Проблемы эффективного спроса у Кейнса 13 страница

Круг замкнулся. Начав в первые годы Советской власти с аполо­гии государственной экономической политики, Бухарин вернулся к ней, пройдя внушительный этап увлечения стихийными процес­сами рыночной экономики.

Феномен Николая Бухарина потрясает. Сделав за пять лет бро­сок от леворадикальной идеологии к правой концепции, он потом — в следующие пять лет — снова вернулся к левой точке зрения на всемогущество государственной политики.

Крайности в теории так или иначе приводили и приводят к эк­стремизму в практике. Но есть экстремизм людей, твердых в своих убеждениях. Так, Л.Д.Троцкий и троцкисты всегда стояли на край­не левых позициях, всегда были "левее" Ленина и партии. Их упор­ство было упорством принципиальных противников. А есть экстре­мизм людей, мечущихся от одной крайности к другой. Этот экстре­мизм еще более трагичен, особенно если он основан на искренних заблуждениях. Ведь в конечном итоге Бухарин стремился быть в русле партийной политики. Но он всегда делал "лишние", за пре­делами реализуемого, шаги, а потом, с опозданием начиная дви­жение в обратном направлении, снова не мог вовремя остановить­ся и доходил до противоположной крайности.

4. Социально-экономическая база сталинизма

Нелегко разобраться в перипетиях идейно-политической борь­бы в России первой трети XX столетия. Для этого надо ответить на несколько чрезвычайно острых вопросов: возможно ли было реа­лизовать принятую модель индустриального развития страны? Возможна ли была индустриализация без коллективизации сельского хозяйства в тех формах, в которых она прошла в России? На эти вопросы можно ответить, только опираясь на конкретно-истори­ческий подход, не затрагивая в данном контексте вопроса о верно­сти или неверности самого социалистического эксперимента. Бу­дем исходить из факта совершившейся революции.

Объяснять последовавшие после смерти В.И. Ленина деформации линии нэпа лишь личными качествами тех или иных лидеров — это сильное упрощение. Политико-экономический подход к проблеме предполагает поиск более существенных причин, прежде всего ана­лиз социально-классовой структуры общества первых послерево­люционных лет. Мы не без опасений предлагаем свою версию: глав­ной причиной деформации и даже грубых, антигуманных извращений является крестьянское мировоззрение большинства населения страны, в которой осуществлялась большевистская власть.

Расставим акценты: мы не будем обвинять крестьянство в де­формациях и не склонны морализировать по поводу крестьянского или пролетарского сознания. Речь идет лишь об объективных разли­чиях в социально-экономическом положении рабочих и крестьян. При этом надо учитывать следующее: если правящий класс состав­ляет 10%, а крестьянство — почти 80%, то естественно предполо­жить, что крестьянский фон может означать и своеобразное влия­ние на выработку экономической политики государства. Тем более что российский пролетариат к тому времени еще отнюдь не ото­рвался от своего деревенского корня.

Крестьянство никогда не было однородной массой. Классовое расслоение деревни накануне периода индустриализации было та­ково. Более трети деревенского населения составляли бедняки, ве­дущие, так сказать, отрицательно воспроизводящееся хозяйство, и сельские пролетарии-батраки, вовсе безземельные. Эти люди весь­ма восприимчивы к идее всеобщего благосостояния и готовы дос­тичь его ценой недолгой, но решительной борьбы, ценой мгновен­ного напряжения сил, политической атаки на богачей, к которым они приписывают и просто "справных" середняков. Взять у бога­тых, экспроприировать собственников крупных капиталов и уста­новить царство уравнительного счастья, в котором никому не по­зволено выделяться из общей, хотя и серой, но сытой массы. Такой бедняк, разоряющийся или уже разорившийся под ударами рынка, враждебного ему, пойдет за Троцким. Ему понятны леворадикальные идеи красногвардейской атаки на капитал и национализации. Он склонен к левому экстремизму, он и есть социальная база троц­кизма, а троцкизм есть его идеология и практика.

