Италия-2001: политический выбор или медиагипноз?

В 80-90-е годы в политическом процессе и в развитии СМИ Италии произошли существенные качественные изменения. В 80-х включилось в по-литическую коммуникацию коммерческое ТВ, в 90-х рухнула система идео-логических партий. А в конце века одновременно и журналисты, и политики, и вместе с ними их аудитория получили выход почти что в коммуникацион-ный космос - Интернет. На ниве коммуникационного бизнеса появляются яркие фигуры, среди которых выделяется Сильвио Берлускони. Его вхожде-ние в политику станет одним из самых примечательных явлений итальянской жизни конца XX - начала XXI в. Массовая коммуникация испытывает на себе влияние двух взаимосвязанных процессов: политизации СМИ (этот про-цесс, правда, был присущ итальянским СМИ и раньше, но в несколько ином, идеологизированном плане) и медиатизации политики (процесс более новый, но органично вписавшийся в традиционную для Италии культуру зрелища и театрализации). А последний процесс, как известно, практически невозможен без участия в нем такого медиума, как телевидение, особенно коммерческое.

Итальянское коммерческое телевидение - детище все того же Силь-вио Берлускони, который существенно изменил телеландшафт не только Италии, но и других стран Западной Европы. Это телевидение принесло с со-бой новый визуальный стиль, оживило рекламный рынок и создало настоя-щую конкуренцию на телерынке (до этого государственное телевидение в лице Раи имело только внутреннюю конкуренцию между каналами, руково-дство которыми было поделено между крупнейшими партиями), т.е. телеви-дение вошло в фазу развития по законам рыночной конкуренции. В начале 80-х годов на телерынок приходят новые специалисты не только в области коммерческой, но и политической рекламы. Выборная кампания 1983 г. стала первой, в которой уже были задействованы резервы политической коммуни-кации, хотя еще весьма скромные по сравнению с сегодняшними. Но уже в ней определились основные направления в конструировании новых модулей политической коммуникации (политика-спектакль, имидж лидера и персона-лизация в нем образа партии, движения или даже блока, приоритет визуаль-ного над вербальным).

Развитие политического процесса в 90-х сделало крутой вираж, спро-воцированный судебными процессами по делу о коррупции в эшелонах по-литической власти ("Tangentopoli"), - со сцены сходят исторические партии ХДП и ИСП, что значительно облегчает жизнь коммунистам, партия которых мучительно осваивала пути социал-демократизации после известных собы-тий в Восточной Европе. На протяжении 90-х осколки могущественных ко-гда-то партий оформляются в различные движения и политические образова-ния, которые ищут себе союзников для выхода на политическую арену. У ле-вых, находившихся тогда в предпочтительном положении, появилась реальная возможность взять рычаги власти в стране в свои руки. Однако на их пути за четыре месяца до парламентских выборов 1994 г. возникла преграда: политическое движение "Вперед, Италия" ("Forza Italia") во главе с одним из главных противников левых - промышленником и телевладельцем Сильвио Берлускони. Именно эти выборы с предшествовавшей им избирательной кампанией стали определенной вехой в развитии политической коммуника-ции в Италии и приковали внимание к фигуре Берлускони уже в качестве предпринимателя-политика. Выборы 1994 г. примечательны еще и тем, что на них была запущена в действие новая избирательная система: на смену пропорциональной пришла мажоритарно-пропорциональная, изменившая принцип представительства политических сил в парламенте. И еще один важный момент. Политический бипо-ляризм, который в послевоенные годы выражался в противостоянии ХДП и ИКП с последующим формированием правительственных коалиций право- или левоцентристского толка во главе с христианскими демократами, сменился противостоянием левого и правого предвыборных партийных блоков. Вследствие этого на политическую арену выдвигаются их лидеры, тогда как ранее ключевыми фигурами были лидеры отдельных партий (например, христианские демократы Де Гаспери, Фанфани и Моро, коммунисты Тольятти и Берлингуэр, республиканец Спадолини или социалисты Ненни и Кракси). Начиная с выборов 1994 г. неизменным лиде-ром правоцентристского блока становится Берлускони, в то время как левый центр последовательно представляют Оккетто, Проди, Д'Алема и, наконец, Рутелли. Устойчивое лидерство Берлускони в широком политическом спек-тре от центра до правого крыла переросло в персонализацию всего движения, что является непременным атрибутом политики как спектакля. Поэтому пре-жде всего с личностью Берлускони связывают победу правого центра на вы-борах 1994 г. и поражение в 1996 г., оценивают конструктивность оппозиции в парламенте в последнее пятилетие и успехи на европейских выборах 1999 г. и региональных 2000 г. Другим важным моментом является то, что в поли-тических баталиях 90-х годов явственно обозначились их медийный характер и широкомасштабная режиссура. Это уже не "шахматные партии политиков", о которых писал Пьеро Отгоне, или "концерты для инструмента с оркест-ром", о которых говорил Дюверже. Это грандиозные шоу-спектакли, а иногда боксерские поединки, в зависимости от накала страстей и возможностей уча-стников.

Выборы 2001 г. стали логичным продолжением тех процессов, которые на протяжении последнего десятилетия XX в. пронизывали политическую-жизнь страны и ее экономику, видоизменяли коммуникационные и информа-ционные связи в Италии в контексте европейского развития. Вместе с тем в предвыборной кампании и результатах голосования обнаружилось немало таких моментов, которые свидетельствуют не только о модернизации поли-тического процесса в Италии в русле общих тенденций, но и о его нацио-нальных особенностях, подтверждают не только значение политического маркетинга и его инструментов на уровне современного развития информа-ционных технологий, но и влияние субъективного, личностного фактора.

Избирательная кампания 2001 г. началась задолго до своего официаль-ного открытия, когда после поражения левых на региональных выборах в ап-реле 2000 г. в отставку ушел премьер-министр Д'Алема. После того как оппо-зиция во главе с Берлускони объявила "тотальную войну" новому главе пра-вительства Амато и стала требовать досрочных выборов, перед левыми остро встал вопрос о лидере будущего избирательного блока. В сентябре Амато по телевидению объявил о том, что он делегирует это право мэру Рима Франче-ско Рутелли. Так несколько неожиданным образом был разрешен этот во-прос, и началась одна из самых шумных и примечательных политических кампаний не только в Италии, но и в Европе. На ее пути еще было немало сложностей, связанных, в частности, с определением даты выборов, с вопро-сом о проведении парламентских и административных выборов в один день или в разные сроки и легитимно-стью основных кандидатов. Наконец, в мар-те после острых дискуссий президент Чампи объявил, что парламентские и административные выборы состоятся в один день - в воскресенье 13 мая - и соответственно официальная предвыборная кампания начнется 13 апреля.

