Начало октября, суббота

- Могу налысо вас побрить машинкой.

"Как будто можно чем-то еще."

- А за сколько времени они отрастут опять?

- Ну, индивидуально...

- Ну?

- Месяц-два.

- Мало. А что можно, чтоб прям надолго?

- Гм, есть неформальные варианты, но вы же адекватный парень?

- А вы?

- П-простите?

Я её возмущаю. Мне так смешно: я её возмущаю. Она хватает меня за специальный одноразовый воротник, заворачивает его вокруг чёрной накидки и сдавливает мне горло потуже.

Ворчащий я, беловолосый, зачёсанный назад граблями. Я привык. Мне страшно. Так всегда было: голова, расчерченная на кудрявые борозды, уборщик прошёл, сковырял снег лопатой с дороги и оставил после себя следы. А что будет теперь?

- Можем покрасить, или чёлку...

- НЕТ!

Парикмахерша вздрагивает и роняет тонконогую расчёску на столик перед огромным зеркалом с наклейками в углах. "СтеклоМИР". "SMILE-GYE". У меня перед глазами образ - парень с чёлкой. Как кусок сахара светлый. Как я. Двойник.

- Не чёлку, нет, - раскачиваюсь в неудобном кресле на колёсиках. - Мне не нравятся чёлки. А покрасить можно, наверное.

- Можно в чёрный. Совсем противоположный вашему натуральному, - такое чувство, что она надо мной насмехается, но мне нравится её идея.

- А давайте. А если мне не пойдёт, то побреете налысо.

- Заплатить придется и за то, и за то.

- Да пофигу, - я машу рукой под накидкой, хотя знаю, что она не увидит.

Она начинает с правой части головы. Очень много закалывает заколками, и я чувствую себя на какое-то мгновение маленьким. Сижу в этом огромной кожаном кресле и проваливаюсь, куда-то падаю, может быть, в пропасть между реальностью и воспоминаниями, а она смешивает резко пахнущие жидкости в миске и дергает меня за волосы, когда причесывает. Грубые руки у этих парикмахерш. Я прикрываю глаза, она мажет около корней толстой кистью. Хочется почесать голову. Щиплет за ухом. Терпеливо смотрю в пол, пока она не закончит.

- Теперь полчаса ждём, потом смываем.

Я киваю, она пальцем показывает на журналы. Беру один в руки. Гламур-гёрл. Почему здесь всё подстроено под девушек? Может быть, я хотел почитать журнал про уход за мужскими прическами. Или журнал про какие-нибудь унисекс-неформальные стили. На обложке девчонка лет семнадцати, но я почему-то уверен, что ей меньше. Светлые волосы, как у нас с братом. Как у меня, то есть. Кривлю губы, перелистываю. Девушка с рыжими дредами. Дреды жесткие на ощупь? Всё в украшениях для волос - заколки, кольца. Откладываю журнал и достаю телефон: хоть мемасы посмотрю, что ли.

Когда краску смывают, я уже предполагаю, как это будет выглядеть - видел в зеркале. Волосы блестели от краски, зализанные назад, чёрные, как мазут или грязь в лесу. От воды и неудобного сидения у меня затекла шея. "Быстрее, бля, быстрее смывай уже." Ещё немного, и я начал бы молиться.

Ненавижу парикмахерские. Женщина высушила мои волосы. Я посмотрел на себя в зеркало, и меня всего задёргало от смеха. Без кудрей. С прямыми высушенными волосами, светящимися матовой чернотой.

- О нет, - смеялся я и не узнавал этого парня с узким лицом и голубизной глаз в чёрных расщелинах синяков, ресниц, бровей.

- Не нравится? Бреем? - парикмахерша выкидывает перчатки в мусорку, достаёт жвачку из кармана и суёт себе в рот. Разжёвывает; я слышу запах мяты. Или это арбуз такой? Я иногда завариваю нам с Сандром чай, добавляя мяту. Когда сериалы смотрим. Он не любит кофе.

Я опускаю глаза на свои руки. То есть, он не любил кофе. Я и пришёл сюда для того, чтобы больше не помнить про мяту, кофе, чаи, про его белые волосы, чёлку набок, улыбку. Пришёл, чтобы больше не пугаться себя в зеркале. И я не смогу уйти, пока не превращусь в другого человека. В чужака.

- У вас можно заплести дреды?