Часть третья. Смысл повествования 2 страница

Кельтский субстрат повести о сыновьях Миля особенно отчетливо проявляется в стихах, которые сложил Аморген, впервые ступив правой ногой на землю Ирландии. Смысл их довольно темен, но они придают походу сыновей Миля значение гораздо большее, нежели то, какое имело бы простое завоевание новой земли

Я — ветер на море,

Я — волна в океане,

Я — грохот моря,

Я — бык семи схваток,

Я — ястреб на скале,

Я — капля росы,

Я — прекрасный цветок,

Я — свирепый вепрь,

Я — лосось в потоке,

Я — озеро на равнине.

Я — искусное слово, разящее в битве,

Я — божество, сотворившее жар головы.

Кто ровняет склон горы?

Кто возвещает движенье луны?

Кто объявляет место захода солнца?

Кто созывает стада из жилища Темры?

Кому улыбаются стада Темры?

Кто воинство, кто божество, сотворившее крепкие клинки?

Песнь о копье — песнь о ветре?

Таким образом, Аморген в данном случае предстает как потенциальный Творец всего сущего; текст этот имеет древнеиндийские параллели, которые исключают его интерпретацию как простого монолога, продиктованного гордыней. Так, Кришна в «Бхагавадгите» называет себя божественным семенем, без которого не может существовать ни живое, ни неживое. Он — Атман и Вишну, он — Шива, он — Брахман и все сущие боги, он — начало, жизнь и конец. «Средь светил Я — лучистое солнце... средь созвездий на небе Я — месяц... а средь гор высочайших — Меру… а из всех водоемов — море… среди чудищ морских — Варуна, Арьяман — средь ушедших предков... Я — бог смерти... Я — ветер...». Он же оказывается эталоном, образцом совершенства и среди гимнов, поэтических размеров, букв алфавита, месяцев и времен года. «Игра в кости — среди хитрецов Я… Я — решимость, Я также победа… среди тайных вещей Я — молчанье. Я для знающих — знанье. То, о чем Я говорю вам, — лишь малая часть моих несчетных обличий». Вишну, бездействующий в период неявленности между распадом и воссозданием мирозданья, также заявляет о себе целой серией «я есмь» высказываний. Он космический обманщик или волшебник, он — всё, посредством чего проявляет себя истинный смысл сущего: годовой цикл, свет, ветер, земля, вода, четыре четверти пространства и т.д. «И куда бы ни обратился твой взгляд, и слух, и мысль, — знай, всюду Я как Тот, кто пребывает внутри». Сходным же образом Аморген, воспаряя мыслью над океаном небытия, объединяет в себе все первосущности. И потому он властен создать новый мир, а его стихи имеют очевидную природу креативных песнопений. Он призывает рыбу в заливы и более того, называя, нарекая саму землю Ирландии, тем самым и воссоздает ее; причем важно, что для исполнения этого акта нареченное должно быть названо дважды

Стремлюсь я к ирландской земле,

омытой морем обильным,

обильны частые горы,

часты леса многоводные,

многоводны реки в извивах,

в извивах глубины озер,

глубок на холме источник,

источник собраний народа,

собраний правителя Темры,

Темры, холма народов,

народов потомков Миля —

Миля, что плыл с кораблями;

великий корабль — Ирландия,

Ирландия гор зеленых,

Воистину песнь искусна…

В первую эпоху обновления Эриу Ирландия должна превратиться в «великий корабль» сыновей Миля, и отныне от них и от Лугайда сына Ита будет вестись родословная всех племен Ирландии.