49 млн итальянских избирателей предстояло сделать выбор между кан-дидатами от двух основных блоков - правоцентристского "Дом свобод" ("Casa delle liberta") и левоцентристского "Олива" ("Ulivo"), а также 7 незави-симых, т.е. не входящих в блоки, партий. В первом блоке (б партий) ведущая роль принадлежала партии Берлускони "Вперед, Италия" ("Forza Italia"), а из партий второго ряда - "Национальному альянсу" Фини и "Лиге" Босси. Во втором блоке (тоже б партий) в качестве основной силы рассматривалась партия "Левые демократы" ("Democratic; di sinistra"), наследница ИКП во главе с Вельтрони и Д'Алема и новое объединение центристского толка "Ро-машка" ("Margherita") с лидером всего блока Рутел-ли. Осколки некогда мо-гущественной ХДП, всегда изобиловавшей внутренними течениями, были вкраплены в оба блока и при весьма скромных надеждах на успех выполняли роль связующего звена по центру. Из независимых предпочтительные пози-ции занимали "Коммунистическое возрождение" Бертинотти, "Италия ценно-стей" Ди Пьетро и новая партия "Европейская демократия" под эгидой Д'Антони и Андреотти. Однако ни одна из них не могла рассчитывать на зна-чительный успех. Поэтому изначально избирательная кампания была по-строена на противостоянии двух полюсов, которые представляют не конку-ренты, а антагонисты. И в этом смысле историческая аналогия с выборами 1948 г., которая не раз возникала в ходе кампании, скорее всего имеет право на существование, конечно, с известными оговорками. За пятьдесят с не-большим лет, разделяющих эти кампании, прежде всего практически сошла на нет открытая идеологическая конфронтация. И это находит отражение да-же в названиях партий и движений, все чаще апеллирующих к эмоциям ("Вперед, Италия" и "Ромашка", например), а не к разуму. Это же относится и к названиям двух блоков. На одной стороне - "Дом свобод" (кстати, заме-нивший собой более строгий "Полюс свободы", который фигурировал в пре-дыдущих кампаниях), а на другой - "Олива", под сенью которой расцвела "Ромашка", и так и не распустившийся "Подсолнух" партии зеленых. Кроме того, каждый из блоков имел и свою цветовую гамму: у Берлускони преиму-щественно голубые тона (цвета сборной по футболу, которую тиффози под-бадривают возгласом: "Forza Italia!"), у Рутелли много зеленого (наверное, следствие растительного крена в названиях).

Однако имидж блока не был определяющим началом, он был всего лишь фоном или составляющей частью имиджа его лидера, в лице которого было сконцентрировано всё и вся. Можно без преувеличения сказать, что персонализация в этой кампании была доведена почти до предела: в большей степени Берлускони, в меньшей - Рутелли. Союзники Берлускони по коали-ции, как и большинство масс-медиологов, признавали неизбежность и в то же время целесообразность этого процесса, уже прочно укоренившегося на ниве политической коммуникации. Лидерство Берлускони не ставилось под сомнение ни союзниками, ни противниками. С Рутелли было сложнее, по-скольку некоторые видели в нем лишь прямого ставленника Амато, другие вообще отказывали ему в политических способностях, а третьи по-прежнему считали главой левоцентристов Д'Алема. Так, в интервью "Мессаджеро"1 Дж. Фини в ответ на высказанные журналистом соображения о сохранении иден-тичности партий, выступающих в союзе с Берлускони, сказал, что "персонализация - это одно из следствий двухполюсной системы, это референдум "за" или "против" Берлускони, но также и референдум "за" или "против" "Оливы", а не Рутелли, который является только маской "Оливы"". Ему вто-рил глава Христианско-демократического центра (Centre cristiano democratico) Казини, отмечавший главенствующую роль Берлускони в своем блоке и несостоятельность Рутелли как лидера в противостоящем лагере, где, по его мнению, все-таки первенствует Д'Алема.

Мнение политиков во многом разделяли итальянцы, принимавшие уча-стие в различных опросах. Так, по данным агентства ISPO/Nielsen2, предло-жившего в феврале десять вопросов с целью выявить личностные характери-стики Берлускони и Рутелли, каждый из них завоевал по пять позиций. У Берлускони: "сильный лидер", который "сражается за свои убеждения", "уме-ет убеждать", "в состоянии выиграть выборы" и "может управлять страной". У Рутелли: "современен", "симпатичен" и "честен", "предлагает решение людских проблем" и "выполнит свои предвыборные обещания". Очевидно, что у первого превалировали деловые качества, а у второго - общечеловече-ские, а также то, что некоторые из них стали базовыми в имидже кандидатов.

Вообще имидж лидеров явился одним из ключевых моментов в ходе кампании: у Берлускони многомерный, с наличием большего количества от-тенков, у Рутелли более монотонный и строгий. Берлускони, самый богатый человек в Италии, медийный магнат, преуспевающий предприниматель и бесспорный политический лидер, - это воплощенная в жизнь идеология ус-пеха. Он человек дела, уверенный в себе, динамичный и простой в общении. Непременная улыбка на загорелом лице - его визитная карточка. У Рутелли - проницательный и завораживающий взгляд, весьма привлекательная внешность. На его стороне симпатии тех женщин, которые неизменно назы-вают его самым сексуальным политиком. Он почти на 20 лет моложе Берлу-скони и представляет поколение в политике 40-летних, которым не чужды радикальные идеи в прошлом. Теперь он серьезен и деловит, о чем свиде-тельствует его опыт работы на посту мэра итальянской столицы. Если имидж Рутелли в основном формировался в ходе кампании, то у Берлускони он в большей мере только корректировался применительно к ней. По сравнению с предыдущими выборами имидж Берлускони стал менее официальным и за-метно потеплел: например, утратил свое значение двубортный синий костюм, который ранее воспринимался как непременный атрибут его команды, и от-четливее зазвучала тема семьи и дома.

На имидж кандидатов работали все возможные средства: от плакатов до Интернета. Первые, может быть, ярче всего высветили агитационные про-счеты и находки. Так, например, серия тематических предвыборных плакатов Рутелли, в которых его образ удачно варьировался в зависимости от темы и был контекстуализирован, способствовала внесению в имидж новых привле-кательных черт. В то же время слишком обстоятельное текстовое сопровож-дение и его ориентация на поддерживающий электорат были отмечены спе-циалистами как явные недостатки3. В серии плакатов Берлускони тоже были отмечены просчеты, но связанные, наоборот, с употреблением в текстах слишком общих понятий. Не случайно то, что больше всего нареканий зву-чало в адрес текста плакатов, а не картинки, поскольку ставка на имидж во-обще потеснила вербальную коммуникацию на второй план, а порой свела ее на нет. Это, в частности, отмечали масс-медиологи, которые вели "табель ус-певаемости" кандидатов в интернетовской "ItaliaOnUne" в течение офици-альной предвыборной кампании. Профессора Флорентийского, Болонского и Римского университетов на основании своих заключений оценивали каждый по одной неделе предвыборной борьбы с точки зрения коммуникации и имиджа основных кандидатов. Примечательно, что ни одному из них не было отдано явного предпочтения. В первую и четвертую недели - ничья, во вто-рую - перевес в 1 балл у Рутелли, в третью - в 0,5 балла у Берлускони. Та-ким образом, по мнению специалистов, на уровне имиджа и коммуникацион-ных возможностей шансы лидеров были как бы уравновешены. Следователь-но, требовалось очень умелое использование этих возможностей, способ-ность маневрировать не только на своем поле, но и на поле соперника, вво-дить в игру резервные силы. Все это будет делаться по ходу кампании более или менее успешно, в рамках правил или вне их с тем, чтобы удержать свой электорат, завоевать колеблющийся и расшатать ряды соперника.

Несколько десятилетий относительно стабильный базовый электорат ХДП, ИКП и ИСП в 90-е годы пришел в движение. Образование новых пар-тий, исчезновение или трансформация старых, а затем возникновение пред-выборных блоков привели к серьезным сдвигам в итальянском электорате уже не на идеологической основе. Во многом они связаны с расширением со-циальной базы партии "Вперед, Италия" и сужением базы преемников ИКП. Первоначально ориентированная в основном на средние слои партия Берлу-скони продвигалась к традиционному электорату левых: рабочим, малоиму-щим, безработным, в то время как левоцентристы в погоне за средним клас-сом частично утрачивали их доверие. В результате правоцентристский блок сделал ставку на избирателей наиболее динамичных возрастных категорий и достаточно широкого социального спектра. Именно этот потенциальный электорат идентифицировал себя с лидером блока, его имиджем и потому оказался восприимчивым к его "посланию".

