Происхождение города. Органы управления. Церковь св. Марии

 

С XII по XV вв. Любек после Кельна был крупнейшим городом Северной Германии (15-25 тыс. жителей). Его исключительное положение создавалось прежде всего выгодным расположением в центре между рейнскими и прусскими городами, прямыми связями между Северным и Балтийским морями через датские проливы (Зунд), а также дорогой через перешеек, соединявшей Любек с Гамбургом. Эта дорога через перешеек привела к преобладанию Любека: товары с Балтики в Северное море обязательно проходили через него. К тому же город обладал стапельным (складочным) правом, по которому купцов, проезжавших через него или его окрестности, принуждали в течение определенного срока складировать и выставлять в нем свои товары, а также правом взимать рыночные сборы с этих продаваемых товаров. Еще одним преимуществом обладал Любек: близостью к люнебургским соляным копям (Люнебург располагался южнее Любека за Эльбой). Соль люнебургских солеварен обеспечивала весь Бассейн Балтийского моря, торговля которой практически монопольно была сосредоточена в руках любекских купцов¹.

Очень важным обстоятельством, способствующим быстрому росту Любека как торгового города, было расположение на реке Траве, впадающей в Балтийское море. Трава – жизненная артерия города-порта, свободная дорога к Балтийскому морю. С раннего времени город приложил много сил для неограниченного распоряжения ее течением и особенно местом впадения (Mündungsgebiet), ведь Любек располагался в 15 км выше места впадения Травы в море. Сбор пошлины в Травемюнде мешал его торговле. Не было средства, на которое не пошел бы Любек, чтобы установить собственность на Травемюнде. Долгое время Травемюнде оставался в руках Голштинии. Даже императорские привилегии 1188 и 1226 гг. не давали Любеку право на него. Только в результате длиннейшей борьбы с голштинскими графами Любек получил к 1329 г. права на Травемюнде¹. Любекский совет в силу жизненной необходимости уделял большое внимание правам города (Hoheitanspruch) на водоемы. К ним кроме Травы и Травемюнде относились любекская бухта, озеро Ратцебург, река Вакениц, имеющая большую ценность для мельниц; река Штекниц, впадающая в Траву. Она имела особое значение. Для транспортировки люнебургской соли нужно было создать единый водный путь на Любек. Для этого нужно было преодолеть каналом водные рубежи между Эльбой и Травой. На Севере этим рубежом и была река Штекниц. В 1397 г. был построен канал Эльба-Траве².

Любек имеет долгую и интересную историю. Он возник около разрушенного в 1137 г. рюгенским князем Рачей славянского Любека в Вагрии – южная часть Голштинии, область примыкавшая к Траве, названная по имени славянского вендского племени. Первоначально он принадлежал графу Адольфу Шауэнбургскому, сын которого избрал место для основания города. В 1143 г. Адольф II фон Шауенбург «увидев… удобное место и превосходную гавань, … начал строить здесь город и назвал его Любек.»³ Это место – островоподобное пространство, образованное течениями рек Травы и Вакениц с остатками обнесенной валом крепости вендского князя Круто. Современные исследователи ранней истории Любека Р. Хаммель⁴ и Г. Феринг⁵ на основании новых археологических данных описали предысторию, структуру поселения и развитие Любека на ранних этапах его существования.

Любек – город новый, пердшествовавшие ему поселения известны археологически. Это, с одной стороны, лежащее в 6 км вниз по течению реки славянское предпоселение (Lübice – Alt Lübeck) с топографически функциональнымтрехчастным делением (резиденция князя, Burgwall; Suburbium с ремесленным поселением; гавань с поселением купцов). Это, по определению Г. Феринга, сравнительно раннегородское поселение в позднеславянское время. С другой стороны к предпосылкам немецкого Любека следует отнести поселение на городском холме на столетие старше славянского поселения, с торговыми путями и гаванью.

Г. Феринг не с пердставлением А. фон Брандта о Любека как о планомерно основанном «Prototyp’е современного западноевропейского города». Он считает, что развитие Любека происходило постепенно, последовательно, (Stufenweise), и это не был единичный акт основания. Г. Феринг выделяет четыре ступени при основании города. Перенос торговых функций и названия места со старого Любека на городской холм представляло собой первое основание Любека в 1143 г. Второе основание Любека 1158 г. (когда сеньером города стал герцог Генрих Лев Саксонский) делало Любек городом в правовом смысле. Третья ступень 1181 г. (сеньором Любека стал император Фридрих Барбаросса) дала расширение и внутреннюю автономию, а четвертая 1226 (получение Любеком статуса вольного имперского города при Фридрихе II).

Результатом этого ступенеобразного развития стал новый новый и folgenschwerer (череватый последствиями) тип поселения возле гавани.

Старый Любек (Alt Lübeck) ко времени основания нового города был разрушен и завоевание Вагрии немецкими поселенцами стало предпосылкой основания города Адольфом II т.к. прежнее поселение было недостаточно для растущего притока поселенцев. В новом поселении, в отличие от старого Любека, определяющим был один этнос – немецкий.

Поселенческая деятельность в Любеке началась, как считает Р.Хаммель с планомерно заложенных домов или усадебных комплексов на устроенных мостовых. Поселенцы Любека имели в качестве образца фландрские, вестфальские, саксонские города. В Любеке в ранний период были большие размеры владений (до 8 000 м², при «нормальных» размерах в 1500-2000 м²), но даже в конце XIII в. они превратились в результате дробления путем продажи или передачи ленов в мелкодробную структуру поселения. Спрос на средние и малые по размерам земельные владения в городе увеличивался с ростом средних и мелких состояний, т.е. с ростом средних слоев, главным образом ремесленных. Это объясняется тем, что владение землей и дыло особенно важно для обеспечения кредитов (тем же ремесленникам). Без кредитов в то бедное наличными средствами время был бы невозможен экономический подъем, который характерен для Любека в 1150-1300 гг.

В Любеке с конца XIII в. ремесленники и торговцы селились по профессиональному признаку, вблизи друг друга, и это вело к образованию в городе отдельных районов, где доминировала та или иная профессиональная группа. Любек за полтора столетия к концу XIII в. достиг сових наибольших размеров 135 га и сохранялся в таком виде вплоть до конца XIX в., плотность населения в XIV в. от 111 до 150 жителей на га, а в XV в. – 178 чел. на 1 га.

Создание Адольфа II Шауэнбургского имело выгодное торговое положение. Любек вступил в связь с близлежащими Ратцебургом, Люнебургом, Гамбургом, важнейшей торговой дорогой стало течение Травы. В 1158 г. сеньором города стал крупнейший немецкий феодал, известный завоеватель земель заэльбских славян, герцог Генрих Лев Саксонский, который в 1164 г. дал Любеку права города. С его тименем связано получение Любеком первого городского права.

По мнению сегодняшних исследователей, Генрих Лев в 1159 устно и, очевидно, в 1163 г. письменно (в теперь утерянной грамоте) гарантировал следующие права бюргерам Любека: установление границ городской области Любека, освобождение от пошлин и право заниматься дальней торговлей, постановления о выморочном имуществе в случаях смерти, некоторое регулирование судопроизводства, свобода размена денег, использование леса в окресностях города, свобода после года и дня пребывания в городе для до сих пор несвободных новых бюргеров¹. Эта привилегия Генриха Льва нашла свое отражение в последующих грамотах, дарованных Любеку императорами.

