Часть 2: Литургия Сновидений

3.

1.

…Ослепительный край солнечного диска показался над изогнутыми крышами монастырских домов, и теплые лучи принялись играть в прозрачной воде храмового пруда, гоняясь за юркими золотыми рыбками. В отдаленной башне глухо загудел утренний рог, созывая монахов на трапезу и молитву.

Существо, одновременно напоминавшее человека и черную пантеру зевнуло и потянувшись снова укуталось в одеяло. Вставать Эро не хотел. Даже несмотря на то, что лучи солнца уже пролезли в его комнату и бесцеремонно расположились на кровати илкани.

— Лорд Эро, разрешите… - дверь в комнату приоткрылась, но монах не решился заходить внутрь.

— Спасибо, Гелен, я не хочу есть. – ответил илкани. – И встану попозже.

— Я просто хочу узнать, все ли у вас в порядке. Вы опять кричали ночью.

— Если тебе скажут, что трагонидам никогда не сняться кошмары, не верь этому. Я такое же живое существо как и ты и имею право видеть страшные сны. – буркнул Эро из-под одеяла. – Да, и не надо называть меня «лорд».

Такие сны снились ему достаточно часто. В них раз за разом, день за днем, пролетали те восемь тысяч лет, о которых илкани так хотел забыть и никак не мог. Он вообще хотел забыть обо всем, что было не связано с этим горным монастырем, в котором он провел три таких коротких и таких счастливых года. Раньше кошмары снились ему каждый раз, как он засыпал. Сейчас, после всего лишь трех лет, прожитых в Обители Вайонтай, эти сны стали приходить намного реже. Телесные раны, которых у Эро было очень и очень много, заживали быстро. Куда быстрее тех ран, что оставались в душе.

Монастырский размеренный уклад жизни успокаивал Эро, отвлекая от собственных, совсем не безоблачных мыслей. Вся атмосфера этого поселения, все эти причудливые фрески и позолоченные статуэтки, все эти монахи в темно-желтых рясах, действовали на илкани чересчур благотворно. К нему относились тут с почтением и не задавали лишних вопросов. Монахи знали, кто он такой и, хотя не ведали, зачем он тут поселился, встретили его со всем возможным радушием. Верховный Настоятель Гвеллор предоставил Эро небольшой дом на склоне старой горы, заросшей акациями и невысокими пальмами. Илкани как мог, старался не вмешиваться в жизнь монахов, лишь изредка посещая их вечерние бдения, проходившие в роскошном полуподземном храме с резными изваяниями крылатых драконов и алебастровыми статуэтками многоруких и многоголовых существ. На этих бдениях монахи читали песнопения, сжигали фунты ароматных горных трав, пили вино с храмовых виноградников и мед с храмовых пасек, а потом молились своим, совершенно неизвестным Эро богам. Монахи сперва удивлялись, что Эро так спокойно относится к их верованиям и не пытается ничему их учить. И хотя Гвеллор несколько раз спрашивал илкани про запретный для многих Смертных «Кодекс Д’Хол», якобы написанный предками Эро траг’гонами, тот уходил от ответа, ограничиваясь тем, что говорил о недостоверности этого древнего фолианта. Эро неявно отрицал, что когда-либо был Ангелом-Хранителем Вселенной Смертных и что это не более чем религиозные догмы последователей трагонидов. Он намекал на то, что в древней звездной цитадели Иркастан по-прежнему правит Последний из траг’гонов Эриел, а Монастырь Ак’Нар-Гун, исторгавший со страниц «Кодекса» черный яд ужаса, необитаем и ныне заброшен. Но едва стоило настоятелю завести разговор о войне с непредставимым миром Забвения, милосердно скрытым в «Кодексе Д’Хол» под названием К’Лаан, как Эро мрачнел и умолкал. Было очевидно, что разговор на эту тему ему очень неприятен. Это пугало благочестивого настоятеля, ибо он понимал, что именно война с Забвением была описана в «Кодексе Д’Хол» наиболее точно. А значит подобные жуткие миры, отрицающие всех добрых богов, коим молятся Смертные, и впрямь могут существовать где-то вне известного Космоса.

Эро еще немного повалялся в кровати, но когда лучи солнца добрались до подушки и принялись светить прямо в глаза, он решил, что пора вставать. В первый момент он поежился от порыва ветерка, прилетевшего с покрытых вековыми снегами гор, но быстро привык к утренней прохладе. Усевшись напротив зеркала, илкани, вооружился костяным гребешком и некоторое время воевал со спутавшимися за время сна длинными голубовато-серебристыми волосами.

Даже по меркам своего народа, Эро был очень красивым. Черная шерсть у илкани почти не встречалась, а в сочетании с серебристой гривой тем более. Гладкая шерсть переливалась и блестела на солнце, не топорщась, а в точности повторяя рельеф мышц. Тело Эро было намного стройнее и изящней человеческого, хотя и походило на него своим строением. Илкани двигался с присущей только кошачьему роду легкостью и плавностью, и эта легкость чувствовалась в каждом его движении. Аккуратненькая кошачья мордашка, словно выведенная неизвестным художником, с большими изумрудно-зелеными глазами довершали картину. По человеческим стандартам, Эро можно было дать на вид лет семнадцать – двадцать, хотя это совсем не соответствовало действительности. Илкани родился почти тридцать тысяч лет назад… Никто из трагонидов, к роду коих относился Эро, не умирал от старости, да и собственно не старел. Их обходили стороной болезни, и почти не брал яд. И, хотя, они могли умереть от ран, даже тут убить их было намного сложнее, чем простого человека. Они не были Смертными, а потому не принадлежали Вселенной людей. Сородичи Эро обитали в мире, по имени Йякан, однако ворота туда он закрыл для себя сам.

За окном ударил гонг, возвещавший о конце молитвы. Монахи покидали свой полуподземный храм и принимались за повседневную работу. Кто-то шел на пасеку, кто-то уезжал в горные деревушки за всевозможными товарами, а кто-то уходил в горы или спускался в заросшие лесом низины, что бы собрать необходимые для благовоний корни и травы.

Эро оделся и вышел из дому. Он не носил монашескую робу и не был в восторге от рубах и шароваров из грубой ткани, которые шили в окрестных деревнях. На Эро была узкая рубашка из блестящего как китовая кожа черного материала, без каких либо застежек, с очень короткими рукавами и глубоким вырезом на груди. Она лишь наполовину закрывала тело илкани, оставляя голым живот и часть спины. На плечах Эро блестели узорчатые пластины из темного металла с небольшими зазубренными лезвиями с красноватыми, словно раскаленными, краями. Штаны, с прикрытой подвижными металлическими сочленениями прорезью для хвоста и перехваченные на талии широким черным поясом, инкрустированным золотом и драгоценными камнями были из того же материала, что и рубашка, а темные пластины с лезвиями, крепившиеся на кожаных ремнях, обхватывавших ноги илкани, спускались от бедер до колен и от колен до следующего сустава, после которого начиналась ступня. Черный материал в точности повторял все изгибы и контуры тела Эро, абсолютно не сковывая и не стесняя его движений. Ботинок илкани естественно не носил – не позволяли кошачьи ступни и острые когти, которые, впрочем, илкани мог прятать. У основания длинного и гибкого хвоста Эро, на небольших эластичных повязках также крепились шипованные пластины, а на шее красовался кожаный ошейник, украшенный многочисленными узорами и расшитый серебряными нитями. К ошейнику крепилась древняя и видавшая виды рубиновая четырехлучевая звездочка в золотой оправе. Изначально, монахи шептались, что это могла быть одежда какого-нибудь тайного ордена воров, наемных убийц, да и прочих лиходеев, которых так много в мире. Однако, даже те, кто говорил так, сомневались, что Эро мог принадлежать к подобным гильдиям. Сам илкани рассказал лишь, что это не более чем элементы боевого доспеха его народа, выкованные и сшитые в Йякане. Монахи дивились, видя, как деревянные стрелы отскакивают от черной блестящей ткани так, будто это был металл, а когда Эро предложил попробовать ее разрезать, то выяснилось, что ножи бессильны и что они скорее затупятся, нежели нанесут вред непонятному материалу.

Эро всегда ощущал себя чужим в мире людей, однако в этом горном монастыре им практически никто не интересовался, никого не волновала его история, которую он привык скрывать и никому не было дела до его внешнего вида. Подобное отношение было на руку илкани, который слишком устал от оказываемых ему в прочих мирах знаков внимания. Здесь он мог быть самим собой, перестав, наконец, исполнять навязанную ему легендами и мифами роль ангела-хранителя Вселенной Смертных.