Предвыборные программы блоков, несмотря на то что они в ходе кам-пании были как бы оттеснены на второй план, безусловно, повлияли на ре-зультаты выборов. И хотя в них было немало общего, однако по-разному расставленные акценты, различный уровень конкретизации задач и предла-гаемых решений, то, как они были сформулированы, позволяют говорить о разных подходах к проблемам современной Италии. "Изменить Италию" призывала программа блока Берлускони, "Обновим вместе Италию" - так обращался к избирателям блок Рутелли. В первой, многократно обвиненной в прессе в популизме и подражании устаревшим образцам тэтчеризма и рейга-номики, тем не менее достаточно четко прописаны "Пять основных направ-лений улучшения жизни итальянцев" ("grandi strategic") - от снижения нало-гов до охраны окружающей среды и здоровья граждан - и "Пять основных задач изменения Италии" ("grandi mission!") - от реорганизации государст-венного аппарата и институциональной реформы до планов создания новой инфраструктуры страны и развития Юга. Во второй в основном были сфор-мулированы планы на будущее, логично проистекавшие из 5-летнего опыта управления страной левоцентристской коалицией.

Программа правоцентристского блока, нацеленная на широкомасштабную модернизацию Италии и в то же время на решение актуальных проблем, связанных, например, с иммиграцией и преступностью, выглядела весьма привлекательно и по форме. "Пять направлений" улучшения жизни и "Пять задач" для изменения страны, "Три "i"" (Inglese, Internet, Impresa) как непременные атрибуты нового века и "Декалог развития предприятий" - эти и другие разделы программы облегчали восприятие содержания и делали его запоминающимся. Кроме того, в целом программа удачно гармонировала с имиджем Берлускони как делового человека, для которого четкость в поста-новке проблемы и ее решении является непреложным залогом успеха.

Но как оказалось в ходе кампании, программа - не такая уж серьезная проблема, основная же "проблема - это Берлускони"4. Именно это обстоя-тельство и определило весь характер предвыборной кампании, превратив ее в референдум "за" или "против" Берлускони, порой походивший на судилище, эмоционально напряженный политический спектакль, за которым напряжен-но следила многомиллионная аудитория не только в Италии, но и за рубе-жом. Для главного действующего лица - Берлускони - кампания была ма-рафонской дистанцией, точку отсчета которой можно вести с лета 2000 г. "Берлускони начал свою операцию обольщения"5, - писала в июне "Монд", а может быть, и раньше - с выборов 1999 г. в Европарламент, которые стали проверкой сил правоцентристов и дали положительные результаты, подтвер-жденные потом в 2000 г. на региональных выборах. Поэтому Берлускони был заряжен не на реванш, имея в виду поражение на выборах 1996 г., а на умно-жение успеха. Его высокий рейтинг был основан не столько на данных опро-сов, сколько на реальном количестве голосов итальянцев, принимавших уча-стие в вышеназванных выборах. Для Рутелли кампания была средней дис-танцией, начатой осенью 2000 г. тоже с высоким рейтингом, но не в нацио-нальном масштабе, а в столичном. К стратегическому и тактическому обес-печению обеих кампаний были привлечены ведущие специалисты в консал-тинговой сфере. "Оливу" консультировал Стэн Гринберг, которого пресса на-зывала "американским гуру предвыборной борьбы", а в "Доме свобод" поми-мо политтехнологов не последнюю роль играл сам хозяин, профессиональный специалист по рекламе и маркетинговой технике еще с универси-тетских времен.

Кампании противостоящих блоков были тщательно спланированы, включали в себя акции-события, рассчитанные либо на отдельные группы электората, либо на всех избирателей. У Берлускони всеобщее внимание привлекли две акции. Первая - перед открытием официальной кампании. Событием стал выпуск иллюстрированной биографии Берлускони "Итальян-ская история" ("Una storia italiana") в прекрасном полиграфическом исполне-нии издательства Мондадори рекордным 12-миллионным тиражом. В ней жизненные этапы (детство, учеба в салезианском колледже, а затем в универ-ситете, вхождение в бизнес и политику), стиль жизни и окружение, семья и верные друзья, широта интересов (предисловие к "Похвале глупости" Эразма Роттердамского и любовь к спорту, особенно футболу), одним словом, мно-гомерный образ лидера в лучших традициях биографического жанра. По за-мыслу издателей, биография должна была "развеять ложь, которая в послед-нее время окутала Берлускони" и предположительно "добавить процента три избирателей"6. Вторая акция - в конце кампании. 8 мая в студии Раи 1 в пе-редаче Бруно Веспа Берлускони подписал "Договор с итальянцами", поднявший волну откликов в прессе. Этим событием еще раз было подчеркнуто, что Берлускони прежде всего предприниматель и деловой человек, а потом уже политик: политики дают обещания, а предприниматели подписывают контракты - пример своего рода "аполитичной" политики, учитывая скеп-тическое отношение итальянцев к профессиональным политикам. Публично на экране телевизора Берлускони взял на себя ответственность за выполне-ние этого договора, содержавшего пять пунктов: снижение налогов, сокращение преступности, повышение минимальных пенсий до 1 млн лир в месяц (500 евро), создание 1,5 млн рабочих мест и начало строительства крупных объектов по плану модернизации инфраструктуры страны. Таким образом, была найдена весьма емкая форма донесения до избирателей основных по-ложений программы, представляющих интерес для всех слоев общества.

В кампании Рутелли столь ярких акций, как у Берлускони, не было. Вначале был представлен "Отчет перед Италией" о проделанной работе за пять лет правительствами левого центра. В окружении бывших премьер-министров Д'Алема и Амато (Проди на европейской службе в Брюсселе) Ру-телли заочно полемизировал с Берлускони, основным предметом критики ко-торого в течение всей кампании были именно результаты правления лево-центристов, из чего,собственно, и вытекала его концепция коренных преоб-разований в Италии. В середине кампании был обнародован окончательный вариант программы. Все, что можно отнести к событиям, связано так или иначе с акциями, направленными против Берлускони. Жесткая стратегия ан-тиберлусконизма, избранная левыми, помимо того что превратила парла-ментские выборы в референдум по Берлускони, дала по меньшей мере еще три результата: отвлекла внимание от его программы, практически исключи-ла возможность нормального диалога и превратила его в жертву. Последний эффект, скорее всего, оказался незапланированным и сыграл на руку против-нику.

Основными позициями, по которым велась критика Берлускони, в ос-новном были: 1) конфликт интересов, 2) сложные отношения с правосудием на почве предпринимательства, 3) политические союзники как угроза демо-кратии. В ходе кампании по каждому из пунктов вводилась негативная ин-формация и шел сброс компромата, особенно активно и обильно в финансо-вой сфере деятельности "фи-нинвеста". Что касается конфликта интересов, то это действительно серьезная проблема, возникшая еще в 1994 г. И здесь не-вольно возникает вопрос, почему левоцентристские правительства, находящиеся у власти практически с 1993 г., за исключением семи месяцев правле-ния кабинета Берлускони, так и не провели в парламенте соответствующий законопроект и только в самом конце легислатуры стронули его с места? Не исключено, что за этим могло стоять, с одной стороны, нежелание выпускать из рук такой большой козырь в игре с Берлускони, а с другой, все-таки необ-ходимость показать свою озабоченность этой проблемой. Столь же туманны, например, мотивы проволочек с принятием закона, который определит, на-конец, судьбу Раи. Не скрывалось ли за этим стремление сохранить свое влияние на Раи в период избирательной кампании, по единодушному мнению специалистов, признанной сугубо медийной?