Генрих Лев способствовал и образованию епископата в Любеке: в 1163 г. он перенес сюда местопребывание епископа Ольденбургского. Епископство старше Любека на 200 лет, возникло в 948 или 952 г. Его основание связано с именем императора Оттона Великого и его церковной политикой. Император основал епископство в 8 милях от нынешнего города Ольденбурга и присоединил к нему так много земель, что позже на этих землях возникли еще и другие епископства – Ратцебургское, Мекленбургское, Шверинское.

Последним Ольденбургским епископом был Гарольд, каноник в Брауншвейге и капеллан герцога Генриха Льва. По версии Якоба фон Мелле, главного пастора в церкви св. Марии в Любеке и любекского историка в конце XVII и начала XVIII вв., епископ Гарольд, когда увидел, что число жителей в Ольденбурге сокращается, а во вновь основанном Любеке ежедневно увеличивается, то он обратился к Генриху Льву с просьбой перенести его резиденцию в Любек. Генрих Лев сам указал ему место для церкви и учредил 12 пребенд для членов капитула (Tumherren) и 13 – для пасторов (Propst)². Гарольд стал в 1163 г. первым любекским епископом.

Генрих Лев Саксонский (1142-1195) – крупнейший феодал Германии, соединявший в своих руках Саксонию и Баварию. Он был кузеном императора Фридриха I Барбароссы (1152-1190) и связан с ним вассальным договором 1154 г., по которому Фридрих I признавал за ним право не только на обладание Саксонией и Баварией, но и право бесконтрольного распоряжения заэльбскими территориями в Мекленбурге и Померании. В 1175 г. Фридрих I в борьбе с ламбардскими городами обратился за помощью к Генриху Льву. Однако Генрих Лев потребовал за свою помощь (как вассал) передачу ему саксонского Гослара с серебряными рудниками. Фридрих I изгнал Генриха Льва, который провел годы изгнания в Англии у своего тестя Генриха II Плантагенета.

После падения Генриха Льва город как вакантный лен перешел к главе империи. В 1181 г. сеньором Любека стал император Фридрих Барбаросса, пожаловавший городу 19 сентября 1188 г. грамоту, основу которой составила привилегия Генриха Льва, как уже указывалось, не сохранившаяся, но дошедшая до нас именно в документе 1188 г. Фридрих I подтвердил прежние привилегии его права. Грамота содержала следующие наиболее важные пункты: торговую и пошлинную привилегию; привилегию Любекского права, а также порядок формирования городского совета; постановление о разделе штрафов при нарушениях со стороны пекарей, мясников, трактирщиков, а именно между бюргерством и судьей в отношении 2:1; защита мира при отчуждении недвижимости; регулирование безнаследного (выморочного) имущества; привилегия размена денег и обмена чужеземной валюты, а главное – право беспошлинной торговли: «Русские, готы, норманы и прочие восточные народы пусть являются в неоднократно названный город и свободно уходят из него без пошлины и торговых поборов»¹. Это право способствовало привлечению иностранных купцов в Любек и утверждение его как торгового центра Северной Германии и Европы². Следующая страница истории Любека связана с Данией.

С самого начала Любека оказался включенным в экономическую и политическую систему Северной Европы. В этом регионе к XII в. завершилось становление феодальных отношений и формирование государств (Дании, Швеции, Норвегии), лидирующее положение среди которых заняла Дания. Будучи ядром империи Кнута Великого, после ее распада, Дания сумела сохранить за собой обширные территории: южные области Скандинавского полуострова и герцогство Шлезвиг. Особенное преимущество Дании давало владение системой проливов, соединяющих Атлантику, Северное и Балтийское моря, которые получили и в источниках и в исторической литературе название Зунд.

Для политического развития Дании XI-XIII вв. характерны междоусобицы, которые давали основание вмешательства соседних германских правителей. Особенный интерес к датским делам проявляли герцог Генрих Саксонский и император Фридрих Барбаросса. В 11 54 г. страна оказалась разделенной на три части, но Вольдемару I Великому (1157-1182) удалось объединить королевство¹. Но особенно усилилась Дания при Вольдемаре II Победителе (1202-1241), который в результате активной политики захватов в Прибалтике и Северной Германии овладел побережьем Балтийского моря между Эльбой и Эльдой.

Император Фридрих II, нуждаясь в помощи в борьбе против своего соперника Оттона IV, обратился к Дании и в виде возмещения за помощь бросил на произвол судьбы заэльбские территории, в силу чего в 1214 г. Вольдемар II был признан господином Любека. И хотя датский король утвердил в полном объеме права города, и город не мог жаловаться на свое положение, но чужеземное господство стояло на пути его политического и торгового развития. Поэтому, когда Вольдемар II лишился могущественного положения, город изгнал датский гарнизон из своей крепости в 1225 г., а в 1227 г. произошло решающее сражение при Борнхёведе, закончившееся поражением датчан².

Наиболее важный шаг в оформлении правового статуса Любека в Германской империи был сделан в начале XIII в. при Фридрихе II. После изгнания датчан любекский совет весной 1226 г. послал посольство в Италию ко двору императора Фридриха II. Любекская делегация состояла из двух бюргеров Вильгельма и Иогана фон Бременов и члена соборного капитула Иогана и должна была выразить желание города впредь подчиняться непосредственно самому императору, а не через соседних графов и феодалов. Они привезли с собой грамоту Фридриха Барбароссы 1188 г. (Правда, исследование Германа Блоха показало: то, что представили любекцы, было отнюдь не собственно грамотой Фридриха Барбароссы, а документом, составленном в 1225 г. членом соборного капитула Любека Марольдом, который только расширил текст грамоты 1188 г.)¹.

Грамота 1188 г. имела особое значение для любекской делегации 1226 г. Политической целью совета Любека было подтверждение Фридрихом II привилегий, дарованных его дедом любекским бюргерам. Цель была достигнута. Фридрих II дал любекцам в июне 1226 г. знаменитую «Reichsfreiheitprivileg», давшую городу статус вольного имперского города². Вот основное содержание грамоты 1226 г.: Фридрих II, римский император, и король Иерусалима и Сицилии, дарует Любеку статус свободного города, непосредственно принадлежавшего империи. Император освобождает бюргеров от пошлины в Ольдесло; дает городу монетное право за 60 марок в год; обеспечивает безопасность купцов на воде и на суше; освобождает любекцев, едущих в Англию, от налога; дарит любекцам остров Привал; разрешает строительство укреплений на 2 мили вдоль Травы от истоков до впадения (но в то же время из числа соседей Любека ставится ректор в Травемюнде); запрещает, чтобы в Саксонии от любекцев требовали пошлину; чтобы каждый бюргер Любека, бедный он или богатый, занимался торговлей в Гамбурге, Ратцебурге, Виттенберге, Шверине; чтобы каждому иностранцу свободный проезд в Любек был обеспечен, чтобы любекцам повсюду в империи и в любое время при кораблекрушении было возращено их тело и имущество (Hab und Gut); дарует любекцам кусок земли у Травемюнде для основания гавани; подтверждает все права, которые дал любекцам император Барбаросса¹.

За императором остались некоторые регалии – пошлинная, мельничная, судебная. Но за 750 марок они были выкуплены и перешли совету Любека, эти платежи императору шли вплоть до 1805 г.² Грамота 1226 г. определила государственно-правовое положение Любека на 700 лет вплоть до ХХ века. И еще: из привилегий, полученных от Генриха Льва, Фридриха I, Фридриха II сложилось любекское городское право, получившее широкое распространение в городах Северной Германии.

