double arrow

История Древнего мира, том 1. Ранняя древность 29 страница

Крушение микенской Греции предоставило такую возможность. Правящие круги Тира использовали ситуацию для создания в чужих странах опорных пунктов, необходимых им для возобновления и расширения торговли с этими странами и для высылки из метрополии наиболее недовольных элементов.

Первый этап колонизационной деятельности Тира охватывает вторую половину XII — первую половину XI в. до н.э. Одним путем финикийцы двигались к острову Родосу, затем по Эгейскому морю вдоль западного побережья Малой Азии к богатому золотом острову Фасосу, другим — от Родоса по южной кромке Эгейского архипелага к Сицилии, оттуда к северному выступу Африки и, наконец, вдоль африканского побережья в Южную Испанию. Вначале финикийцы занимались больше морским и прибрежным разбоем. Но затем они стали закрепляться в важнейших точках, куда были направлены их морские набеги. Так, золотоносный Фасос и обильная серебром Испания были главными целями вывода настоящих колоний. По дороге же к ним финикийцы основывали промежуточные опорные пункты. Таким пунктом была, в частности, Утика (По-финикийски «Старый город» — старый по сравнению с Карфагеном. Первоначальное название Утики неизвестно. — Примеч. ред.) в Северной Африке. Античное предание рассказывает о трехкратной попытке тирян обосноваться в Южной Испании, и это, возможно, связано с сопротивлением местного населения. Лишь на третий раз финикийцы основали на небольшом островке у побережья уже за Столпами Геракла (совр. Гибралтарский пролив) город, получивший характерное название Гадир — «крепость»; этот город римляне именовали Гадесом (совр. Кадис). Вероятно, в промежутке между этими попытками тиряне создали на крайнем северо-западе Африки Лике.

На этом этапе финикийская колонизация носила преимущественно торговый характер. Важнейшей целью финикийцев были драгоценные металлы. За них они отдавали мясо, безделушки, ткани, мелкий морской товар. Это привело к тому, что материальных остатков финикийской торговли дошло очень мало, и археология прослеживает ее слабо. Да и был это, по-видимому, «немой» обмен, когда участники сделки выкладывали каждый своп товары, пока обе стороны не соглашались их взять. В некоторых же случаях финикийцы сами эксплуатировали рудники, как это было на Фасосе.

Финикийцы основывали и простые опорные пункты для ведения торговли или обеспечения ее безопасности, фактории без постоянного населения, якорные стоянки. Важную роль играли храмы, зачастую предшествовавшие основанию городов, как это было в Гадесе и Ликсе: при отсутствии в ту пору международного права храмы давали торговцам ощущение божественного покровительства и безопасного рынка. Некоторые храмы, как на Фасосе, могли выступать и организаторами производства. Но уже в это время создавались и настоящие города с постоянным населением. Такими городами были Гадес и Утика.

Промежуток приблизительно в два века отделяет первый этап колонизации от второго. К этому времени рост экономики железного века потребовал большого количества металлов, и не только драгоценных, но и необходимых для непосредственного производства. Экономической основой возникновения первых ближневосточных империй было объединение под одной властью дополняющих друг друга хозяйственных регионов, в том числе источников сырья (см. 1 лекцию книги «Расцвет древнего общества»). Колонизация и выполняла роль подключения к экономике империй тех источников сырья, которые находились вне досягаемости непосредственной военной экспансии имперских владык.

Наряду с этим империи мешали нормальной сухопутной торговле, перехватывая ее пути и грабя перевалочные пункты. Поэтому часть путей, например, малоазийской торговли перемещается на море — через Таре в Киликии, Сидон и Тир в Финикии.

С конца II тысячелетия до н.э. главным пунктом торговли не только Ближнего Востока, но и Малой Азии с дальним Западом стал Тир.

В IX в. до н.э. в этом городе обострилась социальная и политическая борьба. Вспыхнуло восстание земледельцев, поднимались рабы, развернулось острое соперничество внутри знати, приведшее к чехарде на тирском престоле. Это все способствовало возобновлению колонизации.