Медийность предвыборной кампании 2001 г. просматривается по раз-ным параметрам. Во-первых, в логике и форме ее постановки, а во-вторых, в широчайшем наборе коммуникационных средств, которые были привлечены всеми кандидатами. СМИ, как и партии, сгруппировались в два блока со своими очевидными лидерами. Справа - телеканалы "Медиасет", ежене-дельник "Панорама" и газета "Джорнале". Слева - Раи (хотя правым там то-же было гарантировано присутствие в соответствие с законом), где особенно усердствовали на ниве антиберлусконизма второй канал, еженедельник "Эс-прессо" и газета "Репубблика". Нейтральных изданий, как и телеканалов, практически не было. Можно говорить лишь о большей или меньшей степе-ни взвешенности информации и комментариев или стремлении к относи-тельной сбалансированности материалов. В "блоковых" СМИ, естественно, были журналисты, которые задавали тон в "войне перьев и микрофонов". К таким с левой стороны можно отнести Пансу из "Эспрессо", Мальтезе из "Репубблики" или Коломбо из вновь вышедшей в конце апреля "Униты", а на телевидении - директора второго канала Раи Фреччеро, ведущего программы "Раджоверде" на том же канале Санторо и комиков Луттацци и Бениньи. На правом фланге лидировали телеведущие Ментана, Феде и Костанцо, а в печати Феррара, Фельтри, Ольдани, Буттафуоко... Вообще-то противостояние СМИ - явление, свойственное не только предвыборной кампании. Здесь, скорее, нужно говорить о силе его напряжения, доходившего до критических точек.

Принципиально новым в использовании коммуникационных возмож-ностей стало активное включение Интернета в ход кампании. Сайты партий и блоков, персональные сайты Берлускони и Рутелли, онлайновские версии пе-чатных изданий и собственно сетевые СМИ работали с полной нагрузкой. "Медиасет" в дополнение к уже имеющимся онлайновским выпускам ин-формационных телепрограмм своих каналов даже создал новый сетевой про-дукт - телегазету Tgcom, которая сразу обратила на себя внимание ориги-нальностью формы и информационной насыщенностью. Этот первый широ-комасштабный опыт включения Интернета в политическую коммуникацию, безусловно, свидетельствует о перспективности его дальнейшего развития.

К сожалению, такого заключения нельзя сделать по поводу еще одного новшества, сопутствовавшего выборам в Италии. Речь идет о массированной и неплохо срежиссированной пропагандистской кампании в зарубежных СМИ, тон которой был задан в конце апреля английским еженедельником "Экономист". "Этот человек не способен управлять Италией" - такой диаг-ноз был поставлен Берлускони на обложке с его портретом. Волна антибер-лусконизма из Италии выплеснулась на страницы западных изданий. Осо-бенно настойчивыми в своих предупреждениях о последствиях возможной победы Берлускони наряду с еженедельником "Экономист" были испанская газета "Эль Мундо", французские "Монд", "Либерасьон" и "Нувель обсерва-тер", немецкие "Ди вельт" и "Шпигель". Такого внимания, по мнению Серд-жо Романо, зарубежная печать не уделяла Италии с выборов 1948 г. Взве-шенно анализируя на страницах "Коррьере делла сера" истоки этого явления и его суть, Романо, с одной стороны, отмечал естесвенный интерес соседей по европейскому дому к таким событиям, как выборы, но, с другой, предос-терегал от поверхностности и резкости суждений о ситуации в Италии, про-истекающей из незнания реального положения вещей. "Внимательно заниматься выборами других - это хороший европеизм; давать уроки демокра-тии народам и говорить им, как нужно голосовать, - это плохой европе-изм"7, - справедливо заключает Романо, которому невозможно отказать в политической проницательности и корректности. Другие были более резки в оценках этого явления. Джованни Аньелли, который редко позволяет себе публичные высказывания, особенно на международные темы, сказал, что "Италия - не банановая республика" и с ней непозволительно разговаривать в таком тоне, чем косвенно поддержал Берлускони. А Бруно Веспа апеллировал к исторической памяти итальянцев, назвав новыми меттерниха-ми зару-бежных журналистов, которые опять считают Италию "географическим по-нятием" и полагают, что ее интересы могут быть лучше защищены извне. То, что одновременно начатая и напичканная ходячими сюжетами на тему: "Бер-лускони - угроза демократии" ожесточенная кампания в зарубежной прессе скоординирована, мало у кого вызывало сомнения. Однако по поводу того, откуда исходит руководство, высказывались различные точки зрения. Джу-лио Андреотти, человек весьма изощренный в политических делах, указывал, например, на итальянское происхождение этой кампании.

Так это или иначе, но в Италии активно действовала группа своего рода "менеджеров общественного мнения", близких к "Оливе". Еще в январе исто-рик Боббио и три университетских профессора Лабини, Гарроне и Пиццорус-со подписали обращение к итальянцам, где были следующие строки: "Наш моральный долг использовать все средства, которыми располагает демокра-тия, чтобы помешать "Полюсу" (т.е. блоку Берлускони) победить на выбо-рах"8. Затем они занимались тиражированием и рассылкой переводов наибо-лее одиозных материалов из зарубежной прессы. Вообще предвыборная борьба в Италии весьма тесно сдружила противников Берлускони с иностранными изданиями, особенно французскими. "Монд" просто стала их трибуной. Один пример. Передача Раи2 "Сатирикон", отличающаяся дурным вкусом и пошлыми шутками в исполнении комика Луттацци, была ударной силой левых. В одном из ее выпусков в юмористическом запале Луттацци употребляет оскорбительное и грубое выражение в адрес Италии. Поднима-ется волна протестов, вызвавших скандал на Раи. Литератор Табукки вступа-ется за Луттацци и пишет открытое письмо президенту "Куда идет Италия, господин Чампи?", где не только оправдывает неподобающие перлы Луттац-ци, но и живописует бездну падения Италии, которой "мы не хотим". Полу-чив отказ в итальянских газетах, автор публикует его на страницах респекта-бельной "Монд"9. В ней же резкая статья Фреччеро и интервью с патриархом итальянской журналистики Ин-дро Монтанелли, который находится в кон-фронтации с Берлускони после своего ухода из "Джорнале".

И еще одно отличие кампании 2001 г. опять-таки не положительного свойства: излишняя эмоциональность, разговор искючи-тельно на повышен-ных тонах, порой на грани фола. Соперники не стеснялись в выражениях и аргументах, и президент Чампи несколько раз был вынужден взывать к их разуму и совести. "Демонизация" Берлускони, который назвал эту кампанию "кампанией политической ненависти"10, стала ее визитной карточкой. Во всем: от внешности до программы - усматривались черты большого Зла. Его обвиняли в вампиризме и каннибализме по отношению к союзникам, в том, что он болен мегаломанией, улыбка казалась хищной, а некоторым за Берлускони виделась тень Гитлера. Если следовать медицинской терминоло-гии, которая широко использовалась, то порой борьба приобретала шизофре-нический оттенок. Так и закончившаяся без прямых теледебатов предвыбор-ная кампания, по единодушному признанию специалистов, стала одной из худших в послевоенной итальянской истории. Да и сам день выборов - 13 мая - тоже войдет в историю не с лучшей стороны: недостаток избиратель-ных участков привел к колоссальным очередям, в результате чего голосова-ние было продлено в некоторых районах до 5.00 утра. "Ночь хаоса", как на-звала ее пресса, стала последним аккордом кампании.

Результаты выборов в парламент, как и ожидалось, принесли полную победу блоку Берлускони, а его партия "Вперед, Италия" стала ведущей по-литической силой страны. В то же время выборы мэров в крупнейших горо-дах Италии не дали столь однозначного результата: левые сохранили свои позиции в Риме, Турине и Неаполе, а правые - в Милане.