Обстоятельства возникновения Любека определили особенности его социального и политического развития. Прежде всего надо подчеркнуть, что Любек возник в колонизированной области восточнее Эльбы. Урбанизация в этом регионе отличалась большим своеобразием. Она проходила в процессе немецкой колонизации, главным образом на протяжении XII-XIII вв. На это обратил внимание еще Ф. Рериг³. Это обстоятельство во многом определило ту внутреннюю целостность городской истории, которая так характерна для Любека. Город как колонизационный центр не знал сеньориальной власти как таковой и поэтому мог развиваться без борьбы с чужим влиянием и препятствиями, чего не знали епископские города старонемецкой области. Любек, если можно так выразиться, был наиболее «бюргерским» городом Северо-Восточной Германии: он не возникал из деревни, не существовал ни при каком сеньоре. XII век (время основания Любека) – период уже достаточной самостоятельности немецкого бюргерства. «Действительный источник силы, из которого в 1158 г. вырос Любек, была твердая воля бюргерства Северо-Западной Германии»⁴. Основателями города стали купцы, в основном – выходцы из Вестфалии и Нижней Саксонии.

Среди имен основателей города – Аттендорны, Бохольты, Гусфельды, Варендорпы, Бремены, Бардевики и др. С деятельностью этих фамилий связано планомерное градообразование на Востоке. Эти имена историки находят и в Грейфсвальде, Ростоке, Висмаре, Висби, Риге, Ревеле, Дорпате. Любек стал центром колонизационного движения за Эльбой. Купечество Любека устремилось к дальнейшему экономическому завоеванию Балтики. Закрепившись на западных берегах Балтики, оно стремилось обойти торговое посредничество Готланда и датчан и вступить в прямые торговые связи с рксскими и прибалтами, поставить под свой контроль восточноприбалтийские рынки и монополизировать балтийскую торговлю¹.

Именно это и привело города Северной Германии, и прежде всего Любек, к активному участию в крестоносном движении в Прибалтику. Уже в 1147 г. при покорении славян Прибалтики крестоносцам оказали помошь саксонские города и Любек. А в начале 80-х гг. XII в. первыми проникли в устье Западной Двины (которая станет исходным пунктомкрестоносного завоевания Ливонии) именно любекские и бременские купцы, установившие регулярные торговые контакты с местными ливами².

Не случайно архиепископ Рижский Иоганн I Линеен (1274 – 1285) в одной из своих грамот писал, что Ливония и Пруссия «обращены к католической вере, после Бога, главным образом с помошью купцов»³.

Заэльбские города, возникшие на территории Мекленбургского, Померанского и других княжеств в результате коммунального движения XIII в., получили право городского устройства по любекскому образцу и стали управляться по любекскому праву⁴. И вообще господствующим городским правом в Прибалтике в XIII – XIV вв. стало право Любека.

Начало формирования органов управления Любека и принципов их функционирования было положено грамотой Генриха Льва¹, которую иногда называют «конституцией». Самым, пожалуй, принципиальным положением, определившим на века внутреннюю жизнь города, было ограничение социальной базы совета купечеством. Мог быть избран в совет тот, кто «свое содержание не получал бы через занятие ремеслом»². Эта норма соблюдалась в Любеке всегда и стала причиной многих внутригородских конфликтов XIV-XV вв. И даже, когда в период Реформации произошло выступление бюргерства против совета, в котором активное участие принимали ремесленники, они все равно н были допущены в новый совет.

Порядок выборов в совет, состав совета определял так называемый Ratswaalordnung Генриха Льва, по которому в совет мог быть избран тот, кто родился в законном браке и от свободной матери, бюргер с добрым именем, который происходил не из духовенства и не из минестериалов. Он должен быть домовладельцем в городе и не заниматься ремеслом.

Отец и сын и два брата одновременно не могли быть в совете. Члены совета избирались пожизненно, однако после двухлетней деятельности они имели год отдыха. Так что только две трети общего состава образовывали так называемый «заседающий совет». Во главе совета стояли два бургомистра. После двух лет службы они покидали совет.

Дальнейшее развитие совет получил в XII в., о чем свидетельствует кодекс любекского права, составленный в 1294 г. каноником Альбрехтом фон Бардевиком для служебного пользования³. Этот документ дает нам сведения о выделении должностей в совете: два бургомистра, два казначея (Kämmerer), один канцлер, два ратмана, которые контролировали торговлю вином (Weinherren), два фогта или городских судьи, два маркмайстера или судьи для городского рынка, два члена совета, контролирующие ремесленников (Weddenherren), два ратмана, которые осуществляли надзор над вооружением (Schiebwaffen).

В 1300 г. устройство совета было несколько изменено: должность бургомистров стала пожизненной и их число увеличилось до четырех. И с тех пор в своих основных чертах любекский совет просуществовал вплоть до 1851 г.¹

Число членов совета не было установлено. В XIII в. оно колебалось между 19 и 27. В 1301 г. «заседающий» совет насчитывал 32 члена, в 1318 – 30 членов. В середине XIV в. в «чумные годы» было 17-19 ратманов. В 1416 г. после бюргерского восстания, совет стал состоять из 26 членов². И это число сохранилось до 30-х гг. XVI в., до реформации в Любеке.

С самого раннего времени тщательно записывались имена ратманов в Любеке, при выборах членов совета велись специальные листы – Ratswahlisten. Еще в XIII в. городскими писарями был составлен список умерших ратманов, который позднее был продолжен членами совета до 1566 г. С 1416 г. появились Ratswahlisten с годом и днем выборов в совет и именами избранных. С 1418 г. начал вести эти списки ратманов городской секретарь Пауль Олденброх³.

Кроме ратманов в совете были и синдики, которые рассматривались как поверенные, уполномоченные, управляющие делами (старонем. Sachwalter). 1296 г. – самый ранний случай, когда ратман Хинрик Руфус был обозначен как syndicos seu procurator Любека в споре с епископом Бурхардом фон Геркеном⁴. Другой случай – Вильгельм Бардевик, сын бургомистра Иоганна Бардевика, в 1310 и 1316 гг. был уполномочен любекским советом как его syndicos, procurators при римской курии, опять же по поводу спора с епископом Бурхардом⁵.

В противоположность городским секретарям синдики имели и голос в совете, но не принимали участия в выборах в совет и в заседаниях совета. Rangordnung ставил их в совете непосредственно за бургомистрами и перед остальными членами совета¹.

Совет в Любеке был владельцем всех высших полномочий, обладал политическим господством в городе и функции его можно свести к трем направлениям: управление городом, законодательная деятельность и вынесение судебных приговоров. Управление городом осуществлялось через ведомства, образованные внутри совета и названные выше. Каждое ведомство состояло из двух персон. Старейшим и важнейшим было финансовое ведомство – Kämmerei, в котором концентрировался городской бюджет. Очень важным было специальное ведомство, образованное для рассмотрения дел ремесленников – Wette. Все вопросы, связанные с образованием цехов, выборами цеховых старшин, приемом новых членов решались при участии ратманов из этого ведомства. Другие ведомства должны были следить за ведением городского хозяйства, развитием торговли и т.д.

Важной функцией совета было следить за военной службой, которая была одной из важнейших бюргерских обязанностей, учитывая активную внешнюю политику Любека. Члены совета Любека выступали как руководители флота и военачальники во время военной кампании.

Существовала также ночная служба, регулярность которой требовала безопасность города. По требованию совета ремесленные цехи были обязаны в любое время выставлять определенное число вооруженных людей: маленькие цехи обычно двух, большие – 6-8 человек².

Законодательная деятельность совета касалась прежде всего области налогообложения, важнейшей и самой болезненной для жизни города. Существовали прямые и косвенные налоги. Каждый бюргер платил ежегодно определенную подать со своего имущества – шосс (Schoss). Долгое время для платежа шосса принималось во внимание только недвижимое имущество: земля, дома, ренты, корабли. Кто таким имуществом не владел, освобождался от прямого налога. Позже стали требовать шосс и от ремесленников и купцов, не имеющих недвижимости. Наряду с шоссом платили также Vorschos, который был меньше прямого налога. Под косвенным налогом выступает Zoll.

