Италия в 21 веке(первые 10 лет)

Италия, так же как Германия, возникла как национальное государство всего полтора века назад. Этим обстоятельством можно объяснить тот факт, что в обеих странах наряду с сохранением устойчивых базовых черт национального характера в ХХ веке наблюдались резкие колебания политической идентичности. Такого рода сдвиги серьезно изменяли модус национальной политики и образ страны. В повестке дня была задача национальной консолидации, реального национального единства. Эта задача решалась в соревновании различных типов политической культуры. Италия, так же как Германия, после объединения пережила несколько таких «смен лица». Но если в Германии этот процесс в основном закончился, то в Италии он продолжается и в ХХI веке. Здесь особенно ощущаются последствия разрозненного существования ее составных частей в течение многих предшествующих веков. Остро ощущается и обусловленный историей огромный социальный и культурный разрыв между севером и югом страны. В первый период после объединения (до 1922 года) в Италии существовала конституционная монархия, а официальная политическая культура была либеральной — «просвещенной», но индивидуалистической. Эта культура была весьма слабо укоренена в стране, характерна для сравнительно узкого по составу господствующего класса. Однако едва ли не большинство итальянского населения еще долгое время оставалось под влиянием первичных ценностей — локальных, семейных, корпоративных. Оно фактически не участвовало в процессе формирования гражданской идентичности1. Значительную роль играла и традиционная католическая идентичность, оппозиционная по отношению к возникшему единому государству. В то же время в стране намечалось противостояние официальной культуре и иной, также оппозиционной, демократической субкультуры — «гражданственной», связанной с именами Д. Мадзини и Д. Гарибальди. С расширением ее базы за счет пролетариата и полупролетариата в ней все более заметно начинали звучать социальные мотивы. В период фашизма (1922–1945 годы) была предпринята попытка формирования общенациональной идентичности на основе идейного и политического единообразия. Она имела некоторый успех, но ценности великодержавия и персоналистской власти не выдержали испытания временем, и иллюзия национального единства под фашистским знаменем была довольно быстро развеяна. Сопротивление фашизму в последние годы Второй мировой войны пользовалось благожелательным отношением многих, если не большинства. Однако оно не привело в послевоенное время к новому формированию национального единства. Несмотря на выработку своеобразной антифашистской идентичности Сопротивления, очень быстро выявилось глубинное различие идейно-политических идентичностей его участников. Это различие спроецировалось затем на широкие слои населения. С. Берлускони успешно эксплуатировал образ «удачливого выходца из гущи народа» со всеми присущими ему положительными и негативными качествами — предприимчивостью, подчас не слишком законопослушной, карнавальной яркостью, пренебрежением к официальным условностям и стандартам, гиперболизированной сексуальностью. В течение полутора десятилетий он пользовался широкой популярностью, доходящей до своего рода идейно-политической гегемонии. Он поддерживал ее простонародным стилем речи, мелкими подачками в периоды пребывания у власти (вплоть до налоговых льгот и амнистий за мелкие нарушения закона) и популистскими обещаниями (типа наделения бедняков «народными квартирами»), фактическое невыполнение которых перекрывалось в дальнейшем еще более широковещательной серией обещаний5. Доминирование берлусконизма не могло не закончиться крахом. Это и произошло в годы мирового кризиса 2008–2009 годов, резко обострившего все социально-экономические и политические проблемы Италии и обнажившего бессилие и бесплодие политики Берлускони. Поднявшееся массовое недовольство выдвинуло нового кандидата в герои-популисты — актера-комика Беппе Грилло, основателя «антиэлитного» «Движения пяти звезд». Движение опиралось на созданную вокруг блога Б. Грилло широкую коммуникационную сеть и объединило сторонников «демократии участия», рассчитывавших на коренное изменение «политической игры» в этом духе. Выдвижение новой политической силы произошло поверх границ, традиционно разделявших политические лагеря. На парламентских выборах 2013 года 30% избирателей движения, по материалам опроса, отнесли себя к левым, 22% — к правым, а 39% заявили, что они «ни правые, ни левые»6. Сам Б. Грилло объявил, что он не относится ни к правым, ни к левым, он «над ними». «Движение пяти звезд» получило первое место среди политических партий, набрав 25,3% голосов. Однако, включившись в официальный политический процесс, оно не смогло предложить сколько-нибудь конструктивных подходов к решению конкретных проблем государственного управления и государственной политики. В понимании сторонников гриллизма прямая демократия должна была не столько дополнить и усовершенствовать представительскую демократию, сколько разрушить и заменить ее