После того как сыновья Миля завладели островом, между Эремоном и Эбером возник спор, кому править страной. Аморген, приглашенный в качестве третейского судьи, вынес такое суждение: «Наследие вождя Донна пусть достается второму сыну, Эремону, а наследие после него — Эберу». Однако Эбер, не удовлетворенный этим решением, настоял на разделе острова. Именно с этого эпизода мифической истории страны ведет начало территориальная дихотомия, фундаментальная для всей космогонической структуры Ирландии. Итак, произошел раздел, и Эремон получил королевство на севере, а Эбер — на юге, или, по другим источникам, Эбер взял себе Юг, а Эремон — Север «вместе со всем королевством». Во всяком случае, мы с определенностью можем говорить о превосходстве Севера, которое проявляется и другими способами. Так, на Север сЭремоном пошло семь вождей, а на Юг с Эбером — шесть. Затем у братьев возник новый спор, якобы по поводу раздела трех горных хребтов, «хранивших сверкающие сокровища, скрытые в каждом из трех». В северной части острова было два таких хребта, тогда как в южной — только один. Недовольный выпавшим ему жребием, Эбер взбунтовался против Эремона и был им убит, однако распря продолжалась и между потомками обоих братьев. Уже в исторический период, пока Ирландия обладала политической независимостью, при династическом наследовании соблюдалась очередность между двумя линиями, восходящими к двум легендарным братьям. Раздел страны на две половины, как принято считать, привел к дополнительным различиям между ними. Перед тем как разойтись, братья по жребию поделили своих ученых людей — поэта и арфиста. Поэт, человек ученый, «наделенный силой мудрости», отправился с Эремоном на Север, «так что отныне на Севере хранится достоинство и ученость», арфист же пошел с Эбером на Юг, «и отныне вечно сладкое звучание музыки пребудет в южной части Ирландии, до Страшного суда».

Во всей ирландской литературе северная половина острова традиционно называется «половиной Конна» (Leth Cuinn), а южная — «половиной Муга» (Leth Moga). Как имя нарицательное conn означает «глава, вождь; смысл, разум», a mug — «слуга, раб». Традиционная граница между двумя половинами Ирландии тянется вдоль пересеченного хребта низких гор Эйскир Риада, идущего от Дублина до залива Голуэй, названия же обеих половин объясняются произошедшей в свое время ссорой между Конном, эпонимическим предком северной династии Дал Кунна, и Мугом Нуадатом («слугой Нуаду»), известным также под именем Эогана, эпонимического предка Эоганов, правителей Мунстера. Муг Нуадат, запасясь провизией на случай грядущего голода, овладел всем южным королевством. Здесь уместно привести строфу из «Истории Ирландии», составленной в XVII в. Дж. Китингом:

Эоган превзошел Конна

Не числом битв и сражений —

Более обильная пища удачливого Эогана

Была распределена по законам мира.

Так этому королю-«слуге» удалось добиться верховной власти благодаря вполне мирному занятию — запасанию пищи для подданных. Позднее он выступил против Конна, но был убит; вот еще один случай, когда властитель с Юга пытается вернуть себе власть, но в результате оказывается побежден.

Раздел страны на две части, символически изображаемые как высшее и низшее, небо и земля, мужское и женское, зима и лето, старшие и младшие, север и юг, правое и левое и т.д., распространен во всем мире, данная дихотомия прослеживается в разделении надвое стран, областей, городов, деревень, храмов, палат, родов и прочих феноменов. Часто бывает по два короля, причем старший правит и всем королевством, и своей частью, а младший — лишь своей половиной. Однако превосходство одной части над другой фактически носит, скорее, только формальный и ритуальный, нежели политический характер. И нередко король, якобы низший по статусу, обладает на деле большей властью. За обеими частями закреплены строгие обязанности и привилегии, и обе оказывали друг другу различные услуги. Но между ними традиционно есть и антагонизм, проявляющийся в разного рода словесных распрях — насмешках, хуле и т.д. Такая дуальная организация, видимо, просматривается в традиционном разделении территории Уэльса на области «над» и «под» лесом и «над» и «под» рекой. Понятия «большое» и «малое», «верхнее» и «нижнее», «внутреннее» и «внешнее» употребляются для различения двух соседствующих деревень или приходов с одним и тем же названием, либо для обозначения частей деревень или приходов, и обыкновенно эти деревни, приходы или их части еще и соперничают между собой. Мы уже сталкивались с примером подобной дихотомии, говоря о вражде Племен богини Дану и фоморов.