Законодательная деятельность совета проявлялась и в регламентации рыночной торговли города. Рынок был местом, на котором удовлетворялись все жизненные потребности города. Цены на нем определялись советом. Например, Brodtaxe 1255 г.¹

Законодательной областью совета был так называемый Luxusordnung. Совет определял, как много персон к крещению и бракосочетанию приглашать; какое платье носить, украшение и т.д.

Обнародование закона совершалось в Любеке четыре раза в год на престольный праздник Св. Петра, Св. Якоба, Св. Мартина и Св. Томаса. Бюргерство собиралось на рынке, совет вступал на галерею ратуши и бургомистр объявлял закон. Такое опубликование называлось Bürgersprache или bursprake, в 1297 г. оно упоминается как постоянное.

Совету Любека принадлежал и высший судебный суверенитет. Совет имел право на решения как высшая судебная инстанция. Об этом очень красноречиво свидетельствует такой исторический источник как «Ratsurteile» - «Решения любекского совета», изданные В. Эбелем в середине 1950-х гг.² По сути дела, это любекские судебные протоколы, содержание которых определяется компетенцией городского совета как высшей судебной инстанции. С давних пор в круг дел. рассматриваемых городским советом, входили вопросы передачи права собственности на недвижимость, наследование, завещания, опекунства, взаимоотношения соседей, сдачи в наем, задолженность, споры между цехами, дела купеческих компаний и т.д.

Материальным выражением высокого положения совета в Любеке была ратуша и особенно церковь Св. Марии – Мариенкирхе, которая с конца XIII в. была не только религиозным, но и коммунально-политическим центром городской жизни. Оба эти здания располагались в центре города на рыночной площади.

Церковь Св. Марии – символ автономного бюргерства, бюргерского совета, самоуправляющегося свободного бюргерства в имперском вольном городе. Св. Мария была не «собором» в церковно-правовом смысле слова, не епископской церковью и не церковью капитула, но бюргерской приходской церковью (Pfarrkirche), не только для крупных купеческих родов, живущих в округе церкви – возле рынка и на улицах, ведущих к Траве; она была местом собрания всей общины и особенно совета.

Основание готического здания Св. Марии последовало спустя несколько месяцев после смерти Фридриха II, даровавшего городу имперскую свободу, в 1251 г.¹ Совет в борьбе с капитулом получил право патроната над церковью, а церковь – формально-правовой статус церкви совета (Ratskirche). Еженедельно, трижды, в дни заседания совета (среда, пятница, вечер воскресенья) созывал колокол Св. Марии заседание совета. За полчаса оба ведущих бургомистра появлялись перед скамьями в церкви, чтобы получить письменные просьбы и дать неформальную аудиенцию. Каждый бюргер мог здесь подойти к ним. Только после собрания в церкви мог совет опять по звуку колокола приступить к заседанию в ратуше². Собрание на церковных скамейках было «конституционно» решающим для совета, имело реальное правовое значение. Когда в 1408 г. произошло восстание бюргерства в Любеке и был выбран «новый совет»³, то он получил свое правовое качество после того, как сначала был назначен на скамьях совета Св. Марии, а потом в ратуше. А когда в 1416 г. выступление бюргерства было подавленно и вернулся старый совет, то праздничный акт состоялся в Мариенкирхе. Не случайно мариенкирхе называют еще «церковью советников». Десяти метров оказалось достаточно, чтобы разъяснить, кому принадлежит власть в средневековом Любеке. Любекские ратманы сознательно возвели церковь именно настолько выше по сравнению с кафедральным собором епископа¹.

В церкви любекского совета находилась так называемая Tresekammer, упоминаемая в 1298 г. как Schatzkammer, в которой хранились важнейшие документы города. Там находилась знаменитая грамота 1226 г. (Reichsfreiheitbrief) Фридриха II и другие имперские документы, ганзейские и торговые привилегии, договоры с Новгородом, Лондоном, Брюгге, Италией, Константинополем и др. Толстые стены защищали от огня и разбойников. В Tresekammer принимали и иностранных послов. А когда 30 июня 1530 г., в период Реформации, совет после длительных переговоров с бюргерством согласился с запрещением католического богослужения в церкви, то решено было богатые церковные сосуды принести в Trese. Собрано было 96 центнеров позолоченного серебра².

Но любекская церковь св. Марии интересна еще и с архитектурной точки зрения. Именно при строительстве Мариенкирхе зародилось своеобразное северо-немецкое направление готики – кирпичная готика, быстро распространившаяся не только по соседним ганзейским городам (Росток, Штральзунд, Висмар, Бад-доберан), но и в обширном ареале всего Балтийского побережья.

Основной причиной возведения на Севере Германии сооружений из кирпича было отсутствие природного камня и каменоломен. Здесь применяли обоженный красный кирпич. В те времена его получали из суглинков и глины, смешиваемых обычно с некоторыми присадками, обжигая затем состав в формах¹.

Кирпич накладывает ограничения на архитектуру сооружения. Камень стимулирует гибкие и органичные решения, кирпич более единообразен и механичен. Грандиозные масштабные замыслы великих готических соборов невоспроизводимы в кирпичной технике². Но зодчие Северной Германии и в более узких границах сумели достичь больших успехов. Они больше внимания уделяли не столько сложным каркасным построениям, сколько выразительности плоскости и богатым декоративным возможностям кирпичной техники (способы кладки, цвет, фактура). Все это в большей степени характерно для церкви в Любеке. Мариенкирхе была уже третьей постройкой на этом месте. За деревянным строением времен основания города последовала скромная базилика в романском стиле. Когда она пострадала во время сильного пожара, было принято решение о строительстве большого трехнефного собора в готическом стиле с галереей, венцом капелл и двумя башнями на западной стороне. Для постройки потребовалось четыре миллиона кирпичей³.

Любекская Мариенкирхе, третья по величине церковь Германии, удачно сочетает техническую новизну с масштабным мышлением высокой готики. Об этом говорили ее размеры. Трехнефная базилика с общей длиной корпуса с хором 102 м, с центральным нефом высотой 40 м, самым высоким в мире кирпичным сводом и обеими башнями высотой 125 м.⁴

Технические ограничения кирпичной готики предопределили ее декоративные особенности: стены должны были иметь большие сплошные поверхности, быть менее члененными, поэтому их приходилось оживлять другими способами. В любекской церкви фасад отличался скромностью и структурируется лишь высокими готическими окнами. Арки не имеют каких-либо украшений. И только цветовой контраст между красными стенами и бирюзово-зеленой крышей привносит во внешний вид церкви декоративный элемент. Во внутреннюю отделку церкви большой вклад внесли известные любекские художники. Бернт Нотке (1435/40-1509) был наиболее значительным художником и резчиком по дереву не только в Любеке. но и Северной Европе. В Мариенкирхе была его колоссальная фреска «Танец мертвых» и «Грегорианская месса». В XVI в. большой любекский художник и скульптор Бенедикт Дрейер (1480-1555) поместил в мариенкирхе две скульптуры из глины – Архангел Михаил и Святой Антоний¹.

Мариенкирхе в Любеке стала эталоном «кирпичной готики» всего балтийского побережья и оказала большое влияние на церковное строительство в Северной Европе (например, церковь Св. Николая в Штральзунде и кафедральный собор в Уппсале – Швеция)². Она стала образцом для 70 церквей.

