2018-01-08
333
Впервые за мою службу командованием 43 ДРК было принято решение ставить наш корабль в док на внеплановый осмотр. Корабль явно готовили к чему-то важному. Только никто и ничего не знал. Начали ходить слухи о выходе в длительное плавание, но в это мало кто верил. Поэтому весь экипаж продолжал нести службу в обычном режиме.
***
Постановка в док была назначена на начало июня, и, как всегда, Боцмана были озадачены больше всех. Ещё бы, кто корабль в док будет ставить? Связисты (БЧ-4) что ли или, может, пассажиры (БЧ-7)? Ан нет, вся ответственность полностью ложилась на «самое доблестное подразделение, самого доблестного Крейсера».Это был мой первый отход на корабле от причала.
За время моего второго отпуска к нам в подразделение пришло 2 моих «дрища» по призыву - Вадик и Коля Бабкин – один «лучше» другого. Бабкин вечно косил под дурака, причём конченного, а Вадик поначалу исполнял все наши приказы, а потом тоже стал «косить под дурака». Как оказалось, Вадик был «зёма» нашего Казаха – тоже родом из Астрахани. Он сразу же стал «личным дрищём» Казаха и вечно торчал возле него. По-видимому, Вадик боялся получать дюлей от остального моего призыва, хотя, если честно, всем было на него «по барабану».
|
|
|
Я, Федя, Малой и Казах были контрактниками, и, в отличие от своих «недоделанных» «годков», не заставляли их заправлять себе «шконари», стирать «робишки» и «рожать» всякие вкусности. Как-то раз я попросил Бабкина погладить брюки от «Рабочего платья», так тот на них 3 стрелки «нафигачил», за что получил от меня ладошкой по лицу. После этого я от него отстал. Были лишь мелкие приказы, наподобие – принеси, подай, пошёл на х...й, не мешай. Ничего серьёзного, а уж тем более, ничего личного.
За нами, тем временем, наблюдали наши бывшие «годки», и им не нравилось, что Вадик и Бабкин ходят почти в расслабоне. Ну а что мы могли сделать? Бить их, прокачивать? Это как-то не укладывалось в наших свободных головах, мы и сами недавно перестали делать «малую приборку» и безумно были рады этому «знаменательному событию». Полтора года службы я и мой призыв делали и малую, и большую приборки. Костян, как и я, был горнистом, Катющева отправили служить на МКК (Мичманская Кают Кампания), оставался один единственный «Кузьмич», которому мы и помогали делать приборки. А когда пришли Вадик и Бабкин, мы просто глубоко вздохнули, и нам стало свободно вдвойне.
Наши бывшие «годки» стали подначивать и настраивать нас друг противдруга. Они прекрасно понимали, что если мы объединимся, то попросту задавим их своим авторитетом. Им это было невыгодно, их это не устраивало. В кубрике начал твориться бардак... Петрович и Сёма это всё видели и начали постепенно вытеснять господствующее влияние наших «годков», отправляя их на тяжёлые и изнуряющие работы. Честно, я им не завидовал. Что-то уж сильно наши начальники сталиих доставать. Не давали им отдохнуть ни единой минуты в течение дня. А на нас толком не обращали внимания. Но мы, вместо того чтобы объединиться против них, стали разбиваться на небольшие группы внутри своего подразделения. Прямо-таки феодальная раздробленность! Казах-Вадик-Гриша-Костян, Я-Федя-Андреюк-Малой. «Кузьмич» был нейтрализующее звено, где-то посередине между нами. Мороз начал тусоваться с Бабкином (оба воришки, если что). Толик Моргунов и Лопаткин оставались на одном уровне. Катющев был дрищём Толика Морозова, который большую часть своей службы, вплоть до самого дембеля, служил на МКК. Айнур думал, что он наш командир, а «Чаки» не так давно уволился. Про Саныча Егорова я вообще молчу – он как самый старослужащий с огромным интересом наблюдал за всеми нашими баталиями и, возможно, кое-что докладывал Петровичу. А тот почему-то всё про всех знал.
|
|
|
Такая сложная «политическаяобстановка» не мешала нам дружно работать и выполнять приказы наших вышестоящих начальников. От наших совместных действий зависела наша собственная жизнь, а мы, хоть и воевали, но были в составе одного подразделения. Личные амбиции каждого не должны были мешать общему делу – служению в «Боцманской Команде» на «Тяжёлом Атомном Ракетном Крейсере» «Пётр Великий».