В «Книге захватов Ирландии» повесть о сыновьях Миля не есть непрерывный нарратив, как можно было бы понять из нашего изложения. Проследив псевдоисторию гойделов до того момента, когда они оказываются в Испании и видят Ирландию с башни Брегона, рассказ обрывается такими словами «А теперь да будет разрешено нам прервать эту повесть, дабы поведать о пяти племенах, заселявших ранее Ирландию». Таким образом, мы возвращаемся в другую начальную эпоху, когда — независимо от того, что происходило в библейских странах, — Ирландия еще была пуста и не имела четкой формы, а затем постепенно узнаем о том, как она была последовательно заселена пятью племенами и приняла свой окончательный облик и очертания, как появились на ней первые жители, как возникла ее культура.

После этого отступления мы вновь возвращаемся в Испанию на башню Брегона и перед нами разворачивается дальнейшая история гойделов и их славных боевых походов. Однако все должно иметь свои корни, поэтому родословные пяти племен, как и родословная сыновей Миля, возводятся к библейскому Ною, и для ученых весьма соблазнительно было объявить всю книгу «плодом средневекового вымысла». Как нам кажется, при этом не стоит забывать, что монахи или поэты, составлявшие книгу, жили в эпоху, которая гораздо ближе к дохристианскому миру, чем наша. Материалу, с каким мы имеем здесь дело, свойственны традиционные архаические черты, столь хорошо знакомые нам по мифологическим системам других народов, и чем больше мы его анализируем, тем больше

фиг. 3. Половина Конна и половина Муга

склоняемся к тому, что составители отдавали себе отчет в характере материала, который они пытались примирить с христианским учением.

Как упомянуто выше, до прихода гойделов в Ирландию имели место пять вторжений:

(1) Кессар,

(2) Партолон,

(3) Немед,

(4) Фир Болг и

(5) Туата Де Дананн — Племена богини Дану.

Прежде чем перейти к обсуждению индивидуальной и коллективной символики этих вторжений, назовем их основные черты. Ирландия «времен» этих «захватов» сильно отличалась от той Ирландии, которая предстает перед нами из описаний, относящихся уже к исторической эпохе. Мы возвращаемся вспять, в доисторическую древность, когда остров еще не вполне оформился географически, когда его девственная земля не была поделена на области, а холмы, озера и мысы еще не имели имен. С точки зрения мифологической, ничто по-настоящему не существует, пока оно не «оформлено», не «определено» и не названо, вот почему в тех фрагментах «Книги захватов Ирландии», где рассказывается о возникновении тех или иных особенностей рельефа, об установлении границ и о назывании частей острова, безусловно, просматриваются важные части космогонического мифа. Когда Партолон прибыл в Ирландию, там было только три озера и девять рек. Еще семь озер возникли уже при нем, другие четыре — во времена Немеда, а еще три — при Племенах богини Дану. Как правило, озера появлялись там, где рыли могилу для погребения того или иного персонажа, и возникшее озеро, естественно, получало затем его имя. Другой повторяющийся мотив становления рельефа — расчистка земель. Так, Партолон расчистил четыре долины, Немед — двенадцать и т. д. В «Книге захватов» говорится, что, когда Партолон высадился на острове, там была только одна древняя долина под названием Эльта; расчистил ее сам БогТворец, и в ней не росло ни деревца, ни куста. Все повести о «захватах» пронизаны мотивами о возникновении и назывании рек, холмов, долин, озер и мысов — так обретает свой облик сама земля, храня память о тех героях, которые жили и умерли наней и нашли в ее недрах последнее пристанище. Раздел земли — другой аспект того же процесса творения и наречения, и не случайно выделение каждой области в ирландской традиции имеет свое мифологическое обоснование. Мы уже говорили о том, что сыновья Миля поделили всю Ирландию на две части, однако еще раньше она была поделена на четыре части сыновьями Партолона, на три — потомками Немеда и на пять — племенем Фир Болг. Как говорится в одной из версий саги, «как делают все и каждый, они поделили Ирландию». «Да пребудет отныне и навеки Ирландия поделена так, как поделили ее Фир Болг».

