Черты уникальности России

 

В чем состоит уникальность России как цивилизации? В чем уникальность логики исторического развития России?

Первое. Если взглянуть на глобус мира, то можно увидеть, что российская Евразия - единственное место, где Запад и Восток не разделены естественным препятствиями (горами, морями, пустынями и т. п.), т. е. образуют географическое единство. Именно этим географическим качеством российской Евразии, в которой Великая Степень служит интегрирующим фактором, обусловлено то, что российская Евразия служила «этногенетическим вулканом», «лавы» которого в виде переселений народов на запад, юг, восток и север определили этногенез всей Европы, Центральной и Западной Азии, Северной Африки, Северной и Южной Америки. Кельты, гунны, готты, тюрки, половцы, татаро-монголы, венгры и т. д. «лавами» растекались из Евразии, формируя новые импульсы для этногенеза на покоряемых территориях.

В этом смысле российская Евразия, т. е. Евразия, приблизительно располагаемая в границах СССР (ныне стран СНГ, а ранее - Российской империи), была и остается (и будет в будущем) центром устойчивости и неустойчивости мира.

«Маятник» колебаний напряженности истории здесь, в российской Евразии, есть «маятник» напряженностей всего мира.

Устойчивость евразийского пространства в истории человечества формировалась тогда, когда появлялись государственные - суперэтнические «скрепы» этого пространства. В глубокой древности роль такого суперэтноса очевидно играли арийцы, которые в первые тысячелетия послеледникового периода распространялись от Балтики до Курил; затем скифский суперэтнос (от Карпат и до Саян); затем татаро-монгольская империя, и после нее Россия и как империя, и как российский суперэтнос, образовавшийся в первую очередь на базе русского, украинского и белорусского народов (восточного славянства) и тюркских народов (туранского компонента по Н.С. Трубецкому).

Логика истории российской Евразии стремилась к стабилизации, к формированию устойчивости на большом пространстве Евразии, что требовало ее государственно-цивилизационного единства.

В этом плане Российская евразийская цивилизация в сложившемся пространственном оформлении появляется, по нашей оценке, не случайно, а закономерно.

С позиций данного вывода модели Г. Парвуса в начале ХХ в., а впоследствии Г.Х. Попова и А. Сахарова о разделении России на 40 «мини-государств», подчиненных Западу, являются утопией. Данный сценарий, который «озвучивает» устремления современного мондиализма, например, таких его «рупоров», как З. Бжезинский, Б. Клинтон, приведет, при современных системах вооружения, накопленной разрушительной силе средств массового поражения у ведущих стран мира, к появлению «черной дыры» военного коллапса здесь в России, которая уведет в небытие все человечество. Об этом в 30-х гг.предупреждали Е.И. Рерих и И.А. Ильин. К сожалению, геополитика США полностью игнорирует эти предупреждения. Для подтверждения сказанного приведем еще ряд фактов. Стратегия империализма США на овладение российской Евразией как поставщиком ресурсов проходит красной нитью через их «геополитику» ХХ в. Примером может служить печально известный закон в США «PL 86-90», принятый Конгрессом США 17 октября 1959 г., в соответствии с которым США напрямую связывали стратегические перспективы своей национальной безопасности с необходимостью расчленения России на несколько десятков так называемых государств. И именно Россией назывался в этих документах тогда еще СССР. В последующем для исполнения этого закона центр Фонд «Наследие» разработал по указанию Буша доктрину «Освобождение» в 1989 г., в которой раскрывались технологии по расчленению СССР, затем в 1991 году была разработана доктрина «Геополитического плюрализма в постсоветском пространстве» по силовому сохранению расчленения СССР и по дальнейшему расчленению России, с последующей колонизацией постсоветского пространства.

Появление Российского государства (в основных чертах его территориальное оформление завершилось к концу XVIII в.) на евразийском континенте (от Балтийского моря и до Тихого океана, от Кавказа и Средней Азии до Северного ледовитого океана) стабилизировало эволюцию народов России. Можно сказать так, что поздний этногенез Европы состоялся в том виде, как он морфологически оформился во II тыс. н. э., благодаря тому, что активно консолидирующееся российское государство отделило Европу от Востока.

Россия как держава определила геополитическую устойчивость мира, особенно в последние столетия.

Эта особая геополитическая функция России как центра устойчивости и неустойчивости мира проявилась и в том факте, что две мировые войны, которые прошли в ХХ в. и, которые начинались в Европе с конфликта в Сербии, отразили ведущую роль России в логике этих войн (в противостоянии германскому империализму), когда армия и флот России несли на себе основную тяжесть войны, задействуя в противостоянии на российских фронтах от 50-60% до 80-90% численности противостоящих вооруженных сил.

Русская культура несет в себе синтез европейского и азиатского начал. Как и любое «целое», евразийский синтез русской культуры развертывается в исторической логике в форме «бегущей волны» доминант то Запада, то Востока. Одновременно этот синтез предстает как пространство диалога культур внутри «российского пространства», диалог русской культуры и культур всех народов России.