Начало второго этапа колонизации приходится, видимо, на правление очередного узурпатора Итобала (вторая четверть IX в. до н.э.), который был явно заинтересован в создании новых городов, куда он мог бы отправить потенциальных противников, включая сторонников прежней династии. Именно ему предание приписывает основание Ботриса в самой Финикии и Аузы в Африке.

В Восточном Средиземноморье возможности финикийской экспансии были ограниченны. Здесь вновь набирали силу крупные централизованные государства, а в Эгейском бассейне передвижения греков и фракийцев привели к вытеснению финикийцев с занятых было ими островов уже не позже IX—VIII вв. до н.э. В самой Греции в условиях начавшегося формирования полиса места для финикийской колонизации не было. Поэтому там финикийцы иногда селились в городах, но не образовывали самостоятельных организаций. В других случаях они ограничивались созданием отдельных кварталов-факторий, как Тирский Стан в египетском Мемфисе. И только на юге Кипра и в Киликии финикийцы рано основали колонии. Основной же ареной финикийской колонизации стало Западное Средиземноморье.

В сферу финикийской колонизации теперь входит Сардиния. Она привлекала колонистов и своим стратегическим положением, открывавшим путь к Средней Италии, Корсике, Галлии и к Испании через Балеарские острова, и своими минеральными богатствами, и плодородием почвы. В IX—VII вв. до н.э. на южном и западном берегах Сардинии возник целый ряд финикийских городов, как Нора, Сульх, Вития, Таррос. Сравнительно рано финикийцы стали обосновываться и внутри острова.

Вторым новым районом финикийской колонизации были острова между Сицилией и Африкой: Мелита (совр. Мальта) и Гавлос (совр. Гоццо). Там тиряпе обосновались в VIII в. до н.э. Эти острова служили важнейшим пунктом связи между метрополией и самыми западными окраинами финикийского мира.

Укрепление контактов финикийцев с Южной Испанией потребовало создания новых торговых опорных пунктов на Пиренейском полуострове. На его южном берегу, но уже восточнее Столпов Геракла, в VIII—VII вв. финикийцы создали целый ряд поселений различного размера и значения. Одни были относительно крупными городами, как Малака (совр. Малага), другие — сравнительно небольшими поселками, древних названий которых мы не знаем и которые обычно сейчас называют по именам ближайших современных поселений, как Тосканос или Чоррерас.

В Сицилии в VIII в. до н.э. с началом греческой колонизации финикийцы покинули восточное и южное побережья, где они селились ранее, и сконцентрировались в западной части. Созданные там города Мотия, Солунт и Панорм (ныне Палермо) обеспечивали связи с уже ранее колонизованными районами Сардинии и Африки.

В центральной части Северной Африки, где ещё ранее была основана Утика, теперь возник целый ряд финикийских городов, в том числе знаменитый Карфаген. На северо-западе этого материка южнее Ликса финикийцы обосновались вокруг залива, носившего по-гречески красноречивое название Эмпорик («Торговый»).

Второй этап финикийской колонизации охватил IX—VII вв. до н.э., причем наибольший размах колонизация приобретает, видимо, во второй половине IX в. до н.э., когда тиряне начали колонизовать Сардинию и радикально расширять свое присутствие в Африке; именно тогда, в частности, был основан Карфаген. По-прежнему основные цели финикийцев — металлы. Но теперь речь идет не только о золоте и серебре, но и о железе, свинце, олове. Другой целью колонизации выступает на втором этапе приобретение земель: недаром направление колонизационной активности в значительной степени переместилось из Испании в центр Средиземноморья — в плодородную Сардинию и славившийся земельными богатствами тунисский выступ Африки, где возник Карфаген. Сама колонизация приобрела гораздо больший размах. Хотя по-прежнему единственной метрополией оставался, по-видимому, Тир (участие в колонизации жителей Сидона возможно, но не доказано), масса переселенцев увеличилась, Изменился и характер колонизации. В колониях стали развертываться ремесло, земледелие и, разумеется, рыболовство.