Во время второй мировой войны 29 марта 1942 г. Мариенкирхе сильно пострадала от авиационного налета английских военно-воздушных сил, разрушившего пятую часть Любека. Все жители города помогали восстанавливать церковь Св. Марии, в том числе и крупнейший писатель Германии ХХ века Томас Манн, родившийся в Любеке. Здесь прошли детство, отрочество и ранняя юность писателя. Любек и его Мариенкирхе (дом бабушки и дедушки Т. Манна стоял рядом с ней), связаны со всем творчеством Манна и точно в его романе «Бурденброки». На страницах романа постоянно присутствует знаменитая церковь. То звонят колокола Мариенкирхе, то на рождество в доме Бурденброков поют мальчики-певчие из Мариенкирхе и т.д.³

Так возник один из наиболее крупных городов средневековой Германии – Любек. Особенности формирования города определили дальнейшую его судьбу и историческую значимость.

Он представляет собой образец классического развития немецкого города, основанного в колонизованной области восточнее Эльбы. «Любек – первое большое творение в колониальной Германии»¹, – сказал Ф. Рериг – крупнейший исследователь истории города. То, что с самого своего возникновения Любек стал складываться как колонизационный центр, центр транзитной торговли, как купеческая колония под покровительством князя, почти не знавшая сеньориальной власти, определило своеобразие социального развития города: раннее формирование мощного патрициата и напряженную внутреннюю жизнь города в XIV-XV вв., отмеченную самыми крупными для городов Северной Германии выступлениями ремесленников и непатрициального купечества в 1380-1384 гг. и 1408-1416 гг.

А в эпоху Реформации Любек возглавил широкую волну городских выступлений в Северной Германии, осуществив евангелическую реформацию и социальный переворот, известный под названием «движение Булленвевера».

 

§ 2. Города и королевская власть в Германии в XIII-XIV вв.
Союзы городов. Ганза и Любек

Историческая судьба Любека и тесно связанной с ним Ганзы во многом определялась политическим развитием Германии в эпоху развитого феодализма, которое характеризовалось значительным своеобразием. Если большинство западноевропейских стран в XII-XIV вв. шло по пути централизации и территориального сплочения, то в Германии наблюдался обратный вариант политического развития, с сохранением и углублением централизации, страна теряла даже то государственное единство, которое существовало в более раннюю эпоху.

Именно в XIII-XIV вв. общеевропейские процессы консолидации политической власти и ее оформления в определенные структуры в Германии перемещались на региональный уровень, реализуясь здесь в рамках отдельных княжеств, во главе которых стояли мощные княжеские династии, обладавшие юридическими правами территориального верховенства над обширными областями, первые упоминания о которых относятся к концу XII – началу XIII в.¹

Главными фигурами в политической жизни Германии на протяжении всего средневековья являлись император (король), князья и города, взаимоотношения между которыми определяли всю политическую жизнь страны и повлияли на создание особой модели государственности в Германии.

По юридическому статусу средневековья германские (немецкие) города в XIII-XIV вв. делились на имперские, вольные, земские (территориальные). Имперскими стали называться первоначально города, лежавшие на домениальных землях Штауфенов, прежде всего в герцогстве Швабском. После исчезновения династии в середине XIII в. и распада Швабского герцогства оставшиеся без своего сеньора города (около 100), стали провозглашать себя подчиняющимися непосредственно империи, а в качестве своего сеньора признавали только главу империи – императора или римского короля. Из числа городов на севере страны, приобретших со временем статус имперских, выделяют Любек, Дортмунд, Гослар².

Имперские города в XIII-XIV вв. накапливали всевозможные привилегии, закреплявшие и расширявшие их свободы. Они подчинялись только верховной власти императора. «Пусть вышеназванный город Любек будет всегда свободным, а именно особенным городом и имперским местом, зависящим от императорской власти, никогда и ни в какие времена не отторжимым от сей власти»³.

Обязанностью имперских городов было выставлять военные контингенты, платить имперские налоги и обеспечивать короля постоем и кормлением в случае его пребывания в городе по важным государственным делам. В XIV в. бюргерство имперских городов смогло добиться широкой автономии. К ним перешла большая часть верховных прав императора так называемых регалий: город чеканил свою монету, распоряжался рынками и пошлинами, возводил укрепления, осуществлял юрисдикцию над всем населением, облагал население налогами, содержал войско. Вся законодательная и исполнительная власть в городе осуществлялась городским магистратом. Император мог осуществлять высшую власть в городе, только находясь в нем лично¹.

В конце XIV-XV вв. стала очевидной тенденция к сокращению числа имперских городов. Это вызывалось утратой империей ряда земель на западе и закладами князьям и тем, что германские императоры из династии Люксембургов и Габсбургов передавали некоторые имперские города в состав своих собственных княжеств, да и просто подчинением имперских городов все более усилившимися в это время могущественными соседями – князьями.

Самой многочисленной группой германских городов были так называемые земские или территориальные, то есть находящиеся в подчинении у сеньоров – духовных или светских князей. Суд, управление, финансы, вся полнота власти первоначально были в руках сеньора, который присваивал значительную часть городских доходов. Ведущие позиции в городах занимали его министериалы. С жителей городов взимались поземельные повинности, вплоть до барщины. Сеньоры до известного времени помогали городам, покровительствуя его рынку и ремеслам². Но по мере развития городов сеньориальный режим становился все более тягостным, связанные с ним обязательства горожан и внеэкономическое принуждение со стороны сеньора все сильнее мешали развитию городов, тем более, что в них уже формировались специфические купеческие и ремесленные организации, которые заводили общую кассу, выбирали своих должностных лиц.

Города Германии разделили судьбу городов Европы, которые в X-XIII вв. выступили против своих сеньоров за освобождение от наиболее тяжких форм сеньориальной зависимости, за городское самоуправление и правовую организацию. В XIII в. города Германии переживали экономический подъем, который способствовал усилению борьбы бюргерства за коммунальные свободы, формированию органов самоуправления и обретению известной политической самостоятельности от сеньора.

В конце XIII – начале XIV вв. некоторые епископские города добились фактической независимости от своих сеньоров и стали претендовать на особое место в империи, подчеркивая это свое стремление употреблением термина «вольные города». К их числу относились Вормс, Шпейер, Страсбург, Кёльн и др. С течением времени часть вольных городов вновь теряет самостоятельность и попадает под власть князей (Майнц, Регенсбург), положение остальных вольных городов, степень и характер их зависимости от императора по крайней мере до II пол. XV в. мало чем отличался от статуса имперских городов¹. Вольные города пользовались всей полнотой юрисдикции на подвластной территории. Магистрат осуществлял полную финансовую власть в городской черте – взимал прямые и косвенные налоги с населения, ведал монетным делом, вел казну. Город имел свою самостоятельную военную организацию². Но в конце XIV – начале XV вв. часть вольных городов постепенно деградирует в своем правовом положении до уровня имперских городов и сливается с ними в одну категорию. В результате сближения в раннее Новое время появляется понятие «вольные имперские города».

Вместе с ростом и развитием городов, в Германии, как и в большинстве стран Западной Европы, складывается новый социальный слой с особой сферой экономической деятельности и своим социальным статусом – бюргерство, который стал взаимодействовать с уже существующими политическими структурами, и прежде всего с королевской властью. Общим местом в исторической литературе стала характеристика взаимоотношений городов и бюргерства с королевской властью как союза между ними. Но, как замечает Е.В. Гутнова, общая для всей Западной Европы тенденция к такому союзу по-разному преломлялась в разных странах и характер союза изменялся в ходе эволюции феодального общества. «…Под общим понятием «союза» скрывается в действительности сложная гамма отношений, в которой в зависимости от специфики каждой страны, временного фактора и даже конкретной политической ситуации звучат разные ноты»¹.