Можно сказать, что «русская идея» в ее объемной и достаточно разнообразной современной интеграции предстает как евразийский культурный синтез, как некая идеальная репрезентация российской евразийской цивилизации, в которой отразились основные духовно-культурные и характерологические ее признаки и доминанты. В системе содержательной реконструкции, выполненной В.Н. Сагатовским (1994), - это его ключевая «цепочка ценностей, которые одновременно являются категориями, раскрывающими существо русской идеи:

Соборность -> Всеединство -> Софийность -> Ответственный поступок - событие -> Общее дело -> Ноосфера -> Правда отношений» [3, 164].

По Сагатовскому, соборность конкретизируется с помощью категорий всеединства и софийности и все три категории служат основаниями идеала Общего дела, который есть созидание ноосферы. Здесь Сагатовский трансформирует философию Общего дела Н.Ф. Федорова, объединяет ее с учением о ноосфере В.И. Вернадского. Отметим, что это согласуется с нашей позицией. Учение о ноосфере породило «вернадскианскую революцию» в конце ХХ в. в науке, культуре, в системе мировоззрения. Формируется ноосферизм, в котором социалистический и ноосферный императивы по отношению к развитию человечества и России в XXI в. объединяются. Одновременно в этой трактовке происходит «раздвижение» границ в эволюции «общинности» как основания российской цивилизации: от православно-христианской соборности, российской общинности до их ноосферно-социалистической и ноосферно-экологической общинности [4].

В «русской идее» как «концентрате» особенностей российской цивилизации отразилась в первую очередь ее «общинная логика» развития, в которой выпукло проявлена у «человека российской цивилизации» «потребность быть частью целого, частью общей судьбы».

Второе. Это этническое многообразие российской цивилизации, цементирующим, «скрепляющим» началом которого является русский народ. Л. Н. Гумилев в результате исследований российского этногенеза достаточно убедительно показывает, что в России сформировался российский суперэтнос, основой которого является русский этнос. Здесь проявилось действие закона кооперации как закона этнической эволюции в логике развития российской цивилизации. Российский суперэтнос - это этническая кооперация этносов России, в которой русский этнос в силу ряда своих характеристик, отраженных в русской идее, является «скрепом», носителем этнического единства.

Третье. Российская цивилизация, как уже отмечалось, есть общинная цивилизация. Историческая логика российской цивилизации есть общинная логика. При этом общинность трактуется в широком, цивилизационном контексте, а не в узком - как бытие только общин. В цивилизационном плане общинность приобретает смысл цивилизационной кооперированности, коммунитарности, соборности как некоего синергирующего единства общества и человека.

Общинность в развиваемой концепции - фундаментальное свойство российской цивилизации, приобретающее евразийский масштаб. Это общинность «Большого пространства» и «Большого времени», рождающего особый тип человека, человека, направленного в будущее, на реализацию долгосрочных целей. Данная особенность духовного склада российской цивилизации отмечалось рядом ученых. Например, В.П. Казначеев замечает, что «российское образование государственности в корнях своих имеет другой базис» по сравнению с базисом Западной цивилизации (по Казначееву, связанном с приматом экономического интереса и «перераспределением собственности») - базис духовной культуры. «Дух культуры преобладал в отношении властных и невластных структур, способствовал формированию слоев собственников, ремесленников, охотников и крестьянско-общинного хозяйства. Власть царской фамилии или князей - все это формировалось вторично от первичного культурно-социально-духовного, религиозного видения, призвания и принадлежности каждого человека к его славянским, русским корням. Пути Европы с формированием социальных, политических, экономических формаций и исторический путь России как движение цивилизации через культуру разделили мир Западной Европы и Восточной Европы - России - с ее колоссальной, гигантской территорией» [5, 153]. Именно данная особенность российской цивилизации определяет особенное проскопическое, прогностическое измерение духовного склада российской ментальности, ее направленность в будущее с крупномасштабной цикликой, ритмичностью взгляда в будущее (и в прошлое). В работе «Геополитическая логика взаимодействия русской и мировой культур…» (1999) нами отмечалось: «Русский этнос - общинный этнос. В этом плане он по своей духовности олицетворяет больше Восток, чем Запад. Этим определилось резкое отличие Восточного Православия от Западного Христианства, сумевшем сохранить догматы раннехристианского коммунизма - “коммунизма Христа”, в том числе догматы соборности, духовного нестяжания, осуждения культа Мамоны. Общинность русского Духа лежит в основе общинной логики развития российской цивилизации, которая как бы все время порождала инерцию русско-российского противостояния Духу капитала Запада, духу наживы, духу капиталистической самости западного человека, для которого деньги, капитал замещали Бога и любую духовность, духовно-культурную, самоидентификацию» [6].