Увеличилось количество городов. Наряду с ними возникли и небольшие поселки; некоторые из них развили разнообразную экономику, другие же сосредоточивались на какой-нибудь одной отрасли. Финикийцы начали проникать с побережий и вовнутрь отдельных стран.

Изменились отношения колонистов с местным населением. Последнее уже достаточно развилось, чтобы вступать в самые разнообразные контакты с пришельцами. Эти контакты охватили экономическую, политическую и культурную сферы. Возникло и обратное влияние местного населения на финикийцев, что привело к появлению локальных ответвлений финикийской культуры. Местное общество, таким образом, выступает как важный компонент колонизационного процесса.

Возникновение колоний, а в значительной степени и торговля были обязаны поддержке или даже инициативе правительства. Не корабли тирских купцов, а суда царя Хирама ходили в далекий Таршиш (Тартесс) в Испании(По данным Библии, парь Хирам I совместно с израильским паром Соломоном организовал морские экспедиции и по Красному морю в сторону Индийского океана (X в. до н.э.), где они достигали Офира (или, по другой, тоже древней традиции, Софира). Это, по-видимому, индийский порт Супара, в 60 км севернее Бомбея. Древнееврейская терминология редкой древесины — явно индийского происхождения. — Примеч. ред.). Возникшие в таких условиях города считались частью Тирской державы, хотя сейчас трудно установить степень и формы зависимости их от метрополии. Однако известно, что в Китии на Кипре находился наместник тирского царя, а попытка, вероятно, Утики уклониться от дани вызвала карательную экспедицию из Тира. Позже, с ослаблением Тира, его держава, по-видимому, распалась.

Иначе обстояло дело с Карфагеном. По преданию, группировка тирской аристократии во главе с сострой царя Элиссой, потерпевшая поражение в политической борьбе, тайно бежала из Тира и в конце концов прибыла в Африку, где сравнительно недалеко от «старой» Утики беглецы и основали город, который назвали «Новым городом» — Картхадашт (лат. Картаго, откуда русское «Карфаген»). Поскольку Карфаген возник вопреки правительству, а во главе экспедиции к тому же стояла женщина из царского рода, то Новый город сразу же стал независимым от Тира, хотя духовные связи с метрополией Карфаген поддерживал в, течение всего своего существования.

Ориентализирующая цивилизация. Тартесс.

Финикийские колонии связывали культурные страны Восточного Средиземноморья с более отсталым населением западных и центральных районов средиземноморского мира и приатлантических областей. Там, где это население стояло все же на относительно высоком уровне экономического и социального развития, возникает так называемая ориентализирующая цивилизация (от лат. ориенс — восток). Местную аристократию, высоко поднявшуюся над своими соотечественниками, перестали удовлетворять прежние формы культуры. Не выработав пока своих новых форм, обслуживающие этих людей ремесленники заимствуют восточные. В некоторых случаях восточные воздействия проявляются и в хозяйстве.

Греция поддерживала связи с Востоком не только через финикийцев. Поэтому в ориентализирующей культуре Эллады проявляются и малоазийские влияния. Большую роль играли финикийцы в развитии Этрурии (хотя, если принять распространенную, но пока не доказанную теорию восточного происхождения этрусков, то не исключено, что некоторые восточные элементы были принесены ими непосредственно с Востока). Исключительно финикийскому влиянию обязано возникновение ориентализирующей цивилизации в Южной Испании, где в VIII—VI вв. до н.э. существовала Тартесская держава.

Контакты между финикийцами и югом Пиренейского полуострова были установлены на первом этапе финикийской колонизации. Но местное население было тогда ещё не подготовлено к активным двусторонним связям. В конце II тысячелетия до н.э. здесь существовала так называемая юго-западная культура, носители которой в этническом отношении были, возможно, родственны будущим баскам, обитающим и поныне в Пиренеях. Жили они родовым строем, археологически не показывающим никаких признаков разложения, экономические связи поддерживали не столько с восточными пришельцами, сколько с Северо-западной Европой. В начале I тысячелетия до н.э. сюда пришли с севера племена, говорившие на индоевропейском (кельтском) языке, принесшие с собой новую керамику и новые способы металлургии и металлообработки. Новая культура наслоилась на старую, и, видимо, в результате слияния аборигенных племен и северных пришельцев и образовался тартесский этнос.

