Рыцарская куртуазная поэзия

Укрепление королевской власти, рост богатеющих городов, крестовые похо­ды, открывшие перед изумленным Западом диковинки Ближнего Востока, - все это в совокупности обусловило глубокую трансформацию феодальной культуры и возникновение новых форм искусства, которые принято называть куртуазны­ми, т.е. придворными. В это время впервые в истории человечества культивиру­ются идеалы духовной любви, возникает рыцарская лирическая поэзия и музыка, куртуазное искусство, отражающее понятие рыцарской доблести, чести, уважения к женщине. В средние века поэзия стала королевой словесности, даже летописи облекались в стихотворную форму. Первые любовные рыцарские стихи были созданы в Провансе, на юге Франции, еще в конце XI в. А в XII-XIII вв. уже все города, все феодальные замки были охвачены новыми веяниями. Пышным цве­том расцветает придворная рыцарская культура, блестящая, изысканная, нарядная.

Оставаясь воином, рыцарь в то же время должен был обладать прекрасными манерами, быть приобщенным к культуре, поклоняться Прекрасной Даме, являя собой образец придворного этикета, именуемого куртуазней. Именно с культа «дамы сердца» - Прекрасной Дамы и началась куртуазная поэзия. Рыцари-поэты воспевали ее красоту и благородство, а знатные дамы весьма благосклонно отно­сились к куртуазной поэзии, которая поднимала их на высокий пьедестал.

Конечно, куртуазная любовь была не лишена условности, поскольку полно­стью подчинялась придворному этикету. Дело в том, что Прекрасная Дама, вос­певаемая трубадурами в Южной Франции и труверами в Северной Франции, миннезингерами в Германии и менестрелями в Англии, была, как правило, супру­гой сюзерена. А влюбленные рыцари оставались почтительными придворными. Куртуазные песни, льстя самолюбию дамы, одновременно окружали сиянием ис­ключительности феодальный двор, среди которого она царила.

Куртуазную любовь отличал ряд особенностей. Прежде всего, это была тай­ная любовь, поэт избегал называть свою даму по имени. Куртуазная любовь яв­лялась любовью тонкой, изысканной, в отличие от чувственной, глупой любви. Она должна была выглядеть трепетным обожанием. Именно в такой призрачной любви находили высшую меру радости. Но не следует преувеличивать платонизм куртуазной любви, в лучших любовных песнях того времени звучит горячее че­ловеческое чувство.

Поэтических текстов, созданных в ту эпоху, чрезвычайно много, и сегодня, конечно, уже никто не знает, кто были авторы большего числа их, но среди по­этов бесцветных появлялись и запоминающиеся фигуры, с яркой индивидуально­стью. Наиболее известными трубадурами были трепетный Бернарт де Вента-дорн, пылкий Гираут де Борнеть, суровый Маркабрюн, рассудительный Пейроль, мечтательный Джауфре Рюдель.

Существовало множество форм куртуазной поэзии Прованса, но к наиболее распространенным относились: кансона, альба, баллада, пасторела, тенсона, плач, сирвентес.

Кансона («песня») в повествовательной форме излагала любовную тему:

В час, когда разлив потока От тоски по вас, Далекой,

Серебром струи блестит, Сердце бедное болит.

И цветет шиповник скромный, Утешения никчемны,

И раскаты соловья, Коль не увлечет меня

Вдаль плывут волной широкой В сад, во мрак его глубокий,

По безлюдью рощи темной, Или же в покой укромный

Пусть мои звучат напевы! Нежный ваш призыв, - но где вы?!

(Джауфре Рюдель)

Альба («утренняя заря») посвящалась земной, разделенной любви. В ней рас­сказывалось о том, что после тайного свидания влюбленные расстаются на за­ре, и о приближении утренней зари их предупреждает слуга или друг, стоящий на страже:

Молю тебя, всесильный, светлый Бог, Мой милый друг! Я с вечера не спал,
Чтоб друг живым уйти отсюда мог! Всю ночь я на коленях простоял:

Да бодрствует над ним твоя десница! Творца молил я жаркими словами
С зари вечерней здесь свиданье длится, О том, чтоб снова свидеться мне с вами.
И близок час рассвета... А близок час рассвета.

(Гираут де Борнейлъ)

Баллада в то время обозначала плясовую песню:

Все цветет! Вокруг весна! К нам пришла сюда она,

Эйя! - Как сам апрель, сияя.

Королева влюблена, А ревнивцам даем мы приказ:

Эйя! - Прочь от нас, прочь от нас!

И, лишив ревнивца сна, Мы резвый затеяли пляс.

Эйя!. -

(Безымянные песни)

Пасторела - песня, в которой рассказывалось о встрече рыцаря и пастушки:

Встретил пастушку вчера я, К ней обратился тогда я:

Здесь, у ограды блуждая. - Милочка! Буря какая

Бойкая, хоть и простая, Нынче взметается злая!

