Теоретические основы и практическое значение нейропсихологии

Нейропсихология — отрасль психологии, изучающая мозговую основу психических процессов и их связь с отдельными системами головного моз­га. В нейропсихологии выделяют несколько относительно самостоятельных направлений, объединенных общими теоретическими представлениями, но от­личающихся специфичностью методов и тактическими задачами.

Клиническая нейропсихология — является основным направлением, за­дача которого заключается в изучении нейропсихологических синдромов, возникающих при поражении того или иного участка мозга. Объектом ис­следования в ней является мозг больного или травмированного человека, а предметом исследования — причинно-следственные отношения между по­вреждением (опухолью, кровоизлиянием, травмой — их локализацией, объемом) и происшедшими изменениями со стороны психических процес­сов различных уровней. Для качественной оценки тех или иных психичес­ких потерь Лурия разработал комплекс методов клинического нейропсихологического обследования. Последние годы ознаменовались новым шагом в развитии теоретических и экспериментальных исследований по разработке и модификации методов топической диагностики очаговых поражений моз­га (Вассерман).

Экспериментальная нейропсихология ставит своей задачей эксперимен­тальное, в том числе аппаратурное изучение различных форм нарушений психических процессов при локальных поражениях мозга, а также иссле­дует распределение психических функций в их эволюционном контексте (на мозге животных). Нередко требуется прибегать к травматичным способам анализа связи между мозговой тканью и психическими функциями, а так­же проводить допустимые аналогии между изменениями, возникающими у экспериментального животного после выключения (разрушения) отдельных мозговых структур и предположительными изменениями у человека с по­добной формой патологии. Кроме того, в экспериментальной нейропсихо­логии и нейрофизиологии используют метод непосредственного раздраже­ния электротоком и бескровные методы — охлаждение, смазывание участ­ков коры и мозга алюминиевой пастой и другими химическими препарата­ми, временно отключающими функционирование определенных зон.

Реабилитационная нейропсихология. Реабилитация вообще — комплекс мероприятий по восстановлению утраченных или ослабленных функций организма, возникших в результате заболевания, повреждения или функци­онального расстройства.

Реабилитационное направление в нейропсихологии занимается восстанов­лением утраченных высших психических функций, обучением и перестрой­кой нарушенных функциональных систем для выработки новых психологических средств, предполагающих нормальное функционирование человека в бытовой, профессиональной и общесоциальной сферах. Это направление включает обширный комплекс методов и приемов, с помощью которых, опи­раясь на принципы динамической организации высших психических функ­ций, проводят целенаправленные воздействия на ослабленные или утрачен­ные в результате болезни или травмы функциональные системы, через кото­рые реализуются жизненно важные перцептивные, когнитивно-интеллекту­альные, эмоциональные-мотивационые, двигательные и поведенческие меха­низмы.

 

Сформировавшись на стыке нескольких научных дисцип­лин, нейропсихология как самостоятельная отрасль науки сосредоточилась на изучении роли отдельных систем голов­ного мозга в осуществлении психической деятельности.

Можно выделить основные задачи нейропсихологии:

1. изучение изменения психических процессов при локаль­ных поражениях мозга, что позволяет увидеть, с каким моз­говым субстратом связан тот или иной вид психической дея­тельности;

2. нейропсихологический анализ дает возможность выя­вить те общие структуры, которые имеются в совершенно разных психических процессах;

3. ранняя диагностика очаговых поражений мозга.

В практической деятельности нейропсихологов используется предложенный А.Р. Лурия метод синдромного анализа, или, иначе, «батарея Луриевских мето­дов». А. Р. Лурия отобрал ряд тестов, объединенных в бата­рею, которая позволяет оценить состояние всех основных ВПФ (по их параметрам). Эти методики адресованы ко всем мозго­вым структурам, обеспечивающим эти параметры, что и по­зволяет определить зону поражения мозга. Изменение слож­ности задач и темпа их предъявления дает возможность с большой точностью выявить тонкие формы нарушения (по­ставить топический диагноз). Предложенный метод основан на системном подходе к анализу нарушений функции и ка­чественном анализе дефекта и представляет собой набор спе­циальных проб, адресующихся к различным познавательным процессам, произвольным движениям и действиям.