Эти завоевания определили и возникновение многих элементов повседневной культуры, таких, как земледелие, строительство домов, торговля, размол зерна, сбивание масла и т. д. К ним же восходят и установление королевской власти, и отправление правосудия, а равно ученость, поэзия, искусства и ремесла, боевые кличи, игра в шахматы и в мяч, конные состязания и проведение собраний. Много внимания «Книга захватов» уделяет описанию того, что, когда и кем было использовано, изобретено или сделано впервые. Скрупулезно перечислены по именам первый ступивший на землю Ирландии, первый умерший, первый ставший королем, первый вынесший то или иное суждение и т. д. Таким образом, один за другим даются прототипы всего, что имеет место на земле. Как и другие традиционные культуры, кельтское общество не могло нормально функционировать без опоры на целый набор установленных прецедентов. Так, например, спор о границах не мог быть разрешен на основании целесообразности; необходимо было пригласить самых старых и самых ученых мужей, чтобы вспомнить, как именно изначально поделили Ирландию. Как только удавалось воспроизвести исходную модель, спор прекращался, «ибо не может быть иначе, если было установлено так, и да пребудет так вовеки». То, что потребность в архетипических прецедентах подобного рода сохранялась даже тогда, когда древняя традиция была прочно вытеснена христианством, отчетливо заметно по заклинаниям и ворожбе шотландских арендаторов. Лечение непременно увенчивается успехом, а повседневные труды обретают значимость, если все это рассматривается как повторение того, что некогда делали святые или члены Святого семейства:

Я омываю свое лицо

Девятью лучами солнца,

Как Мария омывала

Сына Густым молоком...

Я зажигаю огонь,

Как Сын Марии зажигал его...

Я срываю этот нежный тысячелистник,

Как Христос срывал его своею рукой…

Таков путь всех древних культур. Человеческая жизнь обретает смысл лишь благодаря тому, что каждый ее шаг — повторение того, что некогда, в самом начале бытия, уже было сделано богами. «Реальность постигается только через повторение, через сопричастность; все, что совершается без должного образца, — бессмысленно, т. е. лишено реальности». И достаточно вспомнить мифологию древних греков, как станет ясно, что эти образцы не сводятся к таким, которые имеют нравственное оправдание, — они соотносятся с любыми ситуациями, в каких может оказаться человек. Рассказывается, что однажды Партолон отправился ловить рыбу, оставив свою жену и Тобу, своего слугу, охранять остров. Жена Партолона соблазнила Тобу, и так в Ирландии случилась первая супружеская измена. Когда совершили они этот грех, их охватила великая жажда, так что пили они из всех чаш Партолона и не могли ее утолить. Когда Партолон вернулся домой, он ощутил на краях всех чаш вкус их губ и, разгневанный их преступлением, убил собачку своей жены. Это было первое проявление ревности в Ирландии. Затем Партолон начал укорять жену, но в ответ она сказала ему, что во всем виноват он сам, ибо не могли они поступить иначе, оказавшись в подобной ситуации: произошло то, что и должно было произойти:

Мед с женщиной, молоко с кошкой,

Пищу со щедрым, мясо с ребенком,

мастера с острым резцом —

оставлять одно с другим всегда опасно.

