Хроника Быховца 7 страница

А на другой год приехал из Молдавии князь Свидригайло, дядя великого князя Казимира, который был в Молдавии семь лет и пас там овец, убежав от князя Сигизмунда. И князь Казимир принял его ласково и с великой честью, и дал ему до смерти Луцк со всей землей Волынской. И в том же году приехали к великому князю Казимиру князья и уланы и все мурзы Шириновские и Баграновские и от всей орды Перекопской, /111/ прося и бия челом, чтобы дал им на царство царя Ач-Гирея, который приехал из Орды в Литву еще при великом князе Сигизмунде, и князь великий Сигизмунд дал ему Лиду. И князь великий Казимир того царя Ач-Гирея послал из Лиды в орду Перекопскую на царство, одарив, с честью и с большим почетом, а с ним послал посадить его на царство земского маршала Радзивилла. И Радзивилл проводил его с почетом до самой столицы его, до Перекопа, и там именем великого князя Казимира посадил его Радзивилл на Перекопском царстве. И все те годы, пока правил Казимир и пока жил тот царь Ач-Гирей, был мир между княжеством Литовским и Перекопскою ордою, потому что тот царь Ач-Гирей, помня милость великого князя Казимира, который его посадил на царство, был большим другом княжества Литовского и благоприятствовал Литовскому государству, потому что в Литве хлеб и соль едал. И при его царствовании ни одна нога поганая татарская безбожных измаильтян в Литве и в Польше не ступала, и в те времена сироты и вдовы и все христианство веселились и бога хвалили, что был такой длительный мир с погаными. И был великий князь Казимир князем литовским семь лет и все государства, которые были в зависимости от великого княжества, держал в целости и в покое, а те земли, которые не хотели ему подчиниться и находиться в великом княжестве,— всех тех /112/ он покорил и все-государства замирил. А затем [когда] брата его короля польского и венгерского паны польские не нашли за те семь лет, после того как он погиб в битве с турками, и королевство вдовело, они замыслили по единогласному решению взять в Польшу великого князя Казимира. И прислали послов своих великих к великому князю Казимиру и к панам литовским, прежде всего архиепископа гнезненского, епископа краковского, пана краковского и иных многих панов радных польских, просить князя в Польшу. И паны литовские, знать Великого княжества, желая своему государю много государств, приняли польских панов с благодарностью и чествовали их, и государя своего великого князя Казимира с великой честью и веселием проводили в Польшу в Краков и там же его короновали. И стал Казимир королем польским и великим князем литовским.

И будучи королем польским и великим князем литовским, созвал он через год после коронации в Польше вальный сейм польский в Петркове для решения земских дел. И на том сейме все паны польские замыслили втайне от короля собрать другой сейм в Парчове, и [хотели] чтобы там были также все паны литовские, знать Великого княжества. И замыслили перерезать на том парчовском сейме панов литовских, а Литовское княжество присоединить к Польше, то есть сделать /113/ так, как сделали [ранее] с панами русскими, перемышльскими: позвав их на совет, перерезали, а Перемышль захватили.

И король по их совету назначил польским и литовским панам сейм в Парчове, о том же, что должно было произойти на сейме с панами литовскими, ему было неизвестно. И паны польские и литовские съехались в Парчов по воле своего государя великого короля Казимира.