С помощью метода синдромного ана­лиза можно определить наличие или отсутствие мозговых дис­функций у детей с трудностями обучения, раскрыть механиз­мы, лежащие в основе этих затруднений, и понять первичный дефект, определивший их возникновение.

Несмотря на сравнительную молодость нейропсихологии, в настоящее время появилось несколько направлений, раз­личающихся своими задачами.

Клиническая нейропсихология, которая занимается ис­следованием больных с локальными поражениями мозга. Ос­новной задачей является изучение нейропсихологических син­дромов при локальных поражениях мозга.

Экспериментальная нейропсихология (нейропсихология познавательных процессов). Основной задачей является экс­периментальное изучение различных форм нарушений пси­хических процессов при локальных поражениях мозга.

Реабилитационная нейропсихология. Основной задачей этого направления является восстановление ВПФ при ло­кальных поражениях мозга.

Экологическая нейропсихология оценивает влияние раз­личных неблагоприятных экологических факторов на со­стояние психических функций и на эмоционально-личност­ную сферу с позиций нейропсихологии.

Нейропсихология развития. Задача - выявление закономерностей развития мозга.

Нейрофизиологическое направление в нейропсихологии. Задача – изучение физиологических механизмов нарушений ВПФ.

1. Основные принципы строения мозга (психика и мозг).

Психофизиологическая и психическая работа мозга как системы подчиняет­ся определенным принципам и законам, требующим введения ряда специ­альных понятий и категорий. Реализуемые на разных уровнях функциони­рования центральной нервной системы (ЦНС), эти принципы и законы яв­ляются обязательными для анализа и интерпретации тех или иных наруше­ний, возникающих при локальных поражениях мозга.

Существенную роль в понимании последовательности фаз становления высших психических функций сыграла культурно-историческая теория раз­вития функций, разработанная Выготским и развитая в трудах Лурия и Леонтьева.

При анализе основных теоретических тенденций, существовавших в пси­хологии первой трети XX в., было обращено внимание на то, что над каж­дой относительно элементарной функцией надстраивается своеобразный «вто­рой этаж» высших функций: над механической памятью — логическая, над непроизвольным вниманием — произвольное, над воспроизводящим вообра­жением — творческое, над образным и ассоциативным мышлением — поня­тийное и целенаправленное, над низшими чувствами — высшие и т. п. Од­нако связь этих двух уровней не выяснялась и они рассматривались как струк­турно рядоположенные и функционально не связанные. Возникновение от­дельных высших психических процессов нередко приурочивалось к какому-либо возрастному периоду, без объяснения того, почему оно оказалось возможным именно в данный период и как именно возник и стал развивать­ся тот или иной процесс. Особенно гибельно, по мнению Выготского, такая постановка вопроса о высших психических функциях (ВПФ) отражалась на детской психологии.