Каждое утро, как только заканчивалась утренняя трапеза и монахи открывали ворота монастыря, илкани уходил в горы, где мог остаться наедине со своим прошлым и, кто знает, может быть со своим будущим. Там, любуясь лазурным небом и льдисто-белыми заснеженными вершинами, слушая шум порогов горной реки и пение невидимых птиц в лесу, Эро вспоминал всю свою прежнюю жизнь. Многое он старался понять и, может быть, переосмыслить, но еще больше он хотел забыть навсегда, заместив те воспоминания воспоминаниями об этих горах, этих лесах и этих речушках. Несколько раз он встречался с местными жителями. но к удивлению илкани люди не боялись его, не убегали и не пытались причинить ему вред. Все больше и больше ему казалось, что он готов остаться тут жить навсегда.

— Доброе утро, - монах дежуривший в небольшой деревянной башенке у ворот улыбнулся и поклонился Эро.

— И вам того же, Ансель. – тихо ответил илкани. – Если Настоятель будет вдруг искать меня, передай ему, что я появлюсь к вечеру.

— Он говорил, что вы обещали помочь ему с переводом одной книги.

— Да, но не сейчас. Вечером я зайду к нему сам.

Эро уже давно знал всех монахов по именам, как мирским, так и монастырским. Он знал откуда они и в совершенстве владел местным наречием. Впрочем, этому никто тут и не удивлялся. Многие из монахов, посещавших библиотеку, знали, что илкани могут читать мысли и читая их очень быстро изучают любой язык. Что касается самого Эро, то свои возможности он давно уже старался не применять. Он научился контролировать чтение чужих мыслей и не позволял себе пользоваться этим без надобности. У людей много своих секретов и тайн, а они были совсем неинтересны для илкани.

Эро вышел на широкую дорогу, бравшую начало у ворот монастыря и уходившую на юг, к предгорьям. Дорога виляла среди почти отвесных скал и глубоких обрывов. По ней частенько проезжали телеги деревенских торговцев и монахов, ездивших в эти самые деревни на еженедельные ярмарки, где можно было выгодно продать монастырскую медовуху или курительные травы. Ни монастырь, ни деревни не принадлежали никакому государству, да насколько знал Эро, в этом мире и не было централизованных государств. Намного южнее и западнее вроде бы располагались свободные города, на север и северо-восток тянулся почти бесконечный горный кряж, а на востоке раскинулись бескрайние степи.

Прибыв сюда, Эро был удивлен узнав, что люди в этом мире практически ничего не ведают об оружии, и едва научились обрабатывать железо. Да и то, необходимость в кузнечном ремесле была скорее продиктована хозяйственными, нежели военными нуждами. По крайней мере монахи проявили немалый интерес к полуторному мечу Эро, выкованному давным-давно в кузнях Бастиона Забвения. Эта жуткая конструкция из подвижных лезвий, способных то превращаться в двуручный клеймор, то становиться коротким клинком, то вдруг растягиваться и бить подобно кнуту очень удивила монахов. Они с благоговейным ужасом рассматривали страшные барельефы на рукояти меча и чудовищную резьбу на клинке, изображавшую безымянных и уродливых созданий, перетекавших друг в друга из некой первородной массы. Лезвие меча не тупилось, могло раскаляться добела и разрезало как масло любые доспехи, за исключением илканских. Монахи так и не поняли, что это оружие, а Эро не стал объяснять им назначение этого предмета. Илкани постоянно носил меч с собой, скорее из привычки, нежели из самозащиты. В этом мире ему не угрожал никто. Диких зверей он мог усмирить, а в дела людей не вмешиваться.

Пройдя около полумили, илкани свернул с дороги в небольшую горную расселину, тянувшуюся еще мили на две. Возле дороги расселина густо заросла всевозможной растительностью, но дальше деревья расступались освобождая места для небольшого озерца. Со дна озерца било несколько холодных ключей и оно давало начало быстрому и игривому ручью, бежавшему вдоль поросших осокой и какими-то горными цветами берегов к каменистому утесу. С утеса ручей срывался вниз сверкающим водопадом и попадал в еще одно, совсем уж маленькое озеро, а потом терялся среди буйной зелени и гранитных валунов.

Илкани приходил в это место достаточно часто и проводил здесь немало времени. Он спустился по еле заметной тропинке вниз, к водопаду, и улегся в высокую траву. День катился к полудню, солнце стояло почти над головой, а его лучи, пробиваясь сквозь кроны деревьев, отбрасывали на землю ярко-желтые пятна, причудливые тени и перемигивались искорками в каплях росы. Со стороны далеких, скрывавшихся в туманной дымке заснеженных гор то и дело прилетал прохладный ветерок, путавшийся в кустарниках и игравший со спадавшей на глаза челкой Эро. Чем дольше илкани жил тут, тем больше он любил эти места. Они неустанно лили успокаивающий бальзам на его раны и наверное только тут… - Эро вдохнул полную грудь свежего, высокогорного воздуха и сорвав травинку принялся жевать ее стебелек… - только тут он полностью понял, что все, что он перенес тогда, стоило того, что бы миры подобные этому могли существовать…

2.

…Надрывный, низкий и хриплый вой сотен рогов разорвал стылый воздух. Ему вторил режущий уши визг из главной башни, переросший в инфрабасовый рев. Вурдагор пробуждался ото сна. Начинался новый день, полный ужаса и отчаяния.

Эро открыл глаза. Во сне он видел что-то теплое и светлое, но сон забылся после пробуждения. Боль накатила на него не сразу. Он успел отогнать остатки сна, попытался подняться, но на это у него не хватило сил. Тихо застонав, Эро опустился на заляпанный засохшей кровью железный пол темницы. Измученное тело словно окунули в кипяток – илкани беззвучно заскулил от боли. Перед глазами стояли жуткие, проржавленные скребки, длинными полосами сдиравшие кожу со спины и боков, железное кресло с вращающимися четырехгранными лезвиями на спинке, сиденье и подлокотниках, раскаленные крючья медленно вонзавшиеся под когти… Ледяной ужас от осознания того, что сегодня пытки продолжаться парализовал Эро. Так было каждый день. Он просыпался и, тратя последние силы на собственное лечение, дожидался палачей. Вот и сегодня, он немного подлечит самые тяжелые и болезненные раны и сидя в своей клетке будет всматриваться во мрак темницы, прислушиваясь к лязгу стальной двери, в которую впаяны человеческие скелеты… Впрочем, Эро знал, что расплавленным железом заливали совсем не скелеты, а еще живых людей – трех мужчин, одну женщину и ее годовалого сынишку. Страшный, скорченный детский скелетик, наполовину утопленный в темный металл, отчего-то лучше всего освещался мертвенно-бледным огнем ледяного факела. От одного короткого взгляда на этот скелет Эро начало рвать кровью. Кое-как илкани наложил на себя несколько слоев излечивающей энергии, и это отобрало у него почти все силы. Их осталось только на то, что бы медленно, тихонько плача от боли и цепляясь за прутья клетки встать. Встречать своих мучителей стоя на коленях, или валяясь в луже собственной крови илкани не хотел. До него уже донеслись гулкие и тяжелые шаги шестерых палачей. В голове гудело, каждый звук словно раскалывая ее пополам. Почти целую неделю Эро пытался хоть как-то вернуть себе слух, после того, как ему в уши вставили две нагретых спицы. Наконец ему это удалось, но слышал он еще достаточно плохо. Палачи прекрасно знали о том, что илкани может достаточно быстро излечивать свои раны, а то и вовсе регенерировать утраченные части тела. И они постоянно заставляли его пользовались этими возможностями.

Лязгнула дверь и шесть грузных существ в черных доспехах ввалились в темницу. Их сопровождали трое солдат из внутренней гвардии Вурдагора и илкани начал понимать, что сегодня для него приготовили что-то особенное. Страх вцепился в него своими крючковатыми когтями и когда безликий палач, распахнув дверь темницы, взял Эро за руку, илкани инстинктивно дернулся назад. Существо, не привыкшее к сопротивлению, на миг задумалось, но потом грубо схватило пленника за плечо и вытащило из клетки, сопроводив свои действия сильным пинком. От удара Эро отлетел к противоположной стене, оказавшись возле солдат. Поднимаясь с пола, он заметил, что ближайший к нему палач раскладывает на столе ножи и достопамятные скребки, совсем не обращая на Эро внимания. Солдаты, в основном набранные из фанатиков ордена Черного Режима, поклонявшегося владыке Вурдагора Азаргу Куну словно богу, никак не отреагировали на произошедшее. Разве что один из них, выкрикнув что-то гортанным голосом, отпихнул илкани тупым концом копья. Сам не понимая, что он делает, Эро перехватил древко копья и резко дернув на себя, так же резко подал копье назад, насадив воина на его острие.