Сама общинность как основание и как закон развития российской цивилизации обусловлена российским евразийством, «холодностью» евразийской территории, ее северным широтным расположением. Энергетическая стоимость жизни человека и общества в целом в России 3-5 раз выше, чем энергетическая стоимость жизни в странах Европы и в США. Благоприятный период для посева и для уборки урожая на территории России в среднем всего две недели весной и две недели осенью, а иногда и того меньше. Жесткость климатических условий российской Евразии изначально формировала общинный уклад жизни как уклад выживания. С определенной степенью условности можно говорить о «российско-цивилизационном коммунизме» как ценностном самовыражении российского общинного евразийства, который нашел отражении в высоких приоритетах равенства (даже уравнительства), социальной справедливости, коллективизма, осуждения богатства и обогащения как личностного идеала жизни, взаимопомощи, «онтологии любви и добра» (о которых пишет Вл. Соловьев), сострадания, примата духовного начала над материальным. Именно этот «цивилизационный коммунизм» российской цивилизации и обусловил принятие православия 1000 лет назад Русью, поскольку именно оно сохранило догматы раннего христианства с его «коммунизмом», «коммунизмом Христа», соборностью, культом любви.

Четвертое. Россия есть уникальная цивилизация. Ее уникальность обусловлена евразийским местоположением. Процесс собирания земель и народов, которые выполнил русский народ во II тыс. с рождества Христова, был как бы предопределен «евразийским местоположением». В этой исторической логике генезиса российской цивилизации проявился своеобразный цивилизационно-географический детерминизм, который до сих пор осуждается «философией истории», хотя его достаточно убедительно, показали в своем творчестве Л.И. Мечников и Н.Я. Данилевский. Российская Евразия, как отмечалось, - единственное место на планете Земля, где Восток и Запад не отделены естественными препятствиями, где «Большое пространство» имеет не только внутренний, духовный смысл (который вторичен), но и физический, осязаемый смысл, смысл единства земли - места проживания, «ойкумены»: от Балтики до Тихого океана и от Черного моря, Кавказа и до Северного Ледовитого океана. «Большое пространство» порождает и «Большое время», поскольку в соответствии с законами системогенетики каждая система имеет свои системные пространства («топосы») и времена («хронии»), обусловленные характерными для системы «циклами-волнами» развития. Российская Евразия как масштабная географическая система местопребывания «российской цивилизации» имеет свои, ей соответствующие «Большие пространство и время», отражающие длинноволновую циклику исторических и жизненных процессов. «Большие пространство и время» евразийской цивилизации и определяют Большую Историю, которой и живет России как цивилизация. Россия, а вернее она как евразийская цивилизация, предстает центром устойчивости и неустойчивости мира, пересечением или «скрещиванием» всех токов «напряжения - разряжения» в истории всего человечества. В этом смысле напрашивается метафора: Россия - «сердце мира», чей ритм биения определяет биение истории человечества. В этом и состоит уникальность и одиночество России. Определение Макиндером России как «географической оси истории» находится в единстве с вышесказанным. Самый большой пространственно-временной хронотоп государственности и бытия России делает ее уникальной и единственной. «Бесформенность» России, на которую сетуют «политики» и «эстеты» западного толка (на что обращает внимание А.С. Панарин [7, 39], является относительной, кажущейся. Она «бесформенна» именно для западного взгляда, который формируется в «хронотопах бытия» намного меньшей масштабности и поэтому непривыкшего иметь дело с «формами» другого, на порядок масштабнее, пространственно-временного (хронотопического) континуума. Оформленность российской цивилизации крупномасштабна.

Такая особенность российской цивилизации и порождает логику ее истории. Амплитуда «исторической волны» в России (глубина ее кризисов) является амплитудой (глубиной кризисов) всей истории человечества. Вот почему крупные исторические события в России несут в себе смысл «исторических предикторов», поскольку в них как бы проявляются «гены» будущего человечества.

Большое пространство и время исторически могут быть освоены только кооперацией, только с помощью механизма любви, которая в цивилизационной логике есть механизм притяжения и стяжения большого пространства, чтобы оно не распалось.

 

Литература:

1. Данилевский Н.Я. Россия и Европа. Взгляд на культурные и политические отношения славянского мира к германо-романскому. СПб., 1995.

2. Дугин А. Основы геополитики. Геополитическое будущее России. Мыслить пространством. М., 1999.

3. Сагатовский В.Н. Русская идея: продолжим ли прерванный путь? СПб., 1994.

4. Субетто А.И. Ноосферизм. Т. 1. СПб., 2001.

5. Казначеев В.П. Здоровье нации, просвещение и образование. Кострома - М., 1996.

6. Субетто А.И. Геополитическая логика взаимодействия русской и мировой культур в контексте философии истории России как Евразийской цивилизации: прошлое, настоящее, будущее. - СПб. М. - Красноярск, 1999.

7. Панарин А.С. Реванш истории: российская стратегическая инициатива в XXI веке. М., 1983.

 

II

Противоречия экономического развития России в конце 90-х гг. - отражение нарушений логики цивилизационного развития России. Эти противоречия вызваны как субъективными, так и объективными факторами.