Встреча

КИНО

КАВАЛЕР ОРДЕНА ОПТИМИСТОВ

ТАЙНА ИСПОВЕДИ

Война. Сидит во мне плотно. Можно сказать, что я и есть война.

Однако, здесь другая жизнь. Цивильная. Приходится давить в себе воина и жить по другим правилам. Надо становиться таким же, как все. Хотя бы днём.

А ночью…

Водка. Всё так неоднозначно. То, что со стороны кажется запоем, на самом деле – болдинская осень.

Я настолько закрыт, что другой раз нужна хорошая встряска, чтобы взять в руки карандаш.

Не надо думать, что я пишу всё «под градусом». Нет. Алкоголь порою нужен, чтобы получить толчок. Чтобы приотворить створки ракушки. Чтобы решиться.

Слабость?

Да.

А знаете, с чего всё началось? Зашёл я в церковь. Исповедаться. Поговорил немного с батюшкой. И ведь не рассказал ещё ничего, когда он пригласил меня с ним «оттрапезничать».

Жену выгнал. Достал водку. Я отказался. Он выпил. Кончилось тем, что я до утра слушал его исповеди.

Тяжело ему.

И тогда я стал писать.

Моя жена считает меня пессимистом, а мой юмор – сплошь чёрным. Однажды она сказала, что я мог бы стать главой секты пессимистов-суицидников. Ну, это она просто шутит. На самом деле она меня очень любит и верит в меня.

А что юморок у меня такой, так это потому, что… Просто – потому, что.

За свои тридцать восемь лет я истоптал такое количество граблей, грабелек и граблищ, что мой портрет вполне можно ставить на обложку книги Гинесса. Видно, так уж меня воспитали, что пока поле не усеют граблями, я на него и не сунусь. Зато буду топтаться на нём, пока не обнаружу самые последние, самые тщательно скрытые грабельки.

Я считаю, что подобных мне людей можно смело производить в Кавалеры Ордена Оптимистов. Потому что именно оптимизм ведёт меня по жизни. Беспрестанная, бесперебойная, бьющая ключом ВЕРА.

Другой вопрос – умственные способности. Читать, писать и считать меня научили в школе, ухлопав на это десять трудных лет. Ещё меня научили решать валентные уравнения.

Лишь один раз мне пригодилось это знание. Лишь один раз. Когда мы отгружали Гада в вертушку. Ему снесло полголовы и он уже умер. Правда, перед смертью он успел сказать две замечательные фразы:

Первая:

- Домой поеду…

И вторая:

- Как получилось, что мне так сильно задурили голову?

Так вот, о валентных уравнениях. Я маркером красного цвета написал на грязных бинтах, которыми была обмотана голова Гада буквально следующее:

- NaCl + H₂SO₄ =…

Я ещё и не такое могу отчебучить. Например, я три раза женился. И всё такое прочее. На моих «балетах» галёрку можно продавать по цене президентской ложи.

Я – Кавалер Ордена Оптимистов. Жизнь прекрасна и удивительна!

БАЦ!

- Кхе-кхе…

Простынь вывешивали на улице, натягивали, как могли, но всё равно ветер вносил свои коррективы в изображение. Трещал кинап (киноаппарат), по белому полю шли кадры. Разбитая звуковая колонка трещала и хрипела, искажая текст. Всё это было не важно. Всё равно мы знали эти фильмы наизусть.

Кино. Редкий миг забвения. Вот по экрану побежали полосы, как дождь; вот мелькнул диагональный крест, чёрная звезда, пауза… и – заставка: «Рабочий и Колхозница». Киностудия «Мосфильм». Титры… Фильм начался.

Фильмы – рейсы на Родину. В Союз. Все завороженно, словно дети на волшебный фонарь, смотрят на экран. А там Василий Иванович в очередной раз меняет профессию…

К фильму готовились. На просмотр ехали, как на свадьбу. Все вымытые, постиранные, зашитые, начищенные. Не так часто бойцам удавалось попасть в гарнизон на просмотр. Мы ж всё время в работах.