И паны литовские о том ничего не знали, и они в первый и во второй день ездили на совещания к панам польским, а на третий день, наконец, решили польские паны всех панов литовских перерезать. И был один поляк благородного происхождения Андрей Рогатинский, и узнал он достоверно о предстоящей гибели литовских панов, и втайне сообщил о том панам литовским, Ивану Гаштольду и старосте жемайтскому Кезгайле. И те паны, не сообщив своим слугам, замыслили так: попросили польских панов к себе назавтра на обед, и попросив на обед, сами ночью спешно уехали в Брест, а слуг и обозы оставили для наблюдения на месте в Парчове. И паны польские не зная о том и, согласно своему замыслу намереваясь их перерезать, собрав своих людей в немалом количестве, послали их в обоз перебить литовских панов. И те люди приехали и стремительно налетели /114/ на обозы, но панов литовских не нашли, только обоз да слуги. И затем паны польские раздумали, что нехорошо поступили, и поэтому решили ни обозу, ни слугам ничего не делать и отпустили их вскоре в Литву. И с того времени возникла большая неприязнь и вражда между панами литовскими и польскими. И в то же время паны литовские рассердились, Иван Гаштольд воевода виленский, Ивашко Монвид воевода трокский, Кезгайло староста жемайтский, Петраш Монгирдович маршал земский, наместник новогрудский, и, рассердясь, гербы их отослали им и начали ставить свои прежние печати и мыслили между собой много злого сделать. И король Казимир за всем этим внимательно следил, и много сам государь о том мыслил, пока наконец не помирил их. И Казимир, будучи королем польским и великим князем литовским, замыслил совместно с панами-радой польскими закончить ту борьбу, которую начал было его отец король Ягайло с пруссаками. И король Казимир не желал отказаться от заветов своего отца, но он решил замыслы эти расширить.

И собрав войско польское и литовское, пошел в Пруссию и прежде всего осадил столичный прусский город Мальборк, который был чрезвычайно сильно вооружен /115/ и укреплен всяческим снаряжением. И король добывал его немалое время, и не мог ему ничего сделать, потому что в этом замке было очень много солдат, но этим солдатам прусский магистр, в нарушение договора, уже год не платил жалованье. И в том замке, среди тех прусских солдат была часть солдат поляков,которые служили за прусские деньги. И все они ждали платы от пруссаков и не могли дождаться, а поэтому, сговорившись все единогласно, а всего больше те, которые были поляки и которые уговорили и тех солдат пруссаков, решили тот замок передать королю польскому, а плату свою получить у короля, потому что те польские солдаты желали успеха своему прирожденному государю, королю польскому. Итак, все единогласно учинили с королем договор, что замок передадут королю, а плату свою получат у короля. А король в то время не имел такой большой суммы, чтобы им заплатить, и поэтому заложил жителям Гданска морскую таможню в Гданске и мельницу гданскую за триста тысяч золотых, и с теми солдатами расплатился, а замок Мальборк взял, и все прочие города прусские вблизи Мальборка забрал, которые еще отец его не занял, а потом заключил с Пруссией мир.

