поддержке СМИ довела население до такого состояния грамматического страха, что никто не решается слова написать, не удостоверившись, как его надо написать правильно. Хотя сами учителя за редким исключением двух слов по-русски связать не могут.

Вернёмся к слову воробей, простую и ясную этимологию которого так сходу отвергли любители ярлычной логики. Между тем в её правильности легко было убедиться любому, кому доводилось кормить голубей. Если отечественного опыта недостаточно, можно обратиться к опыту миллиардного китайского народа, который взял на вооружение этимологию русского названия этой птички и почти полностью истребил маленького воришку. А вот и филологические факты. Например, на армянском языке воробей называется * сарек*. Так совпало, что по-арабски это значит * вор*. Но самое главное - это как сам воробей посрамляет академиков. Он просто чирикает. И этого достаточно, чтобы понять, что тем самым он называет своё имя по-арабски, что точно соответствует армянскому его названию, и что чёрным по белому записано в его русском имени.

Говоря об этимологической традиции на Руси, нельзя обойти молчанием усилия Александра Семёновича Шишкова, президента Российской Академии Наук во времена царствования Николая 1, в частности его книгу «Славяно-русский корнеслов», переизданную в 2002 году, где он прямо ставит вопрос о том, что славяно-русский язык «отец наречий иных».

Странно, что труды наблюдательного учёного остались не поддержанными. Ведь он указывал на очевидные вещи. «Иностранным словотолкователям, - писал Шишков, - для отыскания первоначальной мысли в употребляемых ими словах, следует прибегать к нашему языку: в нём ключ к объяснению и разрешению многих сомнений, который тщетно в языках своих искать будут. Мы сами во многих употребляемых нами словах, почитаемых за иностранные, увидели бы, что они только по окончанию чужеязычные, а по корню наши собственные». Одна вещь всё же ускользнула от адмирала. Если русские слова мотивируют слова западных языков, то откуда взялись русские корни? Не задал этого вопроса Шишков впрямую, хотя и понимал необходимость раскрыть эту тайну. Он писал:

«Кто даст себе труд войти в неизмеримую глубину языка нашего, и каждое его слово отнесёт к началу, от которого оно проистекает, тот, чем далее пойдёт, тем больше находить будет ясных и несомнительных тому доказательств».

В настоящее время усилия Екатерины Великой и А. Шишкова продолжены в работа А. Драгункина, («5 сенсаций». Изд. Дом «АНДРА», 2004г.). Жаль, что филолог обнаруживает неосведомлённость в вопросах истории русской филологии и предъявляет материалы, которые неопровержимо свидетельствуют о производности лексических массивов западных языков от русского языка как сенсацию. Честным учёным эти «сенсации» известны уже более двух веков.

Но в чём же недостаток этого направления? Во-первых, в его заражённости, как и других направлений, вирусом тотального историзма, который обязывает искать ответы на все вопросы только в истории. Отсюда фантастические мудрствования о так называемом праязыке, которого никто не видел и не слышал. Во-вторых, никто из последователей этого направления не ставил и не ставит напрямую вопрос о мотивированности русских непроизводных слов. Люди как заколдованные смотрят на русские тёмные слова, которых имеется несметное количество в нашем языке, и как бы не понимают, что главная забота русиста - объяснить не тёмные слова заморской речи, а тёмные слова своего собственного языка. Те, кто похитрей, делают это самым простым методом. Все слова расписывают по языкам, откуда они якобы пришли. Стоики, говорят они, слово, которое к нам пришло из Древней Греции, где был целая философская школа стоиков. А почему стоики так называли себя? Да потому, что * стоа* по-гречески «колонна». Они собирались под колоннами, чтобы обсуждать свои философские вопросы. Потому так и назывались. А то, что этическое кредо стоиков состояло в том, чтобы стоически выдерживать удары судьбы? Это имеет отношение к делу? А то, что в русском языке стоик мотивированное слово, а в греческом - нет? Дело дошло до того, что, например, слова как *любовь*, или *предвидение* считаются заимствованными из иностранных языков.

Правило здесь должно быть простое.

Слово принадлежит тому языку, в котором оно легко мотивируется.

Например, русское после соответствует латинскому *post*. Понятно, что в русском языке * после* мотивировано от *по следу*. Кстати, и в арабском так говорят: *фи исрих* - *по следу его*, то есть после него. А откуда в латыни взялось *post*? Для того, чтобы это понять, надо на русское *л* в слове *после* посмотреть еврейскими глазами, тогда эта буква превратится в букву *т*. Лингвисты, возражая, будут рассуждать о том, что было раньше, а что после. А чего тут рассуждать, когда всё как на ладони. Если мы это же русское слово, подчеркнём, мотивированное, т.е. исконное, прочтем наоборот, как читают арабы, получится арабское *ел-соф* - *затягивание времени*. Понятно, что у нас взяли.

Следуя вышеприведённому правилу легко найти путь к мотивации слов. Такой путь найден, и он объясняет не только немотивированные русские слова, а слова всех языков. И не только слова, а вообще всё, что не имеет смысла, будь то слова, ритуалы, поведение человека или букашки, будь то события в социальной жизни или процессы в стихии.