***
В начале июня, перед самой постановкой в док, Костян ушёл в отпуск, и опять я остался одним единственным горнистом. Главный Боцман составил нам график «Дежурного Горниста», по которому мы поочереди ходили в «Рубку Дежурного». Про Мишаню Ламанова, моего бывшего «годка», я успел позабыть. Да и он не горел желанием ходить в Рубку. Поэтому я начал снова совмещать каторжные работы «Боцмана» и «музыкальные минутки» в «Рубке Дежурного по Кораблю». Ладно, грех жаловаться, своё я уже отлетал…
Во время швартовой операции по отходу от причала я сыграл сигнал «Учебная Тревога» с ходового поста и побежал на бак, так как по швартовке я был «баковый» (то есть, швартовал корабль в носовой части корабля). На «Баке» уже с самого утра дежурила половина нашего подразделение (остальная половина швартовала корабль в корме). Мы начали готовить «швартовые концы» для подачи ихна буксир. «Пётр Великий» - очень тяжёлый корабль и самостоятельно отойти от причала ему трудно, поэтому приходится звать на подмогу два небольших, но очень мощных буксира (МБ).Один буксир заходит с носа, другой с кормы и постепенно «оттягивают» Крейсер от причала.
Перед подходом буксиров убираются все электрические кабели, паровые трубы и шланги, идущие с причала. Задача боцманов: убрать добавочные «швартовые концы»со стороны причала и «выбрать» отжимную сталь с отжимных бочек на корабль.После этих физически трудных действий подходят буксиры. «Боцмана» подают «верёвочные броски» с бака и с кормы на буксиры. Один конец верёвочного броска привязывается на швартовый конец, а другой, с резиновым набалдашником, подаётся на буксир. Рабочие буксира ловят «верёвочный бросок» и «выбирают» (тянут) его до тех пор, пока не примут на борт буксира «огон» (петлю) нашего «швартового конца». После этого «огон» надевают на специальное «отжимное» (удерживающее, тянущее) устройство буксира, а сам буксир начинает давать ход назад, «оттягивая» нас от причала.
Буксиры тянут нас до середины Кольского залива и разворачивают в сторону Мурманска.Сам «Плавучий Док» (ПД -50) находится в Росляково –посёлке городского типа, недалеко от Североморска.Весь этот процесс называется буксировкой. Плавучий док ПД-50 предназначен для поднятия из воды крупных кораблей. Постановка в док на стапель-палубу - очень долгий и трудный процесс. Предварительно на стапель-палубу при помощи грузовых кранов устанавливаются кильблоки согласно схеме дна корабля. Потом док затапливается на глубину чуть больше осадки корабля. Буксиры заводят корабль между створами дока (стенами), и с обоих бортов корабля подаются верёвочные броски работникам дока. Верёвочные броски привязывают к огонам наших швартовых концов, которые при помощи бросков выбираются на створы дока. На самом корабле концы заводятся (наматываются) на шпили, которые их натягивают. Таким образом, корабль центруется между створами дока для правильной постановки на кильблоки. После этого док постепенно начинает всплывать: сначала до прикосновения дна корабля с кильблоками, а затем до полного поднятия корабля «на стапеля»
|
|
|
***
Первая постановка в док прошла без особых трудностей, так как нами руководили наши «любимые» начальники – Петрович (Главный Боцман) и Сёма (Старший Боцман). В плавучем доке мы простояли около месяца на внеплановом осмотре дна и для производства мелкого ремонта. Ещё была грандиозная покраска мачт и надстроек, и, как и всегда, Боцмана преуспели везде и всюду. Похвалил бы кто... Э-эх, грех было жаловаться, мы же были контрактниками. Правда, вот только Сёма нас обещал премий лишать заразного рода (по его мнению) «косяки». Иногда даже за неправильно заправленные (опять же, по его мнению) шконари.