Ход предвыборной кампании, ее характер и тональность позволяют сделать несколько наблюдений. Во-первых, ей были присущи черты, харак-терные для развития политической коммуникации в большинстве стран, - персонализация и медийность. Во-вторых, в Италии скорее всего формирует-ся своя модель, отличная от американской или, например, французской. Ее рекламный характер ближе к американскому опыту, а образность - к фран-цузскому. В то же время высокий эмоциональный накал, монологичность, отсутствие лояльности по отношению к конкуренту, резкость, а порой и бру-тальность в малой степени соотносятся с моделями других западных стран. Вероятно, что это было привнесено личностями кандидатов, конкретной си-туацией, на фоне которой разворачивались предвыборные баталии.

Первые выборы XXI в. в Италии обозначили новые черты политической коммуникацит и высветили ряд проблем более общего характера. Например, гипертрофия роли СМИ, принимающих все более активное уча-стие в политическом процессе, их ответственность и соблюдение этических норм. Включение СМИ в процесс формирования единого политического и информационного пространства в Европе и его соотнесенность с "продол-жающейся эрозией суверенитетов", о которой говорил Серджо Романо в ин-тервью газете "Фигаро"11. И наконец, существует ли феномен Берлускони и если да, то в чем его сущность? Появление Берлускони на политической аре-не Италии и почти десятилетнее продвижение вперед одни связывают с ха-ризмой, другие - с медиагипнозом, а третьи - с политической интуицией, которая подсказала ему курс на модернизацию страны, разделяемый боль-шинством итальянцев. Очевидно, что Берлускони олицетворяет собой новый тип политика, прагматичного и делового, не отягощенного идеологическими оковами, которому удалось одержать победу на изнурительной марафонской дистанции предвыборной борьбы. Скорее всего это был осознанный полити-ческий выбор итальянцев, которые устремлены в будущее. Оправдаются ли их надежды? Начало XX века в Италии открыла "либеральная эра Джолит-ти", которая заметно продвинула Италию вперед. История не повторяется, но она всегда служит поучительным примером.

В своем сочинении «Origine de l'imprimerie et propagation de l'imprimerie dans differentes parties du monde» («Происхождение и распространение печатного искусства в различных странах мира») Людовик Лаланн замечает, что искусство книгопечатания было перенесено в Италию тотчас же после того, как оно было изобретено в Германии. Первым произведением, отпечатанным в Италии, было послание Цицерона, выпущенное в 1468 г. С этой эпохи начинает быстро распространяться по всей Италии искусство книгопечатания, в Болонье появляется первое печатное произведение в 1471 г., в Генуе и Турине – 1474 г., в Палермо – 1477 г. К 1500 г. уже в самых маленьких городах Италии имелись типографские заведения.

Любопытно, что в тех областях Италии, которые не находились в непосредственной власти церкви, цензура была введена почти исключительно благодаря настояниям самих типографщиков да по соображениям экономического протекционизма.

В дальнейшем ходе развития книгоиздательства стали выпускаться уже и периодические издания, а наконец и настоящие газеты. И уже 18 августа 1688 г. по настоянию испанских вице-королей было опубликовано доном Антонио-Мариа-Эрба строгое запрещение печатать периодическое издание «Отчеты о новых событиях и фактах», появлявшееся в итальянских округах, подчиненных власти испанского короля. Эти «Отчеты» навлекли неудовольствие главным образом за то, что они имели «дурную привычку» давать сведения о передвижении итальянских войск, давая этим драгоценные сведения в руки врагов.

В это же время в Риме выходили «Римские известия», содержавшие хронику городских фактов и не затрагивавшие политических и военных вопросов. Подобного же рода газеты появлялись и в Неаполе и, по всей вероятности, и в Испании, впрочем, ни в одной из библиотек не сохранились экземпляры этих последних газет.

Постепенно правительства Испании и Италии утрачивали свою былую неприязнь к периодической печати, приучившейся к простому изложению фактов. Возникают «Mercurii», «Gazzette», «Gallerie» и т.д. Особенностью всех этих органов было их почти абсолютное молчание о внутренних вопросах тогдашней Италии. В одной комедии Гольдони, итальянского Мольера, один из персонажей весь поглощен чтением газеты, расписывающей, что китайский император женится на дочери великого Могола. Эта сценка как нельзя лучше рисует положение тогдашней прессы, которая принуждена была заниматься экстравагантными сведениями, относящимися к самым отдаленным странам, не смея упомянуть ни словом о событиях, происходивших в родной и соседней странах.

Из массы органов, появлявшихся в Италии между концом XVIII и началом XIX в. стоит упомянуть «Caffe» ("Кофейня"), который начал выходить в Милане в 1764 г. и издавался братьями Верри и Беккариа, знаменитым юристом. «Caffe» представлял собой род энциклопедического обозрения. В нем была опубликована первая в Европе попытка математического метода в политической экономии, статья Беккариа «Saggio sui controbandi», в которой автор аналитическим путем пытается разрешить вопрос о том, до какого пункта должна дойти система налогов, для того чтобы по необходимости вызвать среди народа развитие контрабанды.

К этой же эпохе относится появление двух замечательных органов итальянской печати – «Литературный Бич» Баретти и «Наблюдатель» Гоцци, повлиявших весьма сильно на направление итальянской литературы, находившейся в течение долгого времени в младенческом состоянии, вследствие продолжительного иностранного владычества над Италией, одинаково пагубно отозвавшегося и на материальном и на умственном развитии Италии. Баретти, под псевдонимом Аристарха Сканабуэ, резко раскритиковал всю периодическую печать своего времени. Он показал при этом, в какое ужасное положение была приведена национальная культура Италии. Не вскрыв истинной причины этого печального положения дела (т.е. господства иностранцев и церковно-политической цензуры), он в то же время мастерски бичевал все порожденные им явления. Из всех своих современников он считал достойным политиком традиции классической Италии лишь Парини, тонкого миланского сатирика, настроенного на социалистический лад.

В эпоху Возрождения, в период освободительных войн против австрийского и испанского господства Италия была раздробленной и отсталой страной - 9 отдельных государств. Наполеоновское владычество (1796-1815) был отмечен рядом прогрессивных преобразований и относительным объединением страны. Как единое государство Италия сформировалась в 1870 г. и до 1946 г. оставалось монархией.

После объявления конституции в Цизальпинской республике начали выходить две ежедневные газеты: «Обозреватель итальянской республики» и «Миланский курьер». В это же время стали появляться и в Неаполе несколько новых газет, среди которых надо отметить «Указатель Партенопейской республики», издателем которого была героическая донна Элеонора Пиментель, позже, в эпоху наступившей монархической реакции, гильотинированная на рыночной площади в Неаполе за приверженность к республиканским идеям.

В Милане появляются «Австрийский наблюдатель», «Эхо Милана», «Газета высшего света» и «Дамский курьер», одни ежедневные, другие еженедельные, все бесцветные, лишенные всякого политического направления, распевающие надутые дифирамбы властелинам и занимающиеся легкомысленными вопросами моды.

В это же время в Милане начали появляться «Курьер обоих Сицилии», «Официальная газета», «Вселенная».