На другом полюсе социального спектра деревни мы видим дей­ствительного богача, капиталиста-кулака. Собственно кулаков в деревне было немного, их хозяйства составляли всего около 4%. Но экономическая сила хозяйств, рассмотренная "по капиталу", не­сравненно большая: именно они были главными нанимателями бедняцкой рабочей силы и арендаторами земли с того времени, как это было разрешено. Эти люди удачливы в хозяйствовании и в рыночной борьбе, им нежелательно вмешательство властей в ры­ночную игру. Для них бедняк — всего лишь неудачник и лентяй, который сам виноват в собственных несчастьях. К тому же бедняк не прочь прибрать к рукам нажитое им, кулаком, богатство. Такой крепкий хозяин чутко прислушивался к идеологам правого рефор­мизма, ему нравились статьи и речи "позднего" Бухарина, кото­рый с 1925 г. с небольшими отклонениями выступает с требовани­ями "нормального" воспроизводственного процесса, создающего "равные" условия для всех.

И наконец, основная масса российских крестьян — середняки. В 1924 г. доля середняцких хозяйств составляла более 61 %. Середняки — самая большая и самая нестабильная часть крестьянства. Осуществ­ляя простое воспроизводство, середняк хочет, но не может разбо­гатеть и очень боится пролетаризации. Он мечется между ультрареволюционностью батрака и основательностью богача. Середняк может объединиться с бедняком против богача, монополизировав­шего местный рынок. Но он может объединиться и с кулаком, про­тив притязаний бедняков, сельских пролетариев и деревенских люмпенов²². Перспективы середняка туманны, настоящее неустой­чиво, именно поэтому он склонен искать "сильную руку", креп­кую власть, "вождя", особенно такого, который пообещает, что не позволит ему разориться, поможет в случае крайней опасности, защитит от несправедливых притязаний и кулака, и бедняка. Этот крестьянин пойдет за тем "вождем", который, похоже, уверен в своей правоте, "успешно" побеждает, а потом и уничтожает одно­го за другим своих противников слева и справа. Отсюда недалеко до вывода, что такой "вождь" и есть самый правильный и самый креп­кий правитель. Он не угрожает экспроприацией земли, как троцки­стские сторонники "первоначального социалистического накопле­ния", и не поддерживает кулаков, как бухаринцы. Он пока еще что-то не вполне понятное говорит о коллективизации, о привыч­ном, почти общинном житье и твердо обещает, что жить станет лучше и веселей.

Внешний политический результат, сплошные "победы вождя" сбивали с толку основную часть населения, не очень грамотную и не имеющую опыта политической жизни. И хотя, в общем-то, было неизвестно, куда он поведет, ему, "вождю", хотелось вверить свою судьбу, а вместе с тем и заботу о стабильности государства и на­родного хозяйства.

Слишком упрощенно и примитивно объяснять сталинизм неки­ми личными качествами и даже болезнями "вождя". Полувековое господство сталинизма (продолжавшееся и после смерти Сталина) без социальной базы — это теоретический абсурд. Сталинизм опи­рался на двоякого рода социальные силы. Левая антибуржуазная и антикулацкая демагогия привлекла бедняцкую часть деревни и люм­пен-пролетарские слои. Не следует забывать, что из-за неразвитос­ти промышленности разоряющиеся крестьяне отнюдь не- всегда ста­новились пролетариями, они пополняли ряды деклассированных элементов города и деревни. Они жили лишь с одной мыслью: у богатых взять, а бедным раздать. Их потребительская идеология находила отзвук в сталинской пропаганде, которая обещала, по крайней мере, "уничтожить кулачество как класс". Но и среднее крестьянство в своей основной массе надеялось на "вождя", как раньше надеялось на царя, на то, что он поможет крестьянам пре­кратить внутридеревенскую борьбу. К тому же Сталин вроде бы обе­щал неплохие перспективы: жить артелью, хозяйствовать самосто­ятельно, выполняя лишь определенные налоговые обязательства перед государством, использовать государственные трактора и дру­гие машины. Бедняки войдут в колхоз и не будут больше враждо­вать, кулаков экспроприируют и вышлют, они тоже не будут ме­шать. Можно будет жить под опекой государства, в стороне от край­ностей рыночной конкуренции.

Кто же знал, что эти "программные обещания" обернутся столь неисчислимыми бедствиями? Вряд ли кто из крестьянской массы обратил внимание на то, что в 1925 г., когда в деревне, казалось бы, раскрепостили нэпманские силы, руководство во весь голос заговорило о необходимости ускоренной индустриализации стра­ны. И тут же встал на практике вопрос о накоплениях.