***
Самое абсурдное занятие для наших Боцманов при стоянке в доке была вахта бака. На Крейсер с дока подаётся питьевая вода, забортная солёная вода (для тушения пожаров внутри и снаружи корабля), а также электрокабели. Для этого используются специальные фермы-мосты, которые ставят на бак и на ют. По этим мостам проходят пожарные шланги с питьевой, забортной водой и кабели. По сути, мост-ферма соединяет створы дока с баком и ютом нашего корабля. Поэтому на юте и на баке выставлялись «противодиверсионные силы» с нашего подразделения (на бак) и с БЧ-2 (на ют), которые должны были следить за тем, чтобы «ушлые» работники дока не перелезли по мосту на наш крейсер (О, Великий и Ужасный!) и чего-нибудь не своровали. В качестве оружия мы использовали кисточки и много-премного краски шарового цвета (блестяще-серой) – для того, чтобы ночью было не скучно дежурить. Да что там удивляться, у всех наших Боцманов в книжках «Боевой номер» было чётко написано, что конкретно использовать во время Боевой Тревоги – ломы, топоры, обгалдеры и прочие «Боцманские приколюхи»! То есть, это и являлось «потенциальным» оружием самообороны при нападении вражеских сил на наш корабль. Как, интересно, выглядела бы картина – работник дока лезет по мосту-ферме, чтобы чего-нибудь украсть, а мы обороняем наш Крейсер при помощи кисточки, намоченной в краске. Ха-ха? Да тут не до смеху.
|
|
|
Для того чтобы подняться на корабль прямо со стапелей, к нему краном ставится специальная лестница. Для нашего корабля она почти с девятиэтажный дом. Осадка около 11 м, плюс высота борта в корме 6 м (именно там она и ставится). Такая лестница «просвечивается» с самой первой ступеньки и до последней. Стапель-палуба дока вечно мокрая и ржавая. А это я к тому говорю, что во время построений экипажа по вечернему сбору и вечерней прогулке по мокрой ржавчине, поднятие обратно на корабль превращалось для нашей формы одежды, а особенно для белых бескозырок (лето, вообще-то, на дворе) кошмаром из кошмаров. Верхние «заливали ржавчиной» нижних, а нижние - тех, кто ещё ниже. После таких прогулок по стапелям приходилось каждый вечер застирывать форму одежды и бескозырки, которые у некоторых вообще не отстирывались от ржавчины. Вот тебе и белейшие бескозырки Военно-Морского Флота!
Глава 6.4. Летний выход в море и празднование дня ВМФ во время стоянки на рейде [53]
После внепланового осмотра дна корабля в доке была постановка нашего Крейсера обратно к причалу, где он простоял примерно до середины июля. В этом месяце был запланирован выход в море для очередных корабельных стрельб.
С нашего подразделения тогда ушло в отпуск 2 человека – Федя и Костян, и я должен был снова «в одного» ходить в «Рубку Дежурного». В море всё управление ведётся с «Ходового поста», а это около 10 трапов по 10 ступенек в каждом. Сигналов, напомню, очень много, поэтому за целый день такого хождения по этим трапам ноги просто «офигевали». Но в июльском выходе в море целый день, в течение трёх – пяти дней, была одна сплошная «Учебная Тревога». Тем более, она касалась лишь БЧ-2 со своими ракетами и БЧ-3 со своими торпедами. Ну, немного БЧ-7 – во время каждого выхода в море в этой Боевой Части «просыпается жизнь», а во время стоянки у причала, она опять засыпает. Их и называют, соответственно, - «Пассажиры».
***
Никогда ранее наши Боцмана так не отдыхали – целый день неограниченного сна в задраенном кубрике. Петрович (Главный Боцман) смотался в отпуск, а Сёма, в очередной раз, «упал на стакан». Только я один и успевал ходить в «Ходовой Пост» и трубить сигнал «Учебная Тревога». Но, скромничать не буду, и сам умудрялся спать между подачей сигналов. А что ещё делать-то?