Продолжая речь о судьбах этимологической науки на земле русской, нельзя не упомянуть здесь и так называемое «новое учение о языке» академика Марра, который пытался все слова всех языков свести всего лишь к четырём бессмысленным слогам, которые якобы дали в результате мистических манипуляций ими со стороны древних колдунов начала всех мёртвых и живых языков. При жизни академика популярность учения поддерживалась огромной языковой эрудицией автора. Редкий учёный осмелился бы с ним полемизировать. Но поскольку внедрялось учение Марра насильственно, то после его кончины коллеги, особенно не задумываясь, поспешили выкинуть «новое учение» на свалку. А зря. Никто ведь так и не понял, в чём был фокус Марра. В результате методы Марра продолжают использоваться иногда даже в среде профессионалов. А фокус был прост. Известно, что звуки речи особенно легко чередуются, если произносятся одним и тем же органом, например, губами, образуя как бы одну гиперфонему. Всего таких гипефонем четыре или пять. Не составляет особого труда свести все слова всех языков к этим пяти звукам, если придать чередованию звуков в пределах гоморганности абсолютный характер. Но дело как раз в том, что характер таких чередований специфичен как для каждого языка, так и для каждой пары сравниваемых языков. Так, чередование Р-Ж для русско-польской пары носит характер почти закономерных соответствий (орехи=ожехи), а то же чередование для арабско-русской пары почти не наблюдается.

Был и другой логический недуг у Марра. Он, как и все лингвисты без исключения, искал ответ в истории. Это удобно: нельзя проверить. Но, оказывается, не люди создают язык в процессе истории, а язык, находящийся в вечности, создаёт и народы, и все живые объекты, от совокупного человечества до индивидуальной клетки. И если языки изменяются, то в сторону своего будущего заранее заданного положения. Образно говоря, праязык, если сохранить этот нелепый термин, занимает своё место не в прошлом, а в будущем, к которому языки движутся по мере пробуждения людей. Это точно так же как зерно с полным соответствием с программой движется в своём развитии к своему будущему в виде образа колоса.

Казалось, в век тотальной компьютеризации эта идея не должна была бы вызвать трудностей для усвоения. Каждый знает, что программа – это комбинация знаков, значит, всё, что происходит на экране монитора - определяется комбинацией знаков. Так и в реальной жизни. Ничего не происходит за пределами того, что позволяют комбинации языковых знаков. Разница лишь в том, что в компьютер-ной технике используются специально придуманные языки, а Творец для Своих программ использует те же слова, которые мы используем для общения между собой и называем знаками естественного языка, ничего не ведая об их кибернетической функции.

Новый импульс получила старая гипотеза о том, что все языки восходят к языку Библии, языку Бога, т.е. к древнееврейскому. Хотя еврейской гипотезе не одна тысяча лет, она рухнула как карточный домик, едва был обнаружен санскрит. Во-первых, он, как казалось вначале, давал зримую перспективу всё-таки добраться до первоисточника. А во-вторых, еврейская гипотеза за тысячи лет своего существования ясности в происхождение языка не внесла. По новым работам (напр., книга В.С.Смирнова «Язык языков», СПБ,2000), видно, что этимологические проблески проявляются в той степени, в какой древние семитские языки сохранили лексику арабского языка. Переименовав древне-еврейский язык в древнеарийский, автор развязал себе несколько руки, обеспечив себе возможность оперировать придуманными им самим словами, но проблему он не решил. Скудость лексического материала в так называемом общесемитском багаже не даёт никакой возможности прояснить систему. Тропы ведь исхожены. Возвращаться на них нет никакого смысла.

Вот смотрите, какая получается петрушка. Первым делом автор зачем-то пишет еврейские слова русскими буквами, чтобы потом увидеть в них двусогласные еврейские корни, которые, якобы, объясняют общий смысл русского слова. В итоге получаются совершенно бредовые определения. Например, * ересь * это «то, что колеблется и разрушается, а также молчит и толстеет». Спору нет, в русском языке это слово не мотивируется. Потому что оно арабское: *жарах* - «поносить, ругать, противоречить» или родственного ему *йарас*(жарас) - «говорить, устраивать скандал». Разве ересь не есть противоречие канону? И разве еретики не скандалисты? И причём здесь «молчит» и «толстеет»?

Многие в качестве уловки применяют переход на абстрактный уровень малозначащих, иногда философских понятий. Ими жонглирование создаёт иллюзию решения семантических проблем. Приведём несколько примеров из «Словаря сути слов» (Тюмень, 1998). Щетина определяется как «воплощённая тайна иного», стакан – « становление качеств начал», рыжий -«проявляющий иррациональное своей жизнью» (это о Чубайсе, что ли?), самец – «несущий Ци самости»

В настоящее время вопросами происхождения языка занялись все. Об этом пишут и инженеры, и врачи, и механизаторы. Молчат только филологи, следуя, видимо, словам Соломона «во многом знании многие печали». Но всему надо учиться, в том числе и филологии. Жаль, что это не понимают искатели языковых приключений.

 

Народная этимология

Принято строго различать «научную» этимологию и так называемую «народную». Под научной этимологией понимают такую, которая предполагает строгий учёт фонетических закономерностей, открытых наукой 19 века. Она противополагается ложной этимологии, или народной - истолкование значений, какими они могут представляться сознанию людей, не имеющих научной подготовки и осмысливающих слова по индивидуальным ассоциациям. Обычно приводят такие примеры: вместо подзорной трубы появляется подозрительная труба, палисадник превращается в полусадик, постскриптум - в подскриптум. Малообра з ованные люди вместо поликлиника говорят полуклиника, вместо тротуар - плитуар.

Надо сказать, что ошибки малограмотных людей вообще к этимологии не относятся. А учёным этот термин нужен, чтобы отмахнуться от очевидных решений. Материалы этой книги однажды были названы апофеозом народной этимологии. Понятно, что такая оценка является следствием дисфункции головного мозга. Человек, заметив системность материала (апофеоз ведь!), не обратил внимания на то, что ошибки малограмотных людей не могут быть системными, хотя бы потому, что они по определению основаны на индивидуальных ассоциациях.