Троцкисты рубили с плеча: экспроприировать крестьянство, осуществить "первоначальное социалистическое накопление" и провести мгновенную индустриализацию. Позиция троцкистов была абсолютно неприемлема. Будучи реализованной, она оттолкнула бы крестьян, а это 80% населения.

Позиция "позднего" Бухарина противоположна. Да, рассуждал он, для индустриализации необходимы накопления. Накопления имеются у зажиточного крестьянина, кулака. Середняк едва обес­печивает простое воспроизводство, у бедняка воспроизводство от­рицательное. Передача кулацких накоплений в казну через налоги возможна лишь в одном случае — в случае нормального расширен­ного воспроизводства кулацкого хозяйства. Кулака нельзя трогать, ведь он источник накоплений. Сам же ход индустриализации дол­жен осуществляться по классической схеме — от легкой промыш­ленности к тяжелой, от производства предметов потребления к производству средств производства.

Но и позиция Бухарина оказалась неприемлемой. Во-первых, он не учитывал того, что бедняцко-середняцкая масса крестьян без восторга встретила бы перспективу несколько десятилетий трудиться на кулака. Во-вторых, он не учитывал политическую необходимость ускорения процесса индустриализации: страна неминуемо должна была столкнуться с окружением в военной схватке.

Сталин выбрал простой путь, практически близкий к троцкис­тскому, тем более что так или иначе успел совершить колхозизацию, фактически обманув крестьян в их ожиданиях. Думается, что одна из причин этого явления заключается в том, что многие дея­тели, не согласные с линией Сталина, легко отступали от своих взглядов, не смогли организовать оппозицию и в запале идеологи­ческой борьбы предавали друг друга, предоставляя Сталину карт-бланш для бесконтрольных действий.

Итак, политика ускоренного продвижения по пути индустриа­лизации стала преобладающей. Организация колхозов теперь рас­сматривалась не как самостоятельная задача, а как способ выкачи­вания средств из деревни. Рост промышленности, развитие произ­водительных сил не сопровождались формированием действитель­но социалистических производственных отношений. Уже не в пер­вый раз в России производительные силы не смогли получить адек­ватную социальную форму (как, например, при Петре I развитие мануфактурной промышленности осуществлялось на базе ужесто­чения крепостничества). Естественно, что результат такой полити­ки не мог быть ни долговечным, ни стабильным.

5. Судьба профессионалов: Н.Д.Кондратьев и А.В.Чаянов

Можно только удивляться тому обстоятельству, что в этих усло­виях в научных учреждениях и вузах России продолжали работать профессиональные экономисты, создававшие новые концепции, мало связанные с внутрипартийными дискуссиями и политической борьбой. К сожалению, судьба большинства их оказалась трагичной. Независимо от заслуг перед наукой и перед Россией многие были репрессированы, а самые яркие личности казнены в сталинскую эпоху. Трагической участи не избежали Л.Н.Юровский, один из теорети­ков денежной реформы 1922—1924 гг., В.А.Базаров (Руднев), один из первых плановиков в России, Л.Н.Крицман, крупный ученый-аграрник, и многие другие.

Экономическая наука, политическая экономия в России всегда были "тюремными науками" (начиная с И.Т.Посошкова). XX в. не стал исключением. Особенно печально то, что в 90-е годы мы по крупицам собираем старые публикации наших крупнейших ученых и горько сожалеем об их невостребованности. Есть среди этих уче­ных и всемирно известные исследователи. Это прежде всего А.В.Ча­янов и Н.Д.Кондратьев.

Александр Васильевич Чаянов (1888—1939) — один из основате­лей организационно-производственной школы экономистов-аграрни­ков, крупный организатор кооперативного движения с дореволю­ционных времен. Чаянов выдвинул идею "интегральной сельскохо­зяйственной кооперации"²³. Понимая преимущество крупного сель­скохозяйственного производства, он доказывал, что в России нет условий для развития фермерских хозяйств американского типа. В России оптимальным будет сочетание отдельного семейного кре­стьянского хозяйства с крупными кооперативными организациями, Собственно выращивание растений и животных должно остаться за семейным хозяйством, а все остальные технологические и эко­номические процессы (переработка продукции, ее реализация, снабжение, кредитование, научное обслуживание) осуществлять­ся посредством кооперативных организаций.