«Опасно оставлять эти вещи рядом». Поэтому правильно хорошенько следить за ними с самого начала. «Не на нас ложится этот позор, но на тебя». Таков был первый приговор, произнесенный в Ирландии и получивший название «право жены Партолона»; в нем слышен отзвук древнеиндийских «Законов Ману»: «Прелюбодейка жена возлагает свою вину на (беспечного) мужа».

Пять племен, последовательно заселявших Ирландию до прихода туда гойделов, можно сравнить с индийскими Пятью родами, о Которых «Ригведа» говорит как о пришельцах из-за моря, что возделывали земли на здешних берегах. Это вторжение, безусловно, не имеет исторической основы, скорее, оно может быть истолковано как символ перехода из одной формы бытия в другую, — перехода, который, согласно разным версиям, может быть совершен как на корабле, так и в небесной колеснице. Как мы увидим в дальнейшем, когда будем говорить о странствиях в Иной мир, «пересечение вод» всегда сопровождается переменой физического состояния и социального статуса. Поэтому путешествие Пяти родов представляется нам странствием в Иной мир с обратным знаком, т. е. приходом в этот мир, началом бытия, выбором некой одной актуальной манифестации из бесконечного числа потенциально возможных сущностей. Конечно, скучной прозе «Книги захватов» очень и очень далеко до возвышенных гимнов «Ригведы», но явно искусственное выведение пяти племен, заселявших Ирландию, из таких земель, как Скифия, Греция, Египет и проч., в данном случае может быть своего рода заменой для традиции, видевшей в своих прародителях пришельцев с «иных берегов». Четыре мифических города где-то далеко на северных островах мира, откуда якобы приплыли Племена богини Дану со своими магическими талисманами, разумеется, не найдешь ни на каких земных картах. К тому же не совсем ясно, каким именно способом прибыли они в Ирландию — на кораблях по морю или на облаках по воздуху.

В «Ригведе» рассказывается также о восьми верховных божествах — Адитьях, пересекающих воды в особой повозке, где «могло одновременно поместиться только восемь человек». Их можно сравнить с восемью сыновьями Миля. Донн, старший сын Миля, напоминает Вивасвата, восьмого из Адитьев. Вивасват первым совершил жертвоприношение, и люди, следующие в этом его примеру, отсрочивают час своей смерти, т.е. тот час, когда они предстанут перед Ямой, его сыном. Донн же приносит себя в жертву ради своих потомков гойделов, чье посмертное путешествие ведет либо в Дом Донна, либо мимо него. Эремона, вождя сыновей Миля, сравнивали с Арьяманом, еще одним из Адитьев, и некоторые филологи предположили, что их имена могут восходить к одному корню. Арьяман — вождь Отцов, так же как Эремон — предводитель предков ирландцев. Действительно, коль скоро сыновья Миля являются предками всех смертных людей, они больше сродни древнеиндийским «Отцам» (Питри, Питарам), чем верховным божествам. Донна, которого называют «королем» сыновей Миля, можно в таком случае сопоставить с самим Ямой, «господином над Питарами», «первым, кто умер», «первым, кто отправился виной мир <…>, собирателем людей». «Яма избрал смерть и открыл путь для многих, он дарует душам умерших место упокоения».

В рассказе о пяти племенах, заселявших Ирландию, первое из них, племя Кессар, оказывается отделено от всех последующих водами потопа. Партолон и его люди, хотя появились на острове уже после потопа, также бесследно исчезли с его лица, не оставив после себя потомков. Однако три другие волны завоевателей — племя Немеда, Фир Болг и Туата Де Дананн — перехлестывают одна другую и сосуществуют на острове одновременно. После смерти самого Немеда, вождя первой из этих групп, и гибели большей части его людей в борьбе с фоморами оставшиеся под водительством его сыновей — Старна, Иарбонела Предсказателя и Фергуса Летдерга («наполовину красного, или краснобокого») — бежали из Ирландии на корабле. Племена Фир Болг и Туата Де Дананн считаются потомками двух первых, тогда как о потомках последнего говорится, что они обосновались где-то очень далеко.