Связи между тартесснями и финикийцами, сначала спорадические, со временем интенсифицировались. Они ускорили социальное развитие тартессиев. Во второй половине VIII в. до н.э. в Южной Испании возникла Тартесская держава (по-семитски Таршиш), в состав которой вошли разные племена. У самих тартессиев социальная дифференциация зашла уже довольно далеко. Выделилась военная аристократия, составившая верхушку общества, и «плебс», так назвал эту группу людей один латинский автор. В состав «плебса» входили горняки, ремесленники и, видимо, земледельцы. Существовали в Тартессиде и рабы, но о характере рабства мы ничего сказать не можем. Центром организации «плебса» был город, который, очевидно, являлся резиденцией знати и подчинял сельскую округу, также населенную «плебсом». Это роднит тартесское общество с позднегомеровским.

Геометрический стиль изображений на погребальных стелах тартесской знати и сам репертуар этих изображений также подобны геометрическому искусству гомеровской Греции.

Однако от позднегомеровского общества Эллады тартесский город отличался тем, что он входил в более широкое объединение — Тартесское царство. Судя по скудным данным, носителем суверенитета был царь, причем его власть распространялась на территорию не только самих тартессиев, но и подчиненных племен.

Итак, в Южной Испании сложилось раннегосударственное образование. Под властью тартесского государства находилась федерация южноиспанских племен, на территории которых имелись тартесские опорные пункты, из которых тартессии и осуществляли, вероятно, контроль над подчиненными.

Экономической базой Тартесской державы были добыча и обработка меди, серебра и свинца и использование сельскохозяйственных богатств долины р. Бетиса (совр. Гвадалквивир). Это давало тартессиям возможность вести активную торговлю с финикийцами. Образование государства способствовало интенсификации горного дела и металлургии, для продуктов которых финикийцы открыли для тартессиев емкий ближневосточный рынок. Тартессии же переняли восточные приемы дробления руды и выплавки металлов. Требования финикийцев заставили тартессиев искать и те продукты, которых в Тартессиде не было, и это стимулировало развитие их внешней торговли. От финикийцев тартессии заимствовали гончарный круг, строительную технику, разведение культурной оливы и изготовление оливкового масла.

Тартесская знать, ощутившая теперь потребность в новых формах искусства, обратилась к финикийскому, а колонисты восприняли некоторые местные элементы. От финикийцев тартессии заимствовали письменность, сильно ее переработав для нужд местного языка, а также некоторые культы и обряды.

В Тартессиде возникла синкретическая ориентализирующая цивилизация, создаваемая и финикийцами и тартессиями. Основным восприемником восточных влияний стала аристократия и те слои ремесленников, которые ее непосредственно обслуживали. На других ремесленников и земледельцев финикийцы влияли меньше. Эти группировки «плебса» в большей степени сохраняли собственную культуру.

При всей ориентализации тартесская цивилизация не утратила и местных черт. Некоторые культурные явления, заимствованные у финикийцев, в дальнейшем развивались самостоятельно, как это было с некоторыми видами керамики. Сохраняли тартессии и старые приемы лепки сосудов. Оригинальными были их боевые колесницы европейского типа. Отличаются от финикийских тартесские могилы, хотя в потусторонний мир тартессии часто уносили с собой финикийские изделия.

На рубеже VII—VI вв. до н.э. связи с Тартессом установили греки, и на тартесском берегу появились греческие колонии.

Греческое влияние на тартесскую культуру не ощущается. Но политические и экономические контакты Тартесса с греками возникли, и Тартесс включился в сложную политическую игру на крайнем западе Средиземноморья. Тартесс в ней проиграл, и под ударами карфагенян эта держава распалась, вероятно, в начале V в. до н.э.

Греческая колонизация.

Позже финикийцев на путь колониальной экспансии вступили греки. Расцвет колонизационной деятельности греков относится к VIII—VI вв. до н.э. Это время называется эпохой Великой греческой колонизации. Она совпадает с архаической эпохой истории Греции, временем становления античного греческого полиса. Именно в условиях Греции того времени и надо искать причины колонизации.

