Английский клуб как новое явление в жизни русского дворянства 18-19 вв. 2 страница

Идеи частного права были отражены и отчасти систематизированы в учениях глоссаторов и постглоссаторов, откуда перекочевали в классические работы немецких юристов и распространились по всей континентальной Европе, в том числе и в России[39]. Не случайно римское частное право было воспринято как обитель разума, предмет философского постижения, а его разработка глоссаторами в университетах Болоньи, Равенны, Ломбардии и Прованса долгое время рассматривалась как «право университетов»[40].

Школа глоссаторов (от лат. glossae - толкования текста, записываемые между строк или на полях), основанная Ирнерием (между 1055 и 1065-1125 или 1130) в Болонье, через методику изучения смысла текстов римского права подхватила идеи частного права, разработанные в античности и продолженные в византийской юриспруденции, и установила в области права ту живую связь с Древним Римом, которая сохраняется и до наших дней.

Школа глоссаторов господствовала в Западной Европе до середины XIII в., ей на смену пришли постглоссаторы (комментаторы), продолжившие заложенные традиции вплоть до XVI в., придерживаясь постулатов римской юриспруденции цивильного права.

И все же, не смотря на силу феодалов и служащего их интересам обычного права, в возрождении частного права были заинтересованы и другие весьма влиятельные социальные группы, в первую очередь купечество и ремесленные сообщества в городах, поскольку установление права выше произвола феодалов обеспечивало бы стабильность производства и товарооборота. К тому же, постоянство и универсальность юридических процедур служили добрую службу вполне прагматичным целям товарно-денежного оборота, что позволило даже сформироваться особому квазиправовому образованию – lex mercatoria – купеческому праву, эффективно действовавшему при отсутствии государственных правовых норм в соответствующей сфере, и обеспеченному в значительной мере отнюдь не государственным принуждением, а деловой репутацией участников коммерческого оборота и честным купеческим словом. Кроме купцов, отказ от обычного права был на руку и самой высшей категории феодалов – монархам, которым необходимо было обеспечивать свое автономное влияние на общие правила, возникшие не «до них», а с их участием, что возвысило бы их по отношению к другим феодалам и в политическом, и в социальном отношении.

Таким образом, интерес к конструкциям римского частного права подкреплялся не только научно-познавательными свойствами, но и носил практический характер: торговая и хозяйственная деятельность, частная собственность потребовали регламентации данных отношений, восстановления отличавшихся высокой эффективностью постулатов частного права и приспособления их к экономическим изменениям, воплощению в светских законах. Подобной деятельностью занимались так называемые «легисты», они же «цивилисты».

Схоласты – представители еще одного ведущего мировоззреческого течения средневековой мысли – также восприняли античное юридическое учение, однако их больше интересовала его техническая сторона: логика, приемы классификации, искусство ведения спора, аргументации и т.д. Так Томасий Аквинат (русифиц. - Фома Аквинский) (кон. 1225 или нач. 1226-1274) воспроизводил в конструкции конкретизированного естественного человеческого закона представления римских юристов относительно структуры права[41]. В поиске баланса между «земным» и «небесным», Аквинат склонялся в пользу юридической регламентации института частной собственности, закрывая глаза на учение ранних христиан, однако он выводил за пределы действия позитивного права отношения брачно-семейного характера, считая их результатом действия «естественного закона»[42].

Примерно в этот же период в наследнице римских частноправовых традиций – Византийской империи – начинается очередной этап трансформации частного права и подходов к его формированию. Данный период принято именовать «Палеологовской Византией» по имени династии Палеологов (1259-1453) – последней императорской династии, правящей вплоть до падения византийской государственности. В это время происходит переход от восприятия права как совокупности «хороших и справедливых законов» к пониманию его актуальности и прагматичности, выраженных в деятельности судей по справедливому разрешению конфликтов. В то же время характерной чертой правообразования становится отказ Палеологов от традиционного законодательства в виде издания новелл, т.е. от нормативно-правового регулирования, к регулированию индивидуально-правовому в виде издания актов, направленных преимущественно на распределение собственности (хрисовуллов, простагм, оризмосов). Можно сказать, что в указанный период завершился переход от римской космополитической традиции к национальной византийской, уже не оказывающей серьезного влияния на другие правовые системы[43]. Да и от самого римского права в его «окончательном» византийском варианте после многих переработок мало что осталось.

