Психологические основания идеологических установок Мао Цзэдуна

Инвариантные составляющие политико-психологического портрета Мао Цзэдуна

Политико-психологический портрет Мао Цзэдуна в контексте традиционной культуры Китая

Традиционная культура Китая сформировала психологические особенности китайского этноса: определенные представления о политике и власти, образ мышления и мировосприятия, отношение к действительности и систему нравственно-ценностных ориентиров, что, несомненно, оказало влияние на сферу политики.

Для понимания специфики политического процесса Китая необходимо обратиться, прежде всего, к культурно-историческим особенностям этой страны. В настоящее время эта проблема вызывает неослабевающий интерес со стороны исследователей, многие из которых прогнозируют значительное усиление позиций Китая на мировой политической арене.

Поскольку в Китае власть всегда персонифицировалась — изначально она сосредоточивалась в руках императора, а в настоящее время в руках председателя Коммунистической партии, — и личность верховного правителя была и остается важнейшим элементом политической жизни, феномен лидерства в контексте традиционной культуры является основным для анализа политического процесса Китая.

В любой стране, а в Китае особенно, практически все значимые политические явления в большей степени зависимы, чем независимы от психологии верховного правителя. Поэтому первопричины политических решений и действий, кроме обстоятельств объективного порядка, надо искать ещё и в психологических качествах, в закономерностях психики политического лидера.

Без знания психологических качеств лидера, особенностей и противоречий его личности, невозможно понять закономерности его поведения. Основным инструментом политического лидера страны и государства в реализации его планов, замыслов, идей и вожделений является его личность. От действия этого инструмента и уровня его гражданской, политической и духовной рефлексии, от соответствия политико-психологических качеств, масштаба личности государя масштабу тех политических задач, на реализацию которых он претендует, в значительной, а иногда в решающей мере зависят результаты его правления.

Поскольку психологические особенности китайского этноса были сформированы под воздействием традиционной культуры Китая, при анализе личности политических лидеров Китая обратимся к исследованию культурно — исторического контекста становления личностных качеств политических лидеров.

Личность политического деятеля — сложное многомерное образованием, поэтому не существует и не может существовать единственно верного описания ее структуры.

Выбор структуры определяется целями пользователя, особенностями объекта психологического изучения, возможностями автора описания, его индивидуальными склонностями. При этом единого алгоритма построения структуры не существует. В каждом конкретном случае структура личности политика конструируется для достижения определенной исследовательской или прагматической цели, а также для решения конкретных задач.

Рассмотрим, что же такое «личность» как объект политико-психологического исследования, какова ее структура и какие инвариантные характеристики могут быть выделены для построения политико-психологического портрета. Для начала обратимся к понятию «личность», широко используемому в политической науке. Личностный фактор признан в качестве важной переменной в анализе различных аспектов политического процесса. Политическая психология уделяет особое внимание разработке теории «политической личности», которая опирается на теории личности, принятые в общей и социальной психологии, но вместе с тем имеет и свою специфику, связанную с особой средой ее существования — политикой.

В самом общем виде под личностью в психологии понимается «человек как субъект социальных отношений, носитель социально значимых качеств». Понятие личность отличается от понятий «индивид» (конкретный человек как представитель рода homo sapiens, носитель предпосылок и задатков человеческого развития) и «индивидуальность» (неповторимое своеобразие конкретного человека, его природных и социально-приобретенных свойств).

Таким образом, в самом общем виде под личностью мы понимаем некоторую совокупность признаков, характеризующих индивида. Но, дело в том, что одни и те же особенности человека могут стоять в разном отношении к его личности. В одном случае они выступают как безразличные, в другом — те же особенности входят в ее характеристику. А.Н Леонтьев понимал личность, таким образом, как новое качество индивида, которое возникает по мере его включения в систему общественных отношений.

Понятие «личность» предполагает, по мнению Дж. Кнутсон, во-первых, организованную систему внутренних предрасположенностей и установок и, во-вторых, стабильность и последовательность. То есть, личность — это устойчивая структура, которая «характеризует организованные и устойчивые внутренние предрасположенности, с которыми каждый индивид взаимодействует с ситуацией, использует их для направления своего поведения». Личность — это наиболее общее понятие, которое характеризует индивидуального субъекта любых социальных взаимодействий.

Таким образом, если сущностной характеристикой личности в контексте общей и социальной психологии является социальная значимость входящих в ее структуру качеств, то «политическая личность» — это совокупность политически значимых качеств индивида, что позволяет говорить о ней как об особой единице политико-психологического анализа.

Политика как особая сфера общественной жизни включает в себе разнообразные процессы. Взаимодействие личности и политики не сводится к влиянию отдельных влиятельных деятелей на судьбы масс. В личности политического лидера отражаются процессы, протекающие в обществе и формирующие массовое сознание.

Таким образом, вводя понятие «политическая личность», мы предполагаем существование особой категории анализа и особой сущности, которая находится в определенной взаимосвязи как с «личностью — как — таковой», так и с «образом». Подобно тому, как личность возникает в результате развития индивида, «политическая личность» формируется как продукт трансформации «личности — как — таковой» в результате участия субъекта в политической деятельности. Этот механизм описан в работах А.Н. Леонтьева следующим образом: «…субъект, вступая в обществе в новую систему отношений, обретает также новые — системные — качества, которые только и образуют действительную характеристику личности». Таким образом, сущность «политической личности» непрерывно трансформируется под влиянием того поля деятельности, в которое она оказывается включенной.

Изучение личности политического лидера — одно из главных проблемных полей, разрабатываемых в политической психологии. Во многом именно с ним связано ее возникновение как самостоятельной науки. Понятие личности со временем менялось, различные исследователи по-разному оценивали роль и значимость личностного фактора в политическом процессе. Тем не менее, можно сформулировать ряд основополагающих принципов изучения личности в политико-психологическом исследовании. Во-первых, отметим, что в современной психологической литературе в качестве фундаментальных выделяется три ведущих уровня структуры личности: биологический, психологический и социальный. Это положение в целом признается научным сообществом и является теоретическим и методологическим основанием, с которым, так или иначе, соотносятся практически все известные структуры личности. Разработкой этой темы активно занимался Л.С. Выготский. Выводы, сделанные им около 70 лет назад, актуальны и сегодня. Он сформулировал и обосновал культурно-историческую концепцию социальной детерминации высших психических функций: социальное формирует психическое в той же мере, как и биологическое, и выступает условием развития психики. Это положение чрезвычайно важно для проводимого нами исследования личности Мао Цзэдуна в контексте традиционной культуры Китая.

В первую очередь структурные элементы биологического базиса личности политика, такие как наследственность и темперамент, пол и возраст, телесная конституция и состояние здоровья, интересуют нас как детерминанты его политического поведения. Не будучи самостоятельными, они определяют те аспекты политического поведения, в которых личность имеет существенное значение. Прежде всего, по этим аспектам идет отбор тех, кто займет в политике ведущую роль.

В психологический уровень личности включаются такие составные элементы, как эмоции, воля, память, способности, мышление, характер в целом. Каждый из них по-своему определяет поведение политика.

Анализ структуры личности политика невозможен без выявления интересов, потребностей и мотивов, которые являются частью социальной структуры личности. Наиболее изученным является ролевой компонент структуры личности политика. В политической психологии роль понимается, прежде всего, как статус, как наличие прав и обязанностей, как реальные функции, связанные с местом личности в политической системе. Позднее мы остановимся более подробно на ролевом компоненте личности Мао Цзэдуна.

Структура личности политика складывается в процессе ее социального и политического развития и является, следовательно, продуктом этого развития, эффектом всего жизненного пути человека. Как и всякая структура, интраиндивидуальная структура есть целостное образование и определенная организация свойств. Функционирование такого образования возможно лишь посредством взаимодействия различных свойств, являющихся компонентами структуры личности. Исследование компонентов, относящихся к разным уровням и сторонам развития личности, при структурном изучении этого развития обязательно сочетается с исследованием различных видов взаимосвязей между самими компонентами продолжается и приводит к разным ее трактовкам.

Существует большое количество развернутых описаний личности, со своими концепциями структуры личности. Это программа изучения личности А.Ф. Лазурского, структура личности Б.Г. Ананьева, В.А. Ганзена, А.Г. Ковалева и В.М. Мясищева, К.К. Платонова, Л.Н. Собчик, 16-факторная модель личности Р. Кеттелла, концепция MMPI С. Хатэуэйя и И. Маккинли и др. Особо можно выделить концепцию личности политического деятеля, предложенную Е.В. Егоровой-Гантман. Эта концепция была разработана для целостного многомерного понимания психологических механизмов поведения политических лидеров, их мотивов и установок, социально-психологических качеств личности. В ходе создания и апробации методики были выделены основные психологические компоненты структуры личности политического лидера, которые предлагалось рассматривать при применении методики как на макроструктурном — блоковом уровне, так и на микроструктурном — уровне отдельных психологических характеристик.

Заметим, что понятие психологического портрета необходимо рассматривать на двух уровнях. «Внутренний» уровень — это аспекты, которые отражают аутентичные психологические свойства, качества и состояния изучаемой личности. «Внешний» уровень отражен в образах, существующих в сознании окружающих людей. Эти образы, не всегда соответствуют реальным аспектам, составляющим «личность- как таковую», т. е. целостную систему существующих в действительности индивидуально-психологических характеристик изучаемой личности. В настоящем исследовании основное внимание будет сосредоточено на изучении «внутреннего» уровня психологического портрета.

«Внутренний уровень» политико-психологического профиля содержит три основных компонента: когнитивный, аффективный и поведенческий. Данное представление о структуре личности широко распространено в политической психологии. Например, в работе А.Ф. Дэвиса эти компоненты определяются как «взгляды» (outlooks), «страсти» (passions) и «навыки» (skills). Д. Уинтер выделяет в структуре личности политического лидера четыре компонента: когнитивный, мотивационный, черты (traits) и социальный контекст.

Остановимся на концепции личности политика, представленной в работе Дж.Д. Барбера «Президентский характер». В концепции Барбера не только присутствуют обозначенные выше компоненты политической личности, но и дается пример их операционализации в ряде психобиографических портретов американских президентов. Кроме того, Барбер указывает на характер психодинамической связи между этими компонентами.

Когнитивный компонент (мировоззрение — «world view» — в схеме Барбера) состоит из основных убеждений личности, имеющих отношение к политической реальности. В самом общем виде, к ним относятся представления о движущих силах общественного развития, о человеческой природе, о центральных конфликтах и противоречиях современной эпохи. Изучение этого компонента личности должно дать нам возможность понять, каким политик видит мир. Как и любой человек, политический лидер вырабатывает в ходе своей жизни определенные концепции, взгляды, с помощью которых он может сделать окружающую его реальность более понятной и увидеть некое подобие упорядоченности в хаотическом развитии событий на политической арене. Как подчеркивает Барбер, смысл мировоззрения в том, что оно определяет, на что индивид будет обращать внимание, какие аспекты реальности он будет выделять, так как именно от этого зависит то, как политик интерпретирует процессы и события, с которыми ему приходится иметь дело ежедневно.

В концепции Барбера аффективный компонент («характер») означает устойчивые, длительные ориентации личности, связанные с отношением к жизни вообще. Изучение аффективного компонента личности позволяет понять, какую позицию индивид занимает по отношению к миру и к себе самому. Если когнитивные структуры личности связаны, прежде всего, со сферой сознания, то аффективные — бессознательного. Это то, что личность не всегда способна знать, понимать и, тем более, изменять. Это область эмоций: страхи, сомнения, подозрительность, раздражение, гнев, ярость, зависть, разочарование, симпатии, жалость, покорность, гордость. Вряд ли кто-либо оспорит тот факт, что эти и другие чувства присущи политикам в той же мере, в которой они свойственны всем людям и что неумение ими управлять или их несвоевременное вмешательство способны влиять на качество решений, которые принимает политик.

Барбер пишет, что «стиль» — поведенческий компонент личности политика — является наиболее видимым.

Дж. Д. Барбер полагает, что описанные выше компоненты личности развиваются неравномерно, что различным периодам жизни индивида свойственен акцент на некотором из них. Характер главным образом формируется в детстве, мировоззрение — в подростковом, стиль — в раннем взрослом возрасте.

По Барберу, аффективный компонент личности — характер — задает некоторое направление и обеспечивает наиболее устойчивые установки и ориентации личности, но ни в коем случае нельзя утверждать, что он детерминирует мировоззрение и стиль. Культура, которая окружает личность и способы, с помощью которых эта культура транслируется через различных агентов социализации, создают некий набор альтернатив, которые являются достижимыми для личности и помогают ей использовать потенциал, который содержится в полученном в детские годы опыте.

Принятие мировоззренческих ориентаций, вызревание когнитивных структур придают направление и задают цель для выражения жизненной энергии личности. То же самое относится и к стилю: чаще всего в истории именно случай играет решающую роль — предоставляет возможности и блокирует альтернативы. Например, даже индивид с максимальным уровнем доминирования таких эмоций, как гнев и раздражение, не сможет найти для них выражение, если не окажется в такой ситуации, которая предоставит ему трибуну и аудиторию для реализации своих наклонностей к политической риторике.

Подводя итог описанным выше психологическим подходам к исследованию личности политика, отметим, что поведения политических лидеров может быть описано и объяснено при помощи довольно ограниченного числа основных свойств личности — неких психологических инвариант. В качестве инвариант выступают психологические качества, которые всегда присутствуют в структуре личности любого политика как обязательная, неотъемлемая её часть.

Инварианты могут быть приемлемыми, необходимыми и достаточными подструктурами при построении психологического портрета, несмотря на какие-то качественные изменения личности политика во времени. Таким образом, психологический портрет политика можно определить как совокупность психологических инвариант, где инварианта — психологическая подструктура портрета. Эта подструктура присутствует в любом психологическом портрете, являясь устойчивой и неизменной характеристикой психологического качества политической личности лидера. Отсюда следует практическое, технологическое правило — для того, чтобы сконструировать психологический портрет, т. е. системно описать личность политика необходимо задать все инварианты, которые по принципу необходимого и достаточного относятся к реальному объекту.

При включении в портрет тех или иных психологических особенностей представляется необходимым учитывать, являются ли эти особенности специфичными для каких-либо конкретных ситуаций, а если и являются, то для каких именно, или же эти особенности имеют кросс-ситуационный характер и проявляются в самых разных ситуациях, то есть нужно связать психические свойства человека с политической ситуацией, во-первых, и с его стратегией поведения в ситуации обследования — во-вторых. В случае с Мао Цзэдуном интересно проследить трансформацию убеждений, что, вероятно, нашло свое отражение в проводимой им политике, на протяжении всей его карьеры. Весьма важным моментом в работе над психологическим портретом является его статичность или динамичность. Таким образом, при изучении личностных характеристик Мао целесообразно использовать биографический подход, позволяющий реконструировать в психодиагностическом исследовании жизненного пути личности.

О необходимости рассматривать психологические характеристики личности политика в их связи с биографическими данными пишет и Е. В. Егорова. Она считает, что «в число их входит происхождение, образование, участие в военных действиях, успехи или неуспехи в сфере бизнеса, политическая деятельность, первые шаги в ней и первые итого, опыт внешнеполитической деятельности. Эти данные не только многое объясняют в происхождении и становлении отдельных психологических особенностей личности политического лидера, но и показывают общее влияние личностных особенностей на политическую деятельность, карьеру лидера.

В ряде случаев этот набор биографических данных может быть в ходе анализа расширен, дополнен и даже изменён. Во многом это зависит от задач, которые стоят перед психологом, создающим портрет личности лидера, от методов, которые он использует. Нужно понимать, что при должном постоянстве критерия целостного портрета полнота его, состав конкретных элементов могут быть изменяемой величиной в зависимости от целей и методов исследования.

При таком подходе каркас портрета составляет событийный ряд жизни объекта исследования. При построении политико-психологического портрета Мао Цзэдуна уместно использование именно этого подхода, поскольку рассмотрение психологических характеристик лидера в совокупности с биографическими данными позволяет получить наиболее полный и развернутый политико-психологический портрет лидера.

Подводя итог вышесказанному, необходимо сделать акцент на том, что в конкретных психологических исследованиях представлен широкий набор методологий и методов. Это связано как с отсутствием общепризнанных теоретических схем, так и с междисциплинарным характером исследований, в которых приходится соединять подходы различных дисциплин к сложному многоуровневому объекту — личности политического деятеля.

Методология построения психологического портрета определяется исходя из целей и задач портретирования. Исследователь определяет набор инвариант, необходимых и достаточных для построения психологического портрета в соответствии с поставленной целью и в этом смысле построение психологического портрета можно определить как процесс инвариантного моделирования.

Поскольку перед нами стоит задача создания политико-психологического портрета Мао Цзэдуна в контексте традиционной культуры Китая, то основным представляется понимание того, каким образом происходил процесс становления определенных мировоззренческих моделей и стереотипов поведения и мышления в рамках этой культуры. Важно оценить роль Мао Цзэдуна в тотальном преобразовании традиционной культуры Китая в качественно новое образование. По мнению многих исследователей — это гибель традиционной культуры и замещение ее новой идеологией.

В уничтожении традиционной культуры кроется непреодолимое противоречие — вероятность того, что определенный тип культуры может быть уничтожен человеком, к нему принадлежащим, равна нулю. Однако, это произошло в Китае. Это достаточно интересный феномен замещения традиционной культуры иной, сформированной на основе новой идеологии и новых ценностей. Поэтому так важно построение политико-психологического портрета Мао Цзэдуна именно в контексте культуры Китая.

Несомненно, что существует взаимозависимость между социо-культурной идентичностью личности и становлением определенных персональных характеристик. Таким образом, мы предполагаем, что именно культурные особенности страны являются основой становления личности. Это связано как с социализацией и принятием общественно принятых ролей и усвоением правил, так и с формированием определенных типов личности. Здесь важно проследить, какие личностные характеристики Мао Цзэдуна типичны для него как человека, принадлежащего к традиционному типу культуры, и что именно делает его личность уникальной, рассмотреть, что позволило Мао стать лидером. Кроме того, важно понять, какие цели ставил перед собой Мао Цзэдун и чем обусловлено целеполагание.

Далее мы обратимся к выявлению инвариантных составляющих личности Мао Цзэдуна, достаточных для построении его политико-психологического портрета.

Когнитивные составляющие личности политика имеют особую важность при составлении политико-психологических портретов. Ценностная картина мира политического лидера с необходимостью влияет на отношение к окружающей действительности, что не может не отразиться на политическом курсе страны.

Личность политика — феномен, в значительной мере определяемый сложившейся системой общественных отношений, национальной культурой и политическим контекст. Становление личности политика включает в себя различные формы взаимодействия с контекстом, из которых основная — избирательное освоение посредством процесса социализации того культурного пространства, в котором происходит развитие личностных характеристик политика. Включенность личности в конкретный исторический социо-культурный контекст через принятие системы господствующих мировоззрений обеспечивает культурную идентичность личности политика и ее своеобразие.

Функционирование личности в конкретно-исторической социо-культурной среде находится в зависимости от той или иной идеологии, формирующей и личностное мировоззрение. Личностное мировоззрение с точки зрения, которой мы придерживаемся, — это стержень личности, поскольку индивид становится личностью тогда, когда начинает воспринимать и переживать себя как единое целое, отличное от других, и проявляет себя как самосознающая личность.

Личность политика наблюдаема в своем самосознании преимущественно через социальное поведение и личную деятельность. Поэтому психологический портрет конкретного политика создается в условиях того культурного контекста и той социо-культурной и политической системы, к которой он принадлежит.

Контекстом задается система нравственных и мировоззренческих ориентиров, на основе которой формируются идеологические предпочтения и установки.

Рассмотрим, как происходило становление личностного мировоззрения Мао Цзэдуна. Остановимся на преставление политика о самом себе — «Я-концепция». От представления политика о самом себе зависит не только его политическое поведение, но и система его убеждений, ценностей, ориентиров.

Ссылаясь на биографов Мао Цзэдуна (например, Э. Сноу), можно утверждать, что для Мао послужил идеалом образ именно Цинь Шихуана — жестокого объединителя Китая. Мао не был чужд героической патетике — еще в юности видел себя в образе национального правителя, будучи очарованным успехами правителей Древнего Китая — Яо и Шуня, Цинь Шихуана и У-ди, а также преуспевших властителей Лю Баня и Наполеона. В основе «я-концепции» Мао Цзэдуна заложено представление о себе самом как о народном герое.

Заметим, что подобные представления не остались юношескими мечтами, Мао осознанно приближался к той роли, в которой видел себя. Легенда о народном крестьянском вожде появилась в Яньнанский период, но вышла далеко за пределы Яньнани. Мао без устали работает ночами, ходит в залатанной одежде и фотографируется в ней, он ест скудную пищу — и афиширует это. Он постоянно говорит о народном благе. Ему чужда забота о собственных удобствах — он подчеркивает это повсеместно. Что это — игра актера? Притворство? Или истинное стремление к всеобщему благу? Вопрос достаточно непростой.