В противовес подобной позиции был выдвинут как важнейший для пси­хологии исторический принцип понимания психических процессов, то есть принцип неразрывной их связи с воздействиями социальной среды. В соот­ветствии с этим принципом, поведение культурного взрослого человека яв­ляется результатом двух различных процессов: биологической эволюции животных и исторического развития человечества. В филогенезе оба эти про­цесса представлены как самостоятельные и независимые линии развития, но в онтогенезе они слиты воедино, так как ребенок сразу после рождения на­ходится под определяющим воздействием окружающей его социальной сре­ды. Новая, собственно человеческая система поведения формируется при наличии определенной биологической зрелости, но без изменения биологи­ческого типа человека. ВПФ представляют собой то, чем становятся низ­шие функции под воздействием культуры. Этим определяется необходимость изучения психических функций в их развитии, начиная от рудиментарных форм, в той или иной степени представленных у человека, и кончая высшими психическими процессами. Кратко эта мысль была сформулирована следующим образом: «Поведение может быть понято только как история по­ведения». Важнейшим отличием культурного поведения от более ранних его форм является изготовление и использование орудий. В полном соответствии с этой тенденцией развитие психических функций необходимо включает в себя создание особых — внешних средств, являющихся как бы орудиями, позволяющими добиваться более высоких результатов, но одновременно и качественно перестраивающих первоначальные элементарные психические функции. Эти вспомогательные средства-орудия (стимулы-средства по Выготскому) освобождают человека от наличных, но не зависящих от него стимулов-объектов. Подобные новые искусственные орудия, имеющие фор­му специфических человеческих сигналов, получили название знаков. К их числу относятся: язык, различные формы нумерации и счисления, мнемотех-нические приспособления, алгебраическая символика, произведения искусства, письмо, диаграммы, карты, чертежи, условные знаки.

Знак всегда первоначально есть средство социальной связи, средство воз­действия на других, и только потом оказывается средством воздействия на себя. Активное приспособительное изменение человеком природы требовало замыкания нового типа связей между искусственно созданными знаками и задачами и целями, которые ставил человек. Применительно к этому обсто­ятельству Выготский формулирует принцип сигнификации: человек извне создает связи в мозгу, управляет мозгом и через него — собственным телом. ВПФ с этой точки зрения представляют собой «слепок с социального» или результат интериоризации: «Всякая функция в культурном развитии сна­чала выступает как категория интерпсихическая, а затем — вторично уже — как интрапсихическая»; «Все внутреннее в высших психических функциях было некогда внешним». Это принцип социаль­ной, знаковой детерминации поведения. Соответ­ственно, традиционное орудие есть средство внешней деятельности, в то время как знак — средство внутренней деятельности человека. Тот факт, что для развития ВПФ характерно ис­пользование опосредующих звеньев, означает, что каждая психическая функция включает в
себя другие функции, благодаря которым она и выступает как высшая. На этой основе воз­никают различные формы непосредственного слияния функций, образуются особые, межфун­кциональные связи или такие сложные образо­вания психических функций, которые следует считать своеобразными психологическими сиетемами. С возрастом изменяется не только и не столько структура самих функций, сколько межфункциональные отношения, связывающие данную функцию с другими. Поэтому сравнительное изучение развития и распада ВПФ является «одним из плодотворнейших методов в исследовании проблем локализации». К числу принципиальных выводов, имеющих отношение к мозговой организации ВПФ и сформулированных Выготским, являются следующие: 1) функция организована и построена как интегративная дея­тельность, в основе которой лежат сложно дифференцированные иерархи­чески объединенные динамические межцентральные отношения; 2) при рас­стройствах развития, вызванных каким-либо церебральным дефектом, при прочих равных условиях больше страдает в функциональном отношении бли­жайший высший по отношению к пораженному участку центр и относитель­но меньше страдает ближайший низший по отношению к нему центр; при распаде наблюдается обратная зависимость: при поражении какого-либо центра при прочих равных условиях больше страдает ближайший к пора­женному участку низший, зависящий от него центр и относительно меньше страдает ближайший высший по отношению к пораженному центр, от кото­рого он сам находится в функциональной зависимости.

Другим важным, уже педагогически прикладным аспектом, является воп­рос о взаимоотношении развития и обучения. Рассматривая эту проблему, Выготский решительно отвергает их понимание как двух якобы независи­мых друг от друга процессов, равно как и другую крайность — их отож­дествление. По его мнению, обучение всегда идет и должно идти впереди развития. Существенное значение в связи с этим имеет выдвинутое Выгот­ским понятие зоны ближайшего развития — зоны того, что ребенок может уже делать, но не самостоятельно, а лишь благодаря подражанию или с помощью взрослого. Это то, что в дальнейшем станет возможным и для самостоятельного выполнения, войдет тем самым в зону актуального раз­вития. Наряду с выяснением зоны ближайшего развития необходимо учи­тывать и сенситивность того или иного периода развития но отношению к определенному обучению. Последнее только тогда наиболее плодотворно, если осуществляется в пределах сенситивного к нему периода, в оптималь­ные сроки обучения, когда ребенок наиболее восприимчив к информации именно данного качества.