Блестящим достижением А.В.Чаянова стала разработка методов нахождения естественного оптимума развития трудового крестьян­ского хозяйства. Ученый доказывал, что всякое трудовое хозяйство имеет естественный предел производства продукции, который оп­ределяется соразмерностью напряжения годового труда со степе­нью удовлетворения потребностей хозяйствующей семьи. Дело в том, что крестьянин использует в своем хозяйстве собственный труд и труд членов своей семьи, стремясь к росту общего, валового дохо­да, соответствию производства и потребления, равномерному рас­пределению труда и дохода в течение всего года. Максимум чистой прибыли его просто не интересует. Иной раз крестьянин отказыва­ется от высокопроизводительной техники и от новейшей техноло­гии, чтобы сохранить собственную круглогодичную занятость и экономить на амортизации машин. Чаянов вовсе не идеализировал хозяйство семейно-трудового типа, видел его консервативность и неприятие им технического прогресса и считал, что именно поэто­му все хозяйственные процессы, осуществляемые за пределами "ес­тественного оптимума", должны быть переданы кооперативным организациям.

Кооперация, с точки зрения Чаянова, могла предотвратить ка­питалистическую эволюцию крестьянских хозяйств, создавая при этом достаточный простор для прогресса сельского хозяйства²⁴.Все,чем не может и не хочет заниматься отдельный крестьянин (пере­работка, хранение, сбыт продукции, закупка и обслуживание тех­ники, заготовка минеральных удобрений, семеноводство, племен­ная и селекционная работа, наконец, кредитное дело), должно быть передано вертикально интегрированным кооперативным организа­циям самих крестьян.

Характерно, что В.И.Ленин при подготовке своей статьи "О ко­операции" использовал идеи Чаянова. Впрочем, сам А.В.Чаянов полностью разделял представления Ленина о социализме как строе цивилизованных кооператоров²⁵.

Идеи Чаянова нашли свое конкретное воплощение во многих странах. Они реализованы в сыроваренной промышленности Фран­ции, в сельскохозяйственных кооперативных организациях Мекси­ки, в кибуцах Израиля, но, как ни парадоксально, оказались нево­стребованными на родине, исторически более подготовленной к их восприятию. Попытки в настоящее время внедрить в России фер­мерские хозяйства американского типа, судя по всему, потерпят фиаско, и одна из причин этого — опять-таки незнание достиже­ний отечественной экономической науки.

Судьба другого великого русского ученого Николая Дмитриеви­ча Кондратьева (1892—1938) не менее трагична. Н.Д.Кондратьев известен как автор выдающихся работ по проблемам экономичес­кой динамики, как создатель теории больших циклов конъюнкту­ры, наложившей глубокий отпечаток на мировую экономическую теорию циклов и кризисов²⁶. "Большие циклы", длящиеся 48—55 лет, были открыты благодаря огромной работе над мировой стати­стикой почти за 140 лет²⁷. В настоящее время точного и корректного доказательства их действительного существования нет, но многие факты экономической истории так или иначе подтверждают нали­чие длительных колебательных процессов не только в экономичес­кой, но и в социальной и политической жизни человеческого об­щества. Так что гипотеза Кондратьева продолжает оставаться акту­альной, на ее основе можно разрабатывать долгосрочные прогнозы социально-экономического развития.

Меньше известна многообразная деятельность Н.Д.Кондратьева как одного из теоретиков и практиков отечественного перспектив­ного планирования. Он вступил в конфликт с одним из руководи­телей Госплана, С.Г.Струмилиным, по принципиальным вопросам. Приверженец теории циклических колебаний в экономике, Конд­ратьев справедливо настаивал на том, что любой живой экономи­ческий организм развивается циклически, независимо от социаль­но-экономического строя. Не так думали работники Госплана, меч­тавшие о непрерывно восходящем движении советской экономики. Наивность ученого, пытавшегося доказать обратное, стоила ему жизни.