Для Германии такими «нотами» стали слабость королевской власти и могущество территориальных князей – с одной стороны, и особенности экономического развития и «разностатусность» (если можно так выразиться) городов Германии – с другой. В отличие, например, от городов Франции, которые больше ориентировались на внутренний рынок и тяготели к одному экономическому и политическому центру – Парижу –, немецкие города были больше связаны с внешней региональной торговлей. Северные города Германии – с Балтийской, южные – с Левантийской, особые интересы связывали Рейнские города с Кёльном во главе. Эта направленность их экономических интересов за пределы империи ослабляла их экономические связи между собой и с местными рынками и являлась препятствием для создания широкого единого рынка внутри Германии. Но это же обстоятельство сказывалось и на союзе городов с имперской властью и на его политику по отношению к городам: она носила двойственный характер.

Сложность и противоречивость отношений между императором и бюргерством особенно видна в правление последних Штауфенов, при Фридрихе II (1215-1250) и Генрихе VII (1220-1237). В германских землях в этот период намечался союз городов с императорской властью. Немецкие короли стремились заручиться поддержкой городов, даровали им хартии с широкими привилегиями (что мы видели на примере Любека), пытались обеспечить установление и соблюдение «земского мира» в масштабах всей империи при участии городских представителей. И все же этот намечавшийся союз оставался нереализованным. Когда немецким королям приходилось выбирать, они неизменно приносили интересы бюргерства в жертву интересам князей, поддержка которых всегда оставалась для них более важной¹.

Политика Фридриха II в Германии вообще, и его отношение к городам, в частности, во многом были предопределены уже обстоятельствами его избрания и коронации: им предшествовала борьба за престол между Филиппом Штауфеном и Оттоном IV Вельфом, в результате которой позиции немецких королей были ослаблены, но усилилось экономическое могущество и политическая самостоятельность князей. Фридрих II вступил в борьбу за престол в 1212 г., не имея в Германии владений, ресурсы которых он мог бы использовать в первое время войны с Оттоном IV, что делало положение Штауфенов крайне непрочным. Ему необходим был мощный союзник, который нашелся в лице князей. Они предпочли Оттону IV Вельфу, проводившему политику расширения домениальных земель короны, более, как им казалось, слабого претендента на престол – Фридриха II Штауфена².

Военная сила князей, объединившихся для защиты своих интересов, превосходила силу городов, действовавших разобщено. Кроме того, многие города остались равнодушны к династической борьбе и не приняли в ней участия. Таким образом, Фридрих II победил при поддержке князей, поэтому зависимость Штауфена от князей в первые годы его правления определила характер его политики по отношению к городам.

Об этом свидетельствует «Закон Фридриха II в пользу духовных князей 1220 г.», в котором император обязывается не захватывать церковного имущества. «Мы обещаем, что никогда в будущем по смерти какого-либо духовного князя, мы не станем захватывать в казну оставленного им имущества»¹. Он грозил опалой захватчикам церковного имущества, ссылаясь на то, «что меч светский создан в помощь мечу духовному». Император уступил также духовным князьям целый ряд весьма существенных прав королевского суверенитета: влияние на назначение епископов в пределах данного княжества, основание новых таможенных и монетных дворов: «также впредь мы не будем возводить новые пошлины и монеты на их территории или в пределах их юрисдикции, не посоветовавшись с ними или против их воли». Т.е. император терял те права, которые исконно принадлежали его юрисдикции и теперь мог осуществлять их только с согласия данного князя.

Кроме этих уступок, духовные князья получали еще ряд гарантий: неприкосновенность их земельных владений и политических прав, их лены были объявлены не подлежащими отчуждению в пользу короля. Также император обязывался защищать духовные княжества от притязаний со стороны светских владельцев, от постройки бургов «в поместьях церкви, либо для фогта, либо под каким-нибудь другим предлогом». Таким образом, эти постановления укрепляли права епископов, связанные с монетой и другими регалиями, и ограждали их от посягательств других князей, городов и самого императора.

Постановления 1220 г. были дополнены «Отменой городских и ремесленных вольностей» в 1231-1232 гг.: «…мы санкцией нашего эдикта совершенно отменяем и кассируем во всех городах и местах Германии коммуны, советы бургомистров, ректоров и всяких других должностных лиц, которые ставятся городской общиной без соизволения епископов и архиепископов»¹.

Этот документ как нельзя лучше характеризует направление королевской политики в Германии в XIII в. Если в других странах королевская власть сосредотачивала в своих руках прерогативы, позволяющие ей подчинить государственной юрисдикцией все слои населения, то в Германии, наоборот, король закреплял прерогативы за князьями, помогая им укрепить свое территориальное господство. В Германии, где в IX-XII вв. явно намечался политический союз между королевской властью и бюргерством для общей борьбы с феодальной властью, в XIII в. сама королевская власть перечеркнула результаты этой политики и отдала земские города на полный произвол князей.

Но главной уступкой князьям Генриха VII и Фридриха II является «Закон в пользу светских князей» ², изданный под их давлением на рейхстаге в 1231 г. Этот документ переносит значительную часть прав политического верховенства, дарованных Фридрихом II в 1220 г. немецким духовным князьям на светских имперских князей Германии, то есть князей, считавшихся непосредственно вассалами императора.

Десять из двадцати двух статей «Закона» – регулируют отношения между князьями и жителями городов. Король Генрих VII и император Фридрих II даровали привилегии светским князьям ценой ограничения королевских прав. Документ ограничивал право короля строить укрепления, города во владениях князей, на земле церкви. «Мы подтверждаем и постановляем в соответствии с тем, что пожаловал сын наш, что ни мы, ни кто-нибудь другой не будет возводить крепости или города в округе церкви под предлогом фогства». Таким образом, в руки светских и духовных князей перешло королевское право укреплений. Его передача князьям усиливала зависимость горожан от сеньоров. Также император обещал, «что в округе какого-либо князя впредь не будет открывать монетных дворов, из-за чего обесценилась бы монета князя». В постановлении предписывалось городским судьям вершить суд только в пределах городских стен. «Пусть в наших городах судебные дела разбираются по месту жительства обвиняемых или по месту поимки преступников и должников». Юрисдикция в округах имперских и королевских городов переходила к князьям, в чьих владениях находились города. «Наши города не должны распространять свою юрисдикцию за пределы городской черты, если только не имеют права на специальную юрисдикцию». Эти привилегии стремились помешать расширению владельческих и судебных прав городов на сельскую округу. К тому же эти постановления берут под свою защиту территориальные княжества и их городские центры от конкуренции больших имперских городов. «Чтобы собственность и лены, занятые нашими городами у князей, знати, министериалов и церкви, были освобождены и в дальнейшем не занимались».

Все эти законы относительно городов были подтверждены в 1235 г. Майнцским земским миром, заключенным после подавления восстания Генриха VII против отца Фридриха II. «Мы крепко постановляем, чтобы в городах, селениях и во всех местах нашей Священной Империи никто вопреки Закону не оказывал неподчинения юрисдикции епископов и архиепископов, но чтобы соблюдались их распоряжения и праведные решения по делам церковным»¹.Постановление Фридриха II об имперском мире – «земском мире» 1235 г. – подчеркнув верховенство империи над князьями, в то же время ущемило интересы бюргерства в пользу князей. Позднее законодательство о «земском мире» постепенно утрачивает свой общеимперский характер. В Германии, таким образом, города не получили от королевской власти обеспечения самых минимальных своих прав, в том числе ни прочного «земского мира», ни общеимперского права.

