Глава V. Особая программа

Я содержался на гауптвахте уже недель шесть. Дни летели очень быстро, так как щедро были приправлены допросами. Я, когда был в камере, не скучал. Обычным моим занятием в часы досуга были физические упражнения, в частности отжимания на одной руке, выпрыгивания и КСУ, к которому я пристрастился еще в училище. Дошел до того, что мог сделать более 20 подходов в комплексном силовом упражнении. Когда мышцы были забиты и мне было тяжело даже шевельнуться, я доставал книги в основном по истории и военному делу, ну и конечно же художественную литературу. Любимыми моими авторами были Т. Момзен, Ф. Ницше, К.Ф. Клаузевиц, Ф. Достоевский. Нравилось мне в Момзене, прежде всего трезвый взгляд на историю и неприятие художественных вымыслов и мифов. В поехавшем немецком богоборце импонировала концепция сверхчеловека, хотя его произведение «Так говорил Заратустра», нужно было назвать «Как Заратустра не говорил», не думаю, что экстравагантный перс говорил такую годноту. Диванный вояка Клаузевиц мне нравился как военный теоретик, который большое внимание уделял вопросам снабжения армии. Хотя если на чистоту, книги о войне нужно писать таким как Суворов или Наполеон. Русский военачальник, кстати, не проиграл ни одной битвы, в отличие от Клаузевица, который вообще не воевал, но зато произвел горы макулатуры. Достоевского же я любил читать ночью. Особенно мне нравились «Братья Карамазовы». Мне лично был близок Иван Карамазов. Его фраза – «Я в Бога верю, но его мир не принимаю» пробирала меня до печенки. «А ведь прав сука, прав!». «Преступление и наказание» меня не впечатлило. Раскольникова я откровенно презирал, прежде всего за то, что он так и не смог обнаружить основные материальные ценности убитой старухи и сдался властям, параллельно связавшись с дешевой потаскухой, которая даже деньги не умела нормально зарабатывать.

В камере, от скуки часто вспоминал свою жизнь, Особенно училище. Там, в этой армейской суете мне было не комфортно, но я всеми фибрами души понимал важность этой ступени моего развития, особенно когда попал в спецгруппу после психологического тестирования. Кстати, немного расскажу о моей alma mater.

Попал я в Новосибирское военное училище еще 17 летним сопляком. В сравнении с детским домом, режим содержания был просто сказочный. Не было избиений от персонала, неплохая кормежка, ну все остальные плюшки, сопутствующие неплохому советскому военному вузу. Да и сам Новосибирск был просто отличным городом, особенно мне нравился зоопарк. Я любил подходить к клеткам с хищниками и смотреть им в глаза, пытаясь понять их мысли. Особо мне нравились тигры – эти одинокие, грациозные и величественные твари.

В училище нас распределили по группам и, хоть мы все и учились на командира разведывательного взвода, но группы были разные. Прогнав весь курс через полиграф, выделили небольшую часть из десяти человек, в которую попал и я. Критерием отбора служила, прежде всего, особая реакция кандидата на детектор лжи, он должен был быть не полиграфируем. Эту группу, которую, как я потом узнал, курировало КГБ. Курсанты спецгруппы обучались по особой программе. Основной упор в ней был сделан на изучение английского языка, обычаев и традиций Британии. Пристальное внимание также уделялось стрельбам и физической подготовке, основное место в которой занимало запрещенное в СССР карате и, прежде всего, стили Хакутоки и Танто-дзюцу. Если по-простому, первый стиль учит выпиливать человека руками, а второй с помощью подручных средств.

Окошечко в железной двери с лязгом открылось.

- Коля, возьми, это тебе парни передали, капитан, старший смены, протянул мне сверток.

В нем оказались сигареты, сгущенка и шоколад, а так же поздравительная открытка, на которой было написано:

«Поздравляем с днем рождения. Спасибо что отомстил за пацанов.

Личный состав 43 Хатлонской заставы».