Солдат с хрипом валился на пол, сзади топоча подбегал палач. Эро выхватил из ножен убитого меч – как раз вовремя, что бы успеть отбить выпад другого воина. Не поворачиваясь, илкани наугад ударил мечом назад и только по чавкающему звуку понял, что лезвие нашло свою цель. Оба солдата не сговариваясь бросились на илкани, но Эро, уклонившись в сторону, сбил с ног одного и ударом когтей разорвал горло второму. Коротким ударом добив упавшего, илкани прыгнул к закрытой двери. Стражник по ту сторону ворот с воплем бросился в темноту, но брошенное илкани копье настигло его у поворота в другой коридор.

Все это произошло меньше чем за четверть минуты, а потому пятеро безликих палачей просто не успели должным образом отреагировать на случившееся. Они кинулись к Эро, но получивший в руки оружие илкани мог причинить им реальный вред. На пол упали отрубленные лапищи, отлетела в угол бесформенная голова, еще одна туша повалилась навзничь с отсеченными ногами, а раскладывавший свои скребки палач ткнулся сморщенным лицом в жаровню. Медлить было нельзя. Эро не знал, через сколько времени слуги Властелина Вурдагора поднимут тревогу, хотя и надеялся на то, что до вечера у него есть время. Обдирая кожу до костей, илкани пролез между прутьями ворот и оказался в тюремном коридоре.

Только сейчас на него навалилась усталость и невыносимая, пронзавшая и выворачивавшая его боль. Ноги еле держали илкани – шатаясь и опираясь на стену, Эро пошел во мрак переходов Вурдагора. Он не знал куда надо идти, а двигался туда, откуда веяло холодным воздухом, не несшим с собой отвратного запаха гниющей плоти и застоявшихся выгребных ям.

Будут ли его искать? Эро не сомневался в этом. Он так нужен своему… нет, язык не поворачивался назвать это существо «отцом». Но… Азарг Кун, Владыка Вурдагора, живое воплощение Султана Забвения Ур’Ксулта, который вечно стремится поглотить эту Вселенную, действительно его отец. Отвратительное, стылое чудовище, сначала изнасиловавшее пленную илкани, ту, которую Эро любил больше всего на свете, а потом заживо содравшее с нее кожу и скормившее плотоядным червям… Ее измученное, усталое лицо встало перед глазами Эро… Мама… Подарившая жизнь ему – единственному илкани, который может открыть дорогу полчищам Ур’Ксулта, плодящимся во мраке Внешних Сфер.

Забвение заперто за Тремя Порталами. В целом, это метафора и никаких Врат на самом деле нет. Есть три энергетических купола, окружающих Вселенную Смертных – не более. Печать на первом из этих эфемерных куполов могут взломать простые Смертные. Второй портал открыт постоянно, ибо его открывают со стороны Забвения. Но третий … Врата Сохтота, может открыть только тот, в ком течет кровь сотворивших эти купола. Кровь трагонидов – наследников Изначальной, Первородной, Высшей расы траг’гонов – главных врагов Ур’Ксулта. И вместе с тем, ни один трагонид не в состоянии открыть дорогу ордам Внешней Тьмы. Потому что никоим образом он не может нанести вред своим сородичам. Это другой закон, и этот закон установил Эриел, или, как его еще называют, Селкер – Последний из траг’гонов. Тот, кто однажды уже одержал победу над Азаргом Куном. Тот, кто сотворил расу илкани… Но Эро иной, над ним этот закон не властен. Он сын Киани из рода трагонидов и Азарга Куна. И он может открыть Третий Портал. И поэтому его будут искать. А значит, выбираться из крепости надо немедленно.

Лучшим ориентиром в неосвещенных, узких коридорах служил свежий воздух. Эро почти безошибочно угадывал откуда дует легкий ветерок и следовал прямо на его источник. Просторные залы Вурдагора с мерзкой резьбой на стенах и потолках, смердящие гранитные лабиринты темниц и даже величественный обеденный зал, в который совершенно случайно заглянул Эро, были пусты. Это настораживало илкани, хотя по какофонии звуков, разбудивших с утра Бастион Забвения, можно было предположить, что день сегодня исключительный. Может быть сам Азарг Кун спустится к своей пастве из главной башни, может быть ожидается прибытие его главного храмовника – Красного Патриарха из доисторического монастыря Ак’Нар-Гун. Эро не знал этого, да и не хотел знать. Ему удалось сбежать хотя бы из своей камеры и теперь самым главным было в нее не вернуться.

Ему повезло. Он смог обойти несколько постов стражи, прокравшись мимо них в полутьме базальтовых и мраморных залов. Один раз его чуть не заметили исполинские Рыцари Крови, однако удача, один раз уже одарившая илкани своим вниманием не отвернулась от него. Сгорбленное, многоголовое существо в черной рясе, полу-гриб – полу-слизень, отозвало патруль, и Эро выбрался на крепостную стену Цитадели Забвения…

Открывшаяся картина завораживала. За крепостной стеной, высота которой составляла не меньше тысячи локтей, под беззвездным и безлунным черным небом, простиралась закованная в вечный лед равнина, зажатая с двух сторон иззубренными хрустальными горами. Горные кряжи громоздились друг на друга, поднимаясь все выше и выше, словно стремясь добраться до небосвода. Все вокруг было залито мертвенно-голубым светом. Этот свет не был лунным или звездным. Под черной пустотой небес, выше всех горных хребтов, словно бледный коготь вздымалась Аракта. Пик чудовищной скалы, некогда укрывавшей в своих недрах Азарга Куна, испускал иномировое сияние и от него веяло смертоносным холодом. Эро оглянулся назад и перед ним, во всем своем зловещем величии, предстал Вурдагор. Центральная башня, будто свитая из корчащихся черных щупалец и увенчанная многозубой короной, уходила в безоблачное небо, поднимаясь выше всех соседних гор. От нее на многие мили расползались бесчисленные дворцы, казармы, темницы, бастионы. Они лепились по уступам ледяных скал, исторгая из своих недр облака зловонного пара и клубы фосфоресцирующего дыма. По навесным мостам и гранитным трактам, через Стингейскую Падь - от Аракты к дальним аванпостам, двигались сотни темных, поблескивающих сталью колонн. Воинство Черного Режима было готово в любой момент обрушиться на Миры Смертных.

Сердце Эро замерло. Высшие Силы… сколько же их много. Черный стальной поток изливался из глубоких пещер под Арактой не останавливаясь ни на мгновение. Илкани словно взлетел над Вурдагором и яснее ясного, без всяких подзорных труб видел марширующие отряды под гротескными, безобразными штандартами. Снова взревели невидимые рога и снова, как утром, в не знающих бега времени залах центральной башни родился истошный визг. Яростный вой прокатился по казармам, бастионам и отдаленным крепостям. На анфиладах и балконах жуткой башни вспыхнули зеленые факелы, под крепостной стеной залязгали оружием и доспехами стражи. Эро понял, что его побег обнаружен.

Илкани быстро огляделся, в надежде найти лестницу. Стена Вурдагора была твердая как камень и гладкая как стекло. Даже выпустив когти, Эро не мог спуститься по ней. Единственные каменные лестницы вели во внутренние дворы крепости, но никак не наружу. Ворота Бастиона Забвения маячили где-то вдалеке, наполовину потерявшись в морозном тумане. Однако стража там была многочисленна и для илкани этот путь был закрыт. Спрятаться теперь негде – в замке поднята тревога, да еще какая, а потому рано или поздно его найдут. Оставался один путь - все же попытаться спуститься по стене. Эро провел когтем по гладкой черной поверхности, но на ней не осталось даже маленькой царапинки. Если бы даже у илкани была веревка, то вряд ли она оказалась достаточно длинна для спуска.