А затем, когда король Казимир был в Кракове, прислали к нему [ послов] жители Вроцлава и силезцы, прося, чтобы стал у них государем и чтобы защитил их от короля чешского Иржи. И король Казимир обещал стать у них /116/ государем, и решение об этом вынес с панами польского королевства, намереваясь их тем заинтересовать, и разослал весть по всем замкам польским, чтобы в скором времени были готовы к войне и чтобы собирались в войско, в положенное для них место. И тогда же польские паны послали к своей братии панам литовским, прося о помощи, и паны-рада Великого княжества Литовского для нужд братии своей панов польских вскоре отправили на помощь им пять тысяч человек конницы, княжат и панят, и дворян литовских, и гетманом над ними назначили пана Олехна Судимонтовича наместника Полоцкого, который был у короля Казимира подчашим. И когда те люди литовские пришли к королю, король Казимир вскоре двинулся со всеми силами своими польскими и с литвой, которая пришла на помощь [ему] и панам польским, в Хойницы. И в Хойницах, изготовив все войско и устроив отряды, [король] избрал для своей охраны шесть панов польских и шесть панов литовских: прежде всего пана Олехна Судимонтовича и пана Богдана Андрушковича, и пана Яна Кучка, и пана Станька Костевича и пана Ивана Ильинича, и на каждого из них как на поляков, так и на литовцев, возложил на каждого из тех, кто должен был его стеречь, такое оружие, какое и на себя возложил, а Волу приказал за собою водить сменного коня; и когда уже войско было устроено, двинулись к Вроцлаву. И король /117/ Иржи изготовил свое войско чешское и силезское, и со всех своих земель. И когда король Казимир подходил с войском к Вроцлаву, приготовив все отряды к битве, тогда встретились с войском Иржи и начали битву. И божиим гневом, из-за наших грехов, король Иржи разгромил войско польское и литовское наголову, и король Казимир помчался назад, и никого с ним не было, только те пять панов литовских, которые его охраняли, а шестой Вол с его подменным конем. И, убегая, встретились с отрядом пехоты, и король оказался близко от тех пеших людей, и его легко могли схватить, и в это время Олехно Судимонтович, желая спасти короля, крикнул своим товарищам: «Милые братья, спасаем того рыцаря». И солдаты Иржи услышав то, приняли короля за рыцаря, а за короля приняли Олехна Судимонтовича или кого другого из его товарищей, бросились на них и всех ранили и захватили, а король в то время ускакал, а за ним Вол с конем. И примчались они к одному болоту, и усталый конь под королем упал в грязь, а чехи за королем гонятся. Тогда Вол сбросил с себя одежду, рассыпал стрелы и начал стрелять, и чехи не посмели к ним подойти, /118/ а король в то время перебрался через болото и, Вол ему подал Валаха, и сам сел на коня, и так приехали они с королем в Хойницы. И тогда встретил его перед Хойницами пан краковский, пан Рутвянский и сказал: «Благодарение господу богу, что твою милость видим здорового, и если ваша милость, государь наш, здоровым возвратился к нам, то, с уверенностью полагаемся на бога, что ваша милость в скором времени победу над тем неприятелем одержит». И встретил короля в Стырце, потому что мылся там в бане. И король, заплакав, сказал: «Пан Рутвянский, вы мылись в бане водой, а мои верные слуги литва в неприятельских руках кровью умываются». И после этого побоища король Казимир был очень печален, и начал замышлять он в сердце своем, как бы неприятелю своему вскоре с божиею помощью злом за зло воздать. И послал он вскоре к панам литовским, прося, чтобы они одолжили ему денег (В Хронике «князей»; исправлено по Стрыйковскому. Возможно, в оригинале было «пенязей», т. е. денег.) для такой его нужды и при тех послах королевских отправили своих послов и паны польские к панам литовским, своей братии, прося о помощи, чтобы помогли им людьми и обратили бы внимание на их тяжелое положение. А в то время никого из панов литовских не было, только Ян Гаштольд воевода виленский в Вильно и Ивашко Монвид воевода трокский в Троках, а прочих панов не было, потому что в то время сейма не было и все они разъехались по /119/ своим домам. А те два пана приехали и, видя такую государственную нужду, не сносясь с прочими панами, своею братиею, но быстро, видя такое срочное государственное дело, отправили подскарбия земского литовского пана Александра Юрьевича и через него послали заем в помощь, взяв из государственной литовской казны восемьдесят тысяч золотых червонцев. А братии своей польским панам послали на помощь восемь тысяч конных людей, пять тысяч княжат и нанят двора литовского и три тысячи татар, и назначили над ними старшим гетманом пана Ивана Ходкевича, витебского наместника. И король Казимир за те золотые нанял войско и с помощью литовскою, и к тому собрав все силы польские, послал [всех их] на короля Иржи Чешского. И те люди польские и литовские по божией милости через четырнадцать недель после первого поражения все войско короля Иржи наголову разбили, а сами, счастливо одержав победу, с небольшими потерями возвратились к королю Казимиру. И захватили в той битве из войска Иржи много панов чешских и силезских, и среди них был пан Першинский, которого захватил Глашина князь Смоленский, который позже был смоленским окольничим. /120/ И король Казимир, видя, что свои, одержав победу над неприятелем, возвратились здоровыми, воздал хвалу богу [за то], что в такое короткое время от его святой милости так утешен. А потом король Иржи прислал [посла] к королю Казимиру, прося его выслать в Глогов с обеих сторон послов для переговоров между ними. И король Казимир, выполняя это желание короля Иржи, послал панов своих, двух поляков и двух литовцев по имени пана Мартина Гаштольдовича наместника новогрудского и пана Войтеха Монвидовича трокского воеводича. И те паны польские и литовские, повелением короля Казимира, поехали в Глогов, а паны чешские и силезские, посланные королем Иржи, были уже там. И те паны договорились, наконец, между собой, что оба короля должны съехаться сами в Глогове. И оба короля, Иржи Чешский и король Казимир, согласно договоренности своих панов, съехались в Глогове с равными отрядами и там встретились и заключили вечный мир, и пленных, которые были в плену три года, чешские у короля Казимира, а польские и литовские у короля Иржи, с обеих сторон освободили. Заключив мир, стороны разъехались, а затем король Казимир приехал в Литву.