Великая греческая колонизация явилась частным проявлением общего закона соответствия численности населения уровню производительных сил. «В древних государствах, в Греции и Риме, вынужденная эмиграция, принимавшая форму периодического основания колоний, составляла постоянное звено общественного строя (...). Но почему это было так? Потому что этим государствам было совершенно неизвестно применение науки в области материального производства (...). Недостаточное развитие производительных сил ставило права гражданства в зависимость от определенного количественного соотношения, которое нельзя было нарушать. Единственным спасением была вынужденная эмиграция» (Маркс К. Вынужденная эмиграция. — Маркс К, и Энгельс Ф. Собранно сочинений. Изд. 2-е. Т. 8, с. 567—568.). Это положение действенно для всех случаев колонизации в древности. Однако в каждом конкретном случае действовали и свои конкретные причины. Это относится и к Великой греческой колонизации.

Во все времена в Греции отмечалось относительно слабое развитие сельскохозяйственной техники, примитивные способы обработки земли, а также низкое плодородие почвы многих греческих полисов, имевших небольшие размеры. Это постоянно вело к тому, что часть населения не могла прокормиться на родине. В архаическую эпоху к этому присоединились социальные причины, свойственные именно ей.

В ходе разложения родо-племенных отношений аристократия, используя свое положение во главе родовых общин, узурпировала многие родовые земли, а крестьянство, все более разоряясь, попадало в кабалу к богатым и знатным. Рука об руку с разорением крестьян шло долговое рабство. В этих условиях многие крестьяне были вынуждены покидать свои поля. Но города как центры ремесла и торговли тогда, особенно в начале архаической эпохи, ещё только возникали. К тому же начавшее все более расширяться применение рабства делало ещё более проблематичным возможность применения труда крестьянами, пришедшими в город. Какая-то часть крестьян смогла приспособиться к новым условиям: иначе было бы невозможно развитие эллинского ремесла и торговли. Но очень многие имели только один выход — отъезд в далекие страны.

В тех городах, где торговля все более развивалась, торговцы стремились закрепиться на пути в иноземные страны и обосноваться там. При отсутствии международного права каждый иноземец был потенциальным рабом или, во всяком случае, объектом легкой наживы. Поэтому только в городах, связанных с метрополией родственными, духовными и экономическими узами, купцы чувствовали себя в относительной безопасности. Такие города становились их базами в торговле с местными жителями или прочными стоянками на пути к наиболее желанным местам торговли. И колонии на первых порах покупали прежде всего товары своих соотечественников, оставшихся в метрополии, принимали прибывших оттуда торговцев, распространяли их товары среди окружающего населения.

Важным фактором колониального движения была политическая борьба в метрополии, достигшая в эту эпоху невиданной ранее остроты и сопровождавшаяся в ряде случаев диким террором. В этих условиях перед побежденной группировкой стоял только один выбор: смерть на родине или отъезд в далекие страны. По данным традиции, Милет на западном берегу Малой Азии основал более 70 колоний. Это число явно преувеличено, но оно дает представление о размахе милетской колонизации. Может быть, это связано с ожесточением, какое приняла политическая борьба в этом городе.

В ходе развития греческого общества в нем выделяются группы людей, занимавших приниженное положение. Такие люди или пытались добиться равноправия на родине, или были вынуждены искать счастья в чужих землях. Такими были, например, «парфении» в Спарте. После неудачной попытки добиться равноправия с гражданами они отплыли в Южную Италию и основали там город Тарент.

Наконец, надо отметить такой важный фактор, как поражение в войне, когда перед побежденными стоял вопрос: превратиться в подчиненное население или искать новую родину. Многие выбирали последнее. Так, например, поступили мессенцы, потерпевшие поражение в войне со Спартой и переселившиеся на Запад. Так же переселилась часть жителей малоазийской Фокеи, не желавших покориться персидскому царю.