Политика Штауфенов, в целом, не отвечавшая интересам горожан привела к тому, что возможности городов как союзников в борьбе с сепаратизмом князей не были реализованы. В Германии в XIII в. не установилось непосредственной связи между королевской властью и горожанами, и вопрос о возможности союза между ведущими силами империи был отложен до XIV в.

XIV век принес определенные изменения в политическое развитие Германии, где в результате принятия «Золотой Буллы» в 1356 г. утвердился принцип территориализации и в общегосударственном масштабе была утверждена по отношению к городам политика, отдающая их в руки крупных территориальных князей (Главы 15-16 запрещали городские союзы и пфальбюргерство)¹.

В политическом отношении города Германии XIV в. стали важным фактором развития феодального государства. Они представляли собой третью силу, с которой вынуждены были считаться как королевская власть, так и князья. В этот период бюргерство все активнее выходит на общеполитическую арену, пытаясь воздействовать на политику центральной власти через сословно-представительные собрания. Участие бюргерства в таких собраниях было характерно для всех стран Западной Европы. Но его позиция в них была различна. Во Франции, например, бюргерство и в вооруженных конфликтах, и в столкновениях на Генеральных Штатах выступало обычно самостоятельно, отдельно от других сословий, что приводило часто к неудачам в борьбе за улучшение его положения². Еще более изолированно действовали на рейхстагах города раздробленной Германии.

Рейхстаг до конца XIV в. был крайне неопределенным по своей организации и компетенции вообще, а города, только имперские и вольные, были представлены там лишь с 1255 года и до 1489 года, когда была создана особая городская курия. Представительство это оставалось необязательным и нерегулярным. Поскольку, начиная с XIV века, рейхстаги все менее считаются с интересами городов и все более попадают под влияние князей и дворянства, городские депутаты часто игнорируют эти собрания. Это вело к еще большему ослаблению влияния городской коллегии в рейхстагах, а вместе с тем и влияния королевской власти и самих этих собраний¹.

К 1495 г., когда рейхстаг официально получил это название, реальная власть оказалась уже в руках территориальных князей, а консолидация сословий, в том числе бюргерства, завершилась в ландтагах, сложившихся в большинстве княжеств в XIV-XV веках. В них регулярно принимали участие с XIV в. наиболее значительные города каждого территориального княжества, представленные городскими советниками или бургомистрами, которые составляли городскую курию². Т.е. сословная монархия в законченном виде в Германии сформировалась только на уровне княжеств.

Тенденции политического развития Германии в XIII-XIV вв. определили и другую особенность политической истории страны этого периода – создание городских союзов, чего не знали другие страны Европы. В условиях отсутствия государственного единства, немецкое бюргерство для сохранения и расширения своих прав и привилегий, для защиты городских свобод от посягательств не только сеньоров и рыцарей, но и со временем и королевской власти встало на путь создания региональных городских объединений.

Небольшие региональные союзы городов в Германии известны с XIII в. Около 1226 г. в соглашение между собой вступили некоторые прирейнские города, несколько позже – отдельные города в Швабии, а также вдоль северного морского побережья. Именно в этих трех областях города и на протяжении последующих веков будут проявлять наибольшую склонность к организации широких союзов. В течение XIII-XV вв. в разных частях Германии возникали региональные городские союзы. Они оказывались особенно устойчивыми в тех краях, где горожане производили примерно одинаковую продукцию, а еще лучше и совместно ее экспортировали из региона¹.

Наиболее известны в истории Германии межрегиональные союзы, первым из которых стал Рейнский союз, возникший в 1254 г. в условиях глубокого политического кризиса в империи и объединивший до 60 имперских и вольных городов. Столь широкую политическую интеграцию городов вызвал упадок королевской власти в Германии после поражения Штауфенов в борьбе с папами.

Во время выборов короля в 1256 и 1273 годах этот союз настаивал на единогласии выборов с целью избежать очередной борьбы за трон. Так, в «Объединении городов Рейна и Веттерау для сохранения государственного единства» говорится, что, так как «корона империи в настоящее время не занята и если господа курфюрсты, избирающие римских королей согласны предоставить нам одного короля, мы, каждый в отдельности, в зависимости от своего положения будем оказывать ему должное почтение, но если названные князья при избрании короля – да отвратит их господь от этого – разойдутся и захотят избирать нам многих королей, мы таких королей никогда в свои города не впустим и не окажем никому из них никакой помощи»². Таким образом, развитие политических противоречий между князьями и городами начинается по крайней мере уже со второй половины XIII в. Но прошло еще столетие, прежде чем оно дошло до открытой, приведшей к военным действиям, вражде. Чисто политические причины (нажим со стороны князей, рыцарства и короля) стали основой для организации сильных межрегиональных городских объединений и в XIV в. Городские объединения были образованы в нарушение многих имперских узаконений, в частности Золотой Буллы. В документе говорится, что «мы проклинаем эти гнусные и священными законами запрещенные заговоры. Порицаем и осуждаем их и объявляем, из лучших побуждений, незаконными, … а именно: союзы и собрания в городах и за городами или между отдельными лицами»¹.

Образованный в 1376 г. Швабский городской союз был реакцией на избрание королем сына Карла IV Венцеля. Швабский союз выступил против заклада и продажи городов империи, против территориальных князей, создавая таким образом существенные предпосылки для дальнейшего усиления бюргерства в стране². Так, в договоре 14 швабских городов говорится, что «если какое-либо крупное владетельное лицо, рыцарь или слуга, или какое-либо общество, или вообще кто бы то ни был в чем-либо нарушит права, привилегии, грамоты и добрые обычаи всех городов, заключивших данный союз …, путем ли обложения, залога или каким-нибудь другим способом, все города должны оказать друг другу помощь, как если бы это нарушение касалось их всех»³. Городской союз заявил о том, что согласится принести присягу на верность Венцелю только в том случае, если император гарантирует им статус имперских городов и откажется от дальнейших требований денег и закладов. 20 марта 1381 г. имперские города Эльзаса, Веттерау и Рейна объединились в Рейнский городской союз. В этом же году это только что появившееся мощное городское объединение, которое было направлено не только против князей и рыцарей, но и против самого короля⁴, объединилось со Швабским союзом.

Создание союзов привело к усилению городских партий на рейхстагах. Князья и король стремились максимально ограничить влияние городов, но роль их представителей на совещаниях и рейхстагах возрастала по мере укрепления городских союзов.

Самым значительным, сыгравшим большую роль в истории не только Северной Германии, но и в Балтийском регионе Европы, был союз северо-немецких городов – Ганза. Имя Ганзы древнее. Рано стало употребляться в значении союза торговли, производящего торг с иностранными государствами. Впервые этот термин появляется в английской королевской грамоте 1267 г., дававшей привилегии ганзейским купцам¹. Выражение «Немецкая Ганза» употребил в первый раз в 1315 г. английский король Эдуард II. В 1370 г. оно вошло во всеобщее употребление.

Экономическую сущность Ганзы составляло монопольное посредничество между производящими районами Северной, Западной, Восточной Европы. Успехам посреднической торговли немецких купцов способствовала относительная слабость купечества Северной и Восточной Европы, а также использование успехов немецкой колонизации в славянских странах Восточной Европы.

Современная немецкая и отечественная историография выделяет в истории Ганзы несколько периодов: доганзейский (VII-X вв.), период «купеческой Ганзы» (XI-XIII вв.) и «городской Ганзы» (XIV-XVII вв.), различающиеся условиями формирования: принцип личного участия для «купеческой Ганзы» и территориальный для «Ганзы городов»².