В лето шесть тысяч девятьсот шестьдесят первое (1453) месяца мая двадцать девятого /121/ был взят Царьград турками.

В лето шесть тысяч девятьсот шестьдесят второе (1454) умер князь Александр Владимирович Киевский, названный Олелько, и оставил после себя двух сыновей, князя Семена и князя Михаила, и король после смерти отца их не дал им Киев в удел, но дал его от себя держать князю Семену, а князь Михаил сел на отчине своей в Копыле, потому что дед их князь Владимир бегал в Москву и тем пробегал отчину свою Киев.

В лето шесть тысяч девятьсот шестьдесят шестое (1458) умер виленский воевода Иван Гаштольд.

В лето шесть тысяч девятьсот семьдесят восьмое (1470) умерла благоверная княгиня Анастасия жена Александра Киевского, внучка Витовта.

В лето шесть тысяч девятьсот семьдесят девятое (1471) послан был королем Казимиром князь Михаил Александрович наместником в Великий Новгород. В том же году четвертого декабря умер благоверный князь Семен Александрович Киевский. И после смерти князя Семена брат его князь Михаил, оставив....(Т. Нарбут отмечает, что далее недостает части текста (стр. 61)) И когда он был у пана Мартина за столом, в то время турки, придя без него, взяли Кафу. И пришла эта весть к нему, и он скоро о ней услышал, /122/ и тотчас от большой печали за столом и умер, и там же в Киеве и похоронен.

А затем турки пришли в Молдавию и взяли Килию и Белгород.

В лето шесть тысяч девятьсот девяносто четвертое (1486) молдавский воевода Стефан сообщил королю Казимиру, что царь турецкий пришел с большими силами в его землю, намереваясь прогнать его из государства и захватить землю, и просил короля, чтобы тот оказал ему помощь, и его и землю его спасал, обещая стать навечно со всею землею его вассалом. Король же Казимир, собравшись без малейшей задержки, со всеми силами польского королевства и со многими людьми литовскими пошел к нему на помощь и, придя к границам Молдавии, стал на месте, называемом Коломыя. Стефан же, воевода молдавский, со всеми своими панами и с несколькими тысячами народа приехал к нему в Коломыю. Король же Казимир принял его с большим почетом и жил [он] у короля две недели, и отдался со всею своею землею королю в руки навечно в вассальную зависимость, и принес присягу, и все молдаване подали в руки короля свои знамена. Король же Казимир, отпустив молдавского воеводу, послал к нему на помощь королевичей и многих из своих людей. И как /123/ только люди короля вошли в Молдавскую землю, царь турецкий услышал о том, что войска королевича и короля пришли молдаванам на помощь, и тотчас же ушел из земли Молдавской в свою землю за Дунай, а король Казимир и королевич со своими войсками возвратились обратно в Польшу, а воевода молдавский потом немалое время имел покой от турецкого [султана]. В том же году король Казимир, находившийся в Польше, приехал в Литву и в то же время примчался к нему великий князь Михаил Борисович Тверской, а великое княжество Тверское поддалось великому князю Ивану Васильевичу московскому.