Эро тяжело вздохнул. Выход был. Теперь уже один единственный. Он должен был просто спрыгнуть со стены. Падение переломает ему кости, нанесет раны, но та внутренняя сила, что дремлет в каждом трагониде, та полуразумная энергия, что дарована великими предками, не даст умереть. Если Эро будет не в силах излечить себя сам, его н’кро, спящее до поры до времени, сделает это за него. Оно заставит срастись кости и сухожилия, заставит тело двигаться только с одной целью – как можно скорее укрыться в окрестных горах.

Илкани отбросил в сторону ненужный больше меч и подошел к краю стены. Он смотрел на черные небеса и остроконечные горные вершины, когда его нога нащупала пустоту. Эро повернулся и бросил последний взгляд на мрачную крепость. Не сводя глаз с черной башни, где во мраке скрывался тот, кто был его отцом, илкани сделал шаг в бездну…

…Удара он не помнил. Он не мог пошевелиться, и лежал в собственной крови словно брошенная ребенком безвольная тряпичная кукла. Боли он не чувствовал – она просто стала для него всем, что окружало его и находилось внутри него. А затем, что-то мягкое и теплое обняло, окутало разбитое и изуродованное тело. Не зная как, он пополз прочь от крепостной стены. Он не выбирал путь, просто нечто внутри него указывало дорогу к небольшой, скрытой от посторонних глаз пещерке в ледяных скалах. Там он мог отдохнуть и наконец-то вылечить себя. Отчего-то Эро точно знал, что там самое безопасное место…

…Тихо, почти бесшумно срывался с утеса небольшой ручеек. Шелестела трава и невидимые среди густых зарослей цветущей акации пели птицы. Где-то далеко на просторных лугах заиграл рожок, ему вторила соловьиная трель и совсем немелодичная возня маленьких и толстых черных птичек в кустах. Эро снял с себя доспехи и искупавшись в прохладном озерце, теперь грелся в ласковых лучиках полуденного солнца. Илкани лежал на влажной то ли от росы, то ли от брызг близкого водопада траве и смотрел на проплывающие в лазурной синеве облака. На его груди расположилась крупная ящерица, иногда позволявшая илкани гладить себя по чешуйчатой спинке. Эро не сгонял ее, а она в свою очередь не видела в нем никакой угрозы.

Илкани чувствовал незримые и неосязаемые потоки живой энергии, проходившие через траву, эту самую ящерку, паучка, спрятавшегося в скрученном трубочкой листе, через камни, воду, ярко-синее небо и солнце. Через все планеты и звезды необъятного Мироздания. Эта энергия тянулась к нему, словно пытаясь сказать что-то очень важное. Эро скорее почувствовал, нежели услышал голос этой поляны, этого мира… голос каждого, даже самого маленького живого существа, вроде ползущей по стебельку травы улитки. Все они обращались к нему, только вот он пока не мог понять их слов.

Это было немного странно, но здесь, на этой полянке у горного озерца, Эро не боялся своей памяти. Теперь он преднамеренно искал в ней самые жуткие моменты. Журчание воды и пение птиц разгоняло ледяной ужас, гнездившийся в глубине души. И ящерица сидевшая на груди у Эро, и заросли акации, и капельки росы на траве словно восстали против скрывшегося под сердцем неуничтожимого страха и мрачного прошлого. То, что породило страх, ушло из Вселенной навек, и теперь сама природа хотела изгнать из своих владений последний отголосок древнего кошмара. Она помогала илкани справится с собственным проклятьем, с которым в одиночку Эро так и не смог совладать.

.Дождавшись, когда его шерсть высохнет окончательно, Эро встал и одевшись отправился обратно в монастырь. Ящерка, словно прочитав его мысли, юркнула в заросли травы не дожидаясь пока илкани сам снимет ее со своей груди. Для себя Эро уже точно решил, что завтра опять вернется сюда. Он давно заприметил это местечко, но только сегодня оно распахнуло для него ворота, позволив илкани стать частью некой могущественной силы. Влияние этой силы чувствовалось во всем, кроме людей. Илкани поймал себя на мысли, что люди, получив разум, постарались отгородить себя от всего того, что их окружает. Даже эти монахи не умели, да и не могли слушать голос этой земли. Что же говорить обо всех прочих… Нет, Эро не был враждебен к людям, потому что в прошлом видел и их силу, и отчаянную храбрость, с которой они шли в тот последний и самый страшный бой, который решил судьбу всего известного Мироздания. Как-нибудь, улегшись в траву на приглянувшейся полянке, илкани, по волнам памяти, вернется туда - под стены Вурдагора… Но не сейчас. На сегодня с него хватит воспоминаний.

Монастырь встретил Эро радостным гулом множества голосов и веселыми песнями. Сегодня был один из тех редких дней, когда главный Настоятель позволял еженедельной ярмарке проходить в стенах монастыря. Эро никогда не узнавал об этом заранее, да ярмарка и не интересовала его. У него было все, что он считал необходимым. Единственное, к чему илкани питал слабость, так это к монастырскому меду. Он регулярно позволял себе осушить одну – две кружки. Хмель на него не действовал, а вот сладкое Эро любил.

На ярмарку, как и положено, собрались люди со всех предгорных деревушек. Пока илкани пропадал на своей полянке, по широкой дороге одна за другой проезжали деревянные телеги со всевозможными товарами. Из вольного города пожаловали скоморохи, развлекавшие ребятишек на центральной храмовой площади. Монахи относились к веселью снисходительно, поглаживали седые бороды и улыбались в усы, глядя как деревенская молодежь соревнуется в удали. Верховный Настоятель же, произнеся речь перед началом ярмарки, по обыкновению удалился в свои палаты, к древним книгам и свиткам. Эро молча прошел сквозь шумную толпу и направился в сторону храма. Настоятель Гвеллор просил у него помощи в переводе древнего тома, переписанного монахами с каких-то доисторических скрижалей, и илкани не видел причин отказывать. Гвеллор и его монахи никогда не имели дел с чем-то запретным и темным, а потому Эро с удовольствием откликался на подобные просьбы.

На центральной площади вовсю шел спектакль, разыгранный скоморохами. Под хохот и восторженные визги детишек, по импровизированной сцене бегали друг за другом несколько кукол, которыми управляли сидевшие под сценой базарные актеры. За смехом и всеобщим гулом ярмарки Эро не мог разобрать слова актеров, но проходя мимо помоста присмотрелся к действию. На темном тряпье, расшитом синими звездами был нарисован корявенький замок, а у его подножия две куклы – рыцарь в сверкающих доспехах и небольшая черная кошка, почему-то вставшая на задние лапы гонялись за третьей – сгорбленным стариком в черном балахоне. Старик прыгал по башням замка и кривлялся…

…небеса полыхали неестественным фиолетовым пламенем, ливень заливал ледяную равнину, а раскаты глухого грома заглушал лязг стали, свист стрел и крики. Ни на мгновение не утихая, кромсал слух надрывный и хриплый вой из черных глазниц башни – той, что увенчана многозубой короной. От бледной скалы, вонзавшейся, словно коготь, в грозовое небо, один за другим, прямо по окровавленным курганам изрубленных мертвецов шли закованные в сталь легионы и не было им конца. А по другую сторону равнины из последних сил держались всего несколько сотен человек, над которыми развевался пронзенный копьями и иссеченный мечами стяг – черное знамя с белым кругом, в центре которого черная пантера держала в лапах щит с черным орлом.

Прямо перед илкани стоял невысокий человек в черном балахоне и с лицом, наполовину скрытым под черным капюшоном. Его костистый подбородок, тонкие губы и впалые щеки покрывала влажно поблескивающая ледяная корка.

— Избранная тобой дорога, это дорога в никуда. – шипящим голосом проговорил человек. – Эта Реальность обречена… и она была обречена изначально…Время траг’гонов закончилось. Настало НАШЕ время, мальчик мой…

Скрюченная словно птичья лапа рука протянулась к илкани, маня за собой…

— Еще не поздно повернуть назад… никогда не поздно… - последние слова пришли не из прошлого. Они прогремели в голове Эро прямо здесь – на залитой солнцем площади.