В отличие от своих предшественников, племена Фир Болг и Туата Де Дананн уже имели королевскую власть, причем оба племени как бы дополняли одно другое. Мы уже видели, что Туата были скорее божественными мудрецами или друидами. Племя Фир Болг, напротив, было склонно к административно-политической деятельности: оно поделило Ирландию на пять областей, установило королевскую власть и правосудие. Самая значительная фигура среди их королей — Эохайд сын Эрк, во время правления которого на острове «не было избыточной влаги, кроме росы, не было ни одного неурожайного года и ложь была изгнана из Ирландии; им был произнесен первый справедливый суд». Среди их королей следует также отметить Риннала, ибо «в его времена изготовление оружия достигло совершенства» (ср.: rinn — «острие копья»). В Первой битве при МагТуиред племена Фир Болг и Туата Де Дананн выступают как противники. Но не следует забывать, что это были родственные племена, говорившие на одном языке: не случайно они обращаются друг к другу с неизменным уважением и даже соглашаются ковать друг для друга оружие. Один из Туата сочиняет хвалебную песнь копьям Фир Болг, хотя в том, что касается силы магии, колдуны и мудрецы Фир Болг явно проигрывают при сравнении с такими персонажами, как Бадб, Маха, Морриган и чародеи и мудрецы из Племени богини Дану.

Среди пяти племен — насельников острова Туата Де Дананн и Фир Болг безусловно выделяются как своего рода интеллектуальная элита, существа, обладающие властью над временем. По сравнению с ними люди Партолона и Немеда предстают как низшие расы, они не знают королей и в известном смысле могут быть названы «двойниками друг друга». Их вожди враждовали с фоморами, расчищали долины, тот и другой погибли от странной болезни. Знаменательно при этом, что само имя Немед означает «святой» или «священный», а как существительное — «святость, святилище, привилегия». В первых законах оно употребляется еще и в значении «свободная личность». Как отмечает Макнил, «едва ли можно сомневаться, что все свободные люди одновременно считались и «святыми» [nemed] в том смысле, что они имели право участвовать в публичных религиозных церемониях. Цезарь в своих «Записках» говорит, что те, кто отказывался подчиняться правосудию друидов, отлучались от жертвоприношений и это отлучение означало одновременно утрату jus и bonos. Партолон расчистил на острове четыре долины, Немед же — двенадцать, к тому же он построил две крепости для королей. Сопоставление этих чисел с числом потомков Немеда заставляет предположить, что он расчистил по четыре долины для каждой ветви своих потомков и построил крепости для двух будущих королевских родов. Другими словами, Немед и его люди содействовали двум группам своих потомков, которые potentia уже входили в состав народа.

О том, что представляло собой так называемое племя Партолона, в «Книге захватов» говорится достаточно подробно. При «дворе» Партолона было семь слуг, два земледельца, два плуга и четыре быка. Хотя его племя, как и фоморы, занималось охотой и рыбной ловлей, оно умело и обрабатывать землю. Кроме того, Партолон именуется «главой всех ремесел», и многие виды ремесла впервые возникли в Ирландии именно при нем, были построены первые палаты для пиров, сварено пиво и мясо и т.д. «Во времена Партолона в Ирландии был построен первый дом, в первый раз сбито масло, сварено пиво, сделана ручная мельница». Тогда же были установлены поединки и положено начало торговле: из двух купцов Партолона первый привез в Ирландию золото, а второй — скот. Самым благородным из вождей времени Партолона считается сын Сенбота, имя которого означает «невольник, раб» или «холоп-арендатор». Безусловно, все эти рассказы никак не соотносятся с реконструируемыми реальными историческими событиями, однако память о Партолоне и его людях жива в Ирландии до сих пор, и день его отмечают в конце сбора урожая, в фольклоре он носит имя Партанана, страшного великана, который уносит с полей все, что не успели убрать. Это — сельский «демон», как и старуха (cailleach) и чудовище, известное под именем «пука» и оскверняющее на Халлоуин все плоды на деревьях