Сложное переплетение всех этих обстоятельств создавало картину, свойственную именно архаической эпохе — эпохе становления полиса. Главным в этом было, пожалуй, разложение родовых отношений и связанное с этим «высвобождение» массы крестьянства, а также развитие товарно-денежных отношений, приведшее, в частности, к стремлению найти новые рынки сырья и сбыта, приобрести новые источники получения рабов. Когда родовые отношения в целом отошли в прошлое и сформировался полис, политическая борьба приняла новые формы. И время Великой колонизации закончилось. Вынужденная эмиграция приняла другие формы.

В Великой греческой колонизации приняли участие различные области и города Эллады: и более отсталые, в которых жители занимались преимущественно земледелием, как Ахайя, и более развитые, ставшие значительными торгово-ремесленными центрами, как Милет или Фокея. В соответствии с этим в колониальной экспансии преобладал либо аграрный, либо торгово-ремесленный аспект. Это зависело от степени социально-экономического развития метрополии, её географических условий, связей с окружением, а также и от того, что находили колонисты в новых местах. Следует подчеркнуть, однако, что колонизация не бывала чисто аграрной или торгово-ремесленной. Ведь даже в отсталые области Греции в это время уже проникала торговля, вместе с тем все античные города были основаны на земельной собственности и земледелии. Без окружающей земельной территории, как бы скудна она ни была, колония существовать не могла. На этой территории находились участки колонистов, которые порой распределяли еще до начала переселения, как это было, например, при подготовке коринфской экспедиции в Сицилию, приведшей к основанию Сиракуз. Поэтому можно говорить лишь о преобладании того или иного аспекта колонизации.

В зависимости от того, какой аспект преобладал, решался и вопрос об отношениях с местным населением. Если колонизация была преимущественно аграрной, колонисты не нуждались в сотрудничестве с местными жителями, оно им даже мешало. При преобладании торгового аспекта необходима была подготовленность аборигенов к ведению торговли с греками, что было возможно лишь при сравнительно развитой экономике и достаточно высоком уровне социальных отношений. При этом последний не должен был быть чрезмерно высоким. Там, где греки сталкивались с развитыми и централизованными государствами, возможности для основания эллинских городов, как и финикийских, оказывались резко суженными.

В зависимости от преобладания того или другого аспекта колонизации различалась и ее подготовительная стадия. Чтобы узнать, что ждет переселенцев, в одном случае было достаточно разведки, в другом — выведению колонии должно было предшествовать установление экономических связей. Колонисты-земледельцы искали плодородную почву, а торговцы — места, удобные для торговли, например устья рек, дававшие возможность проникать в глубь территории местных племен. Ремесленникам было важно наличие подходящего сырья.

Существовали и общие правила выбора греками места для поселения. Город должен был лежать на морском берегу или по крайней мере недалеко от него, ибо море было единственной связью с метрополией. Для поселения выбиралось место, которое можно было легко защитить, имевшее пресную воду и по возможности окружающую территорию, способную прокормить колонистов. При этом земля не обязательно должна была быть пригодной для зернового земледелия, но, например, для виноградарства и оливководства, которые давали грекам продукты необходимые для обмена на нужные им товары, С собой колонисты брали огонь из священного очага родного города и, по-видимому, некоторых жрецов. Во главе экспедиции становился ойкист, который оказывался и главой нового поселения.

Независимо от того, была ли инициатором экспедиции вся община, или это было делом ее отдельных членов, новые поселения, как правило становились самостоятельными (в отличие от колонии Тира). В этом правиле были и исключения. Так город Коринф пытался на основе своих колоний создать мощную морскую державу. Основанные им города должны были обеспечивать коринфское господство над путями в западном и северовосточном направлениях. Однако попытка создания колониальной державы не удавалась. И хотя еще много времени спустя в Потидею на северном берегу Эгейского моря из Коринфа по сыпался наместник, этот город фактически вел совершенно самостоятельную политику, порой даже противоречившую интересам метрополии.