В этот раз БЧ-2 со своим Кривцом (Командиром БЧ) сделала невозможное – с первого раза поразила все учебные мишени. Нам теперь даже Малый Ракетный Катер нипочём!
Поскольку выход был кратковременный, вставал вопрос о постановке нас к причалу перед днём Военно-Морского Флота, но наши добрые начальники сразу же откинули эту, как они сказали, «бредовую идею». «Лучше встанем на рейд на 10 дней, а там и справим наш великий праздник».
Постановка на «Рейд» заключается в подходе к железной бочке с «мёртвым якорем», и креплением к ней при помощи «бриделя» - огромных размеров металлической цепи, с одной стороны закреплённой на верхушке железной бочки, а другой конец мы вытаскиваем со дна Кольского залива себе на борт, где зажимаем в специальном устройстве – «Лягушке».
Длина «Бриделя» достигает от 40 до 60 м, в зависимости от величины корабля. Чтобы поднять такую цепь со дна залива требуется шпиль, при помощи которого мы швартуемся и поджимаем корабль к причалу. К тому концу цепи, который мыпринимаем на борт, закреплены несколько десятков метров стальных тросов разного диаметра – это для того, чтобы заводить трос на шпиль и тянуть цепь. С носовой части корабля через носовой клюз (специальное отверстие для пропуска через него швартового конца, либо стального троса), через шпиль подаётся тонкий металлический трос толщиной с палец. Этот трос принимает небольшой катер и тянет его до самой бочки. На верхушке бочки рядом с местом крепления «бриделя» установлен небольшой «глаголь-гакк», при помощи которого трос, идущий с нашего корабля, соединяют с тросом «бриделя». После соединения тросов, катер мчится куда подальше, так как наш трос резко натягивается под весом троса «Бриделя». В этот момент начинает работать корабельный шпиль и тянуть троса. Поочередность тут такая: сначала мы вытягиваем наш тонкий трос, затем идёт тонкий трос «Бриделя»; через 10-15 м тонкого тросаидёт трос потолще, который длиной тоже около 10-15 м; после троса потолще идёт трос диаметром 32 мм; и после 20 м этого толстого троса из воды появляется первое звено «Бридельной цепи».
В постановке на «Рейд» участвует не только наше подразделение, но и швартовая команда БЧ-2 (не всё же им ракеты пускать). Большую часть времени «бридель» и прикреплённые к нему металлические троса лежат на дне Кольского залива в инее, грязи и прочем морском кале. Выбранные к нам на борт металлические троса раскладываются по палубе бака змейкой. На баке в этот момент такое творится! Грязь, иней, мазут вперемешку с рыбьими фекалиями – всё это оказывается на палубе бака. Становится очень скользко, возрастает шанс выпустить из рук эти стальные троса и улететь обратно в залив вместе с «Бриделем», предварительно запутавшись в этих тросах. А «бридель» о-го-го какой тяжёлый...
После зажима последнего звена «Бридельной цепи» в «Лягушке» стальной трос травится (опускается, отдаётся) обратно в залив. Вот тут как разтаки возникает опасность запутаться в этом тросе, так как поначалу он травится шпилем, а под конец, когда остаётся метров 10 троса, – вручную. В «глаголь-гакк» на бочке закрепляется начало тонкого троса «Бриделя» - чтобы потом была возможность выбирать его и в другой раз. После закрепления мы травим трос обратно в залив.
Отдача «Бриделя» - процедура не менее опасная, чем его приём. В зажимном устройстве «Лягушки», куда зажимается последнее звено «Бридельной» цепи,механизм отдачи проще простого: вынимается стальной палец из отверстий в верхней и нижней части зажимов, которые при наложении друг на друга образуют одно отверстие. После того, как палец вытащен, верхняя часть «Лягушки» под действием возвратной пружины механизма резко отходит от нижней. В результате этого последнее звено «Бридельной» цепи вылетает «со свистом» обратно в носовой «клюз», и цепь под собственным весом падает в воду. Вес цепи настолько велик, что даже при глубине залива 60-80 м на поверхности воды слышно, как она «собирается в гармошку» на дне.