Существенное продвижение в формировании частно-ориентированного рационально-буржуазного сознания обеспечили идеи Реформации[44], заложенные недоучившимся юристом, магистром свободных искусств Мартином Лютером (1483-1546), продолженные женевским пастором Жаном Кальвином (1509-1564) и другими. Учения протестантизма индивидуализировали не только путь к Богу и спасению, в том числе и через усердный труд – светское тождество монашеского аскетизма, но и само существование личности, не зависящее от феодально-католических институтов. В этом смысле пропагандировалась идея самого труда по завещанию апостола Павла «Не трудящийся да не ест», независимо от наличного благосостояния, и, соответственно, денежная оценка его результатов: протестантская этика кальвинизма провозгласила неутомимую работу и приумножение каптала жизненной целью человека, а денежные накопления – знаком Божественной любви. Учение Кальвина, не осуждавшего ведение дел ради прибыли, пришлось ко двору нарождающейся буржуазии, и было зачастую рациональным лейтмотивом религиозных движений во многих странах в эпоху Реформации.

Исследование состояния частного права в период Средневековья было бы неполным, если не отразить особенности его формирования в мусульманской правовой культуре[45]. К тому же нельзя полностью исключать влияние догм шариата как свода правил поведения правоверных мусульман на состояние правовой жизни западной традиции, в том числе и в России, учитывая сложный конгломерат и сосуществование разных культур, традиций, идей в нашей государственности.

Согласно одной из наиболее обоснованных версий, на возникновение и формирование основ мусульманского вероучения на Аравийском полуострове существенно повлияло проникновение иудаизма и христианства. Идеи эти были известны язычникам-арабам, а к святыням Мекки, в том числе и к храму Кааба, традиционно стекались паломники самых различных верований. Часть арабов к тому времени приняла христианство в различных его вариациях. Несмотря на невосприятие основной частью арабского населения монотеистических взглядов, Пророку Мухаммеду ибн Абдаллаху из клана Хашим племени Курейш (570-632), не без прагматического отражения в своем учении особенностей уклада жизни кочевников, удалось за беспримерно короткий период объединить разрозненные кланы общей идеологией, заложить основы мусульманского типа государственности (халифата)[46] и в содержании шариата[47] воспроизвести основные правовые постулаты.

На наш взгляд, следует согласиться с мнением, что мусульманское право в существенной степени формировалось и развивалось как частное право, поскольку большинство его принципов и норм направлены на регулирование отношений в сфере собственности, адекватного обмена, личных неимущественных отношений, а также на закрепление ещё целого ряда правил поведения, регламентирующих отношения между частными лицами. Нормы частноправового характера сосредоточены в основном в наиболее развитой подсистеме мусульманского права - «право личного статуса»[48].

Подводя итог рассмотрению существования частного права в период Средневековья, можно сказать, что этот период истории был для Европы очень сложным. Но именно в Средние века сложились особые типы правовых культур: христианской – для западной традиции права[49], и мусульманской – для арабского Востока и других государств, подвергшихся воздействию исламской идеологии. Оба этих типа правовых культур в существенной степени строятся на частноправовых ценностях и в значительной мере повлияли на дальнейшее развитие человеческой цивилизации. Для Западной Европы этот процесс сопровождался «испытанием на прочность» частного права, раскрывшегося в новых проявлениях с переходом от феодального общества к капиталистической формации. В мусульманской правовой культуре первичные воззрения на систему права и место в ней элементов права частного сохранились до наших дней, и лишь отчасти подверглись модернизации.

Частное право в эпоху Возрождения. В XV-XVI веках в Европе происходит складывание больших и сильных монархий, образовывающих нации, происходит ослабление позиций римской католической церкви. Отстраненному от простых человеческих ценностей католическому мировоззрению противопоставляется антисхоластическая идеология культуры Возрождения, основанная на вере в торжество человеческого разума и творческие силы. Зародившейся в XIV веке в Италии гуманизм, использующий идеалы античного мира для новой формации – буржуазии, становится общеевропейским явлением, а сама ранняя буржуазность сочетала в себе интересы различных социальных групп. Божественное право уже не отвечало потребностям общества: место теологической догмы занимает юридическая норма, а место церкви – государство. Феодальные отношения постепенно начали вытесняться капиталистическими. Уступало место частной собственности и феодальное владение.

Гуманисты, вооружившись идеями Античности, не могли не задействовать в своих учениях постулатов римского частного права, являющегося неотъемлемой частью культуры того периода. При этом, если глоссаторы и цивилисты стремились к извлечению из опыта римского права практических правил, применимых к современным им условиям, то гуманисты фактически переводили его в разряд культуры, стремились исследовать его генезис в контексте развития римской цивилизации (экзегетика и герменевтика).