Тошнота подкатила к горлу илкани. Он развернулся и быстрым шагом пошел прочь от театрального помоста. Люди оглядывались на него, перешептывались, и показывали пальцами на помост. Эро стали сторонится, а матери прижимали к себе детей, когда он проходил мимо. Илкани поднялся по деревянной лесенке к своему дому и войдя внутрь запер за собой дверь. В такие моменты, ему никто не был нужен. Как все это было странно и омерзительно. На отдаленном, забытом и трагонидами, и самим Ур’Ксултом мирке, в котором люди даже не знали толком что такое оружие, какие-то лицедеи выставили на всеобщее посмешище битву с Азаргом Куном, преобразив легенду из считающегося запретным «Кодекса Д’Хол» в детскую сказку. Может быть, для жителей этого мира это и была красивая сказка о торжестве эфемерного Добра над эфемерным Злом. Но не для Эро. При нем, живом свидетеле той страшной битвы, только что плюнули на могилы нескольких сотен тысяч воинов, павших под стенами Вурдагора и на безвестные могилы жителей стольких миров, по которым во времена Первой Войны Ипостасей прошлась армия Азарга Куна...

Нити энергии, пронизывавшей все Мироздание обвивались вокруг Эро в ласковом танце. Они что-то шептали ему, а им вторили деревья, трава, птицы и звери… И лишь люди молчали. Людям было наплевать на то, что кто-то сражался и умирал за них. Люди были чужды благодарности. Они очень хорошо помнили зло, но очень быстро забывали добро. По крайней мере ЭТИ люди…

Эро остановил себя. Нет, не стоит винить сразу и всех. Ведь люди бывают и другие. Те, кто поддержал его тогда, кто прошел с ним до стен проклятой крепости. Они тоже были людьми. И далеко не самыми честными, благородными или законопослушными. Они были армией наемников – жестокими, суровыми солдатами, которых такие вот простые деревенские жители будут скорее презирать, нежели восхвалять. И тем не менее, именно они помогли Эро остановить Азарга Куна.

А все прочие? Нет, на зов конечно откликнулись многие… но еще больше сидело по домам и ждало, надеясь, что все обойдется. Они думали, что земное воплощение Ур’Ксулта обойдет их сторонкой, что с ним можно будет договориться… Нет. Этого не произошло.

Эро силой заставил себя выкинуть эти мысли из головы. Прошло уже очень много времени. Быль превратилась в легенду, легенда в миф и теперь никто уже толком ничего не знает о сражении под Вурдагором. Почти никого из ныне живущих не было там в день битвы… Лучше уж вообще не думать об этом, а пойти к Гвеллору и помочь ему с переводом. Хоть какое-то занятие, которое отвлечет от подобных размышлений.

Илкани вышел из дома и предпринял вторую попытку пересечь храмовую площадь. Краем глаза он заметил, что театральный помост быстро сворачивают, а базарных актеров и скоморохов уже не было видно. Люди боялись его. Для Эро это являлось очевидным фактом. Люди всегда боятся то, что им непонятно. Но еще хуже, если они пытаются уничтожить то, чего боятся. А это обычно так и происходит, если люди не могут изучить непонятное, или понимают, что оно для них бесполезно…

…Огромный, окованный толстыми кусками железа корабль под черными парусами, входил в гавань Сабернанита. По всей протяженности его бортов торчали изогнутые стальные рога, а на носу громоздилась уродливая статуя, изображавшая то ли паука, то ли осьминога. Портовая прислуга тихо молилась при виде корабля, а старые морские волки в порту чертыхались и желали, что бы эта посудина потонула при первом же шторме. Впрочем, такому кораблю штормы были не страшны, ибо удерживало его на плаву неведомое жителям земель Южного Аэрона чародейство.

Затрубили рога, проревел что-то низкий гортанный голос, и корабль бросил якорь. Вместо обычного трапа, на пирс опустилась выкованная из вороненой стали челюсть дракона. По ней, один за одним, стали сходить высокие люди с бледной, почти белой кожей в черных одеяниях, высоких тюрбанах и с лицами, скрытыми под бронзовыми масками и широкими ятаганами на поясах.

Эро выбрался из пыльного трюма, набитого какими-то тюками и прокравшись мимо вахтенных матросов попал в орудийный отсек, где стояли двенадцать крупных баллист. Приподняв створку бойницы, илкани вылез наружу и убедившись, что никаких стражей с этого борта корабля нет, спрыгнул в воду. Эро хотел избежать купания в соленой воде, так как его раны еще не зажили до конца, но перспектива сходить на берег по трапу на глазах людей в порту и аколитов Черного Режима прельщала его еще меньше. Плавал илкани прекрасно, а потому ему не составило особого труда обогнуть основные пирсы и выбраться на песчаный пляж, начинавшийся сразу за деревянными домиками городской бедноты.

Эро уже прекрасно ориентировался на, казалось бы, незнакомой для него местности. Читая мысли команды, капитана, рабов и, наконец, уже сейчас, жителей Сабернанита, илкани знал куда он прибыл и каким образом ему лучше всего двигаться дальше на север…

Восемь месяцев бесцельного блуждания по мерзлым равнинам были позади. Эро вздрогнул, когда вспомнил о них. На руках до сих пор остались следы его собственных зубов. Он грыз себя когда до изнеможения хотелось есть, а когда жажда окончательно донимала его, то прокусывал себе вены и пил свою кровь. Позади три месяца плавания через холодный океан и… через незримый, туманный портал, связывавший владения Азарга Куна с Аэроном. Крепость Забвения находилась на одной из семи лун этого большого, густонаселенного мира, и земное воплощение Ур’Ксулта счел необходимым открыть между ними целую сеть порталов, через которые его слуги могли попадать на Аэрон и вербовать там новых солдат и культистов Черного Режима.

И наконец… наконец закончились почти восемь тысяч лет в камере пыток. Только сейчас Эро мог вздохнуть спокойно. Его никто не заметил при отплытии корабля, никто не заметил при входе в гавань. Может быть Черный Режим уже считает его мертвым, или затерявшимся где-то на бескрайних ледяных полях, что в принципе одно и то же? Неважно. Главное, что он свободен.

Свободен… и абсолютно одинок. Эро не тешил себя надеждами на то, что люди отнесутся к нему с добротой. Илкани точно знал, что он единственный в своем роде на всем Аэроне. У него никогда не будет ни дома, ни друзей, ни даже просто знакомых, которые могут в случае нужды поддержать или приободрить. Он обречен быть один. Впрочем, какая разница. Главное, что Вурдагор остался позади, а впереди у Эро лежал целый мир и его ждала целая жизнь…

…Эро поймал себя на мысли, что никогда раньше не вспоминал этот момент. В голову лезли кровавые и зловещие видения, но никогда и ни единого раза ему не вспомнился тот миг, когда он впервые в жизни ощутил себя свободным. Не так уж и важно, что ждало его впереди, но ведь это был один из немногих по настоящему радостных дней. Илкани, словно маленький котенок, играл с бабочками, перепробовал все вкусно пахнущие фрукты в тропиках, окружавших Сабернанит, Он впервые за свою жизнь увидел синее небо, солнце, цветы… Сейчас, по прошествии стольких лет он уже не мог передать те чувства, которые владели им в тот момент. Да и тогда, возможно ли было их передать?

Настоятель Гвеллор радушно встретил Эро в книгохранилище монастыря. Это был невысокий и довольно упитанный человек, уже в летах, с опрятной седой бородкой и растрепанной шевелюрой. В отличии от прочих монахов, носивших серые или темно-желтые рясы, Гвеллор одевался в роскошные белые одежды, расшитые золотыми нитями. Он был не только настоятелем Обители Вайонтай, но и приором Религии Вашнал во всей предгорной области.

Постулаты этой религии не особенно интересовали илкани, однако читая монашеские книги, он несколько раз находил в них довольно мудрые изречения относительно существующего миропорядка. Религия Вашнал превыше всего превозносила душу, которой, по мнению приора, обладали все без исключения живые существа. Эта концепция была недалека от истины, хотя илкани разделял для себя понятия душа и н’кро. Н’кро было энергетической субстанцией, скрывавшейся во всем, от камня на дороге до звезды. У кого-то оно не воздействовало на тело в котором находилось, а у кого-то, вроде трагонидов, жило неотъемлемо от тела из плоти и крови, обеспечивая этому телу практическое бессмертие. Соплеменники Эро считали, что н’кро и душа это одно и то же. Н’кро было энергией, в большинстве случаев абсолютно неуправляемой – разве что у трагонидов она обладала зачатками разума, направленными прежде всего на поддержание жизни тела. Душа вряд ли могла поддержать жизнь в умирающем. Н’кро использовали маги для сотворения заклинаний, потому как они воздействовали своей силой, на такие же, но менее упорядоченные н’кро иыных существ и предметов. Душа ни на что это не была способна. Но почему то именно ее так превозносили все Смертные. Этого Эро никак не мог понять, хотя и старался. А настоятель, весьма искушенный в вопросах души, не мог ему толком ничего объяснить.