Важнейшим понятием, которым оперируют большинство психологичес­ки и физиологически ориентированных наук, является понятие функциональ­ной системы. Это динамическая саморегулирующаяся организация, все со­ставные элементы которой взаимосодействуют получению полезного для орга­низма приспособительного результата. Существенный вклад в разработку этой проблемы, сопровождаемую широкими философскими обобщениями, был внесен Анохиным.

Системный подход в форме теоретической концепции под названием «об­щая теория систем» возник как реакция на рост в биологии и физиологии аналитической тенденции, пренебрегающей учетом целостности организма. Широко используемое на начальных этапах развития этого направления определение системы через «взаимодействие множества компонентов» (Берталанфи) как по отношению к биологическим объектам, так и по отноше­нию к работе мозга, из-за своей неполноты оказалось неудовлетворительным. Это привело к поиску обязательного системообразующего фактора, универ­сально пригодного для всех видов и направлений системного подхода. Ано­хин пришел к выводу, что объяснительные принципы функционирования любой системы не могут быть построены без привлечения в понятийный ап­парат категории целенаправленного поведения, поскольку цель всегда опе­режает реализацию ее организмом и, тем более, получение полезного резуль­тата. Специфическое свойство целенаправленности — это принятие решения и предсказание эффекта. Существенным является то, что потребность в ка­ком-либо полезном результате и цель получения этого результата зреют внутри биологической системы, в глубине ее метаболических (обменных) и гормо­нальных процессов. Таким образом, содержание результата или его параметры формируются системой в виде определенной идеальной модели раньше, чем появляется сам результат или до окончания формирования поведенческого акта. Полученный реальный результат и его идеальная модель в итоге срав­ниваются. Достаточность или недостаточность результата определяет даль­нейшее поведение системы: в случае его достаточности организм переходит на формирование другой функциональной системы с другим полезным ре­зультатом, в случае недостаточности — происходит стимулирование активи­рующих механизмов и возникает активный подбор новых компонентов. Та­ким образом, именно преследуемая цель является ограничивающим факто­ром при взаимодействии одного компонента живой системы с другими. Фун­кциональные системы организма (и мозга как его части) складываются из динамически мобилизуемых структур, гибко меняющихся до подтверждения достижения полезной цели. При этом возможно привлечение любых струк­турных элементов и их комбинаций по принципу соответствия функциональ­ным требованиям. В результате нескольких «проб и ошибок» достигается удов­летворительный приспособительный результат. Это значит, что всякий ком­понент может войти в систему только в том случае, если он вносит свою долю содействия в получение запрограммированного итога.

В отличие от традиционного подхода, при котором каждое возмущение равновесия приводит систему к поиску устойчивого состояния, была предло­жена формула, по которой биологическая система, пытаясь получить иско­мый результат, может пойти на самые большие возмущения во взаимодей­ствии своих компонентов. Единственная возможность работы многих уровней в системе — это та, при которой всякий более низкий уровень должен как-то организовать контакт результатов, что и может составить следующий более высокий уровень системы. В этом случае «иерархия систем» превра­щается в иерархию результатов каждой из субсистем предыдущего уровня. Вопрос о том, какой конкретно результат должен быть получен, решается мозгом в стадии афферентного синтеза. В этом процессе одновременной об­работке подвергаются четыре информационных потока: доминирующая мо­тивация, обстановочная афферентация, пусковая афферентация и информа­ция, хранящаяся в памяти. Процесс объединения этих компонентов в систе­му облегчается восходящей активацией, вызванной ориентировочными реак­циями, сопутствующими афферентному синтезу и предшествующими приня­тию решения. Работа афферентного синтеза сводится к подбору возможностей избирательного направления возбуждений к мышцам, совершающим нужное действие. Подбор функциональных компонентов системы на основе закон­чившегося афферентного синтеза — это и есть суть принятия решения.