Н.Д.Кондратьев считал, что план должен включать в себя науч­ный прогноз и именно для долгосрочного прогнозирования необ­ходима разработка теории больших циклов. Струмилин же увлекся директивностью социалистического планирования и полагал глав­ным в планировании не сочетание плана с прогнозом, основан­ным на изучении конъюнктуры, а соответствие плана поставлен­ным директивными органами целям экономического развития. Стру­милин игнорировал стихийные начала в экономике, связанные с действием законов рынка. Кондратьев был убежден, что внутрен­ние законы рынка познаваемы и механизм саморегулирования, за­ложенный в рыночных отношениях, можно и нужно учитывать в плановом управлении хозяйством.

Если в плане Н.Д.Кондратьев видел источник развития произ­водительных сил более высокими темпами, то рынок, по его мне­нию, может служить источником информации, являющейся необ­ходимым инструментом научного планирования. Реакция рынка— критерий правильности (или неправильности) принятых плановых решений.

Кондратьев мужественно боролся за реальность планов, против волюнтаризма в планировании. Но его идеи в те времена не были приемлемы для Госплана. Ученый был арестован по вздорному об­винению и, после того как отсидел в тюрьме 10 лет, расстрелян в последний год своего заточения.

Нельзя сказать, что в дальнейшем экономическая теория в Рос­сии не развивалась. Имена В.В.Новожилова, В.С.Немчинова, Л.В.Канторовича говорят сами за себя. Но это скорее исключение, чем правило.

Примечания и ссылки к теме 6

¹ См.: Кауфман И. Точка зрения политико-экономической кри­тики у Карла Маркса // Вестник Европы. — 1872. — № V. — С. 426-436.

² См.: Ленин В.И. Полн. собр. соч. — Т. 16. — С. 269.

³ См.: Плеханов Г.В. Соч. - М.-Л., 1924. - Т. III. - С. 120, 386.

⁴ См.: Ленин В.И. Полн. собр. соч. —Т. 42. — С. 315.

⁵ См.: Бухарин Н. Экономика переходного периода. — М., 1920. — С. 83, 85, 134, 135.

⁶ Там же.-С. 101, 151.

⁷ Там же. — С. 110. В свете этих высказываний трудно поверить, что совсем недавно, в 80-х годах, Бухарина считали чуть ли не предтечей демократизации и рыночного реформирования российского общества.

⁸ Ольминский М. О книге т. Н.Бухарина//Красная новь. — 1921.— № 1.-С.251.

⁹ См.: Бухарин Н. Новый курс экономической политики. — Пг., 1921.-С. 9.

¹⁰ Бухарин Н. Атака.- М., 1924. - С. 191.

¹¹ Бухарин Н. О новой экономической политике и наших задачах. — Харьков,1925.— С. 24.

¹² См.: Бухарин Н. Текущий момент и основы нашей политики. — М., 1925.-С. 35, 38.

¹³ Бухарин Н., Преображенский Е. Азбука коммунизма. — Харьков, 1925. — С. 208. Первое издание этой книги вышло в 1919 г. Соав­тором Бухарина выступает активный троцкист. В период левокоммунистических увлечений Бухарина такое соавторство было вполне правомерным. Это не помешало Бухарину поз­же, в период "борьбы с троцкистской оппозицией", право­верно "разоблачить" своего товарища. Результаты известны.

¹⁴ Бухарин Н. Экономика переходного периода. — С. 71, 72.

¹⁵ См.: Бухарин Н., Пятаков Г. Кавалерийский рейд и тяжелая артиллерия // Красная новь. — 1921. — № 1. — С. 265.

¹⁶ См.: Бухарин Н. Текущий момент и основы нашей политики. — С. 19.

¹⁷ Бухарин Н. О новой экономической политике и наших задачах. — С. 15,44.

¹⁸ Бухарин Н. В защиту пролетарской литературы: Сборник статей. — М.—Л., 1928. — С. 147; Он же: Три речи. — М.—Л., 1926. — С. 50, 65, 66.

¹⁹ См.: XV конференция Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков): Стенографический отчет. — М.—Л., 1927. — С.596.

²⁰ См.: Бухарин Н. К вопросу о закономерности переходного пе­риода. - М.-Л., 1928. - С. 13, 25.

²¹ Бухарин Н. Этюды. — М.—Л., 1932. — С. 58, 59. Читаешь такое и невольно вспоминаешь название одной из книг Ф. фон Хайека — "Пагубная самонадеянность"!