— Да мало ли что могут превозносить в своих молитвах простые люди. – улыбнувшись ответил Гвеллор, когда Эро однажды спросил его о природе души. – Тебе ли думать об этом? Ты намного выше нас и заботы у тебя совсем иные.

— Но я живу среди вас… - попытался продолжить разговор илкани

— Это ни о чем не говорит. Мы превозносим силу души и молимся своим богам. И честно говоря, неважно, существуют они или нет. Мы не навязываем свою веру другим и восхваляем общепринятые моральные ценности. Если я, организовав этот монастырь, смог привлечь сюда людей, которые ушли в монахи вместо того, что бы разбойничать или пьянствовать, если я дал им смысл жизни, не все ли равно, насколько истинна наша вера?

— Мне это понять довольно сложно. – ответил Эро.

— Правильно, ведь ты бессмертный и более того, ты сам сродни божеству. Я не удивлюсь, если в одном из миров нашей необъятной… как ты ее называешь?.. Вселенной? Так вот если в одном из миров нашей необъятной Вселенной живут люди, которые поклоняются тебе как Богу.

— Думаете это возможно?

— А почему нет? Если опираться на тексты «Кодекса Д’Хол», ты спас все живое в этом Мироздании и оно должно быть благодарно тебе за это. Люди могут почитать илкани по имени Эро словно божество. Но поверь, ирония в том, что тот мир никогда не примет тебя.

— И почему?

— Люди прочитали легенды, прочитавшие их кое-что додумали сами, взяли твой образ и создали себе идола. Но они не знают, какой ты на самом деле, как живешь, что делаешь и о чем думаешь. Понимаешь? Тот Бог, которому поклоняются они, это совсем иное существо отнюдь не похожее тебя. Идол создан людьми и он наделен теми качествами, которые вложили в его образ люди. Если в тот мир явится прообраз легенды, то есть ты, тебя могут проклясть или попытаться убить. А вот если к ним придет такой же человек как и они, и на основе их писания объявит себя твоим воплощением, то ему поверят. Потому что он будет говорить голосом их веры, а ты будешь противоречить ей и действовать не так, как по ИХ мнению должен действовать.

— Ну а при чем тут душа?

— А при том, мой дорогой илкани, что понятие души, которое излагают люди, например я, точно так же не соответствует действительности. Я не смогу в точности описать что такое душа, а если попытаюсь, то скорее всего солгу. Я буду так же далек от истины, как и те люди, которые нарекут тебя Богом, а на самом деле, просто выдумают себе идола таким, каким ты удобен для их веры.

Каждый раз, когда Эро видел настоятеля, он вспоминал этот разговор, произошедший где-то год назад. До него достаточно быстро дошел смысл сказанных Гвеллором фраз. Илкани признался себе, что иногда люди бывают настолько же мудры, насколько и безумны, а такие как он, зачастую просто не видят эту мудрость. Мешает бессмертие и колоссальное могущество, которое Смертным никогда не получить. Ведь на деле трагониды точно так же создали собственные понятия о Вселенной и очень не хотят, что бы Вселенная развивалась так, как не выгодно им.

— Эро, очень приятно тебя видеть, – улыбнулся настоятель. – Я тут бьюсь с одной книгой и надеюсь, что ты составишь мне компанию. А заодно, мне надо с тобой кое о чем поговорить.

Эро пожал плечами и проследовал за приором в глубину книгохранилища. Здесь пахло сыростью и плесенью, свечи еле тлели и единственными источниками света были несколько лампад. Приор провел илкани в небольшую келью и подвинул ему кресло.

— Присаживайся. Вина хочешь? Хорошее, семидесятилетней выдержки.

— Если не жалко… - Эро чувствовал себя немного неуютно. – То есть я был бы не против, и если вас это не затруднит…

— Конечно не затруднит, – приор подал Эро серебряный бокал, не забыв, впрочем, и про себя. – Мне очень приятно, что ты остановился в нашем монастыре. Честно говоря, я был совсем иного мнения о трагонидах до того момента, как встретил тебя. Они казались мне бездушными существами, презирающими нас, Смертных. Но ты… ты другой. Возможно со странностями, но по крайней мере у тебя очень доброе сердце… Особенно для Принца Забвения.

Эро откинулся на спинку кресла и некоторое время изучал танцующий огонек лампады.

— Вы, наверное, правы Гвеллор, – сказал наконец он. – Трагониды иногда бывают жестоки и безразличны к Смертным. Но все же зачастую они пытаются заботиться о вас так, как родители заботятся о детях. У них не всегда это получается. Но они стараются сделать как лучше. Защищая вас они погибали в Войне Ипостасей… и не их вина, что Азарг Кун вернулся.

— Ты не говоришь истины, ведь так? – прищурился Гвеллор.

— Я не умею лгать. Я могу только преподнести правду в выгодном для меня свете…

— …или просто сказать то, что думаешь. Но ведь это не более чем твоя точка зрения. Знаешь, Эро, как-то ты сказал мне, что хочешь разобраться в своем прошлом. И понять людей. Но как ты можешь понять людей, если ты не можешь взглянуть иначе даже на своих сородичей?

— Причем тут…

— Эро, – перебил илкани приор. - Я хочу помочь тебе. Я хоть и человек, но вижу, что с тобой происходит. Как можно представлять своих соплеменников в весьма нелестном свете просто потому, что они все не пережили того, что пережил ты.

— Я не говорил про это. Я сказал, что они пытаются заботиться о вас…

— Но прежде всего, ты сказал, что я не ошибаюсь, считая их бездушными и жестокими.

Эро не знал что ответить. Может и знал, но в глубине души понимал, что человек в чем-то прав…

— Позволь мне продолжить свою мысль, – примирительно сказал настоятель. – Если верить всем этим легендам, ты провел в заточении восемь тысяч лет и потерял мать. Это страшно и печать этого ужаса все еще лежит на тебе. Я не знаю, как снять ее. Но знаю точно - ненависть к сородичам за то, что они не помогли тебе, за то, что они могут жить в вашем Йякане, а ты нет… она не союзница тебе.

Эро, ты так добр к нам, людям… Скажи, если бы тебе не удалось сбежать из Цитадели Забвения, ты смог бы до сих пор удерживать Врата закрытыми? Один. Без помощи соплеменников. Продержаться не восемь, а сто, триста тысяч лет?

Илкани молчал.

— Ответь мне, Эро. Лгать ты не можешь, а значит скажешь правду – может быть ты будешь думать иначе, но ответит твое сердце. И эта правда хотя бы частично освободит тебя…

— Нет…

Эро поднял глаза на приора и увидел, что человек улыбается. Илкани стало страшно и невыносимо тяжело от своего ответа. Но… но это было именно так и Эро не лгал. Он сказал правду.

— Спасибо, - улыбнулся настоятель. – Ты живое существо и не смог бы бесконечно выдерживать пытки. Но все, что тебя окружает, оно благодарно тебе за эти восемь тысяч лет. Я старый, спивающийся монах, но помяни мои слова – послушай эти горы. Эту траву. Зверей, птиц и даже мальков золотых рыбок у нас в пруду. Они все хотят сказать тебе спасибо за то, что своей кровью ты подарил им возможность жить. Этот мир существует ТОЛЬКО потому, что ты смог встать живым щитом между ним и хаосом Забвения. Разве этого не достаточно для того, что бы простить своих сородичей и наконец-то начать жить в мире с самим собой?

Илкани вспомнил поляну, ящерку, свернувшуюся у него на груди, стебли травы наклонившиеся над ним, словно желая погладить. Вспомнил ласковую, теплую энергию, текущую сквозь все Мироздание и пытающуюся сказать ему что-то очень важное… Они просто пытались отблагодарить его. Сегодня, вчера, год назад… и не устанут благодарить его до момента гибели этой Вселенной.