Существенную поддержку частному праву оказало также развитие банковских отношений. Постоянно растущий поток денег подточил изнутри ветхие опоры феодализма, расшатал закостеневшую структуру общественной системы и привел, в конце концов, к их полному развалу. Большее влияние в обществе, в том числе и на политику, и на формирование государственной власти, вплоть до смены монархических династий и римских пап, стали приобретать финансовые кланы (Борджиа, Медичи), которые, благодаря не аристократическому происхождению, а деньгам, имели огромное влияние. Для них деньги стали не только средством поддержания власти, но и своеобразным путем освобождения от феодальных отношений. Это положение естественным образом обрело и идеологические основы.

Выдающийся юрист XV века, секретарь папы Каликста III Лоренцо Валла (1400-1457), опираясь на труды древнегреческого философа Эпикура (341-270) и отчасти реабилитируя его имя, на которое средневековые богословы повесили ярлык безбожника и «свиньи, валяющейся в плотской грязи», видел заложенными в основе правовых норм личные интересы индивида, стремление к собственному благу, его выбор в пользу максимального удовлетворения собственных потребностей с учетом интересов других. Интерес у Валлы носит доминирующий характер и в праве, и в морали, а оценка человеческих поступков, по его мнению, должна определяться не абстрактными моральными или правовыми принципами, а конкретными жизненными условиями, предполагающими выбор между пользой и вредом, хорошим и плохим. Это был весьма основательный камень, заложенный в фундамент личности буржуа Нового времени[50].

Никколо Макиавелли (1469-1527) – дипломат, политик, философ, отличный знаток античной литературы, драматург, поэт – обратил внимание на тот факт, что в жизни людей важную роль играют материальные интересы, а на основе различия имущественных интересов происходит столкновения имущих и неимущих слоев[51]. На основе многокомпонентных рассуждений, обращаясь к опыту предыдущих государств, особенно к истории Рима, Макиавелли в своем трактате «Il Principe» («Государь») приходит к выводу о необходимости правового ограждения имущественных прав от возможного произвольного ее отчуждения, в том числе и государством, ибо подданные готовы простить ограничения прав и свобод, но не простят лишения собственности: «Ненависть государи возбуждают хищничеством и посягательством на добро и женщин своих подданных. Ибо большая часть людей довольна жизнью, пока не задеты их честь и имущество…»[52].

Жан Бодэн (1530-1596) - юрист, прокурор, адвокат - помимо определения категории «суверенитет», известен и своими высказываниями в отношении основ правовой регламентации частной и публичной сфер: «Каким бы способом ни были разделены земли, не может быть сделано так, что все имущество вплоть до женщин и детей стало общим, как хотел в своем первом проекте Платон, с целью изгнать из своего города твое и мое, которые, по его мнению, являются причиной всех зол… Но он не учел, что, если бы этот проект был бы осуществлен, был бы утрачен единственный признак государства: если нет ничего, принадлежащего каждому, то нет и ничего принадлежащего всем; если нет ничего частного, то нет и ничего общего… Кроме того, подобная общность всего имущества невозможна и несовместима с семейным правом. Ведь если семья и город, собственное и общее, частное и общественное смешиваются, то нет ни государства, ни семьи…»[53].

Будучи основоположником концепции государственного суверенитета, Бодэн особо оговаривает, что он не распространяется на отношения частной собственности, семейных отношений и некоторых личных прав: эти отношения существовали до государства и выше его суверенитета. Эти отношении священны, они являются тем рубежом, который не смеет преступить государь.

Примерно в то же время возникают и антицивилистические идеи, воплощенные в учениях социалистов-утопистов - англичанина, придворного юриста и защитника католицизма Томаса Мора (1478-1535) и итальянца, философа Джованни Доменико (Томмазо) Кампанеллы (1568-1639). В ходе рассуждений о том, какими должны быть идеальные политические и правовые институты, и представлений о строе, способном воплотить чаяния об общности имущества, искоренением материального неравенства, они вновь приходят к выводу, что необходимо покончить с частной собственностью и правовыми основами ее существования, хотя в моровской Утопии сохраняется рабство как производственное отношение, а в Городе Солнца Кампанеллы вводится обязательный труд. При этом стирается личность, граждане поражаются в правах и свободах, и никакие частные интересы не имеют значения[54].