Механизмом, «предвосхищающим» афферентные свойства результата в соответствии с принятым решением, является акцептор результата дей­ствия. В соответствии с концепцией Анохина, основной детерминантой и условием приобретения живыми существами приспособительных качеств яв­ляется пространственно-временная структура мира. Если принципы работы анализаторных систем человека и животных, их двигательной и поведенчес­кой активности в условиях трехмерного пространства достаточно очевидны, то роль адаптации ко времени еще окончательно не ясна.

Будучи закономерно упорядоченными в объективном материальном мире и находясь в причинно-следственных отношениях, воздействующие на жи­вое существо факторы могут быть разделены на две группы — разовые (не­повторяющиеся) и повторяющиеся (некоторые — повторяющиеся регуляр­но, то есть образующие ряды устойчивых или относительно устойчивых по­следовательных воздействий). Очевидно, что из общего потока событий про­странственно-временной структуры мира только последние могли стать вре­менной основой для развития приспособительных реакций первичных организмов. Благодаря формированию на ранних этапах эволюции способ­ности к активному передвижению, вариативность воздействий и диапазон вероятности их появления стали значительно расширяться. Любое внешнее воздействие приводит в организме к цепи сложных изменений, протекающих на разных уровнях, начиная от биохимических изменений и кончая высши­ми формами психического отражения у человека. Повторение события сопро­вождается ускорением цепей реакций, а многократные повторения — суще­ственным опережением развертки подготовительных реакций организма по сравнению с реальными двигательными ответами. Следующим этапом раз­вития этой системы реагирования становится запуск полноценных ответных реакций уже по первому звену многократно повторяющейся цепи событий. Это явление получило название опережающего отражения действитель­ности, которое у существующих организмов протекает в миллионы раз бы­стрее, чем последовательные преобразования в действительности. Первый признак цепи событий становится сигнальным по отношению ко всему остав­шемуся ряду, что позволяет организму формировать подготовительные из­менения для будущих событий. Мозг является специализированным органом актуального и опережающего отражения. Опережение событий есть прежде всего активное поддержание поставленной цели до момента ее реализации, причем афферентная модель будущего результата становится эталоном оценки обратных афферентаций. Для того, чтобы осуществлять эту функцию, мозг должен непрерывно поддерживать течение физиологических и производных психических процессов («нейронную мелодию») в полном соответствии с ана­логичной непрерывностью пространства и времени внешнего мира. Таким об­разом, в поведении одновременно присутствуют несколько компонентов — отражение условий, афферентный синтез, принятие решения, поиск полез­ного результата или, точнее, цепи результатов деятельности, переходящих один в другой, обратная афферентация (от исполняющих органов) для сли­чения их в акцепторе действия и оценки их достаточности. Именно резуль­тат деятельности упорядочивает работу мозга и всех его многочисленных подсистем, нейронов и синаптических связей. Неудовлетворительный резуль­тат приводит к перестройке всей функциональной системы. Организмы всех ныне существующих живых существ и мозг человека представляют не слу­чайную анатомическую и функциональную организацию, а подлинное от­ражение пространственно-временных параметров конкретной среды обитания. Одной из основных закономерностей жизни организма является непре­рывное развитие, поэтапное включение и смена его функциональных систем, обеспечивающие адекватное (постепенное и пластичное) приспособление в разные возрастные периоды постнатальной (послеродовой) жизни. Средством эволюции, благодаря которому устанавливаются гармоничные отношения между многочисленными компонентами функциональной системы, является гетерохронность (неодновременность) роста и темпов развития различных структурных образований. На разных возрастных этапах она может прояв­ляться в возникновении новых внутри- и межсистемных координации, а также в опережающем развитии той или иной психической функции. Наиболее активная координация функциональных систем происходит в так называе­мые критические или сенситивные периоды развития, что соответствует ка­чественным перестройкам поведения и психики. В каждом возрастном пери­оде отдельные системы должны находиться в определенной степени зрелос­ти, иначе не произойдет их полного слияния в единый ансамбль. Развитие нервной системы ребенка сопровождается не только появлением новых форм реагирования, но и угасанием старых, первоначальных автоматизмов. Запаз­дывание в угасании старых форм реагирования в ряде случаев препятствует усложнению рефлекторной деятельности, формированию новых межанали­заторных связей.