В том же году второго мая выпал снег такой глубокий, что можно было ездить в санях; в том же месяце, мая двадцать первого дня, выпал снег в полголени человека и была очень большая стужа. А затем король Казимир был в Великом княжестве Литовском семь лет, потому что охотнее живал в Великом княжестве, чем в Польше, так как в Литве была очень роскошная охота, там имелось очень много различных зверей, каких ни в одном государстве не было, а король Казимир очень любил охоту. А потом уехал в Польшу и пробыл в Польше год, и приехал в Литву в Великое княжество на престол в Вильно, /124/ и был в Вильно год. А затем разболелся и приказал привезти себя в Гродно, так как очень любил жить в Гродно, потому что там была роскошная охота и всяческие припасы. И, находясь в Гродно, уразумел, что ему той болезни не одолеть, и он позвал к себе в спальню панов-раду своих Великого княжества Литовского и начал просить их очень умильно и покорно, чтобы паны-рада взяли себе государем в Литовское княжество сына его среднего королевича Александра. И паны-рада, видя государя своего, так покорно просящего и к тому помня, что для Литовского княжества он был хорошим государем, на то согласились и решили после его кончины взять в Великое княжество Литовское сына его королевича Александра. Затем [он] позвал к себе панов польских, которые в то время были при нем и точно так же сказал им, чтобы они, паны-рада королевства Польского от имени короля передали своим польским панам последнюю просьбу своего государя и взяли бы после его смерти государем себе в Польшу сына его старшего королевича Альбрехта, и паны польские обещали просить об этом всех польских прелатов и панов. А потом паны /125/ литовские сказали: «Милостивый государь, тем двум сыновьям своим ты передаешь государства после своей смерти, а третьего своего сына, младшего, королевича Сигизмунда, с чем ты оставишь?» И король Казимир просил панов польских, чтобы они от его имени просили старших его сыновей Владислава, который был королем венгерским и чешским, и второго, Альбрехта, который после него стал королем польским, чтобы они сами и их государства его сына, а их брата не оставили, а содержали бы при себе. И так уладив государственные дела, там же в Гродно закончил жизнь свою в глубокой старости в четверг за неделю перед вознесением господним.

Лета от рождества Христова тысяча четыреста девяносто второго (1492), месяца мая в двадцать четвертый день. Перед седьмою субботой [после пасхи], взяв тело его, отправили в Польшу в город Краков и положили в церкви святого Станислава в замке, в часовне, которую он сам создал. Там же и королева его Елизавета, которая после его смерти жила некоторое время, там же погребена в той же часовне. После смерти короля Казимира поляки взяли себе королем в Польшу сына его королевича Альбрехта, а Литва взяла себе великим князем /126/ на великое княжение литовское брата его родного другого королевича Александра.

В том же году зимой начал воевать великий князь московский Иван Васильевич с Великим княжеством Литовским и взял город Вязьму и иных городов немало, Хлепен, Мещевск, Любутск, Мценск, Серпейск, волостей же множество. Видя то, великий князь Александр литовский и паны-рада его Великого княжества Литовского, как великий князь московский, забыв договоры и крестное целование, заключенные с отцом его королем Казимиром, пошел против него войной и забрал немало городов и волостей, ему же в то время, только став государем, воевать с ним было трудно. И послал к нему послов своих, воеводу трокского маршала земского пана Петра Яновича, пана трокского старосту жемайтского пана Станислава Яновича, маршала пана Войтеха Яновича писаря, пана Федька Григорьевича; они же поехали в Москву к великому князю Ивану Васильевичу и заключили с ним вечный мир и договор и целовали крест за себя и за детей своих, и договорились, что дочь его великая княжна Елена /127/ будет женой великого князя Александра. Город же Вязьму и все вышеуказанные города и волости получил великий князь московский, и только тех смольнян, которые в тех городах были взяты в плен, отпустили в Смоленск.