Резюме: в эпоху Возрождения стали возрождаться и цивилистические мысли, опять же через призму отношений собственности и свободы экономических отношений. У сторонников правой защиты частной собственности (Валла, Макиавелли, Бодэн) находились аргументы в отношении полезности правовой охраны интересов собственников и демонстрации «юридического барьера» в случае их защиты от возможных посягательств со стороны государства на имущество подданных. У противников же (социалистов-утопистов) были, по их мнению, все основания для правового подавления отношений частной собственности. Но в любом случае, спираль споров закручивалась именно в сфере частного права.

Частное право в начальный период Нового времени (сер. XVI – нач. XVIII). В XVI-XVII столетиях в Европе произошли события, послужившие основой современному мироустройству, представлениям относительно общественной структуры капиталистического общества[55]. В Новое время частное право стало приобретать современные черты, актуализироваться, сохраняя больше идеологическую, нежели структурную связь с первоисточником – римским правом. Частное право выходит из стен университетов и полностью секуляризируется, освобождаясь от вынужденных конъюнктурных привязок к догматам веры. Оно развивается из доктринальной догматики и становится реальным регулятором общественных отношений, определяя для себя зону действия индивидов, их правовые возможности, степень свободы поведения и взаимоотношения с другими людьми. Право рационализируется, а посредством дедукции выводится его система.

Несомненно, важнейшей вехой в поступательном развитии частного права явилась затяжная Нидерландская буржуазная революция (1566-1609, а признание Испанией независимости своих бывших провинций состоялось только в 1648), хотя по времени и не имевшей широкого резонанса в Европе, в отличие от английской (1642-1649), но явившейся колыбелью либерализма и его основных ценностей: свободы совести, веротерпимости, вероисповедания как вопроса частной жизни, свободы торговли… Следует признать, что главным революционным завоеванием был как раз этот дух свободы и частной инициативы, который притянул в страну множество иностранцев, в том числе и преследуемых за свои убеждения, дал толчок развитию новому типу предпринимательских отношений, основанных на свободном распоряжении частной собственностью вне границ государства (первая транснациональная по сути Нидерландская Ост-Индская компания, созданная в 1602 г.), науке (изобретение Левенгуком микроскопа), искусстве (Рембрандт, Вермер, Халс и др.), философии (работы Спинозы, труды Рене Декарта, прожившего 20 лет в Лейдене), праву (зарождение основ современного международного права в трактатах Гроция).

Одной из предпосылок буржуазной революции выступило социально-экономическое неравновесие: знать и церковь владела относительно незначительными земельными ресурсами (5-15%), экономика носила преимущественно буржуазный характер, а власть при это по-прежнему защищала интересы аристократии, что позволило образоваться разрыву между общественно-экономическими отношениями и государственным устройством. Нидерландская буржуазная революция в силу исторически обусловленных причин была «эмпирична»: сначала происходили революционные и иные общественно-политические события и лишь затем формировались соответствующие им политико-правовые концепции[56].

Постепенное отпадение значимости феодальных отношений в производственных цепочках с усилением значимости института частной собственности, стоящем на мощной экономической, социальной и идеологической «треноге», которую к тому же уже оформляло возрожденное в условиях капиталистической формации частное право.

Одним из первых рационализаторов права выступил великий голландский юрист и политический мыслитель, один из основателей раннебуржуазных представлений о государстве и праве, основоположник школы естественного права и современных представлений о праве международном[57] Гуго де Гроот (Гроций) (1583-1645). По своему содержанию, правовое учение Гроция представляло переход от гуманизма к рационализму, под мощным влиянием философии которого находилась тогда теория естественного права. В его учении о праве гражданское право (jus civilis) является структурным элементом «человеческого» права (jus humanum), а последнее, в свою очередь, частью права естественного (jus natural), коренящегося в природе разума, имеющего незыблемое и вечное значение[58]. Помимо этого, Гроций выдвигает идею о происхождении государства в силу первоначального договора между обладающими равными правами людьми, который может быть расторгнуть при известных условиях. Договор – весьма характерный для частного права инструмент, и подход к его содержанию в публичной, властной сфере носит также частноправовой характер (см. ниже).