²² Вспомним замечательный художественный образ Григория Ме­лехова из шолоховского "Тихого Дона". В метаниях между раз­личными социально-политическими силами этот человек так и не обрел себя самого, оставшись на распутье ни с чем.

²³ Чаянов А.В. Краткий курс кооперации. — Барнаул, 1989; Он же: Крестьянское хозяйство: Избранные труды. — М., 1989.

²⁴ Чаянов был и выдающимся статистиком. На базе реальных данных он создал свою классификацию крестьянских хо­зяйств, противопоставив ее известной схеме "кулак — серед­няк — бедняк". Чаянов выделил шесть типов хозяйств: капи­талистические, полутрудовые, зажиточные семейно-трудовые, бедняцкие семейно-трудовые, полупролетарские, пролетар­ские. Это был более точный подход, предполагавший и более точную политику по отношению к каждому слою крестьян­ства. См.: Чаянов А.В. Основные идеи и формы организации крестьянской кооперации. — М., 1927. — С. 28—33.

²⁵ Чаянов А.В. Краткий курс кооперации. — С. 5, 71.

²⁶ См.: Кондратьев Н.Д. Проблемы экономической динамики. — М., 1989; Чаянов А.В. Краткий курс кооперации; Основные проблемы экономической статики и динамики: предваритель­ный эскиз. — М., 1991.

²⁷ См.: Кондратьев Н.Д. Большие циклы экономической конъ­юнктуры // Кондратьев Н.Д. Проблемы экономической ди­намики. —С. 172—226.

Новые понятия

Переходные формы производственных отношений

"Государственный капитализм "

"Правая " и "левая " экономическая политика

Троцкизм

Сталинизм

Большие циклы конъюнктуры

Вопросы для самоконтроля

1. Почему именно в России еще до Октябрьской революции маркси­стов было больше, чем во всей Европе?

2. Каково ваше понимание личности В.И.Ленина и его роли в разви­тии экономической науки?

3. Каково ваше понимание личности Н. И. Бухарина?

4. Что вы знаете о личности и экономических идеях И.В.Сталина?

5. Возможно ли сочетание "плана " и "рынка " в одной социально-экономической системе?

6. Почему кооперативные идеи А. В. Чаянова не реализовались в Рос­сии?

7. Что кладет в основу своих "больших циклов" Н.Д.Кондратьев?

Тема 7. ЭКОНОМИЧЕСКОЕ УЧЕНИЕ ДЖ.М.КЕЙНСА

1. Кейнсианство — переворот в экономической теории XX в.

2. Динамизация теории Кейнса.

1. Кейнсианство — переворот в экономической теории XX в.

Среди экономических теорий XX в. наиболее глубокий след в развитии экономической мысли оставила теория Дж.М.Кейнса. Ее автора, наряду с А.Смитом, Д.Рикардо и К.Марксом, считают од­ним из самых серьезных исследователей, оказавших решающее вли­яние на развитие экономической науки.

Джон Мечнард Кейнс (1883—1946) родился в семье известного английского профессора экономики и логики. Получив прекрасное образование (частный колледж Итона и Королевский колледж Кембриджского университета, где он учился у А.Маршалла иА.Пигу), Кейнс некоторое время работал в Индии, а с 1909 по 1915 г. по приглашению Маршалла читал лекции в Кембриджском универси­тете. Именно в этот период его увлечение математикой ("Трактат о вероятности" — 1921 г.) сменяется серьезной работой в области экономической теории. Будучи экономическим советником Англии на переговорах по поводу заключения Версальского мирного дого­вора, Кейнс осудил чрезмерно жесткие меры по отношению к по­бежденной Германии, полагая, что в перспективе (через 20 лет, как заметил Кейнс) это приведет к новой мировой войне. Ученый оказался прав. Многие экономисты и политики считают, что имен­но под влиянием этих взглядов Кейнса после второй мировой вой­ны был принят так называемый "План Маршалла", который давал возможность разоренным европейским странам быстрее оправить­ся от последствий войны.

