День здоровья

ВЕСНА

Тонкий ручеёк памяти лёгкой прохладной струёй вкрадчиво шепчет разные вкусности о моём прошлом. Шербет и персик. Прохладный виноград и горячие плоды помидоров, и чернослив с тонкой, слегка кисловатой кожурой, и янтарно-жёлтый изнутри, и сочный, и белая пыль на нём, как карта всех звёзд мира…

Помидоры… Мясистые и душистые настолько, что удивляешься этому феномену: парфюмеры каким-то чудом ещё не создали подобного аромата! Радуги ароматов, и блаженство…

Руки с утра и до вечера клейкие, и съедено несколько пчёл при облизывании пальцев… Правая щека немая, и к ней прикладывается лёд… И хочется халвы…

Она слоистая, серая, рассыпчатая, сладкая и очень что-то напоминает… Но не до этого. Ведь память легка и прозрачна, а стало быть, не до частностей. Мёд ранней весны, когда лежит ещё глубоко в лесу чёрный рыхлый наст, а пчёлы уже проснулись, и гудят среди чёрных прутьев с пахучими коростами клейких почек. Но в лесу пока пусто, хотя пчёлы находят в нём что-то, и они несут это в улей. Тяжело им… Явственно слышно, как они шлёпают об леток, и с тяжёлым гулом протискиваются в сонный пока ещё дом…

Мёд ранней весны… Мёд прошлого года, на столе, плавится, засахаренный, и солнце застыло в нём янтарём. И терпкость во всём. Даже в пробуждении.

Весна.… Уже попозже. Уже листья, и воздух уже прогрелся, и пчёлы быстрыми чёрными рикошетами чертят пьяный воздух. Шмели гудят и лениво раскачиваются на травинках. А женщины с каждым днём всё непонятней, и их уже хочется всех.

Тонкие и такие ранимые лепестки только что открывшихся вишнёвых соцветий. Они не белые. Они ещё зеленоватобелые. И розовое едва-едва ещё только угадывается в них. Неоформифшиеся девочки-подростки. Застенчивые, но идущие путём древнего инстинкта, и, стало быть – мудрые. Глаз не оторвать.

И запах нежнозелёной травы… И чёрной, набухшей земли…

Всё это – было мне. Пока на улице какой-то парень не выкрикнул:

- Мувименту популяр пор а либерасьон Ангола!

ВСЁ РУХНУЛО! Среди звенящей тишины я не услышал, я всем своим существом, выдираемым из меня, почувствовал, что всё моё нынешнее уходит безвозвратно. Мир перевернулся. Нет, мой Мир просто исчез, уступив место Прошлому. За какие-то мои грехи меня вышвырнули из Мира Добра и Гармонии.

Операция не заняла долгих, напряжённых и томительных часов.

Щёлк! – и я уже ТАМ…

……………………………………………………………………………………………………...

А теперь по порядку. Я просто пошёл в магазин за простой ежедневной закупкой. Ничего особенного…

Откуда он здесь появился, этот паренёк? Я же каждый день, столько лет?.. Честно скажу, даже и после того, как мы с ним пили спиртное в баре, и я ОЧЕНЬ многое вспомнил, ну не смог я его идентифицировать. Не смог. Не вспомнил я его. Хоть и называл он себя очень знакомым именем, и я кивал, но не смог.… И ещё он говорил, что держит связь ещё с кем-то из сослуживцев, а я кивал... Врал…

Простите, ребятки, но не вспомнил я вас. Уж слишком большое на меня навалилось….

……………………………………………………………………………………………………...

- Мувименту популяр!.. – и не стало человека.

Чёртова жизнь, которая сталкивает тебя с бывшими сослуживцами! Что ей, суке, места мало?!! А им – что от меня? Воспоминания?!!

Кому?! Кому они были нужны?! Мне? Шу-у-тите… Вам, ребятки? Да на хуя, спрашивается?!! Что??? Что мы все в итоге поимели?...Нас - поимели....

ОСТАВЬТЕ МЕНЯ В ПОКОЕ!

Я снова хотел бы вернуться назад, в раннюю Весну моего мозга. Когда не было Войны. Хотел бы.… А как теперь это сделать? Да никак, и рыпаться – не моги.

Теперь по волнам моей памяти гноем текут тяжёлые воды нерождённых детей павших рядом со мной товарищей. И бурая, затоптанная земля, над которой вместо неба пороховая гарь и тяжёлый дух разложения.

Каждый вечер, ложась в горячую ванну, ебенея от боли, я шепчу себе под нос:

- Дайте поспать, дьяволы! – Они ухмыляются, и отходят назад, уступая место Весне.

Но только нет её промеж меня, хоть убейся.… Снится мне другая Весна. Горбатая она. Щербатая и косматая. С пустыми глазницами.