Настоятель монастыря положил свою старческую руку на плечо илкани:

— И я тоже хочу присоединиться к их голосам. От своего лица и от лица всех людей. Спасибо, Эро. Спасибо за то, что подарил нам возможность жить, любить, творить, мыслить, радоваться и огорчаться. Ведь тебе еще никто и никогда не говорил такие слова? Все смотрели на тебя и считали, что ты должен был спасать их. Не так ли? Все воспринимали твою жертву как должное? Потому что ты бог, а люди слабы… И ты обязан был им помочь. Так позволь, я исправлю эту ошибку…

Когда я спросил тебя о твоих сородичах, а потом заговорил о людях, я хотел сказать, что вы… ты, прежде всего… сделали ради нас то, что мы вряд ли сделали бы ради вас. Ладно, а теперь помоги мне с переводом…

— Но…

— Нет, нет Эро. Не будем продолжать этот разговор. Что я хотел, я тебе сказал. Остальные слова будут лишними.

Дверь с тихим скрипом отворилась, и Эро вышел на крыльцо книгохранилища. Над головой уже мерцали звезды, а над горами поднималась небольшая бледная луна. Ночной холодок сразу стал щекотать шерстку илкани, особенно в незакрытых одеждой местах. Поежившись, Эро неторопливо побрел к своему дому. Внутрь он не зашел, а уселся на деревянную лавочку возле большого цветника и принялся считать звезды. Но на самом деле он думал о людях. О своих сородичах. О том, что сказал сегодня Гвеллор. И о том, что этот старый монах стал первым из Смертных, кто осознал то, что Эро совсем не обязан был удерживать Забвение в течении восьми тысяч лет. До сих пор илкани считал, будто Азарг Кун не оставил ему выбора. И только сейчас понял, что выбор у него был. И он намеренно избрал путь страшный и кровавый… но путь, который считал более правильным. Путь, пройдя который, он подарил всем живым созданиям Срединных Миров свободу. И пусть люди никогда не поймут этого. Так ли это важно? Ведь прочие существа, обитающие в воздухе, воде и земле не забудут жертвы принесенной ради них.

В лесах перекликались ночные птицы, а вокруг Эро порхала толстая и мохнатая ночная бабочка. Иногда она садилась на плечо илкани и терлась о черный материал доспеха своими пушистыми усиками. Эро легонько толкнул ее пальцем и бабочка деловито перебралась ему на руку. От этого маленького, беззащитного существа исходила такая волна жара, что илкани перестал чувствовать все усиливающийся холодный ветер. Это ощущение было таким необычным и немного пугающим. Крохотное создание отдавало все свое тепло, всю скрытую в нем энергию Эро, стараясь согреть его. Словно пытаясь вернуть хотя бы часть того долга, который выплатить было невозможно. Или просто желая сделать что-то приятное тому, чья боль защитила право этой бабочки на жизнь.

Эро вытянул вперед ладонь и бабочка встряхнувшись, замахала крыльями и скрылась в темноте. Глаза илкани начинали слипаться, им потихоньку овладевал сон, и Эро хотелось, что бы этой ночью его минули кошмары. Вместе с тем, в ночи повисло гнетущее ощущение того, что вскоре должно произойти нечто очень важное. К добру или к худу, илкани не знал. В любом случае, он дал себе слово, что с утра опять пойдет на ту поляну, где впервые услышал чарующий шепот Природы и, быть может, наконец окончательно сбросит с себя оковы умершего прошлого…

С

пал укрытый ночной тьмой мир. Спали предгорные деревни и вольные города. Спали монахи в Обители Вайонтай. Спал приор Гвеллор. Спал даже Эро. Кошмары не мучили его и эта ночь оказалась для него спокойной. И лишь в заболоченной низине гулко ухали совы, а под деревьями скапливался густой серый туман. Прохладный ветер нагнал было тучи, но к полуночи облака расползлись и на усыпанном звездами небе засияла бледная, окруженная несколькими еле заметными кольцами луна.

— Ну надо же было так перебрать, - посетовал брат Дормон. – Спать хочу и голова трещит. И почему именно я должен стоять сегодня ночью у ворот?

— Именно потому, что ты перебрал, – ответствовал брат Энгус. – Так всегда получается. Ладно, ничего страшного в этом нет. Лиходеи в этих краях давно перевелись. Да и мы люди божьи, кому мы тут нужны?

Дормон кряхтя поднялся с деревянной лавки и подошел к сторожевой башенке, где сидел Энгус.

— Может я с тобой посижу, а? Зябко на улице. Да и сыростью из леса потянуло. Туман, вон, под ворота уже лезет.

Под сбитые из дубовых и сосновых досок ворота просачивались голубоватые щупальца тумана. Они клубились словно дым возле лежанки Дормона, поднимаясь все выше, но не расползаясь и не стелясь по земле.

— Странный туман какой-то, - прошептал Энгус.

— Да брось, чего в нем странного-то? – отмахнулся Дормон. – Туман как туман.

— Да, наверное. Только вот видно его лишь в лунном свете, и по обратную сторону ворот его нет.

— Брешешь…

— Не веришь, пойди сам и проверь… Что за чудо такое…

Брат Дормон вытащил из-за пояса толстую дубинку и тихонько приблизился к бледным сгусткам тумана. Энгус был прав. Туман уже более походил на облако дыма и становился все плотнее и плотнее. К повисшей над землей дымке подползали все новые и новые щупальца. Они появлялись не из-под ворот, и не из-за ограды. Они возникали прямо из воздуха, ставшего ощутимо холодным. Дормон крякнул и ткнул клубы тумана дубинкой. Ударил резкий порыв ветра и странное видение исчезло.

— Брехня это все… - пробормотал он. – Полная брехня…

Что-то было не так. Эро открыл глаза, но вставать не торопился. Илкани нащупал спрятанный под кровать меч и положил его рядом с собой – на расстоянии вытянутой руки.

Ночь не была пуста. Странные тени двигались во мраке и сумрак в неосвещенных лунным светом углах комнаты стал гуще. Эро повернулся на спину и внутри у него неприятно похолодело. По стене ползли корявые сгустки мрака, поднимаясь по стенам и растекаясь мутной пеленой по потолку. Илкани встряхнулся и морок исчез, сменившись на простые тени от обычных древесных сучьев. И все-таки что-то было там, в ночной темноте, за запертым окном. Иногда Эро казалось, что пробивающийся сквозь листву деревьев лунный свет оставляет странные, неестественные отблески на деревянном подоконнике.

Стараясь не шуметь, илкани встал и открыв створки выглянул в окно. Главная площадь монастыря, лестница, ведущая к дому и двор перед молельней были пусты. Лишь ветер шевелил ветки и из низины поднимался туман. Илкани, мысленно обругав себя, прикрыл ставни и вернулся в кровать. Он давно замечал за собой, что начинает бояться темноты. Подобная боязнь удивляла его, хотя объяснение этому находилось довольно быстро – пережитое в детстве явно сказалось на психике. Эро был единственным трагонидом, опасавшимся темных мест. Кошмары снились тоже только ему одному. Кошмары… илкани вздохнул, вспоминая видение на стене. За ночь хоть что-то да произойдет. Если не во сне, так наяву…

Эро уже ложился в кровать, когда увидел легкое движение во мраке у входной двери. Реакция у Эро была великолепной. Он развернулся, одновременно подхватив меч, выпустив когти и запрыгивая на спинку кровати. У двери стоял человек в просторных черных одеяниях. Он не скрывал свое лицо ни под какими капюшонами или масками. Белоснежные волосы ниспадали ему на плечи и на грудь. Сухое, костистое лицо с высоким лбом, орлиным носом, кустистыми бровями и тонкими бескровными губами окаймляла длинная, уложенная борода. Карие глаза внимательно и с какой-то скрытой печалью смотрели на Эро.

— Положи меч, Эро. – голос у старика был тихий, но очень властный. Он говорил медленно, выделяя каждое слово.

— Вы кто?.. – неуверенным голосом спросил илкани. – Вам известно кто я?

— Я все скажу тебе, если ты опустишь меч.

Старик подошел чуть ближе. У Эро заныло плечо, тупая боль растеклась по левому боку и правому бедру.

— Эро, пожалуйста, положи свое оружие, – повторил старик. – Ты силен, но я опытнее. Не заставляй меня причинять тебе боль. Я не хочу делать этого.

Эро слез со спинки кровати, но меча не опустил.

— Зачем я вам нужен? – голос у Эро неприятно задрожал

Старик приблизился к нему еще на шаг и илкани застонав опустился на кровать. Блеснув в лунном свете, меч выпал из руки Эро.

— Вот и хорошо. – удовлетворенно проговорил ночной гость.

Он приблизился к илкани совсем вплотную, однако боль, на время парализовавшая Эро отступила.