Кейнс был разносторонне одаренным человеком. Помимо эко­номики и математики он увлекался живописью, музыкой, бале­том, прекрасно знал средневековую латинскую поэзию, коллекци­онировал старинный фарфор. Вместе с тем он удачно играл на бир­же и составил себе солидное состояние — в этом он похож на Д.Рикардо. Женитьба на известной русской балерине из Дягилевского балета Лидии Лопуховой вызвала у Кейнса интерес к России, где он побывал в 1925 и 1928 гг., в результате чего появилась статья "Беглый взгляд на Россию" (1925). Однако Кейнс не питал ника­ких иллюзий по поводу нового общественного устройства России после 1917 г.

Как уже говорилось, Дж.Кейнс получил образование в Кемб­ридже, а кембриджская экономическая школа отличалась вернос­тью классическим традициям. Однако в середине 30-х годов он от­ходит от классических взглядов и создает собственную школу.

Первые исследования Кейнса связаны с анализом денег, де­нежного обращения, деятельностью Английского банка. Их резуль­таты отражены в работах "Денежное обращение и финансы Ин­дии" (1913), "Трактат о деньгах" (1930). Позднее ученый сконцен­трировал свое внимание на макроэкономических проблемах эф­фективного роста. Работа "Общая теория занятости, процента и денег" (1936), сделавшая его знаменитым, явилась откликом на последствия Великой депрессии 1929—1933 гг. Рекомендации Кей­нса столь ошеломили экономистов и политиков, что не сразу были поняты сильные стороны предлагаемых им государству мер по ожив­лению экономики в период кризиса. Наиболее полно Кейнс иссле­дует эффективный спрос и проблемы его роста.

Эффективный спрос, по Кейнсу, — это действительно предъяв­ляемый, а не потенциальный платежеспособный спрос. Он является и стимулом, и пределом производства, отражает факт подчиненнос­ти производства целям максимизации прибыли, т.е. очевидно, что от него зависит занятость. Эффективный спрос определяется долей дохода на потребление и инвестиции. Если он ниже уровня нацио­нального дохода, это значит, что часть национального дохода на­ходится в неподвижном состоянии или осела в сокровище. Это зна­чит, что существуют сбережения, которые могут быть обращены в реальные инвестиции или использоваться для потребления. Следо­вательно, центральное положение кейнсианской экономической теории — макроэкономическое равновесие.

Анализ у Кейнса основывается на трех видах переменных: ис­ходных данных, зависимых переменных и независимых перемен­ных. К исходным данным любого экономического анализа исследо­ватель относит трудовые ресурсы (их количество, уровень образо­вания и квалификации), наличный уровень техники, наличие по­лезных ископаемых, традиции и вкусы потребителей. Зависимые переменные — это национальный доход и занятость. У Кейнса соб­ственный подход к пониманию занятости. По его мнению, полная занятость — это не 100%-я занятость всего трудоспособного насе­ления, а только такая занятость, которая не реагирует на увеличе­ние эффективного спроса. Таким образом, ученый убежден, что нет альтернативы экономическому росту, что сам экономический рост предполагает определенную незанятость (безработицу) части членов общества (3—4% трудоспособного населения). К независи­мым переменным Кейнс относит процентную ставку, предпочтение ликвидности, предельную эффективность капитала и склонность к потреблению.

Главное неизвестное для Кейнса — национальный доход, который обусловливает уровень занятости. Национальный доход исследова­тель рассматривает в двух аспектах. С точки зрения своей роли на­циональный доход выступает как источник всей покупательной способности, всего спроса, а с точки зрения происхождения он зависит от величины издержек производства, которые понижаются по мере возрастания стремления предпринимателя к выгоде: чем больше эта часть расходов, тем больше национальный доход.

Все расходы Кейнс делит на две части: расходы на потребление и расходы на накопление. Величина расходов на потребление зави­сит от психологического фактора, который действует в качестве независимой переменной и отражает зависимость между потребле­нием и доходом. Кейнс называет этот фактор склонностью к по­треблению. Склонность к потреблению он считает постоянной ве­личиной. Кроме того, Кейнс вводит понятие предельной склонно­сти к потреблению, которая характеризует изменение потребления в связи с дополнительными доходами. Эта предельная склонность к потреблению подчинена "основному психологическому закону": с увеличением дохода люди потребляют больше, но не в той степе­ни, в какой растет доход.