При всей независимости колонии были связаны с метрополией духовными узами. В то время, когда представления родового общества еще не изгладились из сознания, жители метрополии и колонии чувствовали себя родственниками, близкими людьми перед лицом чужого мира. Колонии обычно не воевали с метрополиями поддерживали друг друга и колонии одной метрополии. Так, во II в. до н.э. жители Лампсака в Малой Азии обратились к гражданам Массалии (ныне Марсель) в Галдии с просьбой помочь им в переговорах с Римом, ибо оба города за 500 лет по этого были основаны одной и той же Фокеей. Хотя колонии и метрополии обычно не образовывали союзов и не имели общего гражданства, прибывшие в колонию жители метрополии становились ее гражданами, а вернувшиеся к старому очагу колонисты без труда восстанавливали свой гражданский статус Первоначально на новом месте возникало подобие общины, оставленной на родине. Но с течением времени пути политического развития колонии и метрополии могли довольно далеко разойтись.

Многие колонии были выведены не одной а несколькими метрополиями. Например, Кумы в Италии быди основаны халкидянами и эретрийцами с о-ва Эвбея и, может быть кимейпами из Малой Азии, Регий — халкидянами и мессенцами, Гела — родосцами и критянами. В таком случае метрополией считался город, бывший непосредственным инициатором введения колонии. Так, метрополией Эпидамна, основанного Керкирой и Коринфом, была Керкира. Но даже если переселенцы выезжали из одного города, едва ли все они были его гражданами. Население греческих городов было тогда еще невелико, а некоторые города основывали довольно много колоний. Трудно себе представить, чтобы в городах-метрополиях было столько жителей, что их хватало и на многочисленные переселения, и на продолжение жизни материнского города. Поэтому вероятно, что эти города становились распределительными центрами, откуда направлялись экспедиции. В таких случаях действовало, по-видимому, правило, по которому переселенческий центр и считался метрополией.

Начиная жизнь на новом месте, люди очень хотели обрести уверенность в счастливом будущем своего предприятия. Поэтому они стремились не только изучить реальные условия места, но и заручиться божественным покровительством. Особенно большую роль отводили богу Аполлону, который считался предводителем колониальных экспедиций (как у финикийцев тирский Мелькарт) и покровителем вновь основанных городов. Свои прорицания о будущем таких экспедиций бог давал в оракуле в Дельфах. Постепенно храм Аполлона в Дельфах, обладавший широкими международными связями и получавший обширную информацию почти из всех областей тогдашнего мира, стал своеобразным регулирующим центром переселений, направляя конкретные потоки колониальных экспедиций.

Великая греческая колонизация шла по трем основным направлениям: 1) западному (побережье и острова Ионийского моря к северо-западу от Греции, Италия, Сицилия, Корсика, Южная Галлия и Испания), 2) северо-восточному (северное побережье Эгейского моря, Геллеспонт, Пропонтида и Боспор Фракийский, берега Черного моря), 3) юго-восточному (южный берег Малой Азии, восточное побережье Средиземного моря, Африка).

Пионерами колонизации выступили эвбейские города Халкида и Эретрия. Уже в первой половине VIII в. до н.э. они были довольно развиты. Расположенные на берегу пролива, являющегося важнейшим морским путем между Северной и Средней Грецией, они сосредоточили в своих руках значительную долю торговли в это время. К тому же они обладали залежами меди и плодородной территорией, находившейся в руках аристократов. Когда к последней трети VII в. до н.э. между этими городами вспыхнула война за обладание Лелантской равниной, лежащей между ними, многие города Греции приняли в ней участие на той или другой стороне (подтверждая значимость названных городов). Пока же война не разразилась, оба города вместе выступали на колониальном поприще. Вслед за ними на путь колонизации вступили Коринф и Мегара. Они были значительными ремесленными и торговыми центрами, но земля их была неплодородна, так что жители выезжали за море не только ради торговли, но и в поисках хороших земель. Недаром в коринфской колонизации активное участие приняли сельчане из деревни Тегеи. За этими городами последовали и другие центры Греции. В VIII и начале VII в. до н.э. колонии выводили и более отсталые аграрные общины и области, как Локрида, Ахайя, Спарта.


Понравилась статья? Добавь ее в закладку (CTRL+D) и не забудь поделиться с друзьями:  



Сейчас читают про: