Агронаука в XVIII веке. Чтобы покончить с ним. Подогреваемая ими уличная толпа ворвалась в дом, где происхо­дил обед, расправилась с собравшимися, и не найдя там хозяина, направилась

чтобы покончить с ним. Подогреваемая ими уличная толпа ворвалась в дом, где происхо­дил обед, расправилась с собравшимися, и не найдя там хозяина, направилась к его заго­родному домику с криком: «за церковь и короля!». Лаборатория, ценные инструменты, библиотека, рукописи - всё было уничтожено, и дом сожжён дотла. Предупреждённый вовремя друзьями, Д. Пристли с женой и двумя детьми успел спастись от дикой распра­вы толпы и из окон соседнего дома мог видеть, как гибли в пламени результаты его жиз­ни и надежды будущих великих открытий.

Прожив некоторое время в Англии, Д.Пристли, изнемог в неравной борьбе и уда­лился в Америку. Благодаря случаю, жизнь его сохранилась, но для науки он был потерян безвозвратно.

Таким образом, на протяжении двух лет насильственно сошли с научной сцены два величайших деятеля, влияние которых могло бы изменить исторический ход раз­вития естествознания.

Итак, А.Лавуазье количественно изучил процесс горения свечи, срав­нивая с горением алмаза, улавливая и взвешивая продукты горения. Он уста­новил понятие углекислоты и дал название «жизненному воздуху» - кисло­род. Так как при горении угля получается кислота, хотя и слабая (угольная), а при горении серы и фосфора получаются окислы, дающие с водой сильные кислоты, то отсюда и название - «кислород». Неизвестный остаток после го­рения исследователь назвал сначала неопределенным термином «душный воздух».*

В 1768 г. четыре химика Лавуазье, Бертолле, Де-Морво и Фуркруа об­суждали вопрос о названии этого нового газа. Ввиду недостаточной изучен­ности этих соединений комиссия, отмечая только отрицательное свойство нового газа, неспособность его поддерживать горение и дыхание назвали его словом «азот» и вложили в него новый смысл. Им было известно прежнее мистическое значение слова «азот», которым пользовались алхимики, но они считали прежний смысл отжившим и произвели это слово иначе - от грече­ского слова «зоо» - живу и греческой отрицательной частицы «альфа», азот, т. е. нежизненный газ, не могущий поддерживать жизнь.

А. Лавуазье вскрыл сущность процессов окисления, горения и дыхания, показал, что металлы при окислении приобретают в весе, а не теряют, а затем благодаря открытию Пристли в конце жизни мог уже установить основные черты круговорота веществ между тремя царствами природы: минеральным, растительным и животным. А. Лавуазье отмечал позднее, что углерод угле­кислоты переходит в растение, образуя органическое вещество. Он приходит к заключению, что «едва ли какой другой научный вопрос более достоин её

* Алхимики придумали слово «азот», придавая значение буквам как символам. Они взяли первую букву трех наиболее известных тогда алфавитов - латинского, греческого и еврей­ского, т. е. А, и последние буквы тех же алфавитов: Z (в латинском), со (омега, долгое О) -в греческом и тов (th) - в еврейском. Так получилось слово Azoth (или Azot) как символ некоторой сущности в духе апокалипсиса: «Аз есмь альфа и омега, начало и конец». Ал­химики разумели под словом «азот» некоторый таинственный талисман, ключ красоты, молодости и богатства, а иногда - философский камень, будто бы способный превращать все металлы в золото. Впоследствии этот термин получил совершенно иное звучание.

S. АГРОНАУКА В ХУЛ! веке

внимания и изучения», чем вопрос о происхождении углерода растений. Но этого не учли его современники.

Только через 60 лет (уже во времена Ю.Либиха) Д. Дюма, разбирая его бумаги, нашел начатую рукопись и издал.

На пороге XIX века по данной проблеме выступили также коллеги Ж.Сенебье по ботаническому саду - Де-Кандоль и Соссюр. Первый придал опытам Ж.Сенебье более наглядную, убедительную форму, и доказал, что и багряные морские водоросли, следовательно, растения не зелёные, разлагают углекислоту.

Исследования же Соссюра могут служить образцом строгого, точного физиологического метода. Он устранил всякое сомнение по вопросу о воз­можности разложения газообразной углекислоты, определил количество вы­деляющегося кислорода и поглощаемой углекислоты растениями. Кроме то­го, доказал, что углерод откладывается в растениях в результате разложения последней. Оставалось доказать, что растения действительно могут улавли­вать и разлагать углекислоту, которая рассеяна в атмосфере в очень неболь­шой концентрации.

Эту задачу, требовавшую методов гораздо более тонких, разрешил уже в 1840 г. Ж. Б. Буссенго. Он доказал, что растение (виноградная лоза) разла­гает атмосферную углекислоту и, при благоприятных условиях освещения, почти полностью.

Этот опыт окончательно разрешал сомнение о возможности происхож­дения углерода растения из атмосферы и завершал изучение вопроса с его химической, статической точки зрения.

Итак, самый существенный момент в круговороте углерода, подмечен­ный Ж. Сенебье был доказан. Девятнадцатый век завершил задачу, заве­щанную ему восемнадцатым.

Следовательно, передовые исследователи конца XVIII столетия, хими­ки и физиологи установили наличие важнейшего процесса - разложения уг­лекислоты воздуха в процессе питания и аккумуляции углерода растением. Однако, одно дело - установление нового факта и другое - распространение его, принятие окружающим миром. В данном случае именно такой разрыв и получился. Только через 50 лет это повлияло на развитие сельского хозяйст­ва. Сейчас же оно шло своим эмпирическим путем. Научного объяснения пи­тания растений по-прежнему не было дано.