Старенький кинап рвал плёнку, плавил кадры и тогда раздавались свист и крики: «Сапожник!». Беззлобно. А ещё были паузы на перезарядку, и тогда мы курили. Обсуждали и нетерпеливо оглядывались:

- Ну, скоро?

И снова по экрану – дождь, крест, звезда, изображение.

Кое-кто спал.

У меня дома есть кассета с «Иваном Васильевичем». Когда меня донимает, я включаю её. Сижу, смотрю, и кажется, что голубой экран колеблется, волнуемый ветром. Слёзы.

Фильмы – рейсы туда, в память.

Кино.

Всему виной моя контузия. Амнезия. Память возвращалась кусками. Да я вообще почти полгода молчал. Потом долго заикался и т.д. Так что, когда кто-то на улице окликнул меня:

- Бушмен?!! – я не сразу нашёлся, что сказать. Даже огляделся, меня ли?

Парень смотрел на меня и бормотал что-то извиняющееся, мол, обознался… Я покачал головой и пошёл дальше. И вдруг меня в затылок шарахнуло несущимся локомотивом:

- Мувименту популяр пор а либерасьон Ангола! – крикнул этот парень и стотонная кувалда с грохотом разнесла в пыль толстую и казавшуюся такой надёжной стену, ограждавшую мой мозг от воспоминаний. Сердце лопнуло и земля рывком пошла из-под ног. Безжалостная лавина воспоминаний бурлящим, грозным потоком ворвалась в мою жизнь и в мгновение ока разнесла этот тихий и спокойный мир, в котором мне было так хорошо…

Доктор предупреждал меня, что возвращение каких-либо эпизодов может произойти когда угодно и где угодно. Он, сука, не предупредил меня, как это будет и что я могу вспомнить!

Я стоял и чувствовал, как слёзы бессилья наполняют глаза: мне никогда не закрыть эту дверь!

Потом мы пошли в какой-то бар. Пили. Тяжело и много. Я сидел и слушал, как Война возвращается в мою жизнь. Пили за Родину, за всех, кто сейчас… и за тех, кто…

Вот тебе и «вспомнить всё»!

На хер мне всё это было нужно?!

Война, какую злую шутку ты сыграла со мной!

Воистину, память – злейший враг рода человеческого. А что вы хотите от женщины!

Я боюсь встречи со своими боевыми друзьями: а вдруг я опять что-нибудь вспомню?

Хватит с меня и так…

По глаза и по уши хватит.

Не надо, ребята. Если вы друзья и любите меня, не надо. Не тревожьте вы мою совесть.

Я люблю вас всех.

Пока и АМИНЬ!

------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

- Димыч, алло!.. Позовите Диму, пожалуйста.

(через некоторое время)

- Да, я слушаю.

- Здорово, это я!

- А, привет! Как ты?

- Димыч, держись за землю! Я сегодня знаешь, кого встретил! Знаешь, кого? БУШМЕНА!

- …………. Их же всех… (сглотнул) … накрыло тогда… Их же никого… Ка-ак???

- Слушай, не помнит ни х-я! Живого места на нём нет! Его итальянцы подобрали. Из-под земли выкопали. Слышь?

- ………….

- Жена, сука, главное бросила его больного!

- Приезжай.

Они сидели на кухне и курили. На столе стояла почти не тронутая водка. Плавился сыр…

- Димыч, он плакал сегодня. Ну, не навзрыд, а так – текут слёзы, а он говорит что-то, и не поймёшь, чего он? Плачет, или так просто?.. Его так размолотило…

- Давай, Эдька, за тех, кто…

Они встали и выпили не чокаясь. Потом ещё пили. Вспоминали. Молчали. Перед тем, как разойтись, договорились обязательно съездить к Бушмену. Помочь и что там нужно…

И они действительно поехали к нему, но по указанному адресу его уже не нашли.

- Может, я перепутал? – упорствовал Эдька.

- Эх, сапоги мы с тобой! – зло сплюнул Димыч, - Надо было сразу… Теперь ищи…

Нет, ребята, ничего ему не надо.

Не лезьте вы к нему.

Человек в одиночестве.

Не от злого сердца, просто так ему Жизнь положила.

ТАК НАДО.