Узел: «Космос и время»

Участники:

Еще в 1910 году в речи о радии Вернадский выразил сомнение в тех картинах мира, которые игнорируют жизнь, считают ее случайной. Человеческий разум никогда не согласится с такими абстрактными картинами, потому что накапливающиеся в науке факты говорят, что жизнь — не случайна, она космична.

И следовательно, продолжает Вернадский в докладе “Изучение явлений жизни и новая физика” принцип неизменности количества жизни на Земле, о котором говорит наука, требует ввести его и в самые коренные используемые понятия: энергия, атом, движение, время, пространство.

“В действительности и за все протекшие века нет никакого успеха в объяснении жизни в схемах господствующего научного миропонимания. Между живым и неживым, косным веществом сохраняется та же пропасть, которая была во времена Ньютона… Ученый должен был или находить выход из противоречия в философской или религиозной мысли или считать, что научное мировоззрение должно быть в основе перестроено, причем при выработке его должны войти в него явления жизни в отвечающих им научных фактах и эмпирических обобщениях наряду с другими явлениями реальной действительности.”

В живом веществе все основные элементы картины мира — материя, движение, энергия, время, пространство, выступают значительно ярче, чем в веществе неживом. Живое есть первоначальный источник этих понятий, говорит он, и только потом они перешли в физику. Между тем ясно, что в мире не господствуют обратимые физические явления, но царят необратимые, жизненные или жизнеподобные явления.

И Вернадский делает революционный вывод, что главным и единственным временем является время биологическое:

“Мы говорим об историческом, геологическом, космическом и т.п. временах. Удобно отличать биологическое время, в пределах которого проявляются жизненные явления. Это биологическое время отвечает полутора-двум миллиардам лет, на протяжении которых нам известно на Земле существование биологических процессов, начиная с археозоя. Очень возможно, что эти годы связаны только с существованием нашей планеты, а не с действительностью жизни в Космосе. Мы сейчас ясно приходим к заключению, что длительность существования космических тел предельна, т.е. и здесь мы имеем дело с необратимыми процессами. Насколько предельна жизнь в ее проявлении в космосе, мы не знаем, так как наши знания о жизни в Космосе ничтожны. Возможно, что миллиарды лет отвечают земному планетному времени и составляют лишь малую часть биологического времени. С точки зрения времени, по-видимому, основным явлением должно быть признано проявление принципа Реди, т.е. смена поколений.”

Время есть жизнь, если отбросить ее содержание, говорит Вернадский в докладе “Проблема времени в современной науке”. То есть если не связывать с понятием “жизнь” самые разнообразные смыслы, которые мы в него вкладываем, а оставить только простую смену поколений организмов, это и будет основное проявление времени. Оно направлено только в одну сторону, то есть необратимо, а необратимость есть главное свойство и времени, и жизни.

В этой статье Вернадский связывает свои биогеохимические представления с философскими и теоретическими представлениями Анри Бергсона, который разработал само понятие “реальное время” или “реальная длительность”. Она является следствием нашей психической жизни, смены состояний в глубине человеческого существа. Там расположен тот двигатель, который “длит” время и, следовательно, время относится только к человеку. Вернадский идет дальше, он распространяет это понятие на всю биосферу. Реальное дление создается в биосфере, говорит он.

Еще более ярко проявления пространства, говорит Вернадский. Пастер и Кюри сформулировали понятие о диссимметрии, которое коренным образом отличает физику и химию жизни от физики и химии безжизненных явлений. Диссимметрические пространственные образования, невозможные в безжизненных процессах, являются источником состояния пространства живого вещества.

Спустя много лет Вернадский вспоминал, как был воспринят его доклад на общем собрании 26 декабря 1931 года. “Философы” взволновались, вспоминал он, хотели обсуждать, но встал Луначарский и сказал, что после такого длинного доклада нет смысла открывать прения. Обсуждения тогда не состоялось.

Что же взволновало идеологов? Вероятно, непривычное для советского тогда распространившегося стиля свобода выражения своих мыслей. В конце речи Вернадский сказал: “Мы переживаем не кризис, волнующий слабые души, а величайший перелом научной мысли человечества, совершающийся лишь раз в тысячелетие, переживаем научные достижения, равных которым не видели даже поколения наших предков. Может, нечто подобное было в эпоху зарождения эллинской научной мысли, за 600 лет до нашей эры.

Стоя на этом переломе, охватывая взором раскрывающееся будущее — мы должны быть счастливы, что нам суждено это пережить, в создании такого будущего участвовать.”

Слайд 12