Предпосылки образования древне-русского государства

Ценнейшим памятником, содержащим сведения о начале Русского государства, является летописный свод «Повесть временных лет, откуда пошла Русская земля, и кто в Киеве начал первый княжить, и откуда Русская земля стала», составленный, по всей вероятности, киевским монахом Нестором около 1113 г. Нестор использовал более ранние русские летописи, народные сказания, памятники византийской и западнославянской письменности. Он производил и специальные изыскания по некоторым вопросам русской истории[1].

Дошедшая до нас редакция труда Нестора, в которой имеется ряд позднейших переработок, тенденциозных искажений и наслоений, сохранила и первоначальный текст «Повести временных лет», свидетельствующий об интересной попытке летописца XII в. ответить на вопрос, как возникло Русское государство («как стала Русская земля»). Начав свой рассказ, как и все средневековые историки, со всемирного потопа, Нестор повествует о расселении в древности западных и восточных славян в Европе. Он делит восточнославянские племена на две группы, уровень развития которых, согласно его описанию, был неодинаков. Одни из них жили, по его выражению, «зверинским образом», сохраняя черты родового строя: кровную месть, пережитки матриархата, отсутствие брачных запретов, «умыкание» (похищение) жён и т.д. Этим племенам Нестор противопоставляет полян, в земле которых был построен Киев. Поляне - это «смысленные мужи», у них уже утвердилась патриархальная моногамная семья и, очевидно, изживалась кровная месть (они «отличаются кротким и тихим нравом»).

Археологическая карта II-V вв. н. э. тех земель, которые называет Нестор, позволяет нам поверить рассказу летописца. Во-первых, описанный им погребальный обряд - захоронение остатков сожжённого трупа в урнах и в столпах-домовинах (наземных сооружениях) - находит полное соответствие в обряде захоронения, о котором свидетельствуют так называемые поля погребальных урн. Во-вторых, жившие в лесных областях древляне (на правобережье Днепра), радимичи (по реке Сожу) и вятичи (по реке Оке) действительно обладали в то время более низкой культурой, чем поляне. Земля полян в известной мере совпадает с областью распространения во II-V вв. черняховской культуры, носители которой в своём развитии уже подошли к последней грани первобытно-общинного строя, а, может быть, кое-где и перешагнули через неё.

Далее Нестор повествует о том, как был создан город Киев. Княживший там князь Кий, по рассказу Нестора, приезжал в Константинополь в гости к императору Византии, который принял его с большими почестями. Возвращаясь из Константинополя, Кий построил город на берегу Дуная, предполагая обосноваться здесь надолго. Но местные жители враждебно отнеслись к нему, и Кий вернулся на берега Днепра.

Из сочинения византийского историки Прокопия Косарийского известно, что император Юстиниан I (527-565) пригласил к себе на службу одного антского князя и поручил ему защиту крепости на Дунае. Однако этот пришлый антский князь скоро был вынужден под давлением окрестных племён оставить город. Рассказы Прокопия и Нестора очень близки между собой.

Таким образом, первым историческим событием на пути создания Древнерусского государства Нестор считал образование княжества полян в Среднем Приднепровье. Сказание о Кии и его двух братьях распространилось далеко на юг, и было занесено даже в Армению. Неизвестно, существовал ли действительно князь по имени Кий или это только эпическое имя, образованное от города Киева и относящееся к какому-то князю, жившему приблизительно во времена Юстиниана. Но несомненно, что киевский летописец уловил очень важный рубеж в истории восточного славянства, отметив складывание союзов племён, появление князей, повелевавших значительными массами соплеменников, строительство крепостей - градов, из которых впоследствии развились феодальные замки или города.

Ту же картину рисуют и другие византийские писатели VI в. Они отмечают, во-первых, изменение славянских племенных имён, отражавшее перегруппировки племён в период создания их союзов. Во-вторых, византийские авторы говорят о появлении среди антов предводителей вроде Мезамира, сына Идарисия, опасных для Византии тем, что они могли объединить и возглавить «бесчисленные племена» антов. Известен ряд славянских князей, которых византийцы привлекали на свою службу и назначали полководцами, начальниками эскадр и пограничных областей.