Подобно тому, как в Германии и во Франции, и в Италии борьба между консервативным и либеральным направлениями в этот период (1810–1848 гг.) выразилась в виде борьбы между классиками и романтиками. Сильвио Пеллико, тюремный узник Шпильберга, автор небольшой книжки сомнительного достоинства, но пользующийся мировой известностью, писал своему другу Порро в Милан: «В Турине вместо того, чтобы сказать "либерал", говорят "романтик", а "классика" превратили в синоним ультрамонтана, шпиона и инквизитора». Борьба между классиками или консерваторами и романтиками или либералами выражалась в борьбе между «Итальянской Библиотекой», органом классиков, и «Посредником», органом романтиков. «Посредник» начал выходить 3 сентября 1818 г., а 17 октября 1819 г. он уже прекратился. Журнал этот пользовался европейской известностью, в числе его сотрудников был Сисмонди и Росси и самые крупные тогдашние писатели Италии. Из последних отметим экономиста Пеккиа, великого юриста Романьози, химика Дехристофорис и целую плеяду писателей от Манцони до Николини, Пеллико и т.д.

Следовало бы посвятить особую главу нелегальной республиканской печати, получившей в это время сильное распространение в Италии, но мы ограничимся немногим. В то время как цензура изгоняла самые робкие намеки политического характеру, подпольная печать, распространяемая по стране в огромных количествах членами тайных обществ, позволяла себе прямо высказывать самые радикальные суждения о политическом положении страны.

Душой этой литературы был Джузеппе Мадзини, который регулярно направлял в Италию, то из Лондона, то из Лугано (Швейцарии) газеты патриотически-республиканского характера, печатавшиеся за границей под охраной местных законов. Таковы были «Бог и народ», «Народ-правитель», «Справедливость и свобода».

Каттанео, Чернуский, Маури, Саффи, Гарази были в числе главных редакторов этих республиканских газет, которые представляли собой отдельные органы одной и той же организации, выходившие под нравственной ответственностью Мадзини, а некоторые независимо от него. Обособленность эта обусловливалась тем, что Мадзини боролся за единую итальянскую республику и вместе с ним республиканцами-униатами были: Гарибальди, Саффи, Квадрио, Оннис и другие агитаторы и борцы. Наоборот, Каттанео, Чернуский, Марио и другие знаменитые агитаторы были федералистами и боролись за итальянскую федеральную республику.

На долю итальянской печати в 1848 г. выпал момент непривычной для нее политической свободы благодаря тому, что миланцы изгнали австрийцев из всей Ломбардии, изгнали австрийцев также и венецианцы, восставший Неаполь заставил своего короля объявить конституцию, папа Пий IX в Риме и Карл-Альберт в Пьемонте добровольно объявили конституцию.

Под влиянием всего этого была установлена общая политическая свобода и свобода печати в частности. С этого времени уже невозможно было более сдерживать свободное высказывание мнений в печати, каждая партия обзаводится собственным органом.

Мадзини переезжает в Милан, и под его редакторством начинает выходить «Народная Италия».

В Ломбардии печатались следующие газеты, продолжавшие борьбу с австрийцами: «Зеленое знамя» и «Весы»; прибегая к аллегорическому языку, эти газеты старались поддерживать идею объединенной Италии.

В Неаполе цензура была не столько строга, сколько глупа: всякий намек политического характера тотчас же вычеркивался, для запрещения статьи вполне достаточно было, чтобы в ней упоминались слова «нация», «свобода», «конституция» и т.п. Подобного рода цензурные меры, в конце концов, обескураживали и приводили в отчаяние только посредственностей. Наиболее сильные и глубокие писатели, которых было немало в Неаполитанском государстве, как, например, Щиалоя, Конфорти, Зупета, замечательный экономист Феррара, Манчини, Роко, положивший начало науке международного права, все они эмигрировали в Пьемонт, во Францию и в Англию, где вскоре заняли видные места в области литературной и педагогической деятельности.

С падением власти временщиков проблема национального объединения Италии была разрешена. Вне великого национального объединения остались только две области. Национальная честь итальянцев, конечно, требовала, чтобы и эти части Италии, еще занятые чужеземцами, были присоединены к объединенной Италии, но, однако, никто не предполагал, что это может случиться так скоро и благодаря войне, и все свои надежды итальянские патриоты возлагали на будущее политическое распадение Австрии.

Политическое законодательство Пьемонта и Сардинии распространилось на всю Италию, и тем самым была объявлена во всей Италии свобода печати и вообще свободное выражение мнений, причем было признано за гражданами ненарушимое право на устройство всяческих союзов и собраний. В особом параграфе, однако, делается примечание, что злоупотребления правом свободы слова, союзов и собраний подвергнутся законодательному регулированию в особой статье свода законов. И действительно, в самом непродолжительном времени был опубликован специальный закон о печати, в котором излагались меры пресечения злоупотреблений печати.

Итальянский закон о печати распространяется лишь на периодическую печать, все же иные произведения печати (книги, ученые сочинения и т.д.) находятся вне законодательного регулирования: издатель, но не автор, обязан лишь представить три экземпляра этих произведений в королевскую прокуратуру.

Всякого рода летучие листки, воззвания и объявления находятся в особом положении: они одновременно подвержены и закону о печати, и закону об общественной безопасности. Последний же налагает обязанность подвергать этого рода произведения печати предварительному просмотру полиции, которая может его конфисковать, исходя из мотивов общественного спокойствия, кроме того, за каждый листок, расклеиваемый по городу, платится особый налог в пять сантимов. Освобождаются от этого закона лишь избирательные воззвания, не требующие ни предварительного просмотра полиции, ни уплаты налога. Пользуясь, однако, эластичностью итальянских законов о печати и крайне неопределенным понятием «избирательного воззвания», многие под формой избирательных воззваний выпускают, с целью избавиться от налога и полицейской цензуры, всевозможные листки, часто носящие чисто коммерческий характер; здесь, для отвода глаз полиции, достаточно бывает часто напечатать сверху обращение «Избиратели!». Но не всегда это проходит незамеченным, и часто полиция возбуждает преследование против издателей листков за обманное название своего листка «избирательным» и причинение тем самым убытка государственной казне.

Всякий предпринимающий издание какого-либо периодического органа обязан известить на гербовой бумаге об этом королевскую прокуратуру, объявив о названии издания, о его собственнике и ответственном редакторе. Ответственный редактор обязан представить удостоверение о том, что он никогда не был под судом, о своем безупречном моральном поведении, о том, что за ведение органа он действительно ответствен. По закону ни одна газета не может издаваться без ответственного редактора, но на деле закон этот толкуется более широко, и газета может выходить в продолжение месяца с простым указанием имени ответственного редактора, без исполнения всех тех формальностей, на которые мы только что указывали. Этой особенностью юридической практики пользовались в эпоху усиленных преследований революционные издания, которым легче было найти временного ответственного редактора, чем постоянного, которому раньше или позже по необходимости грозила тюрьма.

По итальянским законам о печати подлежат судебному преследованию: оскорбления королевского величества и членов его семьи, прославление в печати форм правления, не согласных с конституционной монархией[1][4], превознесение каких-либо проступков, наказуемых уголовным законодательством, воззвание к классовой борьбе, призыв к междоусобной войне, призыв к вмешательству иностранного государства во внутренние дела Италии. Всякий номер газеты или журнала, повинный в нарушении одного из этих установлений, подвергается конфискации, и, кроме того, возбуждается преследование против ответственного редактора и автора в том случае, если статья не анонимна. В случае анонимности статьи, к судебной ответственности может быть привлечен только редактор. В Италии никогда еще не было случая, чтобы власти употребляли какие-либо меры для раскрытия лица инкриминируемой анонимной статьи. Исключение представляет лишь недавний случай с анархистом Бреши, убившим короля Гумберта. Власти обратили внимание на статью одного органа, по истолкованию полиции, оправдывавшей Бреши ссылкой на крайнюю реакционность правительства Гумберта. Статья эта была конфискована, и власти всячески пытались установить личность анонимного автора инкриминируемой статьи. Попытка эта кончилась ничем и была встречена единодушным отпором печати, указывавшей на полную беззаконность подобной попытки.

После конфискации какого-либо номера начинается судебный процесс, причем он должен быть начат не позже, чем через три месяца после появления статьи. В силу последнего обстоятельства в девяти случаях из десяти судебного разбирательства не происходит, так как обыкновенно прежде, чем оно будет начато, истекают три месяца – срок давности. Дело в том, что преступления по делам печати, по итальянскому закону, подвластны суду присяжных, а производство этого суда, его функционирование настолько сложно, что трех месяцев для судебной процедуры всегда оказывается слишком мало.

По итальянскому закону, далее, за проступки печати никто не может быть, подвергаем предварительному аресту, и в силу этого всякий имеет полную возможность скрыться за границу прежде, чем он будет осужден. Однако в последние годы царствования Гумберта, отмеченные резкой печатью реакции, итальянское правительство придумало хитроумные приемы для фактического и верного привлечения редакторов революционных органов к судебной ответственности. Придравшись к тому факту, что в 1889 г. было издано «Уложение о наказаниях», по которому изменяется наказуемость некоторых преступлений в печати, предусмотренных в изданном в 1849 г. «Законе о печати», итальянское правительство стало подводить известные проступки печати не под специальный закон о печати, а под это новое «Уложение о наказаниях». Под этим предлогом самые распространенные проступки печати (превознесение преступлений, проступок, за который чаще всего приходится отвечать анархистской прессе, и возбуждение к классовой борьбе, проступок, за который чаще всего приходится отвечать социалистической прессе) были переданы от суда присяжных коронному суду, который оказался по отношению к проступкам печати значительно более суровым, чем суд присяжных, обнаружив при этом мягкую угодливость правительству.

Что же касается самих консерваторов, то они, конечно, недовольны теперешним сравнительно либеральным законом о печати, и в 1899 г. они сделали попытку перестроить итальянское законодательство и, в частности, законодательство о печати на более консервативных началах.

После майских волнений 1898 г. был призван к власти генерал Пеллу, который получил неограниченные полномочия по части реакционных мер. Генерал Пеллу ввел усиленную охрану на весь 1899 г.

В начале 1899 г. Пеллу предложил палате целую серию проектов, покушавшихся на общественную свободу и в том числе на свободу печати. По проекту Пеллу, все газеты после первой конфискации должны были внести известный залог, который бы подлежал конфискации после того, как газета навлекла бы на себя вторичное судебное преследование. После третьей конфискации какого-либо номера газета должна была внести вдвое больший залог и т.д. Понятно, что таким путем были бы изведены постепенно все республиканские газеты, у которых не хватило бы средств продолжать подобную борьбу.

Известно, к чему повели предложения Пеллу. Крайняя левая прибегнула к ожесточенной и успешной обструкции, так что палата была распущена. А при новых выборах было послано в палату 100 республиканских, радикальных и социалистических депутатов и небывалое количество либеральных. Генерал Пеллу принужден был подать в отставку, и снова должны были возвратиться к либеральному режиму. После убийства короля Гумберта настали иные времена. Теперешний король был известен ясно выраженными либеральными идеями, он не замедлил воспользоваться министерским кризисом, чтобы призвать к власти наиболее либерального представителя итальянской конституционной партии Цанарделли, который придерживается самых передовых убеждений по вопросам внутренней политики.

Наиболее распространенной итальянской газетой является выходящая в Милане умеренно-либеральная «Secolo» («Век»). Газета эта расходится в 100–120 тыс. экз., самый крупный тираж, который только знает Италия. Второй по распространенности служит выходящая в Милане же консервативная «Corriere della sera», печатающаяся в 90000 экз. Третье место занимают «Stampa» и «Tribuna» – либеральные органы с тиражом в 60000 экз.

Затем идут уже второстепенные газеты с тиражом в 20–30 тыс. экз. Среди них отметим «Mattino», издаваемый в Неаполе супругами Скарфолио-Серао, «Roma» тоже в Неаполе, «Giornale di Sicilia» – в Палермо, «Caffaro» – в Генуе, «Gazetta del popolo» – в Турине, «Osservatore Cattolico» – в Милане, «Avanti!» – в Риме, «Patria», «Messaggero», «Popolo romano» – в Риме. О более мелких газетах не станем упоминать.

По распространенности итальянские газеты можно разделить на две группы, к первой относятся газеты, имеющие менее 15, а ко второй – менее 5 тыс. тиража. Большинство итальянских газет принадлежат к этой второй категории. Не следует удивляться, что большинство итальянских газет имеет такое слабое распространение, – в Италии жизнь очень децентрализована, и местная муниципальная жизнь поглощает очень много силы и внимания. Каждый итальянский городок, даже самый скромный, число жителей которого не превышает и 50 тыс., обыкновенно имеет до трех ежедневных газет. Например, город Бергама, насчитывающий лишь 40 тыс. жителей, имеет три газеты, из которых наиболее распространенная, «Eco di Bergamo», расходится всего в 3000 экз. В силу этой децентрализации и поглощения интересов читателей местными городскими вопросами и понятно, почему итальянские большие газеты не пользуются таким широким распространением, как английские и французские, не говоря уже об американских.

Слабая распространенность итальянских газет зависит ввиду этого не только от большого сравнительно процента безграмотных в Италии, чем во Франции и Англии, но еще в большей степени от отсутствия настоящего центра национальной жизни. Достаточно сказать для пояснения этого, что Рим насчитывает всего 150 тыс. жителей, а Милан – немного более 500 тыс., Неаполь – 600 тыс. Отдельные части Италии живут как бы своей собственной замкнутой жизнью, духовно друг с другом мало связанные. Объединенная всего каких-нибудь сорок лет тому назад, Италия еще и до сих пор сохранила сильные следы своего былого разъединения. В силу этих обстоятельств технически превосходно обставленные крупные газеты не в состоянии вытеснить местные мелкие газеты, обставленные значительно хуже. Лишь большие римские газеты имеют довольно широкое распространение на юге Италии, да и то они обязаны этим тому, что посвящают значительное место провинциальной хронике из жизни юга. Сюда еще следует присоединить географические неудобства Италии, которая вытянулась в длину значительно больше, чем в ширину, и, например, из Милана в Неаполь газета достигает лишь через 36 часов по железной дороге, а из Милана в Рим – через 24 часа, что значительно препятствует возможности широкого распространения миланских газет в Неаполе или Риме. Из Неаполя до Палермо газета тоже идет 12 часов. Вследствие этого газеты могут рассчитывать лишь на местный сбыт, что, конечно, очень сильно ограничивает их распространенность.

За исключением республиканцев, социалистов и клерикалов, остальные партии не имеют своих собственных органов. Республиканская партия имеет два ежедневных органа: «Italia del Popolo», выходящую в Милане, и «Giornale del Popolo». Социалистическая партия располагает двумя очень влиятельными органами – «Avanti!» в Риме, издаваемым социалистическим депутатом Леониде Биссолати, и «Tempo» – в Милане, редактируемым адвокатом Клаудио Тувес. Менее влиятельными являются «Verona del popolo» – в Вероне и «Diritto» – в Онелиа. Еженедельных периодических изданий социалистической партии – более пятидесяти. Клерикалы располагают почти в каждом городе ежедневным органом. Главнейшими из них являются: «Osservatore Romano» в Риме, орган управления святого трона (папы), «Osservatore Cattolico» – в Милане, газета, основанная и редактируемая священником Давидом Альбертарио, в котором соединяются дух проповедника с духом журналиста (редактор этот был арестован во время майских беспорядков 1899 г.), «Liberta Cattolica» в Неаполе, орган архиепископальной курии в Неаполе, «Sole» в Палермо и т.д.