Мне повстречалась девица. - Дон! - отвечала девица, -

Шубка на ней меховая Право, здорова всегда я,

И кацавейка цветная, Сроду простуды не зная,-

Чепчик - от ветра прикрыться. Буря пускай себе злится!..

(Маркабрюн)

Плач - песня, в которой поэт тоскует, оплакивает свою долю либо скорбит с смерти близкого человека:

Нет, не вернусь я, милые друзья,

В наш Вентадорн: она ко мне сурова.

Там ждал любви - и ждал напрасно я,

Мне не дождаться жребия иного!

Люблю ее - то вся вина моя,

И вот я изгнан в дальние края,

Лишенный прежних милостей и крова...

(Бернарт де Вентадорн)

Тенсона - стихотворный спор, в котором принимают участие либо два поэта, либо поэт и Прекрасная Дама, поэт и Любовь:

Я велел с недавних пор - Ах, Любовь, на ваш укор

Сердцу моему молчать, Мне не трудно отвечать:

Но Любовь со мною спор Долго Донны светлый взор

Не замедлила начать: Я готов был воспевать,

-Друг Пейроль, решили, знать, Но в награду мог стяжать

Распрощаться вы со мной, Только боль обиды злой, -

Да и с песнею былой? Дайте ж наконец покой!

Что ж, бесславный ждет удел Я роптать на вас не смел,

Тех, кто сердцем охладел! Но уж песни-то отпел!

(Пейроль)

Сирвентес - песня, в которой поднимаются уже социальные вопросы, главный из которых: кто больше достоин любви - учтивый простолюдин или бесславный барон?

- Перигон? Порой бесславно - Мой сеньор! Уже издавна

Жизнь ведет свою барон, Был обычай заведен

Он и груб и неумен, (И вполне разумен он!):

А иной виллан1 бесправный Если Донна благонравна,

Щедр, учтив, и добр, и смел, С ровней связывать удел

И в науках преуспел. Тот обычай повелел.

Что Донне можете сказать: Как мужику любовь отдать?

Кого из этих двух избрать, Ведь это значит потерять

Когда к любви ее влечет? И уваженье и почет...

(Дальфин и Перигон)

1 Виллан - крестьянин.

Наличие в провансальской поэзии таких форм, как тенсона, сирвентес и плач, свидетельствует о том, что хотя любовная тема и занимала в ней господствующее положение, но не являлась единственной. Трубадуры охотно откликались на зло­бу дня, касались в своих песнях вопросов политических и социальных.

Трубадуры были первыми куртуазными лириками Европы. За ними последо­вали немецкие миннезингеры - «певцы любви». Однако в их поэзии чувственный элемент играл меньшую роль, нежели в поэзии романской, и скорее преобладал морализаторский оттенок, например:

Те времена прошли давно. Все в грех теперь погружено.

Когда-то, Бог свидетель, Любить грешно и жить грешно.

Царили в мире заодно Губительный владетель,

Любовь и добродетель. Грех греху радетель... –

и религиозный подтекст:

Святого нашего креста Кто в суете земных утех

И ты достоин, Погрязнуть рад.

Когда твоя душа чиста, Ты плащ с крестом надел

Отважный воин. Во имя добрых дел.

Такое бремя не для тех, Напрасен твой обет,

Кто глуповат, Когда креста на сердце нет.

В то же время среди немецких миннезингеров существовала целая плеяда по­этов, весьма изысканно воспевавших «высокую любовь». Причем их отличитель­ной чертой была полная отрешенность от окружающего мира. Поэт, переполнен­ный любовным томлением, как бы бродит в густом тумане любовной меланхолии со своей любовной тоской.

Что мне за дело до рассвета! Пусть веселятся все, кому не лень.

Мне безразлично, день или не день. Теперь мне все едино:

Не мне сияет солнце это. Куда себя ни день,

Глаза подернула скорбная тень. Кручина да кручина...

Миннезингеры играли в культурной жизни такую важную роль, что один из них - Тангейзер со временем стал даже героем популярной легенды, положенной великим немецким композитором XIX в. Вагнером в основу своей оперы, которая так и на­зывается «Тангейзер».

В легенде Тангейзер становится возлюбленным госпожи Венеры и живет вместе с ней в сказочной «Венериной горе». Папа Урбан проклинает раскаявшегося грешника, заявляя, что как не может зазеленеть посох в его руке, так не может Тангейзер обрести прощение на земле. Удрученный Тангейзер возвращается в Венерину гору, а посох папы расцветает, обличая недостойное жестокосердие последнего.

Творчество трубадуров, труверов, миннезингеров можно назвать первым ве­ликим расцветом европейской лирики, за которым последовал еще более могучий расцвет, порожденный эпохой Возрождения.