В царствование Юстиниана I огромные массы славян продвинулись к северным рубежам Византийской империи. Они переходили Дунай, преодолевали линии пограничных укреплений и отвоёвывали у империи плодородные балканские земли. Византийские историки красочно описывают вторжение в пределы империи славянских войск, уводивших пленных и увозивших богатую добычу, заселение империи славянскими колонистами. Появление на территории Византии славян, у которых господствовали общинные отношения, содействовало изживанию здесь рабовладельческих порядков и развитию Византии по пути от рабовладельческого строя к феодализму[2].

Успехи славян в борьбе с могущественной Византией свидетельствуют о сравнительно высоком для того времени уровне развития славянского общества: уже появились материальные предпосылки для снаряжения значительных военных экспедиций, а строй военной демократии позволял объединять крупные массы славян. Далёкие походы содействовали усилению власти князей и в коренных славянских землях.

Византийские писатели упоминали о славянах лишь в тех случаях, когда они появлялись у границ империи или когда императорские войска выжигали славянские деревни в пограничных землях; жизнь внутренних областей Восточной Европы им была неизвестна. Исключительно важным источником является географическое описание южнорусских степей и более северных областей, сделанное в середине VI в. безымённым сирийским автором. Перечислив ряд кочевых племён, этот сириец упомянул и народ «рос», народ богатырей, который он противопоставил кочевникам. Судя по географическим данным указанного источника, этот «народ» должен быть помещён где-то на север от степей, возможно в Среднем Приднепровье, в бассейне реки Роси, название которой может быть связано с именем рос.

Давно уже замечено, что в русских летописях XII в. слова «Русская земля» употребляются в двух значениях: во-первых, для наименования всех восточнославянских земель, а во-вторых, только применительно к очень ограниченной территории Среднего Приднепровья, включающей в себя Киев, бассейн реки Роси и лесостепную зону на левом берегу Днепра вплоть до Курска. Выделение указанной территории, надо думать, восходит к сравнительно древним временам. Археологические данные показывают, что именно на этой территории в VI-VII вв. были распространены серебряные украшения и поясные наборы особого типа. Полное совпадение основной области распространения этой культуры с Русской землёй, о которой говорят летописцы, позволяет считать её территориальным ядром будущего Древнерусского государства. Во всяком случае, эти археологические данные вполне подтверждают слова Нестора о том, что ядро будущей Киевской Руси начало складываться на берегах Днепра тогда, когда славянские князья совершали походы в Византию и на Дунай, во времена, предшествующие нападениям хазар (VII в.).

Очевидно, русь (по Нестору «поляне, ныне называемые русью») стояла во главе племенного союза, сложившегося в Среднем Поднепровье, её имя постепенно вытеснило имена других племён и распространилось уже в VI-VII вв. почти на всю лесостепную полосу Восточной Европы, занятую славянскими земледельческими и оседавшими на земле неславянскими кочевыми племенами.

Создание значительного племенного союза в южных лесостепных областях облегчало продвижение славянских колонистов не только в юго-западном (на Балканы), но и в юго-восточном направлении. Правда, степи были заняты различными кочевниками: болгарами, аварами, хазарами, но славяне Среднего Приднепровья (Русской земли) сумели, очевидно, и оградить свои владения от их вторжений, и проникнуть в глубь плодородных чернозёмных степей.

В VII-IX вв. славяне жили и в восточной части хазарских земель, где-то в Приазовье, участвовали совместно с хазарами в военных походах, нанимались на службу к кагану (хазарскому правителю). На юге славяне жили, очевидно, островками среди других племён, постепенно ассимилируя их, но в то же время и воспринимая элементы их культуры.

О связях Среднего Приднепровья с Прибалтикой и Поволжьем говорят археологические данные. Предметы одежды и украшения VI-VII вв., характерные главным образом для бассейна Роси, встречаются на Оке в тех местах, где позднее возникли на территории поселения мордвы и муромы города Рязань и Муром. Такие же вещи обнаружены и на Верхнем Днепре близ Смоленска, в земле кривичей, на пути «из варяг в греки». На следующем звене этого пути, на южном берегу Ильменя, в земле новгородских словен, появился город, вошедший в летопись под именем Старая Руса, принадлежавший впоследствии новгородским князьям[3].

Таким образом, княжество полян-руси, с которого летописец начинает историю русской государственности, не только объединило славян Среднего Приднепровья, но и установило какие-то неясные для нас пока связи с другими славянскими и финно-угорскими племенами.