Внутрисистемная гетерохронностъ связана с постепенным усложнением любой конкретной функциональной системы. Первоначально формируются ее элементы, обеспечивающие более простые уровни работы, а затем более сложные, включая высшие психические. По отношению к психическому уров­ню, это — в сфере наглядного отражения — восхождение от элементарных сенсорных процессов к восприятию и целостной картине мира, в мышлении -от конкретных понятий к различным уровням обобщения и абстракциям. Каждая функция имеет свой цикл развития, сенситивный период своего быстрого развития и период относительно замедленного формирования.

Межсистемная гетерохронностъ связана с неодновременной закладкой и формированием разных систем организма. На уровне психики онтогене­тически первой формой межфункциональных отношений является ассоциа­тивная, позволяющая временно объединять разномодальные ощущения в целое на основе пространственно-временной близости. Позднее межфункциональ­ные связи усложняются и начинают характеризоваться наличием ведущих и фоновых уровней в построении психической деятельности. Перестройка в этих связях и их усложнение происходят в определенной последовательности и обусловлены разным временным формированием психических функций с опережающим развитием одних по отношению к другим. Например, в воз­расте 2-5 лет наблюдается опережающее развитие восприятия и речи по от­ношению к ранее интенсивно развивавшимся движениям и действиям, но на этом этапе характеризующихся замедлением темпа развития. При этом пер­воначально восприятие занимает иерархически ведущую позицию по отно­шению к речи. Внутри самой функции речи ее различные составляющие имеют собственную динамику развития и иерархию построения. На первом этапе овладения речью ведущим является различение на слух акустических при­знаков слов и лишь затем формируется речедвигательный компонент (Кор­сакова, Микадзе, Балашова).

С точки зрения онтогенеза функциональной асимметрии полушарий ге-терохронность психического развития может объясняться закономерностями возрастной динамики восприятия и мышления, стиля деятельности и типа личности, обусловленных сменой доминирующих межполушарных отноше­ний в процессе формирования психики ребенка. Это имеет отношение и к таким аспектам возрастного развития, как созревание индивидуально-типи­ческого когнитивного стиля (предпочитаемых перцептивных стратегий и ве­дущих стратегий обработки информации), особенности развития общего ин­теллекта и индивидуальных особенностей личности — сложных и во многом социально обусловленных психических образований, которые своими корнями в онтогенезе связаны с доминирующим в данном возрастном периоде полу­шарием. В пользу неравнозначности полушарий в разных периодах жизни ребенка свидетельствуют такие клинические факты, как, например, худшие результаты выполнения вербальных тестов при ранних (до 12 мес) левопо-лушарных поражениях по сравнению с аналогичными правополушарными, задержки речевого развития у таких детей, большее нарушение перцептив­ных функций при правополушарной патологии (особенно зрительно-про­странственного восприятия). Существуют электрофизиологические исследо­вания мозга ребенка, показывающие разницу в восприятии вербальных и му­зыкальных стимулов полушариями, начиная от нескольких недель до 6 мес. от рождения. Динамика межполушарных взаимодействий на протяжении всех, и, особенно, относительно поздних в жизни ребенка периодов, не может быть адекватно оценена без учета гетерохронности функций, связанной с синтети­ческими по генезу психическими видами деятельности, возникающими как результат объединенной работы разных долей в пределах одного полушария (преимущественно передне-задних отношений), а также результатов «над­страивания» морфологически и функционально новых корковых аппаратов над старыми, относительно зрелыми к моменту рождения (вертикальных отношений). Реально мозг — это целостная морфологическая и функциональ­ная система, все звенья которой одновременно, но с разными скоростями на протяжении жизни человека созревают и перекомбинируют свои внутренние связи в зависимости от доминирующих задач в том или ином возрастном пе­риоде, либо в той или иной конкретной ситуации. Подавляющее большин­ство данных и экспериментальных результатов по выявлению роли правого и левого полушарий головного мозга в когнитивной деятельности свидетель­ствуют о нарастании левополушарного типа сознания как в онтогенезе, так и в культурной эволюции человечества в целом, что не исключает значения полушарной специализации и межполушарного взаимодействия.