Муть и кошмары.

КАКАЯ УЖ ТАМ ХАЛВА!

02.09.2006 года.

Снова пошли дожди. Всё живое скуксилось и раскисло. Мы превратились в жаб. Кожа от постоянной влажности вспухла. Чешется буквально всё тело. Дожди. Я сначала пытался их классифицировать. Однако после первого же настоящего ливня пришлось выбросить из головы эту глупую затею.

Молнии с шипением озаряли окрестности адской светящейся паутиной. И сразу за молнией гром давал такой залп, что тряслась земля и трескались стёкла в очках. За громом следовала новая молния, и так далее.

Ливень, смывающий палатки, впивающийся в одежду троссерами капель, прижимающий к земле тоннами низвергающейся воды и одновременно нежно щекочущий по щекам – нужно пережить! Желательно в присутствии личного психиатра.

Порой кажется, что дождь льёт со всех сторон, даже из-под земли. Всё вокруг расплылось и раскисло. Дорог нет. С болот идёт жёлтый туман, несущий болезни. Люди гниют заживо. Любой прыщик, любая царапина превращается в язву. На моих бойцов без слёз не взглянешь. Красавцы. Их бы в кино. Бесчисленные болячки и язвы так преобразили народ, словно в каждом из нас началась мутация.

На работы вылетаем редко. Одолевает скука. Я стараюсь, чтобы личный состав был постоянно чем-нибудь занят. Но делать что-либо под дождём… Вот и тренируемся. Пацаны злятся, но к распорядку относятся ответственно.

Из деревни приходили папуасы. За медикаментами. И так, пошакалить. Тоже выглядят не ах. Но вот ведь дети джунглей! Практически не болеют. Никакая зараза их не берёт. Даже без прививок. Нам-то их столько напиздячили, что мы уже от них шатаемся.

Кстати, о прививках! На днях летали в одну деревеньку. Помогали нашим медработникам ставить уколы аборигенам. Что там было! Мы, конечно, подзадолбались, но и повеселились тоже неслабо.

Семью вожака пришлось отдельно окучивать. Он у них типа святыни. Значит, и укол ему надо ставить с подходцем. А я стою себе и так задумчиво выдаю:

- Да чего там церемониться? Давайте их по рабоче-крестьянски скрутим и врежем то, что надо и так, как надо! И всех делов. Времени, - говорю, - между прочим, в самый обрез.

Но Колечкин сказал, что, поступив подобным образом, мы уроним авторитет вождя, и оскорбим всё племя.

- Вот, - думаю, - Паганель хренов! Или кто там у Жуль Верна такой больно умный натуралист был? - Но вслух сказал:

- Эка важность! Надо будет, всё племя пороняем мордами вниз, и тогда их хоть прививай, хоть оплодотворяй – никто и не пикнет.

На что Колечкин сказал не без раздражения:

- Оставьте свои выходки! Да знаете ли Вы, что потерявшего лицо вождя, либо убивают, либо изгоняют из племени? И ещё неизвестно, что хуже!

- Какие, - говорю, - интересные подробности я постоянно узнаю от Вас, Константин Николаевич! – А про себя подумал: «Спасибо тебе, родной. Теперь я знаю, как выполнить задание Партии! – Дело в том, что ещё перед самым вылетом я получил приказ на уничтожение этого долбаного папуаса. Чем-то он нашим не потрафил. – Ну, - думаю, - милый ты мой, готовься! Сегодня я тебе такую козью морду скрою. Какое уж там «лицо уронил»!», - и побежал к медсёстрам.

Пока я отлучался, на поляне посреди деревни развернулось целое танцпредставление. Больше всех мне главный колдун понравился. Пластика, координация, жест, движения, позы – опасный дядька.

Когда главная часть закончилась, вождь встал, важный такой, и ручкой жест типа «кыш!» сделал. Тут народ как резанёт с поляны! Я к своим поворачиваюсь и говорю:

- Видали? Сегодня вечером отрабатываем команду «разойтись!». – Мои оглоеды рассмеялись. Оценили шутку командира.

Первым получил прививку вожак. У него аж очи закатились и он – хлоп с катушек! Это сестра Катя ему хлористый кальций врубила. По моей просьбе. Вместо прививки. А на кой она ему?

Я хотел их шамана забрать с собой. Уж больно он мне понравился. Можно было бы накачать его спиртом. Пусть бы он и для остальных поплясал. Но пацаны меня отговорили. А жаль. Как раз сегодня ни особиста, ни замполита в расположении не будет.

А, вот ещё прикол! Я вижу, что за один день не управимся. Значит, придётся и завтра сюда лететь. А как, спрашивается, привитых от не привитых отличать? Они же все на одно лицо.