Основу области ганзейской торговли составили страны на берегах Северного и Балтийского морей. Земли, где произошла Ганза, очень удобны по своему положению для мореплавания и торговли. Это южные приморские земли Немецкого (Северного) и Балтийского морей, пересекаемые многими большими судоходными реками: Нева, Западная Двина, Одер и др. И далеко в землю вдающимися заливами – Финским и Ботническим. Важнейший торговый путь внутри этого пространства образовало само море, торговлей в котором занимались жители побережья задолго до ганзейских купцов. Непосредственными предшественниками ганзейских купцов и мореплавателей были фризские, фламандские, скандинавские, славянские и балтийские мореходы, которые своих маленьких кораблях занимались обменом товаров в VII-XIII вв.¹

В первый период своего существования «Купеческая Ганза» выступила в качестве преемницы деятельности немецких купцов, главным центром которой был о. Готланд, крупнейший торговый перекресток Балтики. Развитие Готланда было тесно связано с особенностями Северной Европы – повсеместное распространение сельских ремесел и промыслов. Как отмечает А.А. Сванидзе. «скандинавские крестьяне-бонды постоянно участвовали в товарном обмене, вплоть до торгового посредничества, и отваживались даже на заморские торговые путешествия»². Население о. Готланд и составляли такие бонды, и в результате он превратился в республику торговых бондов, втянутых в морскую торговлю на Балтике. Остров Готланд стал первым объектом северо-немецкой колонизации. Сюда уже в I половине XII в. проникли Рейнско-вестфальские и саксонские купцы, после чего они во главе с Любеком получили доступ в Балтийское море и Балтийскую торговлю. В упоминаемой уже грамоте (привилегии) 1188 г. «Русские, готландцы, норманы и другие восточные народы» освобождались от пошлины при торговле в Любеке³. Любек уже в XII в. получил торговые привилегии в городах Северной Европы, в том числе в Висби, главном городе Готланда.

Другим направлением торговой деятельности немецких купцов стал Новгород, крупнейший торговый центр на северо-востоке Руси, выгодно расположенный на пересечении важнейших торговых путей. Новгород вывозил главным образом продукты крестьянских промыслов пушнину и воск, а ввозил различные сорта сукон, серебро, цветные металлы. Наряду с этим ганзейцы поставляли в Новгород соль, сельдь, мед, вина. Ганзейский спрос на продукты новгородских промыслов и ремесел способствовал их развитию¹.

Отношения между Новгородом и ганзейским купечеством регулировалось договорами. Самый ранний из договоров датируется концом XII в., далее последовали договоры Новгорода с Готландом, Любеком и другими немецкими городами в 1262-1263 гг., а также проект договорной грамоты Новгорода с Любеком и Готландом 1269 г.²

Ганзейские купцы имели в Новгороде свое подворье – двор Св. Петра, или немецкий двор, управляемый своими выборными должностными лицами. Ганзейские купцы в Новгороде были освобождены от уплаты почти всех пошлин, как проезжих, так и торговых.

Торговля с Новгородом была очень выгодна для ганзейских купцов благодаря существовавшим правилам покупки и продажи товаров. При покупке мехов немцы требовали «наддач» – дополнительного количества товара, а при покупке воска ганзейцы могли его «колупать», т.е. откалывать куски воска для проверки его качества, причем отколотые куски в счет веса купленного воска не входили. Благодаря этому ганзейцы получали натуральную прибыль, а новгородцы оказывались в неравном положении³. Это объясняется монополией Ганзы на посредническую торговлю между Русью и Западом.

После 1200 г. немецкое купечество Любека и Готланда перенесло свою деятельность с южных берегов Балтийского моря в область между местом впадения Вислы и Эстляндией, опираясь на военные силы немецких рыцарских орденов. При завоевании Лифляндии возник Schwertbrüderorden, покорением Пруссии руководил Немецкий (Тевтонский) орден. В 1201 г. в земле ливов была основана Рига, ставшая центром Ливонии, в 1211 г. она получила от Готланда городское право. Немецкое население Риги состояло в основном из выходцев из Любека и из городов Вестфалии. Другим крупным городом в Ливонии стал Ревель (Таллинн), вторая большая гавань в восточной Балтике.

На территории Пруссии у многочисленных орденских крепостей возникли города Кульм, Торн, Эльбинг. При содействии Любекцев при основании Эльбинга было принято городское право по любекскому образцу. Позже были основаны Мемель, Браунберг, Кёнигсберг. Торн и Эльбинг в XIII в. стали наиболее крупными торговыми центрами Пруссии¹.

Скандинавия стала областью наибольшего проникновения ганзейских купцов, причем здесь, особенно в Швеции, наблюдается отсутствие континуитета между доганзейскими местами торговли и развивающимися в XIII в. городами. В Северных городах, особенно в Швеции, наиболее мощным был приток из Северонемецких городов, прежде всего Любека и Гамбурга. «Получая привилегии и оседая, немецкие переселенцы к XIV в. заняли ведущие позиции в городской жизни страны, а в крупных городах образовали основную массу полноправного бюргерства»². Выходцы из ганзейских городов заняли господствующие экономические и властные позиции во многих крупных скандинавских городах, в их торговле и судоходстве³.

Проникновение северо-немецких купцов во главе с Любеком в торговлю со странами Северной, Восточной и Западной Европы стало основным фактором, подготовившим образование союза северо-немецких городов – «Городскую Ганзу», решающим периодом формирования которой были годы 1356-1377⁴. Начало «городской Ганзы» положили союзы между городами Северной Германии. Первым ядром Ганзы стали Вендские (от названия славянского племени «венетов») приморские города Любек, Росток, Висмар, Штральзунд, Грейфвальд, Гамбург. Для взаимной защиты и охранения своих купцов были в I половине XIII в. заключены союзы между Любеком и Гамбургом в 1230 г. и 1241 г. Эти договоры были впоследствии обновлены и дополнены. В 1259 г. заключили союз три города Любек, Висмар и Росток, расширенный в договорах 1264 г. и 1265 г. Эти договоры заложили основы для дальнейшей совместной деятельности вендской группы городов. Вскоре круг союзников расширился дальше на Восток за счет померанских городов. В 1283 г. в Ростоке был заключен Landfriedensbündniss, объединивший города Любек, Висмар, Росток, Штральзунд, Грейфсвальд, Штеттин, Деммин и Анклам. В конце XIII в. вендские города, где ведущее положение уже занял Любек, вступили в союз с группой прусских городов Эльбингом, Торном, Кёнигсбергом, Браунсбергом, Кульмом и начавшим быстро возвышаться Данцигом. Заключительным этапом этого периода формирования городской Ганзы стала конкурентная борьба Любека с Висби, который выступал как глава существующего уже в течение столетия купеческого товарищества на острове Готланд. В 1293 г. собрание вендских городов решило, что Oberhof для поселения немецких купцов в Новгороде перенести с Висби в Любек. А в 1299 г. собравшиеся в Любеке послы вендских городов приняли решение, что впредь на Готланде не будет больше печати для всех купцов. Каждый город может иметь свою собственную печать.¹ Купеческая Ганза сменилась городской.

Окончательное оформление ганзейского союза произошло в 1367-1370 гг. во время его войны против Дании, которой принадлежали проливы, соединяющие Северное море и Балтийское (так называемый «Зунд»), а следовательно и господство над торговым путем между Северным морем и Балтикой. Датский король Вальдемар IV Аттердаг в 1361 г. разграбил Висби, как мы знаем, центр немецкого купечества на Балтийском море. Действия Вальдемара IV послужили толчком к окончательной консолидации Ганзейского союза. В 1367 г. немецкие города в Кёльн