***
Во время стоянки на рейде к нашему кораблю подходят катера с различными начальниками и гостями, которых всё время пытается «поразить» наш «Бальзам» (Заместитель Командира Корабля по воспитательной работе – ЗККВр). И ему это удаётся – более чем радушный приём, фуршет в «Каюте Флагмана» (столовой, где кушают «Командир Корабля» и прочие начальники), ну и, конечно же, ваш покорный слуга – Горнист. При подходе этих катеров играется определённый сигнал на горне, который транслируется на верхней палубе. Сигнал называется «Захождение». Во время игры этого нудного в прямом смысле слова сигнала все военнослужащие, находящиеся на верхней палубе, становятся по стойке смирно, а офицеры к тому же прикладывают руку к головному убору на голове. Я не мог понять только одного, сигнал играется только военным начальникам от «Начальника Штаба» и выше, но меня заставляли его играть и гражданским гостям. Хотя, понимаю, - сам же говорил, радушный приём и всё такое.
***
Все дни до дня ВМФ я находился в «Рубке Дежурного», чтобы в нужный момент вовремя сыграть «Захождение». Но меня отчасти не устраивала такая перспектива – наши в кубрике отдыхают, лежат кверху брюхом, а я тут сижу. «Старший Боцман» после пьянки просыпался только вечером и кое-как выгонял наших на различные работы – в основном на покраску. Боцмана весь день отдыхали, смотрели телевизор, пока я «тусовался» в «Рубке», а вечером вместе со всеми выходил на покраску, которая продолжалась, бывало, и до утра, пока Сёма не вырубался от очередного стакана. Ребята шли спать, а я отмывался от краски, одевался в парадную форму одежды и шёл сидеть в «Рубку». Спать, разумеется, мне никто не давал... Я очень утомлялся и фальшивил, играя на Горне, за что мне некоторые офицеры давали по шее.
Помню, я как-то не выдержал таких издевательств и подрался с «Дежурным по Кораблю» прямо в «Рубке Дежурного». Этим дежурным периодически заступал один «Капитан 3-го Ранга» с БЧ-2. Началось всё с того, что я начал залу...аться сидеть в «Рубке Дежурного», а ему это не понравилось. Тогда я просто вышел из неё, предварительно послав его «на три буквы». Когда я шёл по коридорам, переходя из отсека в отсек, я ещё долго слышал его угрозы и оскорбления в свой адрес. Наш кубрик был задраен, а все «Боцмана» спали. За мной пришёл «рассыльный» и сказал, что если я сейчас не приду в «Рубку», он поднимет по тревоге всё наше подразделение, включая Старшего Боцмана. Обстановка между мной и большинством сослуживцев по подразделению и так была накалена до предела, а если ещё их из-за меня поднимут, то каждый мне выговорит то, что про меня думает, а ещё лучше – тёмную устроят... Я повиновался и с гордым видом пошёл «сдаваться» «Дежурному по Кораблю». Когда я пришёл в «рубку», он начал оскорблять меня и пригрозил, что ещё за одну такую выходку он даст мне по «роже». Тут я и сказал ему, что пусть только попробует. Такой наглости он, конечно же, не ожидал – снял фуражку, очки и ударил меня ладошкой по лицу. За это я ударил его ногой в грудь, он отлетел и упал в проём открытой двери (броняхи), ведущей на ют.На этом я решил не останавливаться, и попытался накинуться на него с кулаками. Но мне не дали завершить начатое: «Дежурный по Низам» вовремя оттащил меня от него. Ошеломлённый «Дежурный по Кораблю» резко встал на ноги, выхватил пистолет из кобуры и направил на меня со словами: «Я тебя сейчас пристрелю!». Я не побоялся его и сказал: «У тебя кишка тонка!». После небольшой словесной перепалки я выяснил, что он лучше пристрелит меня и сядет в тюрьму, чем такое «дерьмо», как я, будет ходить по белому свету... Это я-то дерьмо?