Несколько позже его соотечественник Бенедикт (Барух) Спиноза (1632-1677) – великий философ-рационалист, выводил закономерности общества из особенностей человеческой природы, а общественную гармонию – из сочетания частных эгоистических интересов граждан и интересов всего общества[59]. Спиноза также примирил в своем учении человеческую свободу и необходимость, которые расцениваются не как противопоставляемые сущности, а как восхождение к универсальной необходимости, необходимому порядку вещей, оппозиционные принуждению и насилию[60]. Переход из естественного состояния в государственное обусловлен у Спинозы специализацией трудовой деятельности

Революционное значение в период Нового времени имели идеи теории «общественного договора» как основы образования государства. Несомненно, что обнаружение доказательств подобного рода «договоров» в исторической практике народов маловероятно, хотя и имелись попытки сослаться на конкретные обстоятельства. Тем не менее, идеологическое значение теории «общественного договора» заключается прежде всего в повороте общественного сознания (или, как минимум, сознания наиболее прогрессивной части общества) от феодально-властного восприятия права и государства к договорно-равноправному.

Договор – это правовое средство согласования воль субъектов, предполагающее их равный статус и невозможность диктовать друг другу условия. Это средство известно общественной практике с древнейших времен цивилизации и использовалось как в частной, так и в публичной сфере. Но все же договорные начала – это качественный признак частного права. И в восприятии новой социальной группы – буржуа – договор это вполне понятное средство уравновешивания интересов и правового оформления корреспонденции «права-обязанности», передачи-приобретения юридических возможностей. Именно эти мотивы в первую очередь были воспроизведены в вышеозначенной теории. А договоры, в свою очередь, предполагают и взаимную (а не одностороннюю – со стороны общества) ответственность за надлежащее исполнение своих обязательств. Помимо этого, договор предполагает и особую «частно-процедурную» технологию его заключения. В этой части авторы давали волю не только логике изложения, но и, порой, бурной фантазии.

Не исключено, что к этой концепции философов подтолкнуло и поведение многих монархов, которые, пользуясь данной им «божественным образом» властью, могли пренебрегать своей ответственностью перед обществом, не исполняли щедро даваемых обещаний: будучи полными хозяевами своих слов, брали их назад при вынуждающих обстоятельствах или без таковых[61].

Английский философ, переживший многих главных фигурантов революционных событий и, заодно, тяготы и лишения «эпохи перемен», вызванные практикой смены общественно-экономических формаций, Томас Гоббс (1588-1679), испытавший и влияние идей Фрэнсиса Бэкона (1561-1626)[62] в своем трактате «Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского» Гоббс давал определение гражданскому праву, фактически сводя его к действующему законодательству государства[63], а само государство определял как объединение людей, установленное их общим договором, которым переносятся властные полномочиями народа на одного человека-монарха[64].

Развитие прогрессивных идей в ходе революционных преобразований общественной жизни Англии выражались и в модернизации взглядов не только на естественное право и договорную концепцию государства, но и на традиционно церковные институты, к каким относился, в частности, брак. Так, за секуляризацию это священного, но все же, в светском отношении, частноправового института, выступал Джон Мильтон (1608-1676). Он полагал вполне допустимым расторжение брака при отсутствии духовной связи между супругами[65].

Джон Локк (1632-1704)[66] продолжает развивать линию договорных начала в основах государства, однако в работе «Два трактата о государственном правлении» и других трудах[67] ставит под сомнение абсолютный характер монаршей власти и усиливает элементы равенства в политическом содержании государства. Эти идеи в дальнейшем легли в основу Билля о правах (1689, элемент несуществующей британской конституции). В работах Локка приводятся формулы взаимоотношения органов власти между собой, государства и общества, суть которых сводится к ослаблению абсолютизма и усилению демократических начал в правлении, автономии воли граждан и свободы реализации их естественных прав, то есть расширению частной сферы личности. Особое внимание Локк уделяет проблемам личного труда и частной собственности как главным составляющим социально значимой человеческой личности: отстаивая свою собственность, человек отстаивает не только свое имущество, но и свою жизнь и свободу. А целью объединения людей в государство и передачи ими себя под власть правительства является сохранение их собственности, для чего в условиях естественного состояния «не хватает многого».

Великий немецкий математик, философ и юрист, а также выдающийся дипломат Готфрид Вильгельм Лейбниц (1646-1716)[68], одно время состоявший и на русской службе при Петре I в качестве тайного юстиц-советника, также во многом следовал позиции, высказанной Аристотелем относительно распределяющей и уравнивающей справедливости, положенной в основу частноправовой диспозитивности. При этом особое внимание уделяется «правильной форме», которая носит во многом обрядовый и ритуальный характер, но, в то же время, связывает и упорядочивает рассуждения. И значение ее в юриспруденции такое же, как создание формул и общих законов в математике[69]. Кроме того, велико значение учения Лейбница о модальностях права – деонтических категорий «обязательно», «позволено», «запрещено» и «безразлично».