Потом пришел год от сотворения мира семь тысяч третий (1495), а после рождества Христова тысяча четыреста девяносто пятый. Послал великий князь литовский Александр в Москву к великому князю Ивану московскому по великую княжну Елену пана виленского, наместника гродненского князя Александра Юрьевича, пана трокского, наместника полоцкого пана Юрьевича Заберезинского и наместника браславского пана Юрия Зеновьевича писаря, державцу стоклишского, пана Федька Григорьевича. Они же, поехав, взяли великую княжну Елену и привезли ее в Литву, а с ней были направлены послы от отца ее великого князя московского Ивана Васильевича, князь по имени Семен Ряполовский, Михаиле Русалка, Иван Скуратов, дьяк Василий Кулешин. И привезли ее к городу Вильно перед великим заговением за две недели. Великий же князь Александр со всеми панами-радой и с дворянами и с многими людьми встретили ее, выехав из города (В Хронике из «гур».), а в город Вильно въехали вместе, и была там устроена большая свадьба, как это надлежит у великих государей, и продолжалась она несколько недель. А затем после свадьбы московские послы с великой /128/ честью и с многими дарами были отпущены к себе. В том же году приезжала к великому князю Александру в Вильно его мать, королева Елизавета, со своим сыном, братом его, королевичем Фридрихом, кардиналом и архиепископом Польши и епископом краковским, и с двумя дочками королевнами, Варварой и Елизаветой. Он же принял их с великой радостью и почетом и устроил для них приемы и веселье неописанное на много дней как хороший сын ласковой матери и как верный брат любимому брату. И жили они в Вильно немалое время и, повидав невестку свою, великую княгиню Елену, с большой честью и многоценными дарами возвратились в Польшу.

В ту же осень съехались послы короля польского Альбрехта и брата его великого князя литовского Александра и, сговорившись, вынесли между собой решение собрать сейм и встретиться в Парчове. И в ту зиму великий князь Александр с великой княгиней Еленой и с панами ездили в объезд по Русской земле, и были в Смоленске, и в Витебске, и в Полоцке, и к весне возвратились в Вильно.

В лето семь тысяч четвертое, а после рождества Христова (1496) тысяча четыреста девяносто шестое поехал великий князь Александр в Брест, король же Альбрехт с их братом королевичем /129/ Сигизмундом в Люблин, а затем со всеми панами-радой с обеих сторон, съехались на сейм в Парчов, и были вместе в Парчове две недели, и, что между собой решили и замыслили и постановили, все это сохраняли в великой тайне, и затем разъехались, Альбрехт в Краков, великий же князь Александр в Вильно.

В лето от сотворения мира семь тысяч пятое (1497), а после рождества Христова тысяча четыреста девяносто седьмое собрал король польский Альбрехт великое множество своего войска и со всеми силами Польского королевства, изготовившись и вооружившись, пошел на конях против молдавского воеводы Стефана. А князь великий Александр, договорившийся на том сейме в Парчове со своим братом королем Альбрехтом, решил не сообщать ничего своим панам-раде, что великий князь Александр должен двинуться через Брацлав на Сороку в землю Молдавскую, а король Альбрехт — с другой стороны. И когда пришел великий князь Александр под Брацлав к реке Буг, паны литовские начали его спрашивать: «Милостивый государь наш, куда, твоя милость, идешь с нами». И князь Александр отвечал: «Если бы мои мысли знала рубашка, которая на мне, я бы ее сжег». И паны сказали:

«Если ты, государь наш, нам решения и умысла своего не откроешь, мы /130/ не хотим идти за реку Буг». И князь великий Александр увидел, что он не смог согласно договоренности с братом своим королем Альбрехтом явиться со всею землею, потому что паны-рада и вся земля не хотели туда идти, если им не сообщит о своих намерениях. И князь Александр отправил на помощь брату своему маршала своего наместника лидского пана Станислава Петровича, князя Семена Ивановича Можайского и князя Василия Ивановича Шемячича, а с ними несколько тысяч княжат и панят и дворян отборных на помощь брату своему королю Альбрехту в Молдавскую землю. А сам князь великий Александр приказал Брацлав срубить, потому что Брацлав был опустошен и сожжен молдавским воеводой. И когда возвращался он от Брацлава, заехал в Троки к воеводе трокскому пану Петру Яновичу и наведал его в Троках, потому что пан Петр был очень болен, а был в то время пан Петр воеводой трокским и наивысшим гетманом литовским. И князь великий Александр, видя его больным, советовался с ним, кому бы после его смерти отдать гетманство, и пан Петр посоветовал отдать князю Волынскому по имени Константину Острожскому, и король по этому совету трокского воеводы /131/ дал гетманство князю Константину. А король Альбрехт в то время уже был в Молдавской земле. И воевода молдавский Стефан, узнав о том достоверно, что король Альбрехт пришел в землю его с великим гневом и невыразимой силой, собрал все свое войско, укрепил накрепко свой столичный замок Сучаву и все другие свои города, и, оставив там свои гарнизоны, сам со всем войском своим ушел в горы, в места тесные и непроходимые, где находился любимый его монастырь, называемый Путно, и там засел со всем своим войском в большой крепости. Король же Альбрехт, подойдя к Сучаве, стоял под ней несколько дней и понял» что городу сделать не может ничего: все молдаване, осажденные в городе, давали ему такой ответ: «Знай наверное, что мы государю своему и городу его изменниками быть не можем, потому что государь наш воевода Стефан находится со своим войском в поле, и если хочешь, поди и победи его, и тогда города и вся земля его сразу будут в твоих руках». Король Альбрехт отступил от города Сучавы и пошел по [его] земле, желая усердно биться с ним. Воевода же молдавский, видя, что не может дать ему отпор, послал /132/ к нему своих послов, и заключил с ним мир и принес ему со своею землею вассальную присягу, такую же как приносил отцу его королю Казимиру, записав это и присягнув, что будет стоять на том твердо. И заключив такой договор, король Альбрехт пошел из его земли, но не желая возвращаться той же дорогой, которой пришел, и желая ускорить путь, пошел напрямик через Буковину и горы, и через леса каменистые, едва проходимые, потому что через те каменистые места была прямая дорога до польской границы, но очень плохая. Молдавский же воевода Стефан, услышав о том, что король польский Альбрехт не хочет возвращаться той же дорогой, которой пришел в его землю, а хочет идти новыми иными дорогами, через каменистую Буковину, был этим очень обрадован и, не думая ничего о присяге и вечном мире, о том, что порочит свою землю, быстро послал к турецкому царю и в Венгрию и к валахскому воеводе. Те же быстро прислали ему несколько тысяч людей, а к тому же и сами изготовились со всеми своими людьми конными и пешими, а король Альбрехт был со всем войском в Буковине, и шел безбоязненно, не ожидая ниоткуда удара, в виду того, что был заключен вечный мир и взята присяга. А в это время у молдавского воеводы Стефана /133/ очень болели ноги, но, желая сделать по-своему, забыл он и о болезни своей, и приказал везти себя в санях. И пришел со всеми силами своими и с турками, и с венграми, и с валахами, и напал в тех лесах в Буковине на короля Альбрехта и на войско его, и многих из войска его побил, а других взял живыми и забрал многие обозы с великим богатством и несколько знаменитых пушек, самому же королю Альбрехту и многим панам и воинам его ничего не сделал. И когда уже король прошел леса и Буковину, тогда воевода молдавский со всеми своими людьми возвратился к себе. Взят же тогда был в плен молдаванином маршал великий польский пан Точинский.