Все системы мозга, объединенные различными типами волокон, работа­ют по принципу иерархической соподчинемюсти, благодаря которому одна из систем, доминирующая в конкретный период времени в той или иной пси­хической деятельности, осуществляет управление другими системами, а так­же контролирует это управление на основе прямых и обратных связей. При этом на уровне макросистем, крупных мозговых блоков, наблюдается отно­сительная жесткость выполняемых ими функций, в то время как на уровне микросистем, представляющих элементы того или иного психофизиологичес­кого ансамбля, обнаруживается вероятностность и вариативность связей. По­добная закономерность прослеживается и в работе систем мозга, при анали­зе их сроков формирования в фило- и онтогенезе. Наиболее рано созреваю­щие участки мозга, связанные с удовлетворением витальных физиологических потребностей организма, имеют жесткую, генетически детерминирован­ную, однозначную функциональную организацию, в то время как более поздние, надстраивающиеся ориентировочные сенсорные, перцептивные и гно­стические (то есть уже психические) функции обеспечиваются вероятностными пластическими связями разных систем мозга. Благодаря функциональной многозначности, включенность этих участков в общемозговую активность под­чиняется конкретной внешней цели, сопряженной с реально имеющимися в данный период созревания ресурсами организма. Параметр пластичности-жесткости может быть прослежен и в различных звеньях любой функции. В еще большей степени это имеет отношение к реализации наиболее тонко диф­ференцированных ВПФ — прижизненно формирующихся, произвольных по способу осуществления и опосредованных знаковыми системами — сложных форм предметного поведения, чувств, произвольного внимания и т.п. ВПФ имеют свою психофизиологическую основу, то есть являются функциональ­ными системами с многоступенчатым набором афферентных (настраивающих) и эфферентных (исполняющих) звеньев.

В анатомическом пространстве мозга эта закономерность прежде всего от­ражается в его вертикальной организации, где каждый очередной «вышеле­жащий» уровень иерархически доминирует над «нижележащим» и сам вклю­чается в интегративную деятельность мозга в качестве ансамбля еще большей системы или метасистемы. Конструктивно и функционально с выполнением наиболее сложных форм психической деятельности связаны наиболее поздно созревающие, поверхностные и тонкие слои коры головного мозга. Кроме вер­тикальной организации, головной мозг имеет и организацию горизонтальную, представленную в основном ассоциативными процессами, как в рамках од­ного полушария, так и при взаимодействии двух полушарий. Наиболее ярко горизонтальный принцип проявляется в согласованной и взаимодополняю­щей работе двух полусфер мозга при их известной асимметрии, выражаю­щейся в своеобразной специализации полушарий по отношению к ряду пси­хических процессов. Комбинация вертикально-горизонтальных взаимодей­ствий в сочетании с различной степенью жесткости-пластичности связи ВПФ с различными структурами их материального носителя — мозга, дает обо­снование двум основным принципам теории локализации высших психичес­ких функций, разработанным в нейропсихологии.