Придумали: их краской метить! И ведь чуть было не дошло до этого, да Колечкин запретил. Жаль. Можно было бы хорошо повеселиться.

Кстати, моя фишка с хлористым кальцием сработала. Каждый мужчина племени, получив укол, с презрением смотрел на вождя. В итоге, никто в обморок не хлопнулся, а он хлопнулся. Воистину, исключительная личность! Непорядок.

Когда мы поднимались над деревней, можно было отчётливо видеть небольшую делегацию, направляющуюся к хижине вожака. Я ухмыльнулся. Задание партии выполнено! Колечкин вопросительно посмотрел на меня, но я сделал морду ящиком и прикинулся, что считаю пальмы.

- Завтра мы всё узнаем… - подумал я и снова ухмыльнулся. Не сдержался.

Жаль, нельзя фотографироваться. Такой материальчик дорогого стоит! А если бы ещё и на видео!..

Эту операцию впоследствии окрестили «Днём здоровья». За этот «День здоровья» я получил охрененную выволочку в штабе. Кто-то стуканул, гнида! Вот бы узнать, кто? Две дряни на войне мешают жить комфортно: вши и стукачи.

Дожди. Грязь. Мутанты. Скука.

А НА ВОЙНЕ…

А на войне… А как? На войне-то как? Да вот так, скажу я вам… ТАК…

Давайте ка я попробую вам объяснить необъяснимое. Пункт первый: личное отношение. Значит, - что? А то, как ты лично, именно ты лично (!) к этому подготовлен своей предыдущей жизнью.

Можешь, сидя в «Аньке» говорить окружающим что угодно, можешь молчать – не имеет значения, что ты думал до того, как… А вот, когда вокруг тебя, и вокруг всего, что ты полагал верным, чётким и незыблемым, вдруг поднимется чёрный дождь… Да не дождь, а ливень… Когда ты поймаешь себя на мысли, что тебе когда-то где-то говорили, что пулю, которая убьёт тебя, ты не услышишь, и поймёшь, что это не так… И всё в тебе рассерженно заорёт в последний раз:

- Я СЛЫШАЛ!!!

Что ты успеешь рассказать, и кому? Ведь вместе с хрустом и чавканьем впивающегося в тебя цветного металла, всё твоё «Я» уедет НАВСЕГДА? Да и услышишь ли ты, как вырвавшаяся из тебя исковерканная пуля, вопьётся в кого-то рядом и умрёт, не насытившись; доставив хлопоты падающим от усталости хирургам?

Как на войне? Да так. Не соврёшь. Ты можешь мне, являясь короткостриженным блондином, цветисто нахваливать свои шатенские длинные кудри – я ж буду смеяться! Так и после боя глупо говорить о чём-то, чего у тебя отродясь не было, и нет. Утверждать, что не будет, не стану, так как не раз видел, как в людях открываются совершенно новые, прежде в них даже не предполагаемые качества.

Пункт второй: собранность. Дисциплина. Важный пункт. Не в том смысле, что ты должен быть очень уж прогнутым перед кем-то. Нет. В том смысле, что есть в тебе, что позволит тебе, даже проваливаясь в глубокий, полуобморочный сон, сечь ситуацию. Иначе прохляпаешь самое главное.

Но самое важное, и я прошу взять ручки и записать это крупно и разборчиво, не торопясь, на главных аортах ваших сердец: ИДЕЯ.

Не надо оглядываться в тыл и резюмировать, что там все козлы. Не в них всё дело. Не ради них ты приехал сюда. А ради того, чтобы встать в один строй с НЕИЗВЕСТНЫМ СОЛДАТОМ.

Насрать, на тех, кто сейчас в Москве или ещё где-то в Мире делит имущество. Главное – то, что ты вошёл в плеяду ВОИНОВ РУССКОГО ОРУЖИЯ. Вот и вся идея. Примитивно? Только, если ты сидишь за столом и «геройствуешь» перед зеленоглазой соседкой. А вот, когда…

Да, что я распинаюсь? Хватит. Всё уже сказано. Позвольте откланяться, мне ещё сегодня столько надо сделать… Да вот хотя бы рассказать сыну сказку на ночь. С приключениями, со злодеями, непременно, чтобы счастливый конец. Поцеловать его, спящего, и тихо заснуть рядом…

Так хочется в конце написать что-нибудь пафосное. Но не буду. Чтобы не опошлять. Кто сердцем почувствует, тот не похулит эти сбивчивые строки. А на других мне оборачиваться с первого дня было недосуг.

Одним словом, давайте поднимем за тех, кто… И завтра, мотаясь по делам, в толчее и забвении, не оставим их память в своих молитвах.

Низкий им ежедневный поклон.

- А вы говорите, - смысл?..

Февраль 2006 года.