Итальянская газета стремится соединить в себе и тип французской газеты, в которой видное место отведено отдельным статьям, и тип английской, в которой хроника преобладает над всем, причем все-таки и итальянская печать больше уделяет места хронике, чем статьям. Так, например, в «Corriere della sera» и «Secolo» отдел получения известий обставлен лучше, чем в парижской «Temps», одной из немногих французских газет, где отводится преобладающее значение хронике. В итальянских газетах, выходящих вечером, вы уже находите подробные стенографические отчеты, переданные по телеграфу, если газета выходит не в Риме, последнего заседания в парламенте. Почти все большие итальянские газеты имеют собственных корреспондентов во всех главных столицах. Одной из характерных особенностей итальянской газеты является передовая статья. Передовая статья политического характера обыкновенно принадлежит перу редактора и появляется без подписи; за такого рода статьи несет ответственность вся редакция. Кроме передовой статьи, обыкновенно в газете появляются статьи по отдельным вопросам, подписанные именем автора, который как бы является ответственным за их содержание. Среди этих последнего рода статей вы часто встречаете статьи политического характера, статьи, за которые по той или иной причине редакция не хочет брать на себя ответственность.

Почти все итальянские общественные деятели в большей или меньшей степени причастны к журналистике, например, в числе членов палаты депутатов имеется по крайней мере сто журналистов. Но помимо чисто политических деятелей, надо заметить, что вообще большая часть итальянской интеллигенции так или иначе причастна к журналистике.

В итальянских политических газетах вы часто встречаете статьи по искусству, литературе, науке, принадлежащие перу профессоров, и это, конечно, не мало способствовало подъему духовного уровня итальянской журналистики. Лет двадцать тому назад журналисты внушали к себе несравненно меньшее доверие, чем теперь, и слово «журналист» было синонимом поверхностности и невежества, теперь же журналисты заслужили более лестное к себе отношение, и в Италии имеются газеты, превосходно поставленные не только в техническом отношении и в отношении полноты хроники, но и со стороны доброкачественности литературных и научных статей.

При рассуждении о назначении журналистики приходится особенно выделить два пункта: вопрос о политической и моральной роли журнализма и об отношении общественного мнения к журналистике. Здесь, прежде всего, отметим, что журнальная деятельность не приносит в Италии крупных заработков. Гонорары в итальянской журналистике отличаются очень большой скромностью, и профессия журналиста недаром считается в Италии наиболее скудно вознаграждаемой, исключая, конечно, единичные случаи. Только в Милане и в Риме оплата труда журналистов приближается к норме, существующей во Франции и России. Общая же масса итальянских журналистов влачит нищенское существование, что ведет к жалкому положению, занимаемому журналистами в обществе. Этой же материальной необеспеченностью объясняется тот факт, что во многих злоупотреблениях и скандалах итальянские журналисты оказались далеко не на высоте своего положения. При расследовании краха 1893 г., происшедшего с «Римским Банком», обнаружилось, что журналисты, самого различного таланта и влияния, не раз запускали руки в кассы банка. Были найдены векселя на суммы, достигающие 100 тыс. лир, выданные журналистами этому банку, причем, конечно, журналисты не внесли ни копейки для погашения долга. Эти журналисты в союзе с политическими деятелями буквально расхищали банк, пользуясь своим знанием незаконности операций банка.

Примером подкупности известной части итальянской печати может служить случай, в котором были замешаны очень высокопоставленные лица Италии. Один из известных итальянских журналистов, талант и образованность которого доставляют ему много читателей, но низкое нравственное поведение которого вызывает к нему презрение, Эдуард Скарфолио, редактирующий с Матильдой Серао «Mattino», открыл внезапно в своем журнале, носившем всегда строго консервативный характер, свирепую кампанию против высокопоставленных лиц Италии. Все ожидали, что последует разоблачение интимных фактов жизни людей, стоящих во главе государства, после того, как Скарфолио под видом короля Чиличиа прозрачно начал выводить высокопоставленное лицо Италии. Статьи эти вызвали огромную сенсацию, всех возбуждали интимнейшие подробности, которые сообщал Скарфолио, и публика жадно набрасывалась на «Mattino», но внезапно Скарфолио умолк, не добравшись до наиболее серьезных разоблачений. Через некоторое время в политических сферах начали упорно поговаривать о каких-то крупных суммах, полученных «Mattino», и действительно, со времени прекращения обличительных статей, Скарфолио внезапно разбогател. До этого более чем скромный журналист, он заводит себе теперь собственную яхту и радикальным образом изменяет образ жизни.

С другой же стороны, в политическом мире придают весьма большое значение мнениям печати. Утверждают, что такие газеты, как «Tribuna» и «Corriere della Sera», если они откроют кампанию против министерства, могут вызвать политический кризис. Король Гумберт очень чувствительно относился ко всем отзывам журналистов о его личной особе и о его министрах, и монархические журналисты, зная эту его слабость, усердно прославляли его высокий ум. И когда Скарфолио начал свою упомянутую кампанию, то Гумберт принял энергичные меры для прекращения дальнейших нападок. Уверяют, что он дважды (в 1894–1899 гг.) возбуждал вопрос о создании исключительного закона против социалистов, раздраженный тем, что социалисты неуважительно относятся к его особе.

На итальянской журналистике отражаются те контрасты, которые замечаются в итальянской жизни, – сравнительное богатство и высокий нравственный уровень на севере, и бедность и невежество на юге. На юге население отличается большей живостью, остроумием, но и более низким интеллектуальным уровнем, на севере же характерной особенностью населения является положительность, серьезность и суровость. На севере современная жизнь сделала гораздо большие успехи, демократизм здесь больше развит, сильнее сказываются либерализм, позитивизм и... деловитость. На юге же еще крепки вековые монархические традиции, прочнее держится старый режим и нравственные особенности, привитые испанцами. Там еще сильно преклоняются перед родовитой аристократией, с презрением относясь к демократическим нововведениям, увлекаются пышностью монархии. Газеты юга всегда пишутся более блестящим стилем, чем газеты севера, и всегда обнаруживают возбуждение автора, но вместе с тем они не пользуются моральным и политическим влиянием, исключая некоторые неаполитанские газеты. С целыми сотнями южных газет совершенно не считаются.

Итальянскую систему вещания отличает носящее сомнительный характер участие в ее деятельности политиков — особенно в деятельности принадлежащей государству Общественной службы телерадиовещания (RAI), которая всегда находилась под строгим контролем правительства и политических партий. Когда в 1970-е годы на совершенно нерегулируемом рынке появилось коммерческое телевидение, оно изменило и общую картину СМИ, и рекламный рынок, и политические ставки. В середине 1990-х гг. коммерческое телевидение сыграло значительную роль в повышении известности и в приходе к власти премьер-министра Сильвио Берлускони, предпринимателя из Северной Италии и владельца внушительного медийного арсенала.

На сегодняшнем вещательном рынке основными игроками являются RAI и Mediaset, которые благодаря дуополии, созданной за счет альянса между политиками и СМИ, поделили между собой большинство аудитории и рекламных ресурсов. Недавно на рынок попытались выйти другие конкуренты, но они все еще значительно отстают от двух основных игроков и с точки зрения имеющейся в их распоряжении инфраструктуры, и с точки зрения рейтингов.

Поскольку невозможно добиться разрушения дуополии и открытия рынка для других конкурентов без решительных законодательных мер, правительство усиленно пропагандирует другую стратегию: развитие наземного цифрового телевидения с тем, чтобы увеличить количество доступных аудитории сетей. Однако два основных игрока уже заполучили значительное количество частот, что поможет им сохранить господство на рынке.

В 20