— Эро… - в голосе человека не было ненависти или безразличия, но в нем скрывалась симпатия и жалость. – Ты изменился… Вырос… Стал таким красивым… Я знаю, на тебе висит очень старый груз, снять который с себя ты так и не смог. Но я попытаюсь помочь.

Эро встал, пытаясь унять охвативший его озноб. Одним усилием мысли он зажег несколько свечей по углам и лампаду, висевшую возле зеркала. Старик не спускал с него глаз, но совсем не потому, что выбирал момент для удара, а потому что сам боялся илкани. Человек хотел сказать ему нечто очень важное, но опасался, что реакция будет не совсем мирной. Если бы он так жаждал причинить вред, то сделал бы это тогда, когда Эро парализованный лежал на кровати.

— На твоем месте, я бы оделся, – заметил гость. – И совсем не из-за меня. Сегодняшняя ночь таит в себе угрозу и твой доспех может оказаться весьма кстати.

— С чего это ночь таит в себе угрозу? – буркнул Эро. – Кроме тебя я пока неприятностей не вижу.

— Я очень долго искал того, кого называют Ангелом-Хранителем Вселенной Смертных. И смог найти. Значит смогут найти и другие.

Илкани посчитал слова старика разумными. Ему отчего-то тоже переставала нравиться сегодняшняя ночь. Эро отошел в дальний угол комнаты к большому дубовому шкафу, и вытащив оттуда йяканский доспех надел его, благо одевался он достаточно просто, защелкиваясь на небольшие крючки всего-то в паре мест. Возясь с застежками, илкани все равно косился на старика. Тот терпеливо ждал.

— А теперь расскажи мне, что ты тут забыл, - потребовал Эро, когда с процессом одевания было покончено.

— Ты совсем не помнишь меня? – ответил вопросом на вопрос гость

— Нет. Чувствую, что знаю тебя и что мы встречались давным-давно, но не помню.

— Вот и настал этот момент… - старик тяжело вздохнул. – Знаешь, я столько лет представлял себе эту встречу, думал, что я скажу, когда мы увидим друг друга? А сейчас… Сейчас у меня нет слов. Я сильно рисковал, начиная этот путь. Я боялся, что некоторые могущественные силы не поймут меня. И я боюсь, что меня не поймешь ты. А твое непонимание намного страшнее.

Старик подошел к Эро и провел рукой по его серебристым волосам. Их глаза встретились и вдруг, в одно мгновение, илкани понял, кто стоял перед ним…

— Я так давно хотел сказать тебе только одно… - человек опустился на колени. – Прости меня, мальчик мой. Прости за все. За все то, что я сделал с тобой и с твоей жизнью… Я знаю, за такое не прощают… Но все же, я должен был сказать это…

На подкашивающихся ногах Эро отступил назад. Он думал, что придет ненависть, страх, желание рвать на части этого старика… Но пришла пустота. Обезоруживающие слова: «прости меня», не оставили в душе илкани ничего. Все чувства умерли в один миг, рассыпались пеплом и разлетелись как от порыва ветра. Если бы тот, кто покорно стоял перед Эро на коленях стал оправдываться или молить о пощаде, то смерть не заставила бы себя долго ждать... Но старик в черном ничего этого не делал. Он просто просил прощения. Реальность перед глазами илкани смазалась, деревянные стены дома провалились в темный колодец, словно во сне он наклонился к старику и помог тому подняться.

— Но ты же погиб… тогда, в Вурдагоре… - Эро уцепился за последнюю надежду на то, что все происходящее обычный кошмар.

— Да, – кивнул тот. – Я погиб. Черная сущность Ур’Ксулта была ввергнута обратно в Забвение, а душа того человека, который миллионы лет назад называл себя Азаргом Куном, вернулась во Вселенную Смертных. Меня схватили миньоны Селкера и привели в Иркастан. Но Последний из траг’гонов не стал судить меня. Он сказал, что вершить суд надо мной имеет право только одно существо… Ты, Эро. И тогда мне стало страшно. Впервые в жизни. Но несмотря на страх, я должен был найти тебя. И, как видишь, нашел. Хотя я до сих пор Архиерей Черного Режима, но более не враг тебе… И никогда им не был…

Эро молчал.

— …я видел, что с тобой делал Ур’Ксулт, но не мог этому помешать, В то время, как его аватар упивался мучениями, я сходил с ума от твоих криков, - Азарг Кун опустил голову, стараясь не смотреть в глаза Эро. – Но когда была возможность, я помогал тебе. Во время пыток я пытался смягчить боль. Когда ты сбежал, я, насколько мог, задержал поиски. Несмотря на то, что открытие Врат Сохтота сыграло бы на руку и мне. Ведь это был мой шанс освободиться от служения Ур’Ксулту. Он дал мне непредставимую силу, которая и ныне способна внушать страх и уважение… Но ты… Я считал тебя своим сыном, хотя и знал, что не твой отец. И я недолго колебался, выбирая между Ур’Ксултом и тобой.

Эро неподвижно сидел на кресле возле зеркала. Словно два огонька мерцали в полумраке его изумрудно-зеленые глаза. Сейчас эти огоньки поблекли и почти потухли. Илкани не знал, что делать. Тот, кого он всю жизнь считал своим врагом, от кого постоянно скрывался и наконец тот, кто по его мнению должен был быть мертв, стоял сейчас перед ним. И не просто стоял, а ждал своего приговора. В день битвы под Вурдагором Эро не раздумывал бы, а нанес удар сразу. Но сегодня был уже далеко не тот день. Тысячи лет илкани жил с болью и страхами, настолько свыкнувшись с ними, что считал их частью своей жизни. И когда пришел срок оборвать эту связь, он понял, что не может сделать этого.

— Уходи, Азарг Кун. – Эро даже не шептал, понять слова можно было исключительно по движению губ. – Иди туда, куда хочешь и делай что хочешь

— Нет Эро. – покачал головой Темный Лорд. – На этот раз ты должен выбрать.

Илкани поднял взгляд и Азарг Кун увидел перед собой совсем не Ангела-Хранителя Вселенной, а испуганное, загнанное в угол, существо, уже почти проигравшее свой бой с отчаянием. Каждый раз Эро избегал принятия таких решений, он уклонялся от боя и дрался только если ему не оставляли иного выхода. Но сейчас пойти на попятную он не мог.

— Ты должен или убить меня, или простить. Никак иначе, - сказал Темный Лорд.

— А если я не могу сделать ни того, ни другого? – выдохнул Эро

— Должен. Теперь, когда мне уже больше нечего сказать тебе, ты можешь взять меч и убить меня, отомстив за миллиарды жертв. Во мне нет частицы Ур’Ксулта, а потому твой удар будет смертелен, а мою душу ожидают поистине легендарные страдания в подземельях Дома Смерти. Но если ты простишь меня, то значит моя душа станет свободна от своего самого страшного греха. В любом случае, ты навсегда покончишь со своими воспоминаниями.

Меч прыгнул в руку Эро. Илкани машинально схватил клинок, хотя отнюдь не его сила подала ему оружие. Азарг Кун покорно повернулся к трагониду спиной и опустился на одно колено.

— Если хочешь, руби не задумываясь. – сказал он твердым, лишенным каких либо эмоций голосом. – Наверное ты удивишься, если узнаешь, что я тоже стараюсь забыть те восемь тысяч лет… Но перед концом, позволь мне предупредить тебя. Некая сила, которой я пару раз перешел дорогу, не меньше моего хотела узнать, где ты находишься сейчас. И отнюдь не с мирными намерениями. Я не знаю, кто они такие, но им служат несколько других Темных Лордов Черного Режима, в котором произошел раскол. Эти существа не имеют отношения к Забвению и Ур’Ксулту, который, впрочем, возможно помогает им, так как хочет свести счеты с илкани, бросившим ему вызов.

— Тогда что же это за сила?

— Я вообще ничего не знаю о ней… Но она намного древнее меня. И, быть может самого Султана Забытых Древних. Мой совет – покинь это место, возвращайся в Иркастан. Тебе там будет намного безопаснее.

— Я приму твои слова к сведению. – мрачно ответил Эро.

Илкани думал сейчас совершенно о другом…

…Вокруг него, в море света двигались сотни, тысячи, миллионы фигур. Они приходили из ниоткуда и брели в сгущающийся на горизонте мрак. Это были люди, трагониды и множество других, абсолютно неизвестных для Эро существ. Мерцающие силуэты проход