С одной стороны, ему не нужно притворяться, поскольку Мао выходец из среды крестьянства. Но с другой — существует один малоприятный для Мао факт, тщательно им скрываемый, дабы не разрушить образ народного заступника. В 1911 году, приехав в город Чанша — столицу провинции Хунань — с твердым намерением продолжить образование, Мао мечтал о карьере человека умственного труда. Как он сам рассказывал впоследствии, жизнь крестьян, из среды которых он вышел, была ему чужда. В то время он считал, что «чистоплотнее всех на свете интеллигенты, а рабочие и крестьяне — люди грязные». Он полагал возможным надеть чужое платье, если оно принадлежало интеллигенту: с его точки зрения, оно было чистым. Но надеть платье крестьянина — Мао не согласился бы, считая его грязным.

Как произошла подобная трансформация взглядов Мао Цзэдуна? Как он объясняет сам в разговоре с Э. Сноу, в юности он еще не понимал всей глубины и остроты классовой борьбы и недооценивал роль крестьянства и рабочих в победе революции. Можно это объяснить и тем, что, быть может, вкусы и пристрастия Мао ушли не так далеко от среды крестьянства, из которой он вышел, поскольку многие отмечали его грубость и некоторую приземленность (хотя, это очередной парадокс — Мао прекрасно знал китайскую классическую литературу, а также труды философов, был поклонником Наполеона и знал все его произведения, кроме того, он был великолепным каллиграфом, не говоря уже о том, что по памяти цитировал произведения Конфуция и писал стихи). Но, что особо важно — он не скрывал своих привычек. Напротив, он выставлял их напоказ. Солдаты, простые кадровые работники были наслышаны о скромности и доступности своего председателя.

Но самым простым ответом на вопрос о том, почему так значительно изменились взгляды Мао, будет его знаменитое изречение о народе как «чистом листе бумаги, на котором можно написать любой иероглиф». Это выражение отнюдь не ново, но в случае с Китаем как нельзя лучше иллюстрирует изменения, произошедшие в Китае, когда традиционная культура была замещена новой идеологией.

В одном из его «цитатников» есть строки о том, что «без разрушения нет созидания. Разрушение — это критика, это революция. Разрушение требует выяснения истины, а выяснение истины и есть созидание». Таким образом, можно предположить, что подобные представления легли в основу проводимой Мао политики. Действительно, политика Мао — это разрушение традиционного строя китайского общества с тем, чтобы на его месте было построено качественно иное образование, основанием для которого послужит идеология маоизма. Важно заметить, что для разрушения существовавшего строя использовались достаточно жестокие методы, начиная запретом на произведения множества авторов, в том числе и Конфуция, сожжения книг и заканчивая борьбой с интеллигенцией и массовыми репрессиями.

Далее следует система важнейших политических убеждений. Необходимо заметить, что эта система прошла через определенные стадии трансформации на протяжении политической карьеры Мао Цзэдуна. Но по поводу того, к какому течению общественно-политической мысли можно отнести Мао, исследователи так и не пришли к общему выводу. Например, биограф Мао Э. Сноу считал Мао прежде всего националистом, затем коммунистом. С. Шрам — приверженцем «ортодоксального марксизма». В юности Мао активно интересовался анархизмом, он даже пытался создать в Хунани анархистское общество. Он верил в необходимость децентрализации Китая и склонялся к анархистским методам ведения политики.

Мао в 1957 году говорил о том, что изначально разделял разного рода «немарксистские» взгляды, затем произошло «самоперевоспитание» в ходе продолжительной борьбы и им были приняты идеи марксизма. Позднее в одном из писем жене Мао писал о том, что необходимо «соединить Карла Маркса и Цинь Шихуана». На основе цитатников Мао можно сделать вывод о том, что Мао был адептом коммунистического общественного строя и противником как американского империализма, многовекового феодализма, так и капиталистического строя. И здесь наиболее ярко проявляется Мао — идеолог.

Остро встает вопрос необходимости создания новой идеологии, целью которой было своего рода замещение традиционной культуры. Ведь, бесспорно, разрушение многовековых традиций и устоев должно быть оправдано.

Мао понимал, что он может преуспеть как руководитель лишь при условии, если сумеет выступить в роли крупного идеолога, способного наметить пути экономического и социального возрождения Китая. И даже тогда, когда предлагаемые им идеи оказывались неэффективными, их общая направленность на преодоление отсталости, на обеспечение новой роли Китая давала Мао Цзэдуну в глазах народа всеобщее прощение, поскольку жестокость средств оправдывалась величием целей.

Был ли Мао идеологом, самобытным мыслителем, или это был прагматический политик, который использовал идеологию для обоснования своих политических целей? Вопрос достаточно трудный, чтобы дать на него однозначный ответ. Но, несомненно, политик брал верх над идеологом. Военная и политическая деятельность составляла основу характера Мао, предопределила его интересы, сформировала собственную систему ценностей и ориентаций.

Деятельность Мао Цзэдуна в области идеологических построений была не менее реальной, нежели политическая. Она представляла собой основу жизни китайского общества, важную составную часть всей политической системы страны. Основная проблема состоит в том, что все идеи Мао предельно политизированы и самым непосредственным образом привязаны к злободневным проблемам. Кроме того, его теоретическая работа всегда была подчинена достижению политических целей.

С этой точки зрения обратимся к классификации политических лидеров, составленную отечественными психологами на основе работ Ю. М. Лотмана, основанную на выделении семантической и семиотической доминант. Мао Цзэдуна можно отнести к семантическому типу политика, ориентированного на взаимодействие с реальностью, поскольку Мао был политиком, чутко реагировавшим на изменения политической действительности, и умел преобразовывать ситуацию в необходимом для него русле. На это можно возразить, что ему не чужда была игра виртуальными символами и образами, как-то: «большой скачок», культурная революция, «американский империализм», с которым необходимо было покончить, но эти образы имели под собой достаточно прочную политическую базу. Они были только отражением политики Мао, а не самоцелью и безосновательными лозунгами, которые всегда остаются лишь словами.

Теперь обратимся к концепции власти Мао. Независимо от символики, которую использовал Мао Цзэдун, например, новая демократия, диктатура пролетариата, в конечном счете, дело сводилось к трактовке традиционной для Китая проблемы — взаимоотношения государя и подданных. При этом партия, органы государственного управления, армия, по большому счету, рассматривались в рамках китайской философской традиции, под углом зрения их роли как инструмента взаимодействия правителя и народа.

Правитель может разрушить существующие институты и воздвигнуть новые с целью их наиболее адекватного служения намеченным правителем целям. Но основным принципом была строгая субординация этих органов, их абсолютное подчинение и подконтрольность императору, что было заимствовано у Конфуция и было тем базисом, на котором покоилось на протяжении веков китайское общество. Но разве после победы народной революции что-либо изменилось? Нет, разница только в том, что вместо императора верховная власть в государстве сосредотачивалась теперь в руках председателя коммунистической партии Китая, принцип субординации и строгого подчинения остался по-прежнему главенствующим.

Что же касается форм и методов осуществления власти, то здесь Мао Цзэдун противостоит конфуцианским установкам: если раньше верховный правитель — император — получал мандат Неба на свое правление и, таким образом, был ограничен определенными обязательствами перед Небом, а также достаточно строгими моральными принципами, то теперь верховный правитель не связан никакими обязательствами ни перед Небом, ни перед народом, ни перед самим собой.

Ничто не может остановить или помешать правителю проводить именно ту политику, какую он задумал. Конфуцианский принцип «ли», переводимый как ритуал или церемониал, был основой порядка в стране. Но маоизму, который предпочитает не связывать себя никакими обязательствами, он глубоко чужд. Конфуцианский «ли» был не только принципам следования древним обрядам и традициям, но и способом ограничения власти императора со стороны просвещенной родовой знати. Еще в большей степени противостоял взглядам Мао Цзэдуна конфуцианский принцип «жэнь», нередко переводимый как «человеколюбие», а также учение о благородных мужах. Кроме того, был нарушен принцип сыновней почтительности.

Конфуцианство выступало против деспотизма и произвола, в защиту просвещенной имперской власти, опирающейся на добродетельную родовую знать. Очевидно, что Мао мало подходит модель, разработанная Конфуцием и его последователями. Эта модель рисует просвещенного и благодетельного монарха. Но для Мао образцами служили властители и полководцы, отнюдь не стеснявшие себя рамками морали и способные на любую жестокость ради достижения поставленных целей. Теперь становится понятно, что фраза о том, что величие исторической личности измеряется количеством пролитой крови, произнесенная однажды Мао Цзэдуном вовсе не случайна, она выражает его глубокое убеждение именно в таком положении вещей.