Что касается социальных характеристик, то для Племен богини Дану характерно в первую очередь обилие мудрецов-друидов, племя Фир Болг знаменито своими правителями, племя Немеда первым установило в Ирландии королевскую власть, а племя Партолона как мы уже отмечали славилось земледельцами и ремесленниками. Обратившись к социальному устройству Ирландии каким оно предстает в самых ранних законах и свидетельствах саг мы обнаруживаем три типа свободных людей, а именно друидов (drui, мудрецы-пророки позднее их функции и место на социальной лестнице перешли к поэтам-филидам), знать (flaith — букв. «господин» или «лицо облеченное властью») и свободных людей (bо-aire). Если основа drui, вероятно, восходит к корню обозначающему «знание», а flaith соотносится с валлийским gwlad («страна земля») и валлииским же gweldig («правитель») а также средневерхненемецким gewalt «сила»), то слово aire в сочетании bo-aire. обозначает «свободного человека, общинника, а также благородного, который обладает особым правовым статусом». Аналогичным образом древнеиндийское arya относится одновременно к трем «благородным» или жреческим классам хотя у лингвистов нет единого мнения касательно родства ирландского и индийского слов. Ирландское bo-aire означает буквально «ското»-aire и сравнительные исследования показывают, что еще с индоевропейских времен свободные общинники были в первую очередь скотоводами.Смеем утверждать что этот архаический класс свободных скотоводов в «Книге захватов» представлен племенем Немеда, которое теряло часть своего урожая, скота и молока из за постоянных грабительских набегов фоморов. Такой вывод напрашивается, если обратиться к рассказу о пяти названиях, какие давали разные племена завоевателей Ирландии

Сыновья Миля называли ее Темайр.

Племя богини Дану называло ее Катайр Крофинд.

Племя Фир Болг называло ее Друим Каин, «куда обычно ходили вожди».

Племя Немеда называло ее Друим Лет, по имени Лиата сына Лайгне Летан-гласа, который вырубил леса, так что «пшеница их стала богатой пшеницей».

А до всего этого звалась она Фордруим, «потому что было время, когда росла там прекрасная ореховая роща, как было это в дни благородного сына Оллкана».

Проф. Ж Дюмезиль соотнес три свободных класса кельтского общества с брахманами (жрецами), кшатриями (воинами царями) и вайшьями (земледельцами) — известными кастами (варнами) древнеиндийского общества. В целом ряде книг и статей, опубликованных им за последние двадцать лет, он проследил разветвления системы трех функции в мифологиях различных народов, принадлежащих к индоевропейской языковой семье. Эти «функции» он описывает так:

I. Сакральное. Отношения людей с сакральным и между собой под надзором и защитой богов, т.е. культ, магия с одной стороны, а с другой — человеческие законы и царская власть, в той степени в какой они являются исполнением воли богов, равно как и — в широком смысле — мудрость и знание также неразрывно связанные с сакральным

II. Физическая сила. Применение силы — прежде всего в войне, но не только. Сюда же относятся и исполнительные аспекты царской власти и управления

III. Плодородие. Эта сфера охватывает широкий диапазон родственных категорий, в которых объединяющий принцип смазан. Сюда относятся плодовитость человеческих существ животных и растений, а также пища, богатство, здоровье, мир и его плоды, равно как и красота и сладострастие. Здесь присутствует важная идея «большого числа» прилагаемая не только к предметам (изобилие), но и к людям, образующим социальную структуру (масса)

Эта иерархическая структура служит концептуальной основой и опорой для всех верований, ритуалов и общественных институтов о6еспечивая гармоничное и упорядоченное функционирование каждого компонента, что необходимо для благополучия общества и всего мира в целом.