«Дежурный по Низам» испугался всей этой картины и пытался, как только мог, успокоить нас обоих. «Дежурный по Кораблю» стрелять в меня не стал, но сразу же сообщил об инциденте «Старпому». Короче, сдал меня. Старпом прямо по трансляции его опустил, сказав: «Какой ты офицер, если ты не можешь усмирить обычного матроса, а тем более Горниста!» (можно подумать, что я настолько жалок в том, что играю на горне, что меня может усмирить даже маленький ребёнок). «Старпом» кое в чём оказался прав, а этот офицер упал в моих глазах «ниже ватерлинии». Картину этих разборок наблюдало несколько человек, и к вечеру об этом знал уже весь корабль. Героем я не стал, но некоторые начали меня уважать больше, чем обычно.
***
Пока мы готовились к июльскому выходу в море, незадолго до этого к нам на корабль привели моих «продрищей», тех, кого я старше по призыву на полтора года. На сухопутке я был бы для них «дедушка». Эти ребята были «дрищи» Костяновскому призыву. Но в отличие от моих «дрищей», в количестве двух человек, их привели аж девять. Вот Костяну то было раздолье...
В самый последний день стоянки на рейде у молодого призыва закончилась корабельная учебка РМП (Рота Молодого Пополнения) и их привели в наше подразделение. Сначала их было 11 человек, двое из них «не русские». Главный Боцман, на днях вышедший из отпуска, так и сказал им: «Не будете работать, будете в трюмах служить!» (меня в своё время тоже трюмами пугали). Через несколько дней от «не русских» Петрович всё равно избавился. Тут и Костян прибыл с отпуска. Всё как-то удачным образом совпало, правда, не знаю для кого. Увидев Костяна, я понял, что дома за эти два месяца отпуска он сильно изменился: стал неприветливым, злым и вообще, вернулся полным муда...ом. Ей Богу... В первый же день он не выручил меня, хотя у него была такая возможность. Нужно было играть спуск флага, хотя при стоянке на «Рейде» он не играется. Просто на борту нашего Крейсера были гости, перед которыми нужно было в очередной раз «понтануться». Измученный за 10 дней покрасочных работ, бессонных ночей и сидений в «Рубке Дежурного», я просто вымотался и проспал спуск флага. Костя в тот момент был на юте, и просто решил залу...иться: «Мол, что это я должен играть, если это не моя должность?!». Да, он так потом и сказал. Из-за того, что я не сыграл спуск Андреевского Флага и Гюйса, построили всё наше подразделение, включая начальство. Строил нас слегка «поддатый» «Старпом», который сказал очень обидную фразу, позорящую всех наших Боцманов: «Молодец, Боцмана, поработали, но всё равно, вы все пидо...асы из-за одного уе...ана Горниста! Корабль стоит на Рейде и не сыграть Спуск Флага!? Это же позор, позор всему Северному Флоту!» (цитировал дословно). Он говорил это своим ревущим громким басом. Если была бы возможность не вслушиваться в его слова, можно было подумать, что это ревёт медведь по весне.Вот так один человек может подставить всё подразделение из-за какой-то дудки... Меня в этот день как «нарушителя воинской дисциплины» поставили «драить» леера (поручни) забортного трапа (используется для принятия различных начальников и прочих смертных матросов и старшин). В кубрик я пришёл после отбоя. Мне было очень обидно, но не из-за лееров, а из-за Костяна. После этого инцидента дружеские до этого момента отношения начали портиться. Он возненавидел Горн, он возненавидел Корабль, он возненавидел меня. Хотя за всё время службы я ему и нас...рать не сказал, лишь несколько раз по его «дрищёвке» повысил на него голос, и то, за дело. А тут ещё пришли его «дрищи», так он вообще «оперился», и постепенно начал продвигать свою насильственную по отношению к ним политику. Ох, как мне надоели эти «политические дебаты»...