Маршал же великого князя Александра литовского пан Станислав Петрович со всеми людьми, которые были с ним посланы на помощь королю Альбрехту, в то время не успел прийти, так как, находясь в пути и перейдя реку Днестр, встретил он молдаван и вступил с ними в бой. Божией милостью [он] разгромил молдаван и потому запоздал прийти к королю на помощь, пришел уже после побоища. Воевода молдавский пошел назад, а король Альбрехт в то время был болен, а войско его в великой скорби и печали ожидало еще за собой погони. И когда увидел король /134/ войско брата своего, пришедшее к нему на помощь, рад был очень, возвеселился и возрадовался сердцем, а затем шел дорогой безбоязненно, и дойдя до Каменца, а затем до Львова, разошлись каждый восвояси. Великий же князь Александр стоял в Брацлаве немало времени, и город Брацлав срубил и все люди, которые были уведены из Брацлава в Молдавию, все они возвратились в Брацлав. Тогда же литовцы разгромили несколько сот татар в двенадцати милях от Брацлава в поле, а затем великий князь Александр возвратился в Литву. В том же году в Литовской земле был большой голод и стали распространяться среди людей французские болезни. А потом на другой год осенью приходил воевода молдавский Стефан, а с ним паша великий царя турецкого по имени Малкоч с многими людьми, и воевали землю Польскую, начиная от Каменца и до Львова и даже до Таркова, в десяти милях от Кракова, а затем вернулись, причинив много зла Польской земле.

В лето от сотворения мира семь тысяч восьмое (1499), а от рождества Христова тысяча четыреста девяносто девятое решил великий князь Иван Васильевич московский начать войну со своим зятем великим князем Александром литовским, вступив перед тем в сговор с Тейдли-Гиреем [? – требует уточнения с бумажной версией; в белорусском переводе https://txt.knihi.com/bk/letapisy/letapisy5.html «Мендлі-Гірэем» -О.Л. ] царем перекопским и со своим сватом Стефаном воеводою /135/ молдавским, присягнув на вечный мир и на кровный союз. И послал втайне к князю Семену Ивановичу Бельскому и к князю Семену Ивановичу Можайскому, и к князю Василию Ивановичу Шемячичу, чтобы они с городами и волостями отступились от зятя его великого князя Александра, и со всем с тем служили бы ему, а к тому еще обещал им многие свои города и волости. И такое соглашение сделали и присягнули, что им с помощью его воевать с Великим княжеством Литовским непрестанно, а которые города и волости они у Литвы заберут, то им все держать. И договорившись и крепко утвердившись в этом намерении, с их замысла и совета, послал великий князь московский своего воеводу Якова Захаринича с многими людьми к Брянску и в Северскую землю. И они пришли к Брянску так тихо, что брянскому воеводе пану Станиславу Бартошевичу ничего о том не было известно, а он в то время был в отъезде, в королевском имении в Ущиже, и в ту ночь из-за измены брянцев город Брянск был сожжен. Москвичи же как только увидели, что город Брянск сгорел, вскоре поспешили к городу, и пана Станислава Бартошевича в одном селе захватили и иных многих брянчан с ним, а затем, придя в город Брянск, /136/ и всю землю заняли, и жители Брянска все присягнули служить великому князю московскому. Князь Семен Иванович Можайский и князь Василий Иванович Шемячич, узнав о том, что москвичи взяли Брянск, приехали к Якову Захаричу воеводе великого князя московского на реку на Контовт и присягнули служить великому князю московскому со всеми городами, с Черниговом, со Стародубом, с Гомелем, с Новгородом Северским, с Рыльском и со всеми волостями, которые находились в Великом княжестве Литовском. Князь же Семен Иванович Бельский приехал в Москву еще ранее взятия Брянска и со всею отчиною своею подчинился великому князю московскому. Услышав же об этом, великий князь Александр литовский, что тесть его великий князь Иван Васильевич московский пошел против него такой войной и что город Брянск и многие города поддались ему и с теми вышеуказанными князьями присягнули служить ему, послал к Смоленску гетмана своего князя Константина Ивановича Острожского и маршала своего дворного наместника меречского и оникштайского пана Григория Станиславовича Остиковича, и подчашего своего наместника бельского пана Николая /137/ Николаевича, и маршала пана Яна Петровича, и маршала, наместника новогрудского и Слонимского пана Литавора Хрептовича, и иных многих князей и панов, и дворян, и бояр своих, и, отпустив их вперед, сам со всеми людьми Великого княжества Литовского пошел к городу Минску, а оттуда к Борисову, и в Борисове простоял немало времени.