В древней Индии три важнейшие касты, соотносимые с тремя основными функциями, обслуживала четвертая каста. Это были шудры — каста сельских рабочих, ремесленников, шутов и прочих прислужников. «Мы расскажем о плотниках, колесниках, горшечниках, кузнецах, рыбаках, псарях и охотниках. А еще расскажем о тех, кто бьет в барабаны, трубит в раковины и играет на флейтах». Сходной деятельностью занималось и четвертое сословие Древнего Рима. В своей книге «О латинском языке» (De lingua latino) Варрон перечисляет поочередно слова, обозначающие государственных чиновников, а затем: 1) жрецов, 2) военную сферу и 3) личное благосостояние (степени богатства). Далее следуют обозначения ремесленников и людей особых профессий — фокусников, «рифмачей», к которым примыкают люди особых профессий — кулачные бойцы, бурлаки, гонцы, охотники и сборщики фруктов. Аналогичным образом в обществе древней Ирландии тоже был четвертый класс, куда наряду с рабами, занятыми в сельском хозяйстве, входили люди разнообразных «дополнительных» профессий — «люди пения и музыки, а с ними еще наездники и возницы, кормчие и прислужники на пирах, лицедеи и фокусники, шуты и фигляры и другие, сведущие в мелких искусствах, в зависимости от того, кому они служат и каков за них выкуп (dire). А без этого собственных привилегий у них нет». Некоторые мастера получали статус «подчиненных nemed» («зависимых свободных»), согласно достоинству их ремесла. Это были «строители домов, строители кораблей и лодок, строители мельниц, резчики по дереву, мастера колесниц, токари, кожевники, рыбаки, кузнецы, мастера по металлу и другие, а из музыкантов только арфисты». Некоторые из мастеров Партолона, вероятно, тоже принадлежали к этому промежуточному классу, но в общей социальной системе, представленной в «Книге захватов», и сам он, и его люди, естественно, относятся к четвертому классу.

Но добавление этой четвертой функции не дает полной картины. «Книга захватов Ирландии» говорит о пяти племенах, заселявших остров, подобно тому как «Ригведа» говорит о «пяти родах». В древнеиндийских текстах эти загадочные «пять родов» изображаются как пять разрядов божественных существ, сотворенные существа вообще, прародители человечества, четыре касты и варвары нишады. Таким образом, в древнеиндийском обществе пятой группой являются аборигены, безусловно занимающие маргинальное положение. Аналогичным образом обстоит с «захватами» Ирландии, причем здесь на периферии оказывается странное племя, предводительствуемое Кессар и прибывшее на остров первым. Окружение Кессар состояло из пятидесяти женщин и трех мужчин, а именно — Финтана сына Бохры, Бита сына Ноя и отца самой Кессар, а также их кормчего Ладры. Главные сюжетные перипетии этой повести сосредоточены вокруг проблемы, каким образом поделить женщин между тремя мужчинами. Финтан взял себе саму Кессар и с ней еще шестнадцать женщин, Бит взял себе подругу Кессар Барфинд и еще шестнадцать женщин, тогда как Ладре досталось всего шестнадцать женщин, и не был он доволен своей долей. Однако именно о нем говорится, что он умер от переизбытка женщин или что «рукоять весла пронзила его ягодицу». После смерти Ладры Финтан и Бит поделили оставшихся женщин между собой, так что у каждого оказалось ровно по двадцать пять. Бит отправился со своими на север и вскоре тоже умер. Тогда все женщины вернулись к Финтану и Кессар. Финтан бежал от них, найдя себе укрытие у Холма Волны (Тул Туинде), у Кессар же, лишившейся таким образом и отца, и мужа, сердце разбилось от горя, и она и все ее девушки умерли, а через сорок дней после высадки в Ирландии начался потоп. Финтан же, приняв облик рыбы, провел целый год под водой в пещере, носившей имя «Могила Финтана», возле Тул Туинде, и так ему удалось выжить.