В этот же период продолжали развиваться идеи утопического социализма, основой критики которых продолжала оставаться проблема частной собственности и злонамеренные желания одной части общества существовать за счет эксплуатации другой, что нашло отражение, например, в произведении Жана Мелье (1664-1729) «Завещание»[70].

Как мы видим, в рассматриваемый период специальным теоретическим исследованиям вопросов частного права, формам его проявления и способам юридической фиксации уделялось довольно мало внимания. Однако нельзя не заметить, что в отношении сущности важнейших основ частноправовой идеи – содержания и роли частной собственности, взаимодействию личности, общества и государства, проблеме баланса интересов и правовых средств их выражения, смыслу и назначению субъективных прав и свобод граждан – был достигнут значительный прогресс. В дальнейшем, с возобновлением научных изысканий в области собственно частного права, эти два элемента – форма и содержание – будут диалектически связаны как в теории права, так и в отраслевых исследованиях. Благодаря философскому основанию, заложенному в период ранних буржуазных революций и в следующий исторический этап - эпоху Просвещения, изучение частного права стало подлинно научным, а не прикладным, как в римскую эпоху, и не историко- догматическим, как в Средневековье.

Частное право в эпоху Просвещения (кон. XVII - нач. XIX вв). Общеизвестно, что термин «просвещение» был введен в оборот Вольтером (настоящее имя – Франсуа Мари Аруэ, 1694-1778) и немецким философом Иоганном Готфридом Гердером (1744-1803), а вектор рассмотрения Просвещения задан И. Кантом (1724-1804) в статье «Ответ на вопрос, что такое Просвещение»: это необходимая историческая эпоха развития человечества, сущность которой состоит в широком использовании человеческого разума для социального прогресса. Носителем этого разума в основном предполагались правители (монархи), а социальный прогресс – это движение в целях создания капиталистического общества. В германской государствоведческой литературе первой половины XIX в. утвердилось еще одно относящееся к данной эпохе определение – просвещенный абсолютизм (или просвещенный деспотизм), тесно увязанный с характеристиками монархии как абсолютной и политической деятельности власти как просвещенной[71].

В идеологии Просвещения, последней попытки феодализма прийти к компромиссу с буржуазией, очевидно, было место проблеме частной собственности и частному праву. Возникнув в XVII столетии в Англии благодаря Локку, распространившись во Франции веком позже, вплоть до первых десятилетий XIX века Просвещение утверждалось в Германии, России, Восточной Европе и Северной Америки, обретая свои национальные особенности: так, для английского Просвещения характерными были опора на социальный опыт – последствий Английской революции, и, как следствие, борьба за экономические свободы; французское Просвещение находилось под воздействием идей энциклопедистов; немецкое – под сохраняющимся феодальным влиянием; российское – под влиянием реформаторских идей Екатерины II и ее окружения[72].

Необходимо обратиться все же к идеям отдельных представителей Просвещения, в учениях которых уделялось особое внимание проблематике частного права.

Дэвид Юм (1711-1776)[73], сторонник идей монархизма, в своих работах отмечал необходимость утверждения новых форм частной собственности, которые соответствовали бы интересам буржуазии (этим во многом объясняется негативное отношение к философии Юма со стороны марксистов). Кроме того, Юм подверг серьезной критике теорию общественного договора, находя ее несостоятельной, поскольку договоры возможны лишь при наличии уже сложившихся государств. Государство, по его мнению, это продукт развития семейной организации. Право он разделял на два вида: право на власть и право на собственность, которые, по его мнению, наряду с общественным интересом служили основой любого государства и любой власти[74].

Выдающимся примером юридического мировоззрения – особого взгляда на общественные институты, выверенного под углом государственно-правовых идей, стала философия Жана-Жака Руссо (1712-1778)[75]. Хотя в его трудах важнейший общественный институт – частная собственность – рассматривается с негативной стороны, вплоть до объявления ей войны, тем не менее, он признает, что возникновение частной собственности и имущественного неравенства на ее основе послужило условием формирования государства и гражданского общества[76]. Следует отметить, что доктрина Жана-Жака Руссо различными исследователями оценивается по разному: для одних он крайний этатист, для других – анархист, индивидуалист и защитник коллективизма[77]. Это подчеркивает необходимость не поверхностного взгляда, а глубокого изучения его диалектики.