Вводная лекция

[5.12.2000]

Исключительно приятно видеть после такого перерыва не только разные потоки, но и разные факультеты. Собственно, сегодня у меня вводное занятие, которое даже не обязательно записывать, проводимое единственно для того, чтобы мы выяснили, чего мы друг от друга ждем, и какие будут взаимные пожелания по поводу курса, который я ровно через неделю начну читать. Так что это даже не столько вводная лекция, сколько семинар, на котором мы могли бы выяснить взаимные претензии на будущее.

Этот спецкурс, названный на ходу «Очерки истории корпораций», я читаю впервые, по пожеланию ЦКП. Это пожелание было высказано еще год назад, но вот так мы прособирались. Мне подобный курс представляется в высшей степени актуальным по ряду причин. Во-первых, в силу определенных тенденций формирования гражданского общества в историческом пространстве России и административном пространстве Российской Федерации на социальном, социокультурном и политическом уровне. В силу того, что существуют, безусловно, тенденции к развитию местного самоуправления. Существует прекрасный закон — это редчайший случай в нашей новейшей хронике событий, когда закон можно похвалить — федеральный закон о местном самоуправлении, который мало кто знает, и даже местное самоуправление еще не очень взялось реализовывать этот закон. Однако он существует. Он востребован временем и востребован социумом.

Вне всякого сомнения, ни в узкой, частной проблеме, проблеме ближайших лет — развитии местного самоуправления, ни в общей проблеме формирования гражданского общества обойти корпорацию и корпоративность невозможно, что было известно, я думаю, несколько тысяч лет тому назад, но, безусловно, на теоретическом уровне 24 века тому назад было известно Аристотелю.

Гражданское общество бывает только сильно структурированным, развито структурированным. Я не говорю просто «структурированным», потому что общество всегда структурировано. Неструктурированного общества не бывает, неструктурированная совокупность людей называется не обществом, а толпой.

Безусловно, этот вопрос актуален и в том смысле, что речь может идти о развитии корпоративного предпринимательства. Надо сказать, что с попытки встать на путь корпоративного предпринимательства мы начали в 1989 году. Это кооперативный закон Горбачева. Сделано было все неправильно, хуже не бывает, но, тем не менее, исходно ощущалось, что речь идет о корпоративизме.

Мы пребываем в ситуации, когда преимущественно развито как раз некорпоративное предпринимательство. Я не собираюсь сейчас разбирать проблему так называемых олигархов, тем более что, я каюсь, это я пустил слово «олигарх». Своей статьей «Демос и его кратия» в 1997 году вбросил его в читательскую аудиторию, а журналисты с ним сделали все, что захотели. Я ощущаю свою вину. Но тем не менее, наряду с искаженными, наряду с нескорректированными, наряду со скоропалительными или даже просто уродливыми формами предпринимательства есть и формы вполне здравые. А они ничем не отличаются от таковых в любой стране, в любой части света и преимущественно приводят к развитию корпоративного предпринимательства. Я думаю, именно поэтому таков интерес к работе ЦКП. Большой интерес как в среде предпринимательской, так и в среде студентов ВШЭ.

Надо сказать, что еще одним моментом, социальным толчком к изучению корпораций, является действующее законодательство о религиозных объединениях, ибо религиозная группа — есть корпорация (так или иначе как таковая может рассматриваться). Это существенный социальный фактор, имеющий тенденцию становиться все более серьезным.

И, наконец, еще один момент, который я не мог бы опустить. Я не позволил себе включить его в анонс предмета и структуры курса, потому что это было бы несколько вызывающе. Но я хочу обратить ваше внимание, что развитие организованной преступности тоже побуждает к изучению проблемы корпораций, ибо преступная группа — есть корпорация. В такой же, собственно, степени, как и любая другая группа. С негативным знаком, может быть, по большей части с негативными последствиями своего функционирования, но корпорация.

Вопрос из зала: Что такое корпорация?

Махнач: А вот я начну читать курс и буду об этом говорить во всех аспектах. Начиная с историко-культурного и заканчивая этнологическим взглядом на корпорацию (я немного касался этого в своих культурологи­ческих курсах, которые почти все здесь слушали).

То есть все аспекты социальной востребованности предполагают серьезное отношение как к изучению корпораций, так и изучению корпоративности (это не совсем одно и то же): наличие корпораций, развитость корпораций, влияние корпораций (большее или меньшее) на формирование культуры, на социальную жизнь — в разные исторические эпохи, в разных национальных традициях, в разных традициях цивилизационных. И я постараюсь в ходе чтения этого курса все-таки по возможности больше коснуться разных исторических эпох и разных культурных ареалов, где-то подробнее, где-то нет. Где-то хватает материала, где-то материала мало. Где-то, честно признаюсь, я сам располагаю недостаточным количеством материала, потому что вряд ли возможно располагать в полной мере уровнем одинаковой компетенции по всей мировой истории, это было бы неправдой.

Таким образом, есть определенная актуальность темы.

Теперь: корпорация как организованная и взаимоподдерживающая социальная группа, сложившаяся в силу объективных или субъективных причин. Что я здесь подразумеваю под объективными причинами? Объективное находится просто вне пределов корпорации. Это может быть общекультурная тенденция, это может быть востребованность обществом, это может быть давление идеологии — по отношению к любой корпорации, состоящей хоть из пяти человек, хоть из пяти тысяч, это будет внешний фактор. Все, что для нашего материала является внешним фактором — для нашего материала объективно. Субъективные причины есть устремления самих людей, сознательно или инстинктивно формирующих корпорацию.

Все это актуально для ряда научных дисциплин, которые, так или иначе, изучаются в стенах Высшей школы, естественно, в первую очередь дисциплин социологических. Я не социолог, но так как с социологами я контактировал, социологические курсы я просматривал в программах, в пособиях, я должен заметить, что классические труды по социологии (например, Дюркгейма или Макса Вебера) уделяют корпорации достаточно серьезное значение. Это не предмет исследования данных классиков, данных великих авторов, но у них-то, по крайней мере, это прослеживается. Современные курсы и учебные пособия, на мой взгляд, недостаточно уделяют внимание малым группам. Поэтому социологический материал следует как-то корректировать. Я пытался, читая свой семестровый курс «Введение в политологию», корректировать по ходу дела как историк культур, но специальный курс, который я имею честь вам предложить здесь, не излишен. Не моя функция вторгаться в сферу преподавателей соседней, граничной дисциплины, указывать им, как жить, но восполнить недостающий материал, безусловно, моя функция.

Современная, не только складывающаяся в России политология, но даже политология в пределах тех государств, где эта наука существует десятилетиями, остается чистейшей воды эмпирикой. У нас это наиболее печальный вариант, потому что политологом в Российской Федерации является человек, который занимается практической аналитикой и выдает следующий материал: либо аналитический — этого подняли, этого опустили; либо рекомендательный — этого/этих следует поднять, этого/этих следует опустить. Это не наука. Вероятно, политикам нужны такие консультации, но из этого следует, что политология теоретической базы не обрела. А обрести ее она могла бы, только анализируя детально малые структуры, то есть, иными словами, обратившись к тенденциям сложения, эволюции, распада корпораций, к рекомендациям по поддержке корпораций или, наоборот, о противодействии им (я считаю, что это неперспективно, но у политиков может быть другая точка зрения). Следовательно, опять-таки изучаем корпорации.

Как я уже сказал, мы можем отметить положительный фактор наличия закона о местном самоуправлении (я в самом конце курса обязательно обращусь к этому материалу и разберу его). Более того — есть мировой опыт и есть богатый российский дореволюционный опыт обращения с корпорациями, отношения к ним, участия их в муниципальной и в политической жизни — здесь есть оттенки, это не совсем одно и то же. Достаточно отметить, что в старом земском законодательстве, существовавшем между 1862 и 1917 годами, и в новом законе о местном самоуправлении местное самоуправление не рассматривается как часть государственной системы, как часть властных структур в системе. Это как бы вынесено за их черту, что в какой-то степени снижает уровень, но и придает необходимую независимость. Я считаю, что муниципальный взгляд — это правильно.

Так вот, опыт есть. Он никак не отражен в курсах истории государства и права, в том числе истории государства и права России. Вообще никак. Причем если в части истории права учебники и учебные пособия по курсу истории государства и права если не безупречны, то по крайней мере очень солидны, все учитывают, действительно рассматривают историю права на протяжении всемирной истории, то в части истории государства там сидит такой невыносимый марксизм, от которого избавились уже мы, историки, представители исторических дисциплин. Курсы истории государства и права, этатистские (государственнические) до мозга костей, в категориях истории государства рассматривают только человека и государство, игнорируя социальный пласт, а, следовательно, все малые системы.

Таким образом, курс более или менее востребован академически. Политология без этого быть не может, социология к этому обращается, но в недостаточной степени, правоведение почти что совсем не обращается. Как раз мой здешний опыт преподавания студентам факультета правоведения дал мне очень богатый материал и большую убежденность в своей правоте, потому что там я много общался с преподавателями-правоведами и видел, что же все-таки студентам преподают. Это притом, что, по наблюдению на протяжении трех лет, студенты юридического факультета наряду с социологами были самыми гуманитарными студентами Высшей школы экономики и самыми моими усердными слушателями.

Теперь откуда я все это взял. Этот курс вытекает, вытягивается из моего большого двухсеместрового курса «Очерки истории мировых культур», который читался на протяжении двух академических годов, то есть с конца 1997 по начало 1999 года. Он подготовлен как учебное пособие, и первая часть его наличествует в достаточном количестве экземпляров в нашей библиотеке и забита в Интернет (я дал программу, там есть все интернетные адреса и все основные публикации). Этот курс сделан Высшей школой, он здесь есть и его можно позаимствовать в библиотеке.

Здесь этот курс читался только как факультатив, потому что мне ни один факультет никогда не давал двух семестров. Но я подготовил его к печати, и, таким образом, им можно будет спокойно пользоваться и впоследствии, если вам для чего-нибудь потребуется историческая справка. Но этот курс с 1990 года читается мною в Государственной академии — Московском архитектурном институте, читался (сейчас читается другим преподавателем, но, в общем, по моему учебному плану) в Литературном институте им. Горького, читался (я передал его другому преподавателю, тоже с ориентирами по моей программе) в Российском православном университете св. Иоанна Богослова, то есть курс обкатанный и мне выжимать из него легко, но, естественно, практически каждую лекцию мне придется готовить для вас по новой.

Раньше я этого никогда в таком объеме не читал. Тем не менее, литература такая существует, особенно по наиболее изученному материалу — по западноевропейскому Средневековью. Поэтому прошу понять и меня. Когда вы посмотрите программу (а вы, вероятно, на нее посмотрите), то увидите некий перекос в пользу Западной Европы. Но почти все присутствующие здесь знают, что я никак не западник, а иногда даже и антизападник. Я не пережимал бы в любом своем историческом курсе материалом чисто западноевропейским, но именно западный средневековый мир дает нам наиболее развитую, во всех проявлениях изученную корпоративность, поэтому именно там можно многое иллюстрировать, именно там можно многое показать. Правда, здесь преподаватель не должен заставлять факты плясать в угоду принципам.

Методологическая основа курса для меня неизменна. Это классические труды по философии и истории, в которых явно прослеживается история культур. То есть, начиная с труда Джамбаттисты Вико 1735 года через развитие историко-культурных аспектов кое у кого из просветителей (достойно только у Гердера), через английский романтизм к трудам наших великих соотечественников в XIX веке — Данилевского, Леонтьева, Хомякова. И далее уже классические труды ХХ века, то есть, конечно, Питирима Сорокина, Освальда Шпенглера, Ханса Зедльмайра, Льва Гумилева и в наибольшей степени Арнольда Тойнби, которого когда-то я наверняка большинству из вас рекомендовал почитать в русском переводе (усеченный вариант его «Постижения истории»), рекомендую и сейчас. Вы учитесь в слишком заметном, слишком элитном учебном заведении, чтоб позволить себе уж совсем не читать Тойнби. Это было бы неправильно, несправедливо по отношению к себе. Кроме того, сейчас в русском переводе есть ряд трудов по Западному Средневековью, вышедших из французской школы Анналов. Я указал в рекомендованной литературе Броделя, но это конечно и Марк Блок, и Жак Ле Гофф, и Люсьен Февр. Все это переведено, в принципе найти это материал можно, но я предпочел показать не общие труды, а более конкретные, увлекательно написанные очерки Западного Средневековья. Я дал в программе не очень много книг, т. к. есть такое требование нашего ума — не давать слишком большие списки рекомендованной литературы. Но мало вам будет — есть в Интернете и библиотеке списки рекомендованной литературы по тем двум курсам, по «Введению в политологию» и по «Очеркам мировых культур». И всегда, если вам будет нужно уточнение, или если кто-то из вас вздумает у меня аттестоваться, написав эссе (а, следовательно, вы будете согласовывать со мной тему) — я порекомендую вам еще книги. Сколько хотите. Десятки наименований. Было бы востребовано.

Кроме того, разумеется, я продолжаю опираться на теорию этногенеза Льва Николаевича Гумилева, с которым был знаком в течение 12 лет, и который позволяет рассмотреть корпоративность этнологически. Вообще говоря, он сам это сделал, и даже ввел этнологические категории, которые применимы (с позиций истории и теории этноса, с позиции этнографии) к нашему материалу. Напомню, что это конвиксия и консорция, но я предложу, когда буду читать курс, возможность рассмотрения и субэтноса как корпорации (свой материал здесь будет).

Ну и, наконец, изучение русского материала для меня методологически представлено прежде всего трудами Игоря Яковлевича Фроянова и Валентина Лаврентьевича Янина — крупнейших ученых нашего времени и их учеников, поскольку уже за каждым школа. Я буду затрагивать и материал более новый, где таких классиков нет. Но исследования есть. Опять-таки, если заинтересуетесь русским материалом, историей земства — найду я вам материал. Еще раз могу только сказать, что некоторое преобладание средневекового материала — это богатство корпоративизма в источниках в исследованиях по Средневековью.

Курс, по моему замыслу, должен состоять из 12-14 лекций. Мне легко пока так его строить, потому что я его еще не читал. Заявлено 12 тем. Последние 2 темы растягиваются, даже будут лопаться от материала, — поэтому прочитать одну или обе темы по две лекции каждую труда не составляет.

Теперь я, пожалуй, сделаю краткий анонс этих лекций. В первой лекции я рассматриваю культурологию и социологию корпораций. Со следующей исходной моделью (я думаю, что здесь почти все меня слушали — значит, почти все и помнят): идеей Константина Николаевича Леонтьева об упрощении и усложнении системы, где усложнение есть всегда свидетельство процветания, а упрощение — всегда симптом деградации. Соответственно, введя эту категорию, напомнив ее, я рассмотрю возможные варианты борьбы за усложнение системы. Далее — усложнение как условие культурного подъема (это материал, которого вам почти всегда не хватает). Это почти что искусствоведная тема. Тем более это будет вам интересно, потому что этого никто вам не читает. В заключение я собираюсь рассмотреть корпоративные субкультуры, а также усложнение, структурированность как необходимое условие существования социума. Это совсем небольшой социологический материал.

Однако в следующей, второй лекции — этнокультурологии корпораций (отнюдь не чистой этнологии, как я читал вам раньше, в качестве дополнительного материала, для того, чтобы дать теорию этногенеза в основных категориях) — я буду рассматривать как раз не столько культурологию (вы уже это про слушали, всегда можете курс поднять, посмотреть), сколько этнокультурологию. То есть опять-таки корпоративные культуры, субэтнические культуры, конвиксиальные культуры, возможное существование профессиональных этнических групп (когда этническая группа занимает профессиональную нишу). Это все — большой корпоративный материал вплоть до рассмотрения вкратце (потому что это читалось на лекциях в моем обязательном курсе) вопроса о том, как корпорация формирует нацию в современном западном смысле этого слова, насколько это тоже корпоративное построение. Мы рассмотрим, как корпорация превращается в субэтническую группу, корпорации религиозные и другие варианты корпораций.

Название третьей лекции — древнейшие корпорации — условно. Они не просто древнейшие. Есть такие примеры в современной науке о наличии корпораций еще в традиционных обществах, то есть обществах, находящихся в до цивилизационном, или в не цивилизационном (в зависимости от подхода) состоянии. Традиционные общества существуют и сейчас, причем почти во всех частях света. Не существует их, пожалуй, только в Европе. И то, существуют общества с развитым элементом традиционности. Например, сообщество цыган, которые не этнос, на самом деле, а этнокультурная группа (этносов там несколько). В лекцию о древнейших корпорациях я включаю весь древний неантичный материал, где мне представляется возможным затронуть Китай, ацтеков и корпорации развитых сословных, то есть индоевропейских обществ. К материалам доколумбовой Америки я обращаюсь впервые в жизни — я не специалист, у меня в «Очерках мировых культур» нету доколумбовой Америки, — а здесь немножко все-таки будет, потому что ацтеки дали мне совершенно роскошный материал именно по корпоративности. Изумительный. Я придумал это недавно, когда размышлял над этим курсом. Но к третьей лекции я, возможно, еще что-нибудь накопаю. И, таким образом, сделаю вам большое обозрение, где что-нибудь этакое корпоративное встречалось.

Лекция четвертая — античные системы — это четкий материал, он четко изложен в источниках, в том числе и в античных. Его разрабатывал Аристотель, а за ним Полибий. Это абсолютно легко строимая, но очень важная лекция, потому что в «Афинской политии» и «Политике» Аристотеля, во «Всеобщей истории» Полибия (во второй части) содержится очень важный теоретический материал — осмысление того, что общество не бывает некорпоративным, причем это очень просто опрокидывается на нашу эпоху — за 22-24 века, которые нас от них отделяют, ровным счетом ничего в смысле момента необходимости не изменилось. Это простой и понятный материал, здесь я собираюсь рассматривать конкретные структуры у греков и римлян в их классическую эпоху. В конце — то, чего не читал никогда, то, что мало известно даже тем, кто прилично знает историю — это муниципии, то есть имперские полисы, а также это городские курии и сословия куриалов в позднем Риме плюс возможность наличия корпорации рабов.

В лекции пятой я рассматриваю распад Античности и византийский материал. Я не считаю, что его нужно растягивать. Хотя я мог бы читать более одной лекции — этот материал довольно легко раскладывается. Дело в том, что там очень легко увидеть, как общество деградирует в силу распада корпораций (поздний Рим, поздняя Античность). Это так великолепно наблюдается, что данную тему трудно было бы обойти. Далее, соответственно, корпорации Византии, материал, почти неизменный на протяжении ряда веков византийской истории. Поэтому его можно изложить компактно, не слишком затягивая.

И целых три лекции я буду рассматривать средневековый Запад. Надеюсь рассмотреть там все: город как корпорацию, борьбу за городскую коммуну как борьбу за корпорацию; потом рассмотреть другие корпорации — корпорации феодальных сословий, корпорации церковные — не только рыцарские и монашеские ордена, но и такой, наверняка неизвестный вам материал, как формируемые ими немонашеские корпорации. Скажем, госпитальеры такие корпорации формировали, причем в основном за счет своей родни, не включенной непосредственно в орден, не принимавшей монашество, вполне семейных дворян. Мы посмотрим, как формировали корпорации доминиканцы и особенно францисканцы — опять-таки в светском обществе. Тут, достаточно между делом упомянуть, что терциарием, то есть мирским францисканцем, был, например, Данте. Одно имя убивает целую проблему.

И, наконец, самым подробным образом, во всех аспектах — стремление корпораций к внутренней структурированности. Город есть корпорация, но город корпоративно структурируется: в гильдии и цехи; там просматривается отстаивание совместных интересов и уравнительные тенденции (для своих внутри гильдии, внутри цеха), совместный культ, совместное участие в богослужениях, совместные праздники. Вообще, стоит рассмотреть саму проблему — почему людям было интересно и важно праздновать вместе? Но не как у нас сейчас: день Москвы! — а пошли-ка все толпами послоняемся по закрытой для движения Тверской улице, а потом точно также послоняемся толпой по Лужникам. Вот если бы день Москвы состоял из большого количества корпоративных праздников (тут такие-то москвичи собираются, тут — такие-то), это было бы гораздо интереснее и напоминало бы муниципальность, старинную городскую коммунальную традицию. Поэтому коммунальные традиции мы будем рассматривать достаточно подробно.

И, наконец, внешние выходы из корпоративности Средневековья — это, естественно, формирование сословных представительств, или попросту парламентов («парламент» — это чисто английское название сословного представительства), которые появились только в результате развития корпораций, только усилиями корпораций. Они порождали другие чисто корпоративные структуры. Например, корпоративно формируемые ополчения — от городских рот до испанской Священной Эрмандады, корпоративного общеиспанского (точнее кастильско-арагонского) объединения, которое тоже имело корпоративную структуру.

Естественно будет университет и его предыстория. (Для вас, я думаю, это материал лично интересный, сословно интересный, корпоративно интересный. Ведь вам как студентам очень легко формировать корпоративность в себе и корпоративные структуры для себя — вы начинайте уже сейчас, вам это потом пригодится. Делайте пока просто.) Также, обязательно будут выходы за пределы Средневековья, в Новое время, — насколько корпоративные университетские традиции жили и впоследствии.

Было бы неверно не рассмотреть и негативные аспекты проблемы. Девятая лекция будет посвящена негативной корпоративности. От корпораций социальных низов, которые всегда направлены против социума, через корпорации тайных обществ, корпорации олигархические к корпорациям в преступном мире.

В десятой лекции я буду рассматривать разложение корпоративного мира — весь материал, касающийся деградации корпоративности в XVIII–XIX веках, когда, несомненно, и корпорации существовали, и даже сословия еще существовали. То есть буду рассматривать тенденции. Прежде всего, тенденции этатистские и бюрократические, направленные в той или иной степени на деградацию других корпораций. Особенно притом, что бюрократия сама стремится к собственной корпоративности!

Наконец, последние 2 темы могут быть прочитаны каждая за две или за одну лекцию. Тему корпораций в русской истории я сокращу только в том случае, если почему-то не будет хватать времени. Потому что я все-таки исходно специалист по русской истории — русского материала у меня много, он для нас интересен, ибо он в какой-то степени отражается в национальной традиции, а, следовательно, легче применим в наших условиях, чем зарубежный. Я постараюсь эти две лекции, этот материал по отечественной корпоративности (от домонгольской Руси до предреволюционного периода) рассказать поподробнее. Честно вам скажу, что программу я набросал условно и над этой лекцией даже не думал, но у меня столько материала, что мне придется решать, как его ужать, чтобы ничего не дублировать (например, совпадающее с Западным Средневековьем). Последние две темы я еще буду отстраивать. Темы будут именно эти, но как их структурировать внутренне (и усложнить систему) — я еще подумаю.

И, наконец, последнее — это опыт XX века. Я предположил, что этого материала набирается на 2 лекции, но здесь мне легко будет сократить, просто указав тенденции. Так что, может быть, будет 13 лекций. Итак, господа, для меня существенный момент в XX веке — это, прежде всего, Первая мировая война. Дело в том, что именно Первая мировая война была разрушительна, как ничто другое, — социально разрушительна, культурно разрушительна. Несмотря на значительно большее число жертв и чудовищное кровопролитие Второй мировой войны, она не вызвала такой социальной деградации. А в ходе Первой мировой войны обваливались целые пласты традиций, в том числе и социальных. Поэтому я позволил себе заявить, что Первая мировая война — могильщик корпоративного мира. И далее — последствия Первой мировой войны и тенденции по их преодолению. Тенденции по преодолению — это и усилия социумов по восстановлению структур корпоративного единства, и идеи, которые были представлены разными, в том числе и отечественными мыслителями. В частности, Вышеславцевым и Ильиным — не самыми неинтересными авторами. И, соответственно, политические тенденции межвоенного периода. Я постараюсь рассмотреть более подробно возникновение фашистских корпоративных идей, идей восстановления корпоративного государства и конкретный опыт — что для этого было сделано, в чем положительный и в чем негативный урок. Обязуюсь рассматривать не только германский материал. Хотя в германском материале тоже есть положительный урок, но он довоенный, он середины 30-х годов. Они пошли по очень неправильному пути. А, скажем, материал испанский дает нам столько же положительных уроков, сколько и отрицательных. Также если мне удастся найти некоторый португальский материал и некоторый австрийский материал, разумея доаншлюсовскую, догитлеровскую Австрию, с тамошними корпоративными тенденциями, тогда, быть может, я включу австрийские и португальские устремления. Естественно будут и все другие корпоративистские тенденции, т. е. тенденции муниципального свойства и тенденции соседские, развитие соседской корпоративности, что приобрело в Америке наименование коммунитарности. То есть тенденции коммунитарные. Ни в коем случае не коммунистические — по-английски это communitary, а не communist.

И, разумеется, еще один небольшой обзор по нашему отечественному материалу — новенькие предреволюционные корпоративистские тенденции. Очень интересный материал того, как общество и государство доверяло определенные социальные, даже ограниченные властные функции уважаемым корпорациям. Это очень интересно, потому что мы увидим с вами то же самое в Античном мире, когда некая политическая, некоторая властная функция доверяется обществом конкретной корпорации. Скажем, наблюдение за чистотой городских улиц, за поддержанием городских стен или взимание налогов. Мы с вами увидим тенденции подобного рода и в предреволюционной России. И минимальный материал — я уверен, что на него никогда не обращали внимания — это попытки созидания корпоративности в советское время, где было все антикорпоративно. Где было все сделано для того, чтобы это не было, и, тем не менее, это было. Это — положительный материал последних семидесяти лет отечественной истории. Почему бы и не рассмотреть положительный материал советского времени? Мы, выкидывая все негативное, что мы должны были выкинуть, выкинули и массу положительного наследия, поэтому обратить на него внимание имеет не который смысл.

Вот чем я собираюсь с вами заниматься в рамках семестрового курса. Таким образом, все, что я должен был сегодня сказать, я вам изложил. Меня вы знаете, или почти все знаете, поэтому, чего от меня ожидать — вы тоже знаете. Вопросы я для вас поставил. Я предоставляю вам возможность задать вопросы ваши, если что-нибудь из сказанного нуждается в уточнении, и высказать пожелания, чтобы я постарался разыскать какой-то материал, который я упустил.

Вопрос из зала: По мере того, как вы будете рассматривать примеры корпораций, будете ли вы для гуманитарно-неподготовленных студентов давать фундаментальные исторические справки?

Махнач: Да, само собой разумеется, подобные вещи я давать буду. Это же исторический курс. Я буду давать, например, информацию об эпохах. Нас здесь редко будут интересовать конкретные даты, но привязки вре­менные будут всегда, потому что любое общество меняется, иначе мне было бы бессмысленно читать вам этот курс.

Вопрос из зала: Будете ли Вы рассматривать субъективные, внутренние факторы создания и развития корпораций?

Махнач: Мне очень симпатичен этот вопрос. Я помечу себе и обязательно постараюсь уделять этому значительное внимание. Бывает, что корпорацию создали сами члены корпораций, пусть даже в благоприятной, а может быть и не в благоприятной внешней среде.

Вопрос из зала: Можно ли, года вы будете рассматривать некие теоретические построения, приводить и современные примеры, т. е. пояснять какова ситуация на данный момент? Как я понимаю, отдельной лекции по этому материалу не будет…

Махнач: Будет чуть более ранний материал ХХ века. Я буду крайне рад, если мы с вами договоримся о семинарах, и если на последних, скажем, 2-х семинарских занятия я попрошу вас заранее сделать сообщения о современных примерах, о современной работе, может быть, зарубежной, может быть, здешней. Это непосредственная работа с материалом. А мы постараемся оценить это с точки зрения прочитанного и посмотреть, как на это опрокидывается исторический материал. Пусть трехтысячелетней давности или, может быть, трехсотлетней давности — что-нибудь найдется обязательно. Это было бы очень желательно, но выйти за пределы истории (а история — это то, что отделено, по крайней мере, полувеком от историка) я, историк, не возьмусь. Но руководить таким семинаром возьмусь. Я уверен, что мы найдем с вами интересные моменты обсуждения и найдем аналогии, что будет хорошим дополнением к курсу.

Вопрос из зала: Какое место в курсе занимает восточный корпоративизм, в том числе китайский и древнекитайский, потому что как я понимаю, он чуть-чуть другого характера?

Махнач: Он другого характера, поэтому времени ему будет уделено значительно меньше времени. Что касается восточного материала, то он, безусловно, будет, но я пока еще не подготовился к этому окончательно. Но я найду, куда это вставить. Я немножко дам материал исламского мира. Он, конечно, не древний, он средневековый. Но там материал есть, кое-какой информацией я располагаю, с кем проконсультироваться — у меня тоже есть. И я дал бы суфийский материал, корпорации суфийских орденов, в том числе и ремесленных обществ. Он немножко другой, но он тоже корпоративный. Китайского же материала на самом деле очень мало. Трудно утверждать, что китайцы были развитым корпоративным обществом, но, тем не менее, там тоже есть кое-что корпоративное.

Вопрос из зала: Может быть, все-таки стоит рассказать поподробнее о Японии, как они оправились, например, от Второй мировой войны или про принцип пожизненного найма…

Махнач: Хорошо. И книга есть такая — «Японцы» называется. Наших двух авторов, которые там жили и довольно хорошо занимались этим вопросом. Я порекомендую книгу, и сам постараюсь затронуть этот материал. Тут вы правы, послевоенная Япония очень интересна в плане корпоративности.

Теперь немного о моих работах. Мои учебные курсы пока, к сожалению, книжками не изданы, но Высшая школа экономки утвердила к печати Историко-культурное введение, которому я дал наглое название по рекомендации коллег. Она будет называться «Политика. Основные понятия». Я решил, что сотни авторов написали политологию — кто получше, кто похуже — очень хороших не было (может быть, были за границей, а я не знаю), но «Политику» после Аристотеля не писал никто. Не вижу причин не написать мне.

Также я выпустил в этом году сборники статей. Я могу вам сказать, как они называются. Названия все не мои, названия издателей. Первый сборник — его название немножко больше православное, чем содержание сборника — с тремя десятками основных статей, многие из которых вам известны, но не все. Естественно, там есть и «Империи», и «Полибиева схема», и «Демос и его кратия», но там также и «Русский город», который, наверное, из вас никто не читал, там «Модерн», который вышел чуть меньше года назад, который из вас никто не читал точно. Правда, он есть в журнале «Новое время». Я, кстати, всем рекомендую — есть у вас полчасика лишнего времени — зайдите в библиотеку, почитайте журнал. Я продолжаю снабжать вашу библиотеку журналами «Новая Россия», «Москва», «Золотой Лев», «Урания», «Православная беседа» и «Дети фельдмаршала» — посмотрите, полистайте, там есть интересные статьи. Итак, сборник подписан мною — В. Л. Махнач. Называется он «Очерки православной традиции». Там не только историко-культурные, но и историко-политические статьи типа «Империй». Три десятка статей, почти что основная часть моего наследия.

Второй сборник подписан Владимиром Махначом и Леонидом Владимировым. Называется «Параметры христианской политики». Владимиров — это я же. Просто «Идеологические технологии» выходили под Владимиро­вым, а сборника я не ждал. Когда же мне его предложили, мне было смешно раскрывать псевдоним. Я его ни от кого не скрываю, это просто нежелание вступать в полемику по чисто политической публикации. Там две статьи — Махнач «Параметры христианской политики» и Владимиров «Идеологические технологии» и, кстати сказать, довольно интересный исторический документ в приложении.

Третий сборник безавторский, потому что там 4 автора. Но половину объема составляют мои статьи, не вошедшие в предыдущие сборники (одна вошла — «Антисистемы», я ее лишний раз напечатал). Это сборник костромской, называется он «Россия. Последняя крепость». Также выйдет второй сборник с этим же названием, вторая его часть. Он интересен и тем, что там есть интересные авторы помимо Махнача.

На этом на сегодня все. Можете считать, что читать курс я еще не начал, ибо это была вводная